Василий Иванович Немирович-Данченко цитаты

„Мгла ползла по дну колодца… Туман свёртывался неопределёнными складками вверху. Ни луча света, ни блеска зари… ни звука. Та же мёртвая пустыня, те же влажные, чёрные камни с серебристыми пятнами лишайника, то же самое подавляющее мысль и чувство однообразие.
— Где хозяин?“

„Как-то он перенёс сюда несколько полевых растений, вместе с куском дёрна, на котором они росли. Но ни куриная слепота, ни колокольчики не хотели жить без солнца. Они мало-помалу умирали, хирели, как хиреют чахоточные. Дольше всех держался какой-то цветок, хотя и он побледнел совсем в вечном мраке этой могилы. Старик Иван с любопытством разглядывал его, пока и тот не склонился на своём засохшем стебельке. Ивану остались одни грибы да какие-то серые лишаи, как седины проступившие на диком камне…“

„Карабкаясь с камня на камень, цепляясь кой-как за гладкие и скользкие выступы, то пробираясь ползком по узким ложбинкам, то вися над пропастью и рискуя на каждом шагу сломать себе шею, мы спустились, наконец, в ущелье, даже в этой глуши выдававшееся своею оригинальною дикостью. Шириною не более двух аршин, оно казалось длинным коридором с отвесными, чёрными, каменными стенами, на поверхности которых кое-где светло-серебристыми пятнами ложился скудный лишайник.
Тут всё поражало крайним бесплодием. Две-три жалкие былинки, захиревшие и жёлтые, трепались у самого откоса на случайно попавшем сюда клочке землицы — и больше ничего. Со всех сторон нас встречали только чёрно-серые и чёрно-красные изломы камня, выстилавшего даже дно этого дикого ущелья.“

„Не прошло и несколько минут, как из женской половины через двор прошло несколько женщин; с бьющимся сердцем Джансеид различил позади медленно и важно шедшую, опираясь на посох, мать Хаджи Ибраима. Впереди была его жена с шампурами, с которых дымился шашлык. За нею служанки несли подносы с просом и рисом, чашки с хинкалом и соусами, сильно приправленными чесноком. Позади какая-то рабыня тащила целую гору чуреков.“

„Овощи привозились из Дербента раза два-три в год. Солдаты пробовали разводить за стенами свои огороды, но их ждали лезгинские пули. Вздумали ходить по ночам выкапывать редьку, морковь, брать капусту, — два, три раза это удалось, зато после партия огородников была вырезана… В конце концов, пришлось бросить и огороды…“

„Солнце ещё не жжет — а только греет, любовно-ласково греет. Лучами его пользуется и разросшаяся куриная слепота, и суховатая южная фиалка… Лягушонок повис в воде головой вверх — тоже наслаждается теплом и светом…“