„Тарелкин. Да, почтенные посетители, восскорбим душами о Тарелкине!.. Не стало рьяного Деятеля — не стало Воеводы передового Полку. Всегда и везде Тарелкин был впереди. Едва заслышит он, бывало, шум совершающегося преобразования или треск от ломки совершенствования, как он уже тут и кричит: вперед!! Когда несли знамя, то Тарелкин всегда шел перед знаменем; когда объявили Прогресс, то он стал и пошел перед Прогрессом— так, что уже Тарелкин был впереди, а Прогресс сзади!“

Когда пошла эмансипация женщин, то Тарелкин плакал, что он не женщина, дабы снять кринолину перед Публикой и показать ей… как надо эмансипироваться. Когда объявлено было, что существует Гуманность, то Тарелкин сразу так проникнулся ею, что перестал есть цыплят, как слабейших и, так сказать, своих меньших братии, а обратился к индейкам, гусям как более крупным. Не стало Тарелкина, и теплейшие нуждаются в жаре; передовые остались без переду, а задние получили зад! Не стало Тарелкина, и захолодало в Мире, задумался Прогресс, овдовела Гуманность… Но чем же, спросите вы, воздали ему люди за такой жар делания? Ответ, — нет, не ответ, — скажу: Ирония перед вами! Простой гроб, извозчик, ломовые дроги и грошовая могила… Однако — глядите, у этого убогого гроба стоит Сановник (указывает на Варравина) — он властный Мира сего — он Силою препоясан. Что же говорит нам его здесь присутствие? Ужели лицемерием, или хитростию, или своекорыстною целию приведен он сюда и у этого гроба между нами поставлен? О нет! Своим присутствием он чтит в чинах убожество, в орденах нищету, в мундире слугу, — слугу, который уносит с собою даже и в могилу собственные, сокровеннейшие интимнейшие Его Превосходительства…
Смерть Тарелкина