Тимур Тамирхан

„На третий или четвертый год работы с геологами я стал писать стихи. У кого-то был с собой стихотворный сборник, и я в него заглянул. Обычная романтика бескрайних просторов — так мне во всяком случае запомнилось. И я решил, что могу написать лучше. Первые попытки были не Бог весть что… правда, кому-то понравилось — у любого начинающего стихотворца найдутся доброжелательные слушатели. Забавно, да? Хотя бы один читатель-друг, пусть воображаемый, у каждого пишущего непременно имеется. Стоит только взяться за перо — и все, ты уже на крючке, обратного хода нет… Но на хлеб зарабатывать было нужно, и я продолжал выезжать с геологами в поле. Платили не много, но и расходов в экспедициях почти не было, зарплату тратить практически не приходилось. Под конец работы я получал свои деньги, возвращался домой и какое-то время на них жил. Хватало обычно до Рождества, до Нового года, а потом я опять куда-нибудь нанимался. Так и шло — я считал, что это нормально. Но вот в очередной экспедиции, на Дальний Восток, я прочел томик стихов Баратынского, поэта пушкинского круга, которого в каком-то смысле я ставлю выше Пушкина. И Баратынский так на меня подействовал, что я решил бросить все эти бессмысленные разъезды и попробовать писать всерьез. Так я и сделал: вернулся домой до срока и, насколько помнится, написал первые свои по-настоящему хорошие стихи.“

„И теперь, и в дальнейшем, я думаю, имеет смысл заботиться о точности вашего языка. Старайтесь расширять свой словарь и обращаться с ним так, как вы обращаетесь с вашим банковским счетом. Уделяйте ему много внимания и старайтесь увеличить свои дивиденды. Цель здесь не в том, чтобы способствовать вашему красноречию в спальне или профессиональному успеху – хотя впоследствии возможно и это, и не в том, чтобы превратить вас в светских умников. Цель в том, чтобы дать вам возможность выразить себя как можно полнее и точнее; одним словом, цель – ваше равновесие. Ибо накопление невыговоренного, невысказанного должным образом может привести к неврозу. С каждым днем в душе человека меняется многое, однако способ выражения часто остается одним и тем же. Способность изъясняться отстает от опыта. Это пагубно влияет на психику. ]“

„Заведенные в школе порядки вызывали у меня недоверие. Все во мне бунтовало против них. Я держался особняком, был скорее наблюдателем, чем участником. Такая обособленность была вызвана некоторыми особенностями моего характера. Угрюмость, неприятие установившихся понятий, подверженность перепадам погоды — по правде говоря, не знаю, в чем тут дело. Люди с годами меняются. В юности они более упрямы, требовательны. Это обусловлено их личностным развитием, их генами. Случилось так, что я был несколько более требовательным, менее склонным прощать банальность, глупость или отсутствие чувства меры. Из-за этого я и сторонился других.“

„Каковы ваши религиозные убеждения?
— Религиозные убеждения каждого человека — это его сугубо личное дело.
— Именно поэтому я об этом и спросила…
— Именно поэтому я ничего рассказывать не стану.“

„Самая надежная защита против зла состоит в крайнем индивидуализме, оригинальности мышления, причудливости, даже — если хотите — эксцентричности. То есть в чем-то таком, что невозможно подделать, сыграть, имитировать; в том, что не под силу даже прожженному мошеннику.“

„Мой рецепт прост: говорить людям о необходимости найти что-то, что может провести их через болезни, старение и смерть, и не бояться давать им свет твоей радости жизни. Рассказывать людям, что ум подобен пространству: открыт, ясен и безграничен, и говорить им и о пути, и о цели.“

„Главная цель жизни - это сама жизнь, каждый день и каждый час являются целями для самих себя, а не средствами другого дня или другого опыта.“

„У народа, лишённого общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести.“

„Если говорить всерьёз об опричнине, об этом зловещем феномене, то парадокс в том, что она не была описана в литературе. Получается, что классики наши, бородатые и великие, стеснялись писать об этом. И боялись. Понимаю почему — не только по цензурным соображениям. <…“

„Постсоветский человек не только не хочет выдавливать из себя этот советский гной, а, напротив, осознает его как новую кровь. Но с такой кровью он становится зомби. Он не способен создать вокруг себя нормальный социум. Он создает театр абсурда.“

„Все религии основывают нравственность на покорности, то есть на добровольном рабстве.“

„Индивидуализм – внешнее выражение внутренней свободы.“

„Я ничего не сделал, ибо всегда хотел сделать больше обыкновенного.“

„­­­Жизнь прожить, наверное, нужно так, как проживает её Виктор Шендерович: имея статус "иноагента" в путинской России, он был внесён в базу данных "Миротворца", украинского сайта, который публикует имена, фото и личные данные тех, кого руководство сайта считает врагами Украины.

