Цитаты о серп

„Ты тоже видел его,
Этот узкий серп…
А теперь он блестит
Над твоим могильным холмом.“

„Не секрет, что в России существует „пятая колонна“, которая живет на деньги наших врагов, которая выполняет заказы врага. Это чистая вражеская агентура. Для них российский оборонно-промышленный комплекс и то, что мы делаем, это как серпом, как говорится, по голове, и как ком в горле. Любая ситуация, которая позволяет им поднимать крик и визг, ими, конечно, используется.“

„Долой буржуазное искусство! Даешь серпом и молотом по яйцам Фаберже!“

„Русские люди от Петербурга и Сибири и Дальнего Востока слишком хорошо помнят, что серп и молот — это смерть и голод.“

„Улетают ― с душой ― далеко ― за моря ― журавли.
Разбросалась брусника. Развесились гроздья рябины.
Многозаревный вечер последнее пламя дожёг.
Столько звёзд в высоте, что, наверно, там в небе ― смотрины.
Новый выглянул серп. Завтра ― первый перистый снежок.“

„Можно убить человека серпом, можно убить человека молотом. А уж если серпом и молотом…“

„Мне будет не хотеться умирать!
Посажен на литую цепь почёта,
И звенья славы мне не по зубам…
Эй, кто стучит в дубовые ворота
Костяшками по кованым скобам!..
Ответа нет, — но там стоят, я знаю,
Кому не так страшны цепные псы.
Но вот над изгородью замечаю
Знакомый серп отточенной косы…
Я перетру серебряный ошейник
И золотую цепь перегрызу.
Перемахну забор, ворвусь в репейник,
Порву бока — и выбегу в грозу!“

„Нет такого таланта в России, по которому не прошлись бы серпом или молотом.“

„Книжная – самая толстая, восьмиугольная и сложена из больших тесаных камней.
Лестница расположена в толще стен. Аша быстро поднялась на пятый этаж, в комнату, служившую дяде читальней. Как будто есть комнаты, в которых он не читает. Лорда Родрика редко видели без книги в руках, будь то в отхожем месте, на палубе «Морской песни» или в собрании других лордов. Аше случалось видеть, как он читает, сидя на своем высоком месте под скрещенными серпами.“

„РОССИЯ

Ты, Россия,
мне видишься сном,
почерневшей березкой
убогой,
где по полю,
закованном льдом,
россиянин бредет
босоногий.

Наслаждаясь
терновым венцом,
освятил он себя
тираном,
но не смог
молоткастым серпом
залечить
имперские раны.

Вижу — дед
упирается в плуг,
на земле праотцов
новгородских,
где росою
слезится луг
по судьбе дворянина
скотской.

Ты страшна
в безразличьи своем,
и в оскале с похмелья
зубастом,
я — частичка твоя
во всем,
а не только
в серпе молоткастом.

Но убог
покосившийся сруб,
не дышать нам
легко и привольно.
Лай, Россия,
как ласковый друг,
и кусайся —
признательно больно!“