Франц Вертфоллен: Человек (страница 4)

„Ты совершаешь ошибки и получаешь за них. И знание, что есть ошибки фатальные… а есть ли они?

Наверняка.

Но это даже не полпроцента от массы ошибок, которую люди по лени своей называют «фатальной».

А если не те полпроцента, то «фатально» лишь то, что ты не исправляешь сам.

Фатально лишь то, что ты не исправляешь!“

„Я говорю вам, зло не Гитлер, Сталин, Сатана.
Зло – это вы.
Я.
Мы.
Это мы – нацисты,
мы – фашисты,
мы – изверги,
мы, каждый из нас, кто болен страхом.
Кто слеп и глух к искренности богов.
Перед окончательной ликвидацией мой мальчик, мой Вакх каждому давал выбор – перешагни гордыню, прими меня в сердце и живи. Он каждому говорил – вот тебе зрение, вот ответственность, прими ответственность и живи. Как Иисус, что встретил прокаженных и сказал им «излечитесь», и лишь один вернулся и отблагодарил. Лишь один принял. Лишь один излечился. Такие мы, люди.“

„Ты никогда не сможешь казаться хорошим или счастливым, потому что даже собаки и кошки, даже бактерии, судя по последним исследованиям, знают, когда человек боится, когда зажимается и как он несчастен, как бы сам человек ни старался этого от себя спрятать.
Ты никогда не сможешь казаться счастливым – нельзя обмануть жизнь.
Ты можешь только стать лучшим человеком, чем есть сейчас – более открытым и живым, более вовлеченным, более способным любить.“

„Бог не про милосердие, люди,
и вовсе не о справедливости.
Бог – это равновесие,
бог – это игра.
Бог – удовольствие.
Бог – это танец существа легкости невыразимой на грани небытия.
Бог – это то, чему тебе служить должно.
Для службы одной ты создан.
Всё так просто.
И нет смерти, и нет страданий там, где есть счастье чистое принадлежности существу легкости невыразимой,
вечно юному,
вечно огненному
божеству
танца.“

„Нет маленьких вещей. Любая крохотная неполадка - она уже показывает, какие есть дисфункциональные механизмы.

И лучше их исправить в крохотной неполадке, чем когда они уже становятся для человека второй натурой. Когда они уже: всё, "бам", зашли далеко.

Потому что любые дисфункциональные механизмы — это как лавина: то, что не исправляешь сегодня, накроет тебя таким комом по башке. Лавина, когда она начинается — это всего лишь несколько скатившихся снежинок. Зато, когда она подходит к концу — это пиз**ц.“

„Конечно, когда человек начинает нести ересь, никто ему за это "конфетку" не даст. Но даже когда человек говорит очень правильные вещи, жизнь не даёт ему "конфеток"!
Потому что это ты жизнь своим словом строишь. Своим словом, своим действием, своей рутиной строишь жизнь.
А жизнь - это не учительница младших классов, которая за хорошие ответики "конфетки" раздаёт.“

„Нельзя подделать любовь. Невозможно подделать желание. Нет ничего более жалкого и смехотворного на свете, чем подделка желания. Чем, собственно, всю жизнь люди и занимаются.“

„И так я понял, что провинциальность – не глупость и чванство, не напыщенность. Это всё – побочные эффекты. Провинциальность – это вымирание. Нехватка жизни. Нехватка сил жить.
Когда городок провинциален – он умирает, тухнет, может живописно и мирненько, а тухнет.
Когда человек провинциален, неважно, сколько энциклопедий он знает – он затхл, убог, бесполезен. Провинциальность – это не привычки или произношение, это желание залезть под корягу и там издохнуть мшистым, осоловелым карпом. Карпом, что если подергивается, то, как водоросля, от течения просто.

– Франц Вертфоллен, "О Летучих Змеях. Неаполь"“

„Вот! Вот, что это! Декорации! Да – всё пространство вокруг было как попасть за кулисы театра. В жизни ведь всё, что мы видим – это софиты и всматривающаяся в тебя темнота зала, а тут вдруг – прохлада и ты сам – зритель.