В чём суть ситуации? В том, что когда у человека есть своя чёткая и выверенная система принципов, взглядов и убеждений, то эти принципы, взгляды и убеждения никогда не будет в точности соответствовать ожиданиям кого бы то ни было, в том числе и какой-либо из противоборствующих сторон. У него есть неотделимое от его "я" понимание добра и зла, которое имеет для него огромную ценность, и он высказывает его не оглядываясь на то, понравится это понимание кому-то или нет, внесёт его какой-то временный люд в свои дурные "списки" или не внесёт.“

„Как-то Марк Твен высказал великолепную мысль: "Ч­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­тобы быть счастливым, надо жить в своем собственном раю! Неужели вы думали, что один и тот же рай может удовлетворить всех людей без исключения?"
Да, верно: в своём раю, в своём мире, который сам для себя создал, в окружении, которое осмысленно себе выбрал…
А люди вне твоего окружения тебе всё равно будут видеться какими-то не такими. Да, ты будешь относиться к ним "с пониманием", будешь "ставить себя на их место", но они-таки будут оставаться для тебя чужими и неправильными - тебе всегда будет казаться, что они не такие и всё делают не так.
Поэтому нужно своё окружение, нужен свой мир с очерченными границами. В противном случае жизнь твоя окажется размытой и пустой, у тебя не будет в ней "своего места" - и, как следствие, не будет хватать уюта, тепла и приятных моментов. Ты будешь жить словно посреди большого базара.“

„Когда бы люди захотели, вместо того, чтобы спасать мир, спасать себя; вместо того, чтобы освобождать человечество, себя освобождать, — как много бы они сделали для спасения мира и для освобождения человечества!“

„В жизни, в поведении своем я всегда исходил из того — как получается, так и получается. Впоследствии — если грамматически такое время вообще существует — все, в общем станет более или менее на свои места. По крайней мере, в отношении издания моих книжек. Хотя я этого чудовищно боюсь, потому что представляю себе, что там натворят даже самые замечательные люди, даже из самых замечательных побуждений. И какой хаос там воцарится. Потому что ничего более страшного, чем посмертные комментарии, вообразить себе нельзя.“

„Я не настолько не уверен в себе, чтобы скрывать свои недостатки и слабости.“

„Моё главное кредо, как автора: не бояться себя. Не бояться собственного видения мира, не бояться порывов души своей, не бояться своего мнения любого — словом, не бояться собственного субъективизма. Не бояться и не стыдиться. И поэтому — никакого конформизма в творчестве. Ни малейшего. Никаких компромиссов с кем-то или с чем-то, никаких сглаживаний углов, никаких оглядок вроде «ой, а как это поймут те?», «ой, а как то воспримут эти?», «ой, как я, автор, буду выглядеть в глазах третьих?» (Чаще всего подобные конформистские императивы включаются у авторов неосознанно) Такого внутреннего цензора надо гнать, я считаю. В хвост и в гриву гнать. Тут следует напрочь забыть о скромности и стать настоящим наглецом; а порою даже впасть в снобизм — если всё это нужно для того, чтоб отстоять собственные взгляды на жизнь или утвердить свой внутренний мир в произведениях. И неважно, что завтра ты, возможно, эволюционируешь и будешь думать и чувствовать по-другому — пиши о том, как ты думаешь и чувствуешь сейчас. Зачем подтягивать себя к тому, чего нет. Ведь любое творчество твоё, каждое написанное от души произведение — это есть ты, только более совершенный, в смысле более оформленный, более упорядоченный, более отточенный — по сравнению с тем, какой ты в обычной жизни есть, каким вообще в обычной жизни человек бывает, беспорядочный, хаотичный. Таким образом, творчество — это совершенствование себя. А публикация уже готовых произведений — поиск в окружающем мире родственных душ. Поэтому любая фальшь, любой авторский конформизм приводят к ситуации, когда произведения твои — уже не ты, а «ты и не ты», некий эрзац… Тогда творчество твоё — не совершенствование себя, а производство серийных продуктов типичного людского ума, — как правило, хитрого, но заурядного. Никакой ценности, на мой взгляд, такое творчество не имеет, и часы жизни на него тратить не стоит. Это всё равно что «полу-жить» или жить не совсем своей жизнью. Хотя можно, конечно, обратить литературу в ремесло и что-то даже с этого иметь — даже в плане моральном иметь… но это будет только ремесло. Таково, по крайней мере, моё понимание смысла творчества, таково моё понимание литературы. И, видно, вследствие такого понимания, искренним мне в своих произведениях быть — очень легко.“