Франц Вертфоллен: Актуальные цитаты (страница 17)

„И так я понял, что провинциальность – не глупость и чванство, не напыщенность. Это всё – побочные эффекты. Провинциальность – это вымирание. Нехватка жизни. Нехватка сил жить.
Когда городок провинциален – он умирает, тухнет, может живописно и мирненько, а тухнет.
Когда человек провинциален, неважно, сколько энциклопедий он знает – он затхл, убог, бесполезен. Провинциальность – это не привычки или произношение, это желание залезть под корягу и там издохнуть мшистым, осоловелым карпом. Карпом, что если подергивается, то, как водоросля, от течения просто.

– Франц Вертфоллен, "О Летучих Змеях. Неаполь"“

„На первом месте должно стоять не то, против чего ты, а то, ЗА что ты стоишь. Это себе стоит напоминать почаще, иначе легко devenir un très méchant fou (обозленным сумасшедшим – цитата из Рэмбо).

– Франц Вертфоллен, " О Летучих Змеях. Неаполь"“

„Усталость никогда не после, всегда до изменения реальности. До больших вещей больше всего устаешь.

– Франц Вертфоллен, "О Летучих Змеях. Неаполь"“

„Прикрыв рот салфеткой, принцесса захохотала
переливчатым смехом существа, пережившего всё,
и даже готового на большее.

– Франц Вертфоллен, "О летучих змеях. Неаполь"“

„Ты не можешь получать удовольствие, если по сути ты жалкий перепуганный карп, прячущийся у себя под диваном.
Мама, не надо бояться шторма, надо им быть.“

„Счастье доступно только с определённого уровня искренности с собой. С того минимального уровня честности, когда ты уже можешь наполнять мир наслаждением.

© Франц Вертфоллен "Шот Жизни"“

„ФРАНЦ: Нельзя, Ларс, страхами жить.
ЛАРС: А здравым смыслом?
ФРАНЦ: Смотря чьим. Опасная вещь – здравый смысл, чьим смыслом живешь,
тем и становишься. Я бы не стал жить здравым смыслом полипов на ножке,
ежесекундно волнующихся о том, что в этом мире столько всего может с ними
произойти, что лучше тихо оставаться неподвижным полипом“

„Молчание. Дошли до ворот и встали. Так хотелось…
хотелось…
хотелось просто сделать что-то хорошее.
Боже мой, как это надо, чтоб кто-нибудь в этом мире наполнял тебя добротой!
Желанием делать что-то хорошее.
Тихим и неизбывным, как летние сумерки“

„Стакан с водой запотевал росой, роса сбегала на салфетку, оставляя там подмигивающие мордочки.
Неаполитанское утро до десяти – свежо и резво, после – размерено и томно, как летнее море.
Размятое тренировками тело лениво и тяжело, ветерок приятен, а внимание девушек слегка щекочет эго.
Мягкий, мятный, банановый рай.
Рай в кредит.

Ему не страшно.
Он ещё не принимает того, что за всё выставляется счет.
И от самых больших счетов никто не откупится деньгами.“

„ГЕРБЕРТ: Замрите! Вы – великолепны.

Остановись, мгновение, ты прекрасно.
Замри на пальцах синевой.
Утреннее солнце шло ему… шло нам обоим непозволительно.
Нечеловечески шло.

ФРАНЦ: Это утренний свет. Он идет всем.

ГЕРБЕРТ: Идите к черту, господин Вертфоллен, с вашей псевдо-скромностью.

ФРАНЦ: Зачем? Он очаруется и станет вам соперником.“

„Ты бы видела, что с моим мужем было, когда девка эта взгляд подняла и так настоятельно ему "Луна". У него такие глаза сделались, словно у него прям сейчас инфаркт. И так они стояли друг против друга, настолько оскорбительно лично, как будто она с ним три жизни уже прожила, и прямо сейчас четвертую доживает. "Да", — ответил ей мой муж. Самое возмутительное, что я действительно редко встречала разговоры более содержательные. Займись они при нас на балконе сексом, это было бы раз в десять менее интимным.“

„Античный Мир не говорил
через музыку.
Он говорил через тело.
Об этом никто никогда не писал,
но христианство
приучило нас
к бестелесности:
книги, арии.
Римляне разговаривали, калибровались
движением.
Плотью.
Для перемен настроения я использовал
музыку.
Марций – танец.“

„ГЕРМАНЕЦ: Я знаю, Гай,
как это –
жить в непреходящем ожидании катастрофы,
я знаю, как ты ищешь себе опору
в будущем,
и как чувствуешь, что-то здесь подведет.
Так это не что-то, Гай.
Это ты.
Ты подведешь.
Потому что ты не хорош
достаточно.
И тут не пройти иначе, как только хорошим стать.“

„Нельзя подделать любовь. Невозможно подделать желание. Нет ничего более жалкого и смехотворного на свете, чем подделка желания. Чем, собственно, всю жизнь люди и занимаются.“

„Конечно, когда человек начинает нести ересь, никто ему за это "конфетку" не даст. Но даже когда человек говорит очень правильные вещи, жизнь не даёт ему "конфеток"!
Потому что это ты жизнь своим словом строишь. Своим словом, своим действием, своей рутиной строишь жизнь.
А жизнь - это не учительница младших классов, которая за хорошие ответики "конфетки" раздаёт.“

„Нет маленьких вещей. Любая крохотная неполадка - она уже показывает, какие есть дисфункциональные механизмы.

И лучше их исправить в крохотной неполадке, чем когда они уже становятся для человека второй натурой. Когда они уже: всё, "бам", зашли далеко.

Потому что любые дисфункциональные механизмы — это как лавина: то, что не исправляешь сегодня, накроет тебя таким комом по башке. Лавина, когда она начинается — это всего лишь несколько скатившихся снежинок. Зато, когда она подходит к концу — это пиз**ц.“

„Жизнь прекрасна. Во многом своей абсурдностью. Тем как раз, когда то, что живо, то, у чего есть сердце, пробивается через всю человеческую тупость и формализм.“

„Знайте, что это благословение, что вашу тупость достают под солнца, и показывают вам, и расписывают вам и раскладывают по полочкам и дают вам алгоритмы, как от этой тупости избавляться. Но все равно, осуществлять этот алгоритм, каждый для себя может лишь сам.“

„Бог не про милосердие, люди,
и вовсе не о справедливости.
Бог – это равновесие,
бог – это игра.
Бог – удовольствие.
Бог – это танец существа легкости невыразимой на грани небытия.
Бог – это то, чему тебе служить должно.
Для службы одной ты создан.
Всё так просто.
И нет смерти, и нет страданий там, где есть счастье чистое принадлежности существу легкости невыразимой,
вечно юному,
вечно огненному
божеству
танца.“