Сёрен Обю Кьеркегор цитаты

страница 11

„Стремиться вперед — значит потерять покой, оставаться на месте — значит потерять себя.“

„Женишься – будешь жалеть, и не женишься – будешь жалеть. Так что женись – не женись, жалеть будешь в любом случае. В любом случае все равно будешь жалеть.
Посмеешься ли над глупостью этого мира – будешь жалеть, поплачешь ли над ней – тоже будешь жалеть. Так что плачь или смейся, жалеть будешь в любом случае. В любом случае все равно будешь жалеть.
Повесишься – будешь жалеть, не повесишься – тоже будешь жалеть. Так что вешайся – не вешайся, жалеть будешь в любом случае. В любом случае все равно будешь жалеть.
Вот, господа, в чем заключается жизненная мудрость… Заключается – не заключается, все равно будешь об этом жалеть.“

„Нет более прекрасного времени в жизни, чем самые первые дни любви, когда с каждой встречей, взглядом и надеждой что-то новое и радостное поселяется в твоей душе.“

„Люди никогда не пользуются свободой, которая у них есть, но требуют той, которой у них нет.“

„Пожар начался в театре за кулисами. Клоун вышел на сцену, чтобы предупредить зрителей об опасности. Они решили, что это шутка и начали аплодировать. Клоун с мольбой повторил предупреждение — в зале началась овация. Возможно и наш мир окончится так же: под аплодисменты зрителей, считающих, что это всего лишь шутка.“

„Наша жизнь представляет собой результат преобладающих в нас мыслей.“

„Мой взгляд на жизнь лишен всякого смысла, — мне кажется, что какой-то злой дух надел мне на нос очки, одно стекло которых увеличивает все до чудовищных размеров, а другое до такой же степени уменьшает.“

„Что будет? Что принесёт грядущее? Я этого не знаю, я ни о чём не догадываюсь. Когда паук, потеряв точку опоры, срывается в неизвестность последствий, он неизменно видит перед собой пустое пространство, где не за что зацепиться, сколько ни барахтайся. Вот так и со мною; впереди неизменно пустое пространство, а то, что гонит меня вперёд, есть последствие, оставленное позади. Эта жизнь лишена смысла и ужасна, невыносима.“

„Удивительно! С каким страхом цепляется человек за жизнь, одинаково боясь и утратить ее, и удержать за собою. Иногда мне приходит мысль сделать решительный шаг, перед которым все мои прежние эксперименты окажутся детской забавой: хочу пуститься в неведомый путь великих открытий. Кораблю, спускаемому с верфи в море, салютуют выстрелами, так же хотел бы я отсалютовать и себе самому. А между тем… Мужества, что ли, не хватает у меня? Хоть бы кирпич свалился мне на голову и пришиб меня до смерти, — все был бы исход!“

„В прежние времена говаривали: «Жаль, что в мире никогда ничего не происходит по пасторским проповедям». Но, может быть, придёт ещё время — пожалуй, благодаря философии, — когда можно будет сказать: «К счастью, в мире никогда ничего не происходит по пасторским проповедям», ибо в жизни есть хоть какой-то смысл, а в его проповедях — совсем никакого.“

„Обыкновенно, чем больше развита у человека способность мыслить и соображать, тем быстрее и искуснее мысли его подбираются к предмету, осматривают его со всех сторон и затем вполне им овладевают.“

„Страх — это желание того, чего страшатся, это симпатическая антипатия; страх — это чуждая сила, которая захватывает индивида, и все же он не может освободиться от нее, — да и не хочет, ибо человек страшится, но страшится он того, что желает. Страх делает индивида бессильным, а первый грех всегда происходит в слабости; потому-то он по своей видимости случается как бы безотчетно, но такое отсутствие осознания и есть настоящая ловушка.“

„… свобода — это волшебная лампа; когда человек трет ее с этической страстью, то для него возникает Бог.“

„Человек всегда надеется на то, что ему следовало бы вспоминать, и вечно вспоминает то, на что ему следовало бы надеяться.“

„Где «Я»? Что значит сказать «мир»? Каково значение этого слова? Кто заманил меня сюда и покинул здесь? Кто «Я»? Как я оказался в этом мире? Почему меня не спросили, почему не познакомили с его правилами, а просто всунули в него, как будто я был куплен у продавца душ? Как я оказался вовлечённым в это громадное предприятие, называемое действительностью? Разве это не дело выбора? Кому я могу пожаловаться?“

„Какой смысл в слове «моя»? Ведь оно не обозначает того, что принадлежит мне, но то, чему принадлежу я, что заключает в себе всё мое существо. Это «то» моё лишь настолько, насколько я принадлежу ему сам. «Мой Бог» ведь это не тот Бог, Который принадлежит мне, но тот, Которому принадлежу я. То же самое и относительно выражений: „моя родина“, „моё призвание“, „моя страсть“, „моя надежда.““

„Ничего не хочется… Ехать не хочется — слишком сильное движение: пешком идти не хочется — устанешь; лечь? — придется валяться попусту или снова вставать, а ни того, ни другого не хочется… Словом, ничего не хочется.“

