„Все обобщения ложны. В том числе и это.“

„Ленинизм есть обобщение опыта революционного движения рабочих всех
стран.“

„Обобщение исходно есть не что иное как привычка, поднявшаяся из сферы действия в область мышления.“

„Решающие и наиболее поразительные периоды развития физики – это периоды великих обобщений, когда явления, казавшиеся разобщёнными, неожиданно становятся всего лишь разными аспектами одного и того же процесса. История физики – это история таких обобщений, и в основе успеха науки лежит главным образом наша способность к синтезу.“

„Я считаю, всё, о чём имеет смысл говорить — это только частности. Потому что всё, что касается обобщений — это очень вещь сложная и понимаемо только на уровне не людей, скажем, а каких-то других существ, которые над нами. Архетипов, может, каких-то.“

„Юности свойственны поспешные обобщения, и она зачастую приходит к выводу, что всё на свете лживо лишь потому, что какие-то отдельные вещи оказались действительно лживыми.“

„Нет такой вещи как красота, особенно в человеческом лице, в том, что мы называем физиономией. Это всё подсчитанная и воображаемая подгонка. Мол если нос не слишком торчит, бока в порядке, если уши не слишком большие, если волосы длинные… Это мираж обобщения. Люди думают, что определённые лица красивы, но, на самом деле, они таковыми не являются, математически равны нулю. Настоящая «красота», конечно, исходит от характера, а не от того, какой формы брови.“

„Язык наш — не то чтобы враг, но… поработитель. Захватчик реальности. Ассимилятор. Назвать вещь (действие, признак) — значит перестать ее видеть, переставить ее с единственного места на Земле на плоскость обобщений. Мы все время боремся с языком за права человека, отвоевываем у него свою личностную свободу. Свободу миросозерцания, миропонимания, мироотношения. Мы отнимаем у него единственность явлений и вещей, которую он у нас отнял, как только мы пошли в школу. Именно в этом заключается поэтическая работа: опознать единственность предмета, его уникальное место в уникальном — и всеобщем — мире.“

„Пожалуй, только один Шопенгауэр напал на след эволюционного расчёта, то есть закона vae victis; но этот расчёт он счёл мировым злом и, назвав его волей, начинил им всю Вселенную со всеми её звёздами. Он не заметил, что воля предполагает выбор, иначе в своих рассуждениях он дошел бы до этики эволюционных процессов, а значит, и до антиномий вашего познания. Но он отверг Дарвина; зачарованный мрачным величием метафизического зла, более созвучного с духом его эпохи, он прибег к слишком далеко идущему обобщению, смешав воедино тело небесное и тело животное.“