Франц Вертфоллен: Актуальные цитаты (страница 4)

„Хочешь формулу счастья,
обезьянка моя, Homo Sapiens?

Начни с отчаяния.

Там, в круге девятом
фундаментальный
элемент воли,
и цепкости,
и достоинства –

базовый элемент формулы

незатейливой

счастья.“

„Нам всем нравится мир, где существа достаточно развиты для того, чтоб строгая социальная иерархия ощущалась, как равноправие. Мы все хотим мира, где ты искренне можешь уважать соседа своего, потому что сосед этого достоин. Он не претендует пустым говном на твое уважение, когда даже кола не заслуживает, а он способен на тепло, тепла не боится и открыт тебе, как ты открыт ему. Мы все хотим мира, населенного достойными существами. Только я в упор не могу увидеть, как деление по национальному признаку способно к такому привести. И если вы мне позволите, я считаю, что время, когда ты устанавливал законы лишь для своего королевства, осталось далеко в прошлом. Даже в тринадцатом веке это было уже не так. Сегодня, когда у нас есть трансатлантическая телефонная связь, самолеты, радио, кинематограф, ты должен устанавливать моральные законы для человечества в целом. Фюрер активно работает с Японией. Японцы тоже националисты. Они тоже убеждены, что высшая раса должна быть ростом не более метра шестидесяти, лунолика, узкоглаза и черна волосами, что уголь. Черные говорят: ты очень хорош для белого. Все – нацисты и расисты. Все – каждое человеческое существо, потому что каждый кулик будет орать, что его болото – единственно не болото. Если ты хочешь быть над этим всем, ты должен от них отличаться. Они должны мерить себя по тебе, они не будут этого делать, если ты такой же кулик, который так же истерично нахваливает свое болото.“

„Музыка льется, как жизнь.
На чистовую.
Тесненьким существам с очень медленным мозгом надо сидеть,
перечитывать,
перечеркивать,
вымучивать из себя.
Еще и дрочить на вымучивание – это мне не далось легко.
Жизнь – проста.
Ничего притягательного не может быть в медленном расковыривании души,
выжимании себя, как прыща, на бумагу
или на холст.
Люди на это дрочат, чтоб хоть как-то то оправдать.
Чтоб не признать, что божественность – невесома.
Чтоб не увидеть иерархии между ремесленником, талантом, гением, богом.“

„Менее яркое тянется к более яркому. Менее сильное – к более сильному. Пустое – к тому, кто наполнит. Это как гравитация, с этой иерархией бесполезно бороться. По сути, это и есть гравитация – когда мелкие объекты притягиваются к большим. И здесь нет никаких глупых законов «равности», мол, каждому по его подобию. Людям к чертям не сдались их «подобия».“

„Нам всем нравится мир, где существа достаточно развиты для того, чтоб строгая социальная иерархия ощущалась, как равноправие. Мы все хотим мира, где ты искренне можешь уважать соседа своего, потому что сосед этого достоин. Он не претендует пустым говном на твое уважение, когда даже кола не заслуживает, а он способен на тепло, тепла не боится и открыт тебе, как ты открыт ему. Мы все хотим мира, населенного достойными существами. Только я в упор не могу увидеть, как деление по национальному признаку способно к такому привести. И если вы мне позволите, я считаю, что время, когда ты устанавливал законы лишь для своего королевства, осталось далеко в прошлом. Даже в тринадцатом веке это было уже не так. Сегодня, когда у нас есть трансатлантическая телефонная связь, самолеты, радио, кинематограф, ты должен устанавливать моральные законы для человечества в целом. Фюрер активно работает с Японией. Японцы тоже националисты. Они тоже убеждены, что высшая раса должна быть ростом не более метра шестидесяти, лунолика, узкоглаза и черна волосами, что уголь. Черные говорят: ты очень хорош для белого. Все — нацисты и расисты. Все — каждое человеческое существо, потому что каждый кулик будет орать, что его болото — единственно не болото. Если ты хочешь быть над этим всем, ты должен от них отличаться. Они должны мерить себя по тебе, они не будут этого делать, если ты такой же кулик, который так же истерично нахваливает свое болото.“

