Жиль Вильнёв цитаты

„Он покинул нас, потому что был чем-то непостижимым. Злой рок отнял у нас великого чемпиона, одного из тех, кого я любил очень-очень сильно.

Люди судачили о том, что однажды он покинет Ferrari, но я в это никогда не верил, потому что Жиль и я были так привязаны друг к другу. Мы были как отец и сын.

Моё прошлое полно боли и грустных воспоминаний: мой отец, моя мать, мой брат и мой сын. Я оборачиваюсь назад и вижу лица тех, кого я любил… И среди них я вижу лицо этого великого человека: Жиля Вильнёва. Я любил его.

…когда они познакомили меня с этим крошечным канадцем с минимумом нервов, я незамедлительно признал в нём психологию великого Нуволари. Я сказал себе: «Давай позволим ему попытаться.»“

„Я живу ради гонок и ради того, чтобы стать чемпионом мира. Я хочу быть им раз, два, три раза.“

„Не помню, когда я впервые заинтересовался гонками, но я всегда любил скорость. Мой отец всегда ездил быстро, а я, ребенком, сидел у него на коленях и просил ехать еще быстрее, потому мы должны обогнать того парня, что едет впереди.“

„Я, как и все, боюсь неизвестности, но не испытываю чувство страха при авариях. Нисколько. Конечно, проходя поворот с забором на внешней стороне на пятой передаче, я не хочу угодить в аварию. Я не псих. Но, если идет конец квалификации, а вы пытаетесь взять поул, возможно… я считаю, можно и погасить в себе страх…“

„Если ты ищешь предел, то будь готов к тому, что тебе будет необходимо преодолеть его.“

„Он был великолепен в свое время. Темперамент Жиля стоил ему важных очков, которые отбрасывали бы его назад в турнирной таблице к концу сезона. Жиль давал публике то, чего она желала. Он не беспокоился за положение в чемпионате, он просто выступал в каждой гонке, не думая о последующих. Но я, наверное, не был столь близок к нему, как к другим пилотам, с которыми тогда работал: Ники, Клей и Карлос. Я вспоминаю, как его пригласил Энцо Феррари, сказав мне, что нашёл молодого человека с огромным темпераментом и талантом, который гонялся на снегоходах в Канаде. У него было предварительное соглашение с McLaren, но Феррари захотел привнести свежести в нашу команду. В сегодняшней Формуле-1, недисциплинированну пилоту нет места в Ferrari.“

„Я знаю, что нет людей, творящих чудеса. Никто не обладает магическими способностями, но Жиль мог вас удивить. Он был очень быстр.

Я знаю, что нет людей, творящих чудеса. Никто не обладает магическими способностями, но Жиль мог Вас удивить. Он был очень быст.“

„Говорят, что время смягчает боль. Может быть. Но нужно ещё суметь пережить траур об ушедшем любимом человеке. Нам это не удалось, мне и детям. После страшной гибели Жиля, мы так и не смогли смириться с ней, как это сделала бы любая другая семья.

Онажды он пришёл ко мне и сказал: Дорогая, я продал наш дом, чтобы купить новый автомобиль. Я подумала, что он сошёл с ума“

„У Жиля есть злость, помогающая побеждать!

Жиль был достоин победы больше, чем любой другой гонщик.

Он выступал на сырых, неподготовленных машинах, так как в то время у нас работало всего лишь 162 человека, включая Коммендаторе, и мы частенько не успевали подготовить новую машину к старту сезона. Эти болиды были очень и очень требовательны к физической форме пилота, и сегодня вряд ли кто смог бы гоняться на них.“

„На самом деле мне все равно – наблюдают ли за моей ездой зрители или нет. Я не работаю на публику. В этом отношении я самодостаточный человек.“

