Франц Вертфоллен: Актуальные цитаты (страница 46)

„«Нет ничего хорошего в том, чтоб ходить и вечно включать красную шапочку / синюю кепочку, до посинения стараясь быть хорошим, потому что это делается из того же страха перед людьми и того же ощущения себя беспомощной тетерей»“

„Для того, чтобы быть на пике своей красоты, ты должен как-то очень синхронизироваться со своей сердцевинкой.“

„Я прихожу к выводу, что как-то к 30 годам, ты должен брать всё больше и больше ответственности за своё тело тоже, и разбираться в своём теле лучше, и в своих эмоциях, и в том, как работает твой мозг. И не то, чтобы налаживать связь со своим мозгом, а уже быть полноценным ему хозяином, не аскаридой.“

„Кто из вас не знает этого ощущения, когда вам кажется: «я тупая, я не могу понять, я не могу просчитать».

Да мозг сам, у него нет таких разграничений тупой или не тупой. Он как нейросеть — ему в кайф считать, как компьютер, как искусственный интеллект не понимает понятие "ошибки". Мозг не тупой, он с радостью будет просчитывать 999 миллионов раз, лишь бы ему кое-кто другой не мешал своими раздраенными эмоциями: «Тупой я или не тупой? Медленный я или нет? О неет, неужели мне просчитывать 999 вероятностей»?

Даа, блин даа!!“

„Вы знаете, что сейчас входит в моду? Взять какой-нибудь старый автомобиль и кататься по стране. США очень красивы, там и каньоны, и прерии, горы, озера. Это приятно, выехать с утра пораньше к очередному водопаду, накупаться, катить по дороге со спутанными, ужасно непричесанными волосами, чтоб остановиться в захудаленьком дайнере на blueberry pie. Это невероятно американский опыт, которого у вас еще нет.“

„Японки выглядят в жизни, как на рисунках, НО… одно большое НО, если азиаточка красива, вешайся. Она будет так красива, на нее, как на огонь, можно будет смотреть бесконечно. Там такое изящество, утонченность линий, чистота кожи – у таких кожа светится, и она очень сильно отличается от европейской. Там такая грациозность движений. Вы слышали сказку о китайских лисах? Это оно. И она будет неуловима, как вода. Как вода податлива, но смерть тебе, если в мягкость эту поверишь.“

„Пространство после него не то что инеем чуть-чуть похрустывает – гейзерами исландскими бьет. А девочка вслед ему смотрит – руку, ту, что протягивала, к груди прижала. И такой заезженный жест стал свеж, как мир в день первый. Как никем никогда не совсем прочувствованное, не сделанное.“

„Простое правило
и никто не запомнит.
Ни у одной женщины нет такого жалкого эго, как у мужчин,
ни одна не бывает такой идиоткой.
Не важно, как вы выглядите, насколько вы гипотетически богаты, какой у вас смокинг, часы, туфли, портмоне, девочки всегда предпочтут щедрого.
Точка.
Человека делают красивым в их глазах не деньги, которые у него есть гипотетически, но деньги, которые он тратит на них“

„НОРА: Ты абсолютно не любишь меня.

ФРАНЦ: Даже и если.

НОРА: Что?

ФРАНЦ: Даже если и так, Элеонора, разве основополагающий вопрос брака, это «любят ли меня»? Разве главный вопрос брака в этом? Разве это не «люблю ли я?».

Подвисла.

Да, вот да, помолчи, девочка.

НОРА: Ты на это что ответишь?

ФРАНЦ: Что не надо забивать себе голову идиотскими вопросами из «Космо». Единственный правильный вопрос – как тебе будет хуже: со мной или без меня. Вот и все.“

„Кот выказывал присутствие наиполнейшего отсутствия. Вероятно, отбросив свое бренное тело, он пустился странствовать по далеким мирам с молочными реками и сливочными берегами.“

„Дома муравья ожидала шумная компания, где каждый злобно поносил кота и слезно сочувствовал себе. Под надоедливые жалобы мух и грозное жужжание ос маленького муравья и посетила его очередная гениальная мысль – обманываться легче коллективом. Вот где нужно общественное мнение.“

„Весь человечек был жиденьким: жиденькая косичка, жиденькие белесоватые глазки, жиденькая бородка и морщинистая сухая кожа из рисовой бумаги. Еще он очень хотел быть умным и не знал, как совладать с этим недугом, потому уже второй час изливал на меня словесные отбросы своей беспокойности“

„Музыка укачивала.
Уводила вне кабинетика, куда-то под совсем чужое небо, чужие горячие звезды, может быть, пальмы.
Под свет софитов, к берегу Тихого океана, где белоснежный песок и ледяные коктейли.
И дамы в платьях настолько легких, что те плывут за ними по воздуху, повторяют любое движение.
Он подпевал певцу.
Он знал каждое слово,
каждую нотку этого чужого легкомысленного ослепительного мира –
знал, как хозяин.
Он великолепно вёл. Твердо и плавно.
Мягко и уверенно.
Словно я заранее знала все движения,
словно всё именно так и задумывалось с сотворения мира.
And I seem to find the happiness I seek when we are together dancing cheek to cheek…
И сразу – не страшно.
Весь мир сразу маленький, игрушечный у него в руках.
Не опасный и против тебя, а такой – попкорн, сахарная вата и карамель.“

„Не абсурдно ли это — так кастрировать желания?
Угадывать, что правильно хотеть, вместо того, чтобы научиться слышать себя.

Чтобы знать, что же тебе на самом деле хочется, нужно иметь смелость хотеть и иметь сердце, которым чувствуешь мир.
Уязвимое сердце, живое.“

„Дома муравья ожидала шумная компания, где каждый злобно поносил кота и слезно сочувствовал себе. Под надоедливые жалобы мух и грозное жужжание ос маленького муравья и посетила его очередная гениальная мысль – обманываться легче коллективом. Вот где нужно общественное мнение.

Если обычному существу для жизни цель не обязательна, то коллектив существует только благодаря общим стремлениям.“

„Должно рисовать картины мазками, как импрессионисты. Их мазки состояли из красок, моим состоять из жизней. Но ни у них, ни у меня нет ни одного мазка, что не был бы совершенным.“

„И тогда я впервые понял, что нет абсолютно никакой разницы, кому молиться, важно – молиться, ведь молящийся блажен не потому, что молится, а он молится, потому что он – блажен.“

„Я с детства разбирал красоту,
разбивал на кусочки и объяснял, отчего она,
в противоположность всем остальным вещам,
лишь приумножалась.“

„Нет силы. Есть череда крохотных выборов человеческих“