Вот оно!

Ты больше не играешь, ты наблюдаешь. И так как актер ты бездарный, наблюдать тебе в сто раз радостнее. Подглядывать.

Только подглядывать – не жить.

Даже не существовать.

Потому что ты и подглядывать не умеешь.

Чтоб уметь хорошо подглядывать – с азартом, с проживанием и сопереживанием, надо хотеть жить, хотеть играть на сцене, а не бежать от неё со всех ног, как бегут люди.

Нужно хотеть информации, а не прятаться от неё за глупые, плоские пыхи формальности.

Но вот ты на секунду – в отслуживших декорациях.

Отшумевших декорациях.“

„ФРАНЦ: … Я хотел нарисовать какой-нибудь красивенький пустячок в цвете…

ГЕРБЕРТ: Туманность, созданную ударной волной звездного ветра вокруг звезд типа Вольфа-Райе, например.

ФРАНЦ: Да, они очень миленькие. Лохматенькие такие.

ГЕРБЕРТ: Но туманность не удалась.

ФРАНЦ: Да, ей не хватило… она была недостаточна туманна.

ГЕРБЕРТ: Заключил наш художник, вблизи знавший оригинал.

ФРАНЦ: Так, Герберт, вы на что намекаете? Что я не знаю, как выглядят туманности вокруг звезд Вольфа-Райе?

ГЕРБЕРТ: Действительно! Какой порядочный человек не знает, как выглядят туманности ударного типа!

ФРАНЦ: Нет такого типа, Герберт. Есть туманности, созданные ударной волной.

ГЕРБЕРТ: Которые, надо понимать, невозможно отличаются от всех остальных.

ФРАНЦ: Конечно! Те, что ударной волной, у них такие облака, как от огромного взрыва в пустыне. Как-будто неисчислимые массы материи создаются где-то в глубине и поднимаются клубами на поверхность. Только они не водяные, как облака, а песочные, из миллиардов песчинок, и настолько они рассыпчаты, что ты прямо можешь почувствовать этот песок на нёбе. Но мне никак не удавалось ухватить эту дымчатость. Чтоб кристально чистый горный воздух, и вдруг в нем дымка и не тумана, но сухого, обжигающего песка.“

„ФРАНЦ: … Я хотел нарисовать какой-нибудь красивенький пустячок в цвете…

ГЕРБЕРТ: Туманность, созданную ударной волной звездного ветра вокруг звезд типа Вольфа-Райе, например.

ФРАНЦ: Да, они очень миленькие. Лохматенькие такие.

ГЕРБЕРТ: Но туманность не удалась.

ФРАНЦ: Да, ей не хватило… она была недостаточна туманна.

ГЕРБЕРТ: Заключил наш художник, вблизи знавший оригинал.

ФРАНЦ: Так, Герберт, вы на что намекаете? Что я не знаю, как выглядят туманности вокруг звезд Вольфа-Райе?

ГЕРБЕРТ: Действительно! Какой порядочный человек не знает, как выглядят туманности ударного типа!

ФРАНЦ: Нет такого типа, Герберт. Есть туманности, созданные ударной волной.

ГЕРБЕРТ: Которые, надо понимать, невозможно отличаются от всех остальных.

ФРАНЦ: Конечно! Те, что ударной волной, у них такие облака, как от огромного взрыва в пустыне. Как-будто неисчислимые массы материи создаются где-то в глубине и поднимаются клубами на поверхность. Только они не водяные, как облака, а песочные, из миллиардов песчинок, и настолько они рассыпчаты, что ты прямо можешь почувствовать этот песок на нёбе. Но мне никак не удавалось ухватить эту дымчатость. Чтоб кристально чистый горный воздух, и вдруг в нем дымка и не тумана, но сухого, обжигающего песка.“

„Чем более жесткие условия выживания в мире, тем больше тебе тепла нужно внутри твоей общины, рода, как угодно вы назовете это сочленение людей.