„Нам была дана заповедь: «Люби ближнего, как самого себя», — но если правильно понять эту заповедь, то можно прочесть в ней и обратное утверждение: «Ты обязан любить себя должным образом».“

„У меня нет ничего, но я ни в чём не нуждаюсь.“

„Теперь я грущу лишь по той первой грусти. Что такое юность? — Сон.. Что такое любовь? — Сновидение…“

„Я не хочу, чтобы она была в духовной зависимости от меня; она должна быть вполне свободна: любовь может развиваться лишь на свободе, и одна свобода обусловливает приятное и вечно весёлое времяпровождение.“

„Старость, как известно, осуществляет мечты юности; пример — Свифт: в молодости он построил дом для умалишенных, а на старости лет и сам поселился в нем.“

„Я не видел ничего потому, что слишком пристально смотрел.“

„Страх — это головокружение свободы.“

„Я предпочитаю разговаривать с детьми — есть, по крайней мере, надежда, что из них выйдут разумные существа, тогда как те, которые считают себя таковыми… увы!“

„Жизнь превратилась для меня в горький напиток, а мне еще приходится принимать его медленно, по счету, как капли…“

„Никто не возвращается из царства мертвых… — никто не является на свет без слез… — никто не спрашивает, когда хочешь явиться… — никто не справляется, когда желаешь уйти…“

„Чем больше стараешься спрятаться, тем неприятнее, если тебя откроют в твоём убежище.“

„Мёртвая буква действует иногда сильнее живого слова.“

„Я не способен к духовному акту веры, не могу, закрыв глаза, слепо ринуться в абсурд; для меня это невозможно, но я не хвалюсь этим.“

„Всё существующее разумно; я был и буду оптимистом!“

„Когда разрушается действительность, сам этот разрыв в целом гораздо более радикален, тут рвется каждый нерв, а разрыв, рассматриваемый именно как разрыв, уже содержит в себе некую завершенность; когда же разрушается возможность, минутная боль может быть не столь велика, однако такой разрыв очень часто оставляет в целости и неприкосновенности какую-нибудь тоненькую связку, которая становится затем постоянным проводником длящейся боли.“

„Повесься, ты пожалеешь об этом; не повесься, ты и об этом пожалеешь, в том и другом случае ты пожалеешь об этом. Таково, милостивые государи, резюме всей жизненной мудрости…“

“The truth is a trap: you can not get it without it getting you; you cannot get the truth by capturing it, only by its capturing you.”

“When one merely states that one has many subscribers and keeps on saying it, then one gets many; just as when one sheep goes to water, the next one also goes, and when it is continually said of a large flock of sheep that they go hither and yon to water, then the rest must also go, so people believe that it must be the demand of the times, that for the sake of use and custom – they must also subscribe.”

“I felt a real Christian satisfaction in the fact that, if there were no other, there was one man who (several years before existence set the race another lesson to learn) made a practical effort on a small scale to learn the lesson of loving one’s neighbor and alas! Got at the same time a frightful insight into what an illusion Christendom is, and (a little later, to be sure) an insight also into what a situation the simpler classes suffered themselves to be seduced by paltry-newspaper writers, whose struggle or fight for equality (since it is in the service of a lie) cannot lead to any other result but to prompt the privileged classes in self-defence to stand proudly aloof from the common man, and to make the common man insolent in his forwardness.”

“A line by Thomas à Kempis which perhaps could be used as a motto sometime. He says of Paul: Therefore he turned everything over to God, who knows all, and defended himself solely by means of patience and humility.... He did defend himself now and then so that the weak would not be offended by his silence. Book III, chapter 36, para. 2, or in my little edition, p. 131.”

“Zealousness to learn from life is seldom found, but all the more frequently a desire, inclination, and reciprocal haste to be deceived by life. Undaunted, people do not seem to have a Socratic fear of being deceived, for the voice of God is always a whisper, while the demand of the age is a thousand-tongued rumor, not an all-powerful call that creates great men but a stirring in the offal that creates confused pates, an abracadabra that produces after its kind as is the case with all production. Even less do people seem to have above all a Socratic fear of being deceived by themselves, do not seem to be the least aware that if the self-deceived are the most miserable of all, then among these, again, the most miserable are those who are presumptuously deceived by themselves in contrast to those who are piously deceived.”

“A Roman emperor sitting at the table surrounded by his bodyguard is a magnificent sight, but when the reason is fear, the magnificence pales. So also when the individual does not dare stand taciturnly by his word, does not stand freely and confidently on the pedestal of a conscious act, but is surrounded by a host of deliberations before and after that render him incapable of getting his eye on the action.”

“Is there anything we cannot contrive to call the demands of the times, and is there anything that does not acquire a certain prestige by being the demand of the times? But for decisive religious categories to become the demand for the times is eo ipso a contradiction. “The times” is too abstract a category to be able as claimant to demand the decisive religious categories that belong specifically to individuality and particularity; loud collective demands en mass for what can be shared only by the single individual in particularity, in solitariness, in silence, cannot be made.”

“Surrounded by hordes of people, busy with all sorts of secular matters, more and more shrewd about the ways of the world - such a person forgets himself, forgets his name divinely understood, does not dare to believe in himself, finds it too risky to be himself, far easier and safer to be like the others, to become a copy, a number, part of the crowd.”