Эмиль Мишель Чоран (Сьоран): Актуальные цитаты (страница 2)

„Желание — вот настоящая реальность. Даже сожаление есть то же самое желание, только поменявшее направленность. Желание того, чего больше нет.“

„Мысли приходят на ходу, говорил Ницше. Ходьба рассеивает мысль, учил Шанкара.
Я «опробовал» обе теории.“

„Все, чем я обязан разрушительным, беспощадным, «вредным» книгам. Без них я бы не выжил. Только борясь с их ядом, только противостоя их гибельной мощи, я набрал силу и привязался к жизни. Это были укрепляющие книги: они пробудили во мне сопротивление. Я прочел почти всё, что нужно, чтобы пойти ко дну, но именно так я сумел избежать кораблекрушения. Чем «токсичнее» книга, тем лучше она меня взбадривает. Я утверждаюсь единственным способом: от противного.“

„Чем лучше себя узнаешь, тем меньше доверяешь.“

„Что за кошмарное зрелище для постороннего взгляда наше одиночество во всей своей наготе!“

„Слава моим неудачам! Я обязан им всем, что знаю.“

„Проснулся — первым делом красней за себя.“

„Сколько было в моём прошлом от несостоявшегося будущего!“

„Последняя степень отчаяния — когда сомневаешься даже в том, что ты есть.“

„В этом мире все находится не на своем месте, начиная с самого мира.“

„Я в силах жить только там, где живу и где меня называют иностранцем. Моя настоящая родина — моя родина? — кажется мне такой же далекой и недостижимой, как ветхозаветный Рай.“

„Этот мир не заслуживает быть познанным.“

„Если каким бесом я и одержим, так это бесом отсрочки.“

„Если передавать на письме всё, что я чувствую, нужно было бы ставить восклицательный знак после каждого слова.“

„Все, что я думаю об окружающем, умещается в формуле одного из буддистов Тибета: «Мир существует, но он нереален».“

„Глоток кофе и сигаретная затяжка — вот мои настоящие родители. Теперь я не курю, не пью кофе и чувствую себя сиротой. Я отказался от всего, что имел: от яда, того яда, который давал мне силу работать.“

„Я живу, словно только что умер.“

„Тоже мне — «забытый». Как будто меня кто-нибудь знал!“

„Неповторимость любого существа неотрывна от его собственной манеры заблуждаться. Первейшая заповедь — невмешательство: пусть каждый живет и умирает, как считает нужным, словно ему выпало счастье не походить ни на кого, быть этаким священным идолом. Оставьте ближних такими, каковы они есть, и они ответят вам признательностью. Так нет, вы хотите их счастья любой ценой? Тогда берегитесь.“