Аль Квотион:
Глаз
Откройте для себя интересные цитаты о глаз.
Аль Квотион:
22
цитаты
204
Нравится
„Время бежит вперед,
Память уходит вспять,
После паденья — взлет,
И не узнать себя.
Акт бытия в глазах,
С вычетом ломких чувств,
Делает краткий взмах
В сердце вселяя грусть.
Значит, пока что жив,
Значит, еще смогу
Спеть не один мотив,
В ноты вогнав судьбу.
Значит, не солнце — смех
Греет сердца людей,
Значит, любовь — для всех,
Значит, тоска — не в ней.
Значит, идти вперед,
Ямы, холмы — не в счет.
Значит, там кто-то ждет,
Значит, и я еще,
Преодолев посты
Бед и потерь кольцо,
Снова скажу: «лишь ты»,
Глядя в твое лицо.“
„Есть те, кого хочется любить. И есть другие, те, кого легко забывать. До страшного легко исчезают из памяти их черты, становясь белесыми пятнами без примет, исчезают их имена, становясь молчанием, исчезают они. И в моей жизни есть те люди, над лицами которых я не захотел склониться, проходя мимо, уходя все дальше. Кажется, они тянули руки мне навстречу, кажется, они что-то шептали сухими губами. Я все забыл. Я шел вперед к совсем другим, которых легче было понять, кого приятнее было видеть, с кем удобнее было стоять рядом. Люди исчезали. Из памяти, из жизни, из меня. Без боли, без чувства потери, словно и не было их никогда, этих людей. Но время идет, и со временем приходит жалость, приходят грусть и раскаяние. Невесомо они гнездятся в груди, невесомо и невыносимо. И сомнение, почти неразличимое под множеством отпечатков следов хороших идей о том, что все твое останется твоим, но все же сомнение. А вдруг моими, данными мне Богом были именно те, кто тянул навстречу руки, прощал равнодушие, печально смотрел в спину светлыми от слез глазами, те, кого я так и не смог полюбить?“
„Одиноких видно по глазам. По больному, воспалённому взгляду, ищущему что-то, на миг замирающему и соскальзывающему с чужих лиц, как вода, как талый снег… Одиноких видно в сети, отчаянно впечатывающими своё тепло в затёртые клавиши, когда другие, счастливые, любят друг друга, смеются в тёплых обьятиях, разукрашивают поцелуями кожу, сверкают бокалами под бой курантов… Одиноких видно по рукам. Нервно дрожащим пальцам, меняющим сигарету за сигаретой, чертящим по поверхности пустоты чьи-то имена… Одиноких видно по словам. Горьким, надрывным, спрятанным за напускными улыбками и наигранным равнодушием… Одиноких видно… И глядя в них, в эту холодную печаль, в эту звенящую пустоту, в эту неуспокоенность сердец, так не хочется вдруг оказаться одним из…“
„Как много слов, как мало смысла. Сегодня прекрасная ночь, и пусть я немного пьян этими звездами, и пусть я немного зол весельем, я все еще немного жив. И в который раз забывая об этом, не смей смотреть мне в глаза. А любовь… А что любовь? Пыль в руках, дунешь, и нет ее. Но мы все еще слишком слабы, и поэтому, из раза в раз, мы заново учимся плакать, сжимая в нетвердой руке эту сладкую на вкус и нестерпимую на ощупь пыль.“
„Не спрашивай, как тебе называть меня. Имя лишь случайный штрих, привычная пустота звуков на губах. Не спрашивай, как тебе называть меня, придумай мне имя. Смешай случайный блеск глаз с падающим за окном снегом, добавь поющее тепло между нами и мягкость первых слов. Наложи оттенки собственных мыслей, раскрась огромным размахом чувств, таким свойственным тебе. Придумай мне имя, которое для тебя будет значить что-то большее, чем условность пропечатанных букв. Которое будет значить что-то только для тебя. Придумай мне имя, в котором только ты увидишь мой усталый взгляд сквозь дым сигареты, наши улыбки на расстоянии одного выдоха, первый, ещё неуверенный поцелуй, соприкосновение душ в череде холодных дней. В котором ты прочтешь историю одной жизни, такой, какой ты видишь её. Придумай мне имя, только ты, и оно станет по-настоящему, всерьез, до надрыва глупого сердца, до легкой дрожи касающихся твоей кожи пальцев моим.“
„Я ищу, уже зная, что так никогда не смогу найти этого лица, лица моей прошлой любви, лица моей невольной актрисы. Потому что в тысячах глаз, губ, лбов, щек, черт я снова и снова, с долей роковой иронии бытия, буду видеть только себя.“
„Руки, скованные тонкой золотой цепочкой памяти. И человек с раздаренным сердцем, распроданной душой, раздающий себя наугад. Всем подряд, потому что чужие руки всегда теплее. Как иногда сложно соответствовать самому себе и вдыхать полной грудью застекленную жизнь, равносильную смерти. Как сложно потерять все, что когда-то было тобою и с прежней детской наивностью, глядя на мир большими от надежды и восхищенного удивления глазами, просить полушепотом — полупением: *любите меня сейчас, ведь потом будет поздно…*. И лишь научившись любить, вдруг понимаешь, как это бессмысленно. Но в который раз переплетая холодные пальцы, горячие дыхания и глухой стук двух похожих сердец, снова и снова веришь, а вдруг нас еще кто-то ждет, а вдруг еще что-нибудь будет. Сквозь боль. Сквозь усталость. Под затянувшимся дождем. Последняя вера. И я понимаю, глядя сейчас в тебя, что уже не будет иначе. Лишь ты, я и последний дождь. Медленный дождь, предваряющий новое начало.“