Но тем больше тепла тебе нужно внутри, потому что если его нет внутри, то ты сдохнешь.“

„Люди любят себе говорить:
"Ах, если бы я был бы…. " и как-то ничего не делать, чтобы дойти до этого места.
Или они себе говорят: "Вот однажды, в 2075 году я, конечно, стану успешным. "
А до 2075 года ты собираешься, похоже, впасть в спячку?
И это не шутка, потому что люди большую часть своих жизней проводят как медведи в спячках, отсутствуя в своей жизни напрочь.

Даже когда они себе определяют какую-то конечную точку, они к ней не идут.
Они не начинают продумывать, какие шаги приведут их именно в эту координату.
Они просто говорят себе: "Ах, если бы, вот однажды… "
И на этом всё.“

„Вкладывать в себя — это не спа, черная икра в золотом напылении, личный Боинг, йога и золотая коробочка для марихуаны, чтоб хоть та порадовала. Вкладывать в себя — это разобраться кто ты, что ты, чему ты служишь, и кто по-настоящему радует твое сердце. Не стереотипчики (мне радостно, потому что все газеты и блогеры пишут, что это радостно), а вдумчиво — какой человек и служба чему в этом мире искренне дают желание вставать по утрам. В это и вкладываться — деньгами, мозгами и временем.

Франц Вертфоллен «Шот Жизни»“

„Девушка смотрела в тебя, травянистыми глазами крича, что ужас – это не призраки из прошлого, но мертвые, которых тебе так нужно видеть в завтра.

Девушка кричала, что настоящий кошмар – это вот так годами, как все двуногие, отпихивать от себя жизнь, чтоб потом остаться двухмерным наброском на осыпающейся стене и молить тысячи лет создателя о воскрешении, надеясь, что в этот раз всё получится лучше и ты не останешься дурой, упорно старающейся не решать, не думать, не проживать.

Девушка кричала, что настоящий ад – это остаться немым, слепым, глухим в холодной пустоте непроисшествия.

Ад – это остаться только с собой на тысячи лет – снова и снова пересматривая всё, что ты от себя в трусости отпихнул.

Ад для людей – это остаться с собой без малейшей возможности врать.“

„Большинство людей, современных особенно, верят в то, что всё автоматизированно и все внутренние процессы и обучения, тем более, должны происходить на автомате. И это пиз**ц. Такие существа никогда опыта не набираются.“

„Красота - это не первичные вторичные половые признаки. Это не то, на сколько ребра обтянуты вашей кожей или не обтянуты. Красота - это умение наполнить момент, тем, чем человек хочет наполнить момент, чем человек хочет тебя наполнить.

Франц Вертфоллен“

„ЛОТТА: У меня совсем никого нет.

Сказала эта едва восемнадцатилетняя девица при сестре и тетке, живых отце и матери молодым людям, которых не знала и месяц.

ЛОТТА: Никого нет… кроме вас?

И я подумал – вот она правда семей человеческих.

У неё куча родни и всё это бесполезные папоротники, которые, как её тетка, вызубрили за свои тридцать или сорок лет двадцать выражений лица на все случаи жизни.

Они будут слать Лотте печеньки и открытки, могут потратиться и поухаживать за умирающей, но ни один не в силах дать ей чем жить.

Зачем изо дня в день пробиваться через усталость, боль и смерть.

Ни один не даст ей – ЗА что держаться в этой жизни.

Потому что все они – прах.

И прах трусливый – люди от счастья яркого убегают, как не бежать им от ощущений смерти или отчаяния?

Вся её родня и подруги захлопнутся перед её болью и ужасом. Вот я, хорошая, ухаживаю за тобой, печеньки тебе пеку, только не донимай меня, не заставляй разделять страх в твоём сердце.“

„Если вы находите, что ваши отношения с матерью или отцом токсичные, даже то, что это ваши мать и отец никак не заставляют вас поддерживать с ними отношения дальше. Точка. Потому что то, что ты родил на свет человека, не даёт тебе права поганить ему жизнь.“