„Лучше колымить в Гондурасе, чем гондурасить на Колыме“

„Вот, будете у нас на Колыме… Будете у нас на Колыме — милости просим.“

Роман Сергеевич Филиппов (1936–1992) советский актёр театра и кино

Бриллиантовая рука

„см. отдельные статьи: «Вишера», «Вишера. Антироман», воспоминания о Колыме, «Четвёртая Вологда.»“

Шаламов, Варлам Тихонович (1907–1982) прозаик и поэт, автор рассказов о жизни заключённых ГУЛага

Воспоминания

„Когда умер Сталин — все на Колыме целовались как на Пасху!… А начальство не знало, что делать: не было инструкций… И над лагерем взвилось множество красных флагов, без траурных лент. В лагере было много русских эмигрантов - из Харбина, из Восточной Европы. Они поднимали бело-синие флаги! Литовцы и украинцы подняли свои национальные флаги.“

Анатолий Владимирович Жигулин (1930–2000)

Личные цитаты

„Две пули в меня попали
На дальней, глухой Колыме.
Одна размозжила локоть,
Другая попала в голову
И прочертила по черепу
Огненную черту.

Та пуля была спасительной —
Я потерял сознание.
Солдаты решили: мертвый,
И за ноги поволокли.
Три друга мои погибли.
Их положили у вахты,
Чтоб зеки шли и смотрели —
Нельзя бежать с Колымы.

А я, я очнулся в зоне.
А в зоне добить невозможно.
Меня всего лишь избили
Носками кирзовых сапог.
Сломали ребра и зубы.
Били и в пах, и в печень.
Но я все равно был счастлив -
Я остался живым. <…>

Я находился в БУРе.
Рука моя нарывала,
И голову мне покрыла
Засохшая коркой кровь.
Московский врач-«отравитель»
Моисей Борисович Гольдберг
Спас меня от гангрены,
Когда шансы равнялись нулю.

Он вынул из локтя пулю —
Большую, утяжеленную,
Длинную — пулемётную —
Четырнадцать грамм свинца.
Инструментом ему служили
Обычные пассатижи,
Чья-то острая финка,
Наркозом — обычный спирт.“

Анатолий Владимирович Жигулин (1930–2000)

Поэзия

„Во время экскурсии, перемежавшейся демонстрацией фильмов, пояснения давал главный конструктор Сергей Павлович Королёв, тогда я его увидел впервые. Теперь (после смерти) его имя часто упоминается в советской печати, окружено романтическим ореолом. Тогда же он был фигурой совершенно секретной, лица́ не имел, почти как поручик Киже. Но и сейчас не пишут, что Королёв в 30-е годы был арестован, осуждён и находился на Колыме, на “общих” работах, что в тех условиях означало рано или поздно неминуемую гибель, от которой он был спасен вызовом от Туполева для работы в его знаменитой “шарашке” (той самой, при посещении которой Берией состоялся его разговор с заключённым профессором; тот пытался доказывать, что ни в чём не виноват, но Берия его перебил:
― Я сам знаю, дорогой, что ты ни в чём не виноват; вот самолёт взлетит в воздух, а ты ― на свободу). Я потом несколько раз встречался с Королёвым. Он, несомненно, был не только замечательным инженером и организатором, но и яркой личностью. Много в нём было общего с Курчатовым. У Курчатова очень важной чертой была любовь к большой науке. У Королеёва ― мечта о космосе, которую он сохранил с юности, с работы в ГИРД (Группа Изучения Реактивного Движения). Циолковский не был для него, я думаю, фантазёром, как для некоторых. Как и у Курчатова, был у него грубоватый юмор, забота о подчинённых и товарищах по работе, огромная практическая хватка, быть может чуть больше хитрости, жёсткости и житейского цинизма. Оба они были военно-промышленными “деятелями”“

Сергей Павлович Королёв (1906–1966) советский учёный, конструктор и организатор производства ракетно-космической техники и ракетного оружия ССС…