Anaïs Nin цитаты

страница 10

„Каждый друг представляет мир внутри нас, мир, возможно, не существовавший до нашей встречи, и только благодаря ей этот новый мир рождается .“

„Любовь никогда не умирает естественной смертью. Она умирает, потому что мы не знаем, как пополнять ее источник. Она умирает из-за безрассудства, из-за ошибок, из-за измен. Она умирает от болезней и ран, она умирает от утомления, от увядания, от потускнения.“

„Как ошибается женщина, ожидая мужчину, который создаст мир её мечты, вместо того чтобы взяться за это самой!“

„Секрет радости в том, чтобы справиться с болью.“

„Ты не находишь любовь, она находит тебя. Это связано с судьбой, судьбой и тем, что написано на звездах.“

„Каждый человек предаёт другого, потому что должен быть верным своей душе.“

„Люди ищут не истину, а иллюзию, с которой они могут жить.“

„Реализм обрушивается на меня лавиной. Слишком много, слишком много действительности.“

„В сущности, есть лишь один вид психической ненормальности — неспособность любить.“

„Тоска и холод. На мне словно написано: «убита своим прошлым».“

„Мы не видим вещи такими, какие они есть, мы видим вещи такими, какие мы есть.“

„Мечта всегда бежала впереди меня. Догнать её, пожить хоть мгновение в унисон с ней — это было чудом.“

„Меня постоянно изводит образ множественности моих «я». Иногда я называю это богатством натуры, в другие дни мне представляется, что это болезнь, такая же опасная, как рост числа клеток при раке.“

„Насколько неправильно, когда женщина ждёт, что мужчина построит мир, который она хочет, вместо того, чтобы создать его самой?“

„Все, что помимо свободы, полной свободы, есть смерть.“

„Была потрясена, как ребенок, узнавший, что у каждого из нас только одна жизнь. И мне кажется, я захотела компенсировать это умножением опыта.“

“You are so terribly nimble, so clever. I distrust your cleverness. You make a wonderful pattern, everything is in its place, it looks convincingly clear, too clear. And meanwhile, where are you? Not on the clear surface of your ideas, but you have already sunk deeper, into darker regions, so that one only thinks one has been given all your thoughts, one only imagines you have emptied yourself in that clarity. But there are layers and layers — you're bottomless, unfathomable. Your clearness is deceptive. You are the thinker who arouses most confusion in me, most doubt, most disturbance.”

“For me, the adventures of the mind, each inflection of thought, each movement, nuance, growth, discovery, is a source of exhilaration.”

“Everything but happiness is neurosis.”

“I need a place where I can shout and weep. I have to be a Spanish savage at some time of the day. I record here the hysteria life causes in me. The overflow of an undisciplined extravagance. To hell with taste and art, with all contractions and polishings. Here I shout, I dance, I weep, I gnash my teeth, I go mad — all by myself, in bad English, in chaos. It will keep me sane for the world and for art.”

“Because so many of our writers were born in ugly environments, in monstrous poverty and humilitation, they continue to assert that this is the natural environment, reality, and that beauty is artifice. Why should the natural state be ugliness? Natural to whom? We may be born in ugliness, but the natural consequences should be a thirst for its opposite. To mistake ugliness for reality is one of the frauds of the realistic school. A hunger for the unknown, and an aspiration towards beauty were inseparable from civilization. In America the word art was distorted to mean artificial.
We are born with the power to alter what we are given at birth.
When the Japanese paint flowers or the sea on a kimono they mean to establish a link with nature. But they select only what is beautiful in nature to maintain their love of life.
The creative personality never remains fixed on the first world it discovers. It never resigns itself to anything. That is the deepest meaning of rebellion, not the wearing of different clothes, haircuts, or the adopting of other cultures.”

“One handles truths like dynamite. Literature is one vast hypocrisy, a giant deception, treachery. All writers have concealed more than they revealed.
But paradoxically, we create fiction out of human concern for the victims of the revelations. This concern is at the root of literature.”

“There is not one big cosmic meaning for all, there is only the meaning we each give to our life.”