„Каждую зиму у вас случается три или четыре большие переделки, я говорю о том, когда швыряет на лед на скорости 100 миль/ч. Эти штуки я использую в заносах, что дает мне понятие о контроле. А видимость ужасная! Исключая время лидерства, вы ничего не можете видеть, снег везде. Это хорошо для реакции — сейчас это помогает ездить в дождь.“

„Жиль ушёл, а вместе с ним светлый гений гонок Гран-при. Естественно, придет время, и появится другая звезда. Но она никогда не засверкает снова с такой же яркостью. Когда-нибудь мы вернёмся в прежнее состояние… Этого не должно было случиться.“

„Когда я перешел в Ferrari, команда полностью посвящала себя ему. Я имею в виду то, что он не просто топ-пилот, а гораздо больше. Команда была семьей… Он заставлял меня правильно поступать, и я чувствовал это даже дома. Он никому не давал поблажек… Я не был номером один. Я был номером два. Он все время вел себя со мной как с равным.“

„Я сильно боялся за себя в тот день. Я думал, что самый быстрый. Потом увидел время Жиля… Я до сих пор не понимаю, как это вообще возможно. Одиннадцать секунд!.. Автогонки для него романтика. Мы были близкими друзьями, делали одинаковую работу в одной команде, но у нас были диаметрально противоположные отношения к гонкам. Мои предубеждения сохраняли мне жизнь, а Жиль был быстрейшим на каждом круге, даже на тестах. Он был быстрейшим гонщиком в мире. Если б он мог вернуться и снова прожить жизнь, я думаю, он выбрал бы то же самое. И также любил бы гонки.

Я никогда не встречал человека, который бы так же любил гонки, как Жиль. Наши отношения никогда не были идеальными, я всегда чувствовал удавку на шее, но Жиль — романтик. Он должен быть быстрее на каждом круге, даже если это лишь тесты в Фьорано.

Однажды ночью, на Остеррайхринге’78, я задержался в пресс-центре и поздно ночью возвращался в гостиницу мимо боксов Ferrari — машина Вильнёва стояла на стойках, без колес, а в кокпите сидел гонщик, думающий о чем-то своем: «Я не могу ничего изменить, я — провинциал из Бертьервилля, но моя машина — Ferrari»

Жиль был быстрейшим пилотом в истории Формулы-1. Еще он был самым честным человеком из тех, которых я когда-либо видел.“

„Я был очень горд за Алана в тот день. У него без сомнения была лучшая машина в то время. Мы боялись только одного пилота на трассе — маленького франко-канадца…“

„Если бы у меня была возможность загадать три желания, первым было бы — стать гонщиком, вторым — участвовать в гонках Формулы-1, а третьим — выступать за Ferrari.“

„Это был ясный, солнечный летний день. Вокруг не было ни души, и мой отец разрешил мне сесть за руль. О! Какие же это чарующие звуки!“

„Я не хотел в этом участвовать, иначе мы бы устроили бунт. Я видел лица гонщиков, видел, насколько они серьёзны. В такую минуту вы жалеете о том, что лидировали в гонке.“

„Интервьюер: Gilles Villeneuve, ninety hours after Imola you’ve got over the anger, but the fever is still there right?
Жиль: Yes, the fever is still there, as I said at the end of the race, he robbed me of a win and I still think that way.
Интервьюер: So you haven’t changed your mind?
Жиль: No I haven’t...changed my mind. That’s how it should be. If you look back at the lap times for the race you’ll see I’m right.
Интервьюер: Gilles, wasn’t there some sort of agreement, beforehand?
Жиль: There was an agreement. I’ve been with Ferrari now for three years; the order has always been not to get involved with a battle. For instance, if the car’s in the lead and there’s no one close behind, it’s better to go slower and not run the risk of breaking down. In other words, to be sure of finishing.
Интервьюер: People are saying that Gilles Villeneuve has never had this sort of problem with other drivers but this time, he wanted to be respected. At least, that’s what some people are saying.
Жиль: Er…I don’t understand.
Интервьюер: People are saying, Villeneuve has always fought hard and has always raced for the sake of racing. This time though, he wanted to be respected as the almost certain winner.
Жиль: Er…I still don’t quite understand. When I was behind Jody, in South Africa, I overtook him only when he went into the pits. When I was in Monza, which was the last possibility for me, my last chance of becoming world champion, I stayed behind Jody without even trying to overtake him. When I was er…erm…in Monte Carlo, when I was in Monte Carlo, my gearbox failed but, before that happened, Jody was driving slowly because he had the advantage but I never tried to overtake him. Here, instead it was different. When the slow down sign is out, I slow down, making the other drivers slow down too. And then, Didier overtook me, and if you look at the lap times for Imola, every time that I’m in front I lap at 37.5 to 37.8 to save petrol and the engine also because I have a 45 second lead over Alboreto. When Pironi is leading, we lap at 35.5.“