„Интеллект — это умение любой маленький факт сделать себе полезным. Умение менять себя и вовлекаться в жизнь. Строить мир. Делать пусть даже совсем крохотные вещи, но делать, а не рассуждать о них.“

„Когда человек жалуется, что он не сможет — это говорит не о его низкой самооценке. Это говорит о нежелании работать.“

„Ненависть - это страх помноженный на бессилие“

„Все эмоции - это очень сконцентрованая информация о том, куда тебе дальше идти по жизни и что тебе делать.
Это информация и энергия для осуществления необходимых действий. Информация, что тебе нужно делать с твоей жизнью.
Когда ты начинаешь размышлять над своими эмоциями, раскладывать их себе по полкам, это очень хорошо даёт тебе понять, что тебе надо дальше делать со своей жизнью, куда дальше идти.“

„Все эмоции - это очень сконцентрованая информация о том, куда тебе дальше идти по жизни и что тебе делать.
Это информация и энергия для осуществления необходимых действий. Информация, что тебе нужно делать с твоей жизнью.
Когда ты начинаешь размышлять над своими эмоциями, раскладывать их себе по полкам, это очень хорошо даёт тебе понять, что тебе надо дальше делать со своей жизнью, куда дальше идти.“

„«Жизнь – боль,
и умение наслаждаться болью в ней первейшая
из необходимостей.
Умение наслаждаться болью красиво,
чтоб даже боль превращать
в силу,
что строит мир.»“

„Либо ты в отношениях становишься ближе и отношения развиваются, либо они медленно вымирают.“

„Каждый раз, когда вам в жизни нужно что-то решить — решайте. Каждое решение, каждый выбор — это благословение. Никогда не отпихивайте выборов от себя. Чем сложнее ситуация, чем тяжелее ситуация, тем с большей радостью вы должны принимать выборы, а не отпихивать от себя реальность.

Франц Вертфоллен "Шот жизни"“

„Единственная энергия, которая заставляет тебя что-то делать и вовлекаться в мир — это энергия счастья, радости, удовольствия“

„Ты выбираешь людей, в которых хочешь вкладываться, с которыми ты хочешь идти рука в руку, нога в ногу. Ещё десятилетия и десятилетия твоей жизни.
По идее твоя семья - это должны быть люди, с которыми тебе не жалко пойти дальше предела. За которых тебе не жаль умереть и для которых тебе так хочется жить. Вот это - это семья.“

„Любовь, Нора, не падает с неба. Её не заключают на небесах, она – не судьба. В любви очень четкие математические законы. Невозможно любить уродов. Уроды живут с уродами, потому что не колют друг другу глаз. Уроды цепляются за уродов, потому что – гордыня, страхи, хуйня про одиночество. Потому что – а с кем еще? Кто еще тебя вот такого урода будет терпеть, если не этот урод, с которым вы якобы чуть подпритерлись. Уроды цепляют уродов, живут в сраче – физическом и душевном. И обеспечивают друг другу верные порции страданий, заслуженные порции. Но это всё не любовь. Это цирк уродов.“

„Он кружил её, даря миру оттенки горечи.

Привкус пепла.

Напоминание, что красота мимолетна,

а жизнь – изменение,

и горе големам из глины,
что цепляются за привычное,
ибо будут
растоптаны
в прах.

© Франц Вертфоллен "О Летучих Змеях. Неаполь"“

„Когда ты, что остров, по которому тридцатиметровое цунами прогулялось, а потом ещё лава прошла.
И вот ты лежишь – месиво сплошное, но слово за словом, мысль за мыслью, себя снова отстраиваешь – крепче.
И больше. И лучше.

И когда это пройдешь, кажется, что уже ничего не страшно.
И то правда – гораздо меньше страхов в тебе остаётся, а с теми, что есть, жить становится веселей.

Франц Вертфоллен, "О Летучих Змеях. Неаполь"“

„Любые пределы – не важны.

Океаны мелеют, империи падают.

И если их создавать, то лишь ради
того, чтоб в процессе
плотнее срастись друг с другом.

Вот и Дерево Жизни, мой друг.

И нет у меня ничего,

не было

и не будет

из небезразличного

кроме улыбки вашей,

ветреный, алчный и радостный,

летучий, что Змей,

Ахилл.

Не было, нет и не будет

преград, что не перешагну я

во имя твоё.

Аминь.“