Фанни Ардан цитаты

„Мы живем только раз и не имеем права делать то, что нам не нравится.“

„Знаю только то, что, будучи в реальной жизни не очень счастливой — моя семейная жизнь не удалась, и все мои романы в конце концов закончились драмой — расставанием или смертью любимого — я кое-что понимаю в этом, то есть в несчастной любви. <…> Несчастливые в любви люди начинают анализировать свои неудачи и в конечном итоге могут писать трактаты о любви.“

„Старости не существует. Ведь ты сам не изменился — изменился лишь взгляд на тебя других людей.“

„Знаете, мы живем в эпоху, когда все истории давно рассказаны. Подозреваю, что так было еще во времена Гомера. Поэтому, когда режиссер решает пересказать общеизвестную историю со своей точки зрения, она и становится снова интересной. О Распутине снято, наверное, 325 фильмов, по-разному трактующих его образ. Мы выбираем своего Распутина. Наверное, ни один не будет идеальным, все далеки от истины… У нас во Франции тоже сто раз экранизировали «В поисках утраченного времени». Ни разу это не было абсолютно удачным, но как отнять у режиссеров право на трактовку?“

„Женщина — это как земля. Не то, что вы видите на поверхности. Это что-то глубокое-глубокое. Страшная загадка. Бездна.“

„Всегда придерживалась принципов бесстрашия. Бессмысленно бояться неизбежного.“

„— Чего вам не хватает в современном кино?
— Мне не хватает лирики. Поэзия исчезает из кино. Наше поколение родилось в эпоху кинематографа, который преображал серую жизнь по методу живописи; реальность тогда была отдана на откуп телевидению. Даже Эйзенштейн говорил о фактах так, что они становились поэзией! А Тарковский… Никогда не забуду впечатления от «Андрея Рублева». Это та лирика, о которой я говорю: ты плачешь — и не знаешь почему. Образ берет тебя за сердце, тебе не надо его объяснять. Сегодня мы пали жертвой давней двойственности: кино — одновременно и искусство, и индустрия. А индустрия живет сообразно диктату тех, кто ее программирует. В результате возникает парадокс: кто-то решил, что в 20.30 людям пора расслабляться и смеяться — и выбора у них не остается. Как знать, может, они бы предпочли поплакать?“