„Я всегда буду хранить в памяти нашу битву во Франции. Это действительно было великолепно.

Ужасно было, когда Жиль погиб. Я плакал в тот день, на следующий день тоже, даже когда ехал по трассе… И я вспоминаю чувства, которые испытывали все стартовавшие. Мы все знали, что его талант вне досягаемости.“

„Как можно управлять гоночной машиной, бороться с соперниками, думая только об очках в зачет чемпионата? Как можно соглашаться на третье место, думая о том, что оно принесёт четыре очка? Это бухгалтеры, а не гонщики.“

„Дайте мне что-то похожее на мотор, и я выжму из него максимум.“

„Для меня и моих соперников важна битва за поул. А в случае с Жилем, вы можете увидеть битву даже за 10-е место…

Он стартовал быстрее кого бы то ни было. Я думал, что должен узнать хитрость… Весь сезон он совершал молниеносные старты, несравнимые ни с кем.

Жиль был последним великим гонщиком. Остальные из нас просто кучка хороших прфессионалов.“

„Господи, гонщик Ferrari, который за последние пять лет не испытывал проблем с машиной, не может считаться гонщиком! Даже когда она неконкурентоспособна, ты можешь провести гонку так, что тебе не будет стыдно. Даже стартуя десятым в медленной машине, можно получить удовольствие. Если нет… стоит ли приходить за зарплатой?“

„Они водят гоночные машины, вот и все. Они делают половину работы.“

„Я обожаю водить свой гоночный автомобиль на пределе, когда я еду медленнее лишь потому, что я лидирую, мне становится скучно.“

„Он задел мое самолюбие в той уличной гонке. Я думал, что он мог ехать еще быстрее. Я счастлив был увидеть его на трассе.

Я думаю, что Вильнёв — самый талантливый гонщик чемпионата, его природный дар, его скорость нельзя сравнить с кем-либо ещё. Он живёт гонками, и это может стать проблемой. Я волнуюсь за этого парня, потому что на трассе Жиль часто делает то, что противоречит его характеру, его отношению к жизни. Вероятно, он пытается компенсировать недостатки Ferrari, но вспомните прошлогодний прессинг и неконкурентоспособную машину. Вспомните Зандфорт’79, когда он вылетел с трассы, пытаясь удержать Джонса. Его шины были на грани, и он боролся с Аланом, хотя его реальным соперником в той гонке был Шектер, которого Жиль тогда здорово опережал. Выигрывать гонки — это здорово, но главное — чемпионат, по крайней мере я так всегда считал. Жиль — другой, для него скорость — наркотик, а любой наркотик мешает добиться цели. Он слишком любит гонки, чтобы относиться к ним объективно, и жаль, когда победа достается кому-то еще, ведь он быстр, невероятно быстр.“

„Конечно я мог обогнать Шектера, но я знал правила игры и дал слово! Это был день Джоди и не стоило показывать зрителям, что я быстрее. Знаешь, я и не пытался его обогнать, я был просто рад, что всё закончилось. Больше нет командной тактики, а я могу делать, что хочу. Могу гоняться!“

„Жиль был весьма известным парнем и то, что случилось, для всех было скверно. Все мы надели черные повязки на рукава в Зольдере в воскресенье.

После гонки там было самое пустое место в мире. После всей той активности и напряженности не было ни души. Все умерло. Ничего кроме беспорядка. И только вертолёт Жиля одиноко стоял на месте. Это задело меня. Мне очень тяжко.

Он был наихудшей персоной по отношению к гонкам, потому что никогда не сдавался, но всегда оставался порядочным. Великий пилот!

Гонки для Жиля несомненно были спортом, которому он не изменял. Нет другого такого гонщика, только один великий. Никто не может делать также. Жиль был сущим дьяволом из тех, с кем мне приходилось гоняться, но он несомненно порядочный. Если вы обходили его в повороте, он соглашался и освобождал пространство. А затем снова висел на хвосте. Конечно, он рисковал, но подвергал опасности только себя, а я просто сторонился. Сейчас Сенну сравнивают с ним. Жиль был гигантом пилотажа, но также он был великим человеком.“

„Это лучшая работа гонщика которую я видел в своей карьере. Ferrari Жиля был ужасен, а Жиль напротив — совершенен. Эту гонку выиграл гонщик, а не его машина.“

„Жиль всегда знал, что именно он хочет. И всегда делал именно то, что чувствовал, что должен сделать, чтобы добиться своего, невзирая на препятствия.“

„Он был большим другом, однажды он взял меня на борт своего вертолета… Летал он точно так же, как пилотировал.“

„Вокруг Жиля была особенная аура. Он пилотировал с такой страстью, которая вызывала сильные чувства. Я не нахожу необходимым одобрять его стремление всегда гнать на полную, но оно было неопровержимо захватывающим. Без сомнений его беспокойство поведением Пирони омрачило его приговор, но также я знаю, что управление гоночной машиной заставляет вас почувствовать себя живым больше, если бы вы занимались чем-либо ещё. Я верю, до самых последних миллисекунд своей жизни Жиль Вильнёв получал удовольствие.“

„Он немного странный, но он, безусловно, феноменален.“

„Большинство людей считают моего отца сумасшедшийи, и я очень рад этому.“

„Я только что проиграл Вильневу. Он действительно экстраординарный, вы должны нанять его. В самом деле, Тедди, этот парень, какой-то особенный. Ты знаешь, я не слишком склонен хвалить кого бы то ни было, но ведь он никого не боится! Ему абсолютно наплевать на то, что рядом с ним, никому не известным мальчишкой из канадской деревни, — асы Формулы-1. Он сорвался с первой позиции — и только мы его и видели! А как он проходил повороты! С бешеным заносом, на сумасшедшей скорости и все же предельно точно. Словом, помяни мое слово, из этого канадца выйдет толк, не будь я Джеймс Хант.“

„Он всегда будет членом семьи действительно великих гонщиков в истории автоспорта. Мистер Энцо Феррари, авторитет в этих вопросах, сравнивал Вильнёва с Тацио Нуволари. Нуволари в мои молодые годы был идолом. Все пилоты хотели сравняться с Нуволари. Они сильно боролись, но могли лишь подражать ему. Сравнение с Нуволари — величайшая похвала. Вильнев не гонялся ради финиша, не гонялся ради очков. Только ради побед. Хотя и маленький ростом, он был гигантом.“

„Жиль – легендарная личность для всех не только в Маранелло, но и по всему миру. Мне кажется, Жак испытал невероятные чувства за рулем той машины. Я знаю его отца только по фильмам и, конечно, лучше всего помню его поединок с Рене Арну в Дижоне, когда Жиль пилотировал ту же машину, за руль которой вчера сел его сын.“

„Я никогда не думаю, что могу серьёзно травмироваться. Если вы верите, что это может произойти с вами, то как вы будете делать свою работу? Если вы не дожили до восьмидесяти, или что-то в этом роде, потому что вы думали об аварии, вы не поедете так быстро, как можете. А если вы так не поедете, вы не гонщик. Некоторые парни в Формуле-1… ну, в моем понимании, они не гонщики. Они водят гоночные машины, вот и все. Они делают половину работы. И в этих обстоятельствах я изумляюсь, зачем они занимаются всем этим…“

„У нас фантастический мотор, лучшие механики, лучшая фабрика – Фиорано, но шасси просто кошмарное! Надеваешь новую резину – и машина летит. Круга четыре примерно. А затем превращается в красный кадиллак, неповоротливым боровом переваливающий по трассе. Но самое смешное, что это шасси очень многое мне прощает. Я могу пускать машину в боковые заносы до тех пор, пока не начинаю замечать рельс отбойника, и она возвращается обратно! Эх, ей бы чуть-чуть сцепления с трассой…“

„О, я считаю его замечательным, и верю, он будет лучше и лучше. Были моменты, когда он всё ещё допускал ошибки, промазывал апексы, наезжал на бордюры, иногда использовал слишком мало пространства на треке. Но я слишком строг. Его уровень природного таланта феноменален – это действительно гений“

„Я обожаю автогонки. Для меня это спорт, а не технические упражнения. Моя идеальная машина Формулы-1 должна быть подобной McLaren M23 с большим, нормально работающим двигателем в 800 сил, с 21-дюймовыми задними шинами. Много людей утверждает, что нужно сужать резину. А я не согласен, потому что вам нужны большие колеса, чтобы замедлиться, когда машину закрутило. Также нужно много лошадиных сил, чтобы „отклеить“ большие шины от дороги и заставить машину войти в занос. Тогда-то и будет чертовски фантастический спектакль, скажу я вам. Мы должны проходить повороты на одну передачу ниже, чем сейчас, позволив машине идти в заносе. Вы знаете, люди все еще восхищаются Ронни Петерсоном на Lotus 72, и я их понимаю. Я с ними согласен. Такую разновидность развлекательного мероприятия я хочу предложить народу. Дым из под колес! Да-а!.. Я боялся за фанов, потому что я один из них! Я знаю, что люди упускают моменты увидеть интересное, а это плохо.“

„Он был «пятый элемент» для поколения любителей гонок…“

“The sport is more important than anything. More important than any of the people in it. Of course I say what I think. I always have, even if it upsets people like Ecclestone and Balestre. Why should I be afraid of them? The fans aren't here to see politicians and manipulators. They're here to see me. I am very secure in my feelings about racing. I make a lot of money from it, but one thing I can tell you for sure: if the money disappeared overnight, I would still be in racing, because I love it. The entrepreneurs would be gone.”

“The kids were just 8 and 10 years old and seemed to be doing much better than I expected. That first night they both went upstairs to bed, and later I went up to check on them. They were asleep. When I saw Melanie I started crying. She had a picture of her dad with her. She was holding it in her arms.”

“It was terrible when Gilles died. I cried that day and the next one too, even though I had to race… …and I remember the feeling that we were all starting equal, from now. Villeneuve was gone. We all knew he had talent beyond our reach.”

“His death signified the passing of a certain approach. He was the last person who had the totally un-inhibited joy of driving a racing car.”

“His death has deprived us of a great champion - one that I loved very much. My past is scarred with grief; parents, brother, son. My life is full of sad memories. I look back and see the faces of my loved ones, and among them I see him.”

“In a situation like that I know I would have been scared stiff. But I am sure that when Gilles felt his Ferrari take off, his last thought was anger, plain and simple, because he knew that he had spoiled that one perfect lap.”

“Behind the wheel of a racing car he was fearfully quick, never stopped trying, and could extricate himself from the most precarious situations with deft brilliance.”

“He also never drove anywhere at anything less than an absolutely flat-out pace, be it on the road or the track…”