Франц Кафка цитаты

страница 2

„Для здорового человека жизнь, собственно говоря, лишь неосознанное бегство, в котором он сам себе не признается, — бегство от мысли, что рано или поздно придется умереть.“

„Перо не инструмент, а орган писателя.“

„Вера — это топор гильотины, так же тяжела, так же легка.“

„Истинный путь идет по канату, который натянут не высоко, а над самой землей. Он предназначен, кажется, больше для того, чтобы о него спотыкаться, чем для того, чтобы идти по нему.“

„Две возможности: делать себя бесконечно малым или быть им. Второе — завершение, значит, бездеятельность, первое — начало, значит, действие.“

„Цитаты Гёте, кроме всего прочего, ослепительно выделяются на фоне прозы любого писателя.“

„Значит, если ты ничего не найдешь здесь в коридорах, открывай двери, если ничего не найдешь за этими дверями, то ведь есть новые этажи, если ничего не найдешь наверху, лети выше по новым лестницам.“

„Добро в каком-то смысле безотрадно.“

„Моя тюремная камера — моя крепость.“

„В борьбе мира с тобой встань секундантом на сторону мира.“

„Что если сам собой задохнешься? Если из-за настойчивого самонаблюдения отверстие, через которое ты впадаешь в мир, станет слишком маленьким или совсем закроется? Временами я совсем недалек от этого.“

„Поэзия преобразует жизнь.“

„Зло – это излучение человеческого сознания в определенных переходных положениях. Иллюзия – это, в сущности, не чувственный мир, а его зло, которое, однако, для наших глаз и составляет чувственный мир.“

„Ответы — лишь желания и обещания. Но они не дают уверенности.“

„Не позволяй злу уверить тебя, что у тебя могут быть тайны от него.“

„Радости этой жизни суть не ее радости, а наш страх пред восхождением в высшую жизнь; муки этой жизни суть не ее муки, а наше самобичевание из-за этого страха.“

„Я плохой советчик. Для меня дать совет, по сути, всегда значит пре-дать. Совет — трусливое отступление перед будущим, являющимся пробным камнем нашего настоящего. Но проверки боится лишь тот, у кого нечистая совесть. Человек, не выполняющий задачи своего времени. Однако кто совершенно точно знает свою задачу? Никто. Потому у каждого из нас нечистая совесть, от которой хочется убежать — как можно скорее уснув.“

„Когда я не пишу, я чувствую только усталость, печаль и тяжесть на душе; когда пишу, меня терзает беспокойство и страх.“

„Иногда я удивляюсь тому, как люди сумели изобрести понятие «веселье»; вполне возможно, что они его вычислили лишь теоретически — в противовес печали.“

„Женщины — это капканы, которые повсюду дожидаются мужчин с тем, чтобы затащить их обратно, в Конечное.“

„Счастье исключает старость. Кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет.“

„Я думаю, что мы должны читать лишь те книги, что кусают и жалят нас. Если прочитанная нами книга не потрясает нас, как удар по черепу, зачем вообще читать ее? Скажешь, что это может сделать нас счастливыми? Бог мой, да мы были бы столько же счастливы, если бы вообще не имели книг; книги, которые делают нас счастливыми, могли бы мы с легкостью написать и сами. На самом же деле нужны нам книги, которые поражают, как самое страшное из несчастий, как смерть кого-то, кого мы любим больше себя, как сознание, что мы изгнаны в леса, подальше от людей, как самоубийство. Книга должна быть топором, способным разрубить замерзшее озеро внутри нас. Я в это верю.“

„— Ах, — сказала мышь, — мир становится тесней с каждым днем. Сначала он был так