Мераб Мамардашвили цитаты

„Прошлое — это самое страшное, что у нас есть. И что с ним делать, это самая большая проблема.“

„Чаще всего мы чего-то не понимаем и вместо понимания строим иллюзии именно потому,что боимся. Боимся проснуться. Потому Пруст и говорит:-Жизнь есть сновидение…Мир как сон.
И это не метафора. Это буквально так.“

„Наше восприятие физических вещей настолько сильно связано с отождествлением объектов по их внешнему виду, а цвета обычно существенны для внешнего вида объекта, что любое описание зрительного восприятия должно содержать некоторое описание цветов.
Поскольку зрительное восприятие является одним из наиболее важных видов восприятия и, следовательно, нашего приобретения знаний о физическом мире и нашем окружении, включая наши собственные тела, теория цвета вдвойне важна.“

„… Законы бытия таковы, что если человек отказался от риска и усилия, то машина [счастливое государство] не будет выдавать ему счастья, а будет выдавать только то, что по радио или в газете называется счастьем. Поэтому источники зла, беды и несчастья мы всегда ищем в других. Именно такое видение мира я называю видением несуществований.“

„Смерть не наступает после жизни — она участвует в самой жизни. В нашей душевной жизни всегда есть мертвые отходы или мертвые продукты повседневной жизни. И часто человек сталкивается с тем, что эти мертвые отходы занимают все пространство жизни, не оставляя в ней места для живого чувства, для живой мысли, для подлинной жизни.“

„… парадоксально, но именно там, где меньше всего морали в смысле культурного состояния, а не нравственной потуги, там чаще всего ищут моральные мотивы и только о них и говорят, поучают друг друга, все взывают к доверию, добру, духовности, любви и т. д. «Как же вы мне не доверяете?», «Как вы можете меня не любить?», «Ведь я — солдат, детище народа», «родная армия», «родная прокуратура» и пр. И никто не осмеливается называть вещи своими именами, ибо его тут же душат требованиями доверия, любви, единения в каком-то аморфном чувстве, любую попытку противостоять этому воспринимают как оскорбление святынь и моральных чувств советского человека.“

„Когда люди привыкают, научаются жить в сфере устройств, которые не зависят от человеческих качеств, тогда в самом человеке развиваются качества, называемые человеческими, т. е. честность, право и ум.“

„Россия — страна вечной беременности. Всё время что-то происходит, но ничего не случается.“

„Мы живы в той мере, в какой оживляем других.“

„Только то, что не является ничем из того, что мы видим, есть бытие, бытие того, что мы видим.“

„Чаще всего наше переживание сопровождается отрешенным взглядом на мир: мир как бы выталкивает тебя в момент переживания из самого себя, отчуждает, и ты вдруг ясно что-то ощущаешь, сознаешь. Это и есть осмысленная, истинная возможность этого мира. Но именно в видении этой возможности ты окаменел, застыл. Оказался как бы отрешенно вынесенным из мира. В этом состоянии тебе многое способно открыться. Но для того, чтобы это открытие состоялось, нужно не только остановиться, а оказаться под светом или в горизонте вопроса: почему тебя это так впечатляет? Например, почему я раздражен? Или наоборот: почему я так рад? Застыть в радости или страдании. В этом состоянии – радости или страдания – и скрыт наш шанс: что-то понять. Назовем это половиной пути или половиной дуги в геометрическом смысле этого понятия. Полпути….“

„Пытаясь прояснить для себя, что значит эта радость, Пруст на первых порах понимает одно: она — признак истины. Но перевернем фразу: то, что истинно, вызывает радость, которая ничем конкретным не обоснована. Эта радость не оттого, что ты, голодный, съел печенье и стал сытым. И не оттого, что увидел какие-то три дерева. Это радость состояния, которое является твоим свободным состоянием, но возникло оно из твоей же собственной жизни. Значит, истина появляется тогда, когда твоя, действительно тобою испытанная жизнь как бы всплывает в тебе очищенная и ясная. Она — твоя.“

„Мы должны на собственный страх и риск из впечатления извлечь истину; если перевести на тот язык, который я употребляю — мы должны иметь, например, смелость, вместо фразы «Она очень мила» сказать: «Я получил удовольствие, целуя её».“

„Идей не бывает ни русских, ни белорусских. Когда уже что-то нужно называть «русской идеей» или какой-нибудь еще, то это явно не идея. Если бы это была идея, ее не надо было бы никак называть.“