„Выкинуть всё барахло! Выкинуть всё барахло!“

„Когда машина – барахло, то проблема не в мотивации.“

„Дом — это то место, где хранится наше барахло в то время, пока мы находимся вне дома, чтобы добыть больше барахла.“

„На научном симпозиуме как на блошином рынке - всякое барахло строит из себя вещь в себе.“

„Вся литература первой волны эмиграции устарела, неактуальна, неинтересна. Одним словом, барахло, над которым я не раз издевалась.“

„Наши люди сегодня, которые нас все критикуют – бедная, нищая страна, а до $3 млрд вывозят за границу в Евросоюз и ввозят барахло, которое мы тоже выпускаем. Так вот, я давно поручил: вплоть до того, что уезжаешь за пределы страны за этим барахлом, заплати пошлину. Это будет так: мы тебя на границе обслуживаем, плати $100 с носа и езжай за границу.“

„Мне всего вдоволь, и сколько же приобретает настоящее, если ничего не ждать и никого не селить близко к сердцу: как будто тебя прибрали, вынесли из тебя семь пакетов барахла, и в тебе оказалось так много места для солнца и воздуха, и такой вид прекрасный из тебя открывается, что тебе впервые никуда не хочется из себя переезжать.“

„Когда я был недавно в Лондоне, я останавливался в доме у Леннона. Видели бы вы все, что он накупил: лимузины, чучело гориллы, тысячи каких-то безделушек в каждой комнате – наверное, на это потрачено целое состояние! Я вернулся домой и стал думать: зачем ему нужны все эти вещи? Я понял, что денег у меня достаточно, чтобы накупить такой же хлам, но зачем мне все это? Я подумал, а как я буду себя чувствовать, сидя на этой куче барахла? Так вот, я тоже накупил массу всяких вещей, натащил их в свой дом – и что же? А ничего!“

„Я долго размышлял над загадкой личности Катаева. Какие силы заставляют этого человека добровольно совершить то, от чего всеми правдами и неправдами уклоняются другие, причём — не диссиденты, не герои, а нормальные рядовые люди, которые не желают быть пугалом в глазах окружающих.
Я пребывал в недоумении, пока один из друзей-литераторов не объяснил мне.
— Пойми, — сказал он, — Катаев действует искренне. Когда он участвует в травле Солженицына или Сахарова, он действует, как это ни жутко звучит, по велению сердца… Сделай опыт, — продолжал мой друг, — поставь себя на место Катаева. Ведь он рассуждает примерно так. «Литературных дарований у меня от природы не меньше, чем у Солженицына. Во всяком случае наши таланты соизмеримы. При этом Солженицын лет восемь сидел в тюрьме, переболел раком, писал что ему вздумается, клал на все литературное начальство, и в результате — у него мировая известность, Нобелевская премия, поместье в Вермонте, и фотографии этого типа красуются на первых страницах западных газет, а я, Катаев, всю жизнь служил режиму, коверкал свои произведения, наступал на горло собственной песне, сочинял всякое конъюнктурное барахло вроде романа «Время, вперёд!», и в результате, что у меня есть? Коллекция зажигалок, машина и дача в Переделкине, которую в любой момент начальство может отобрать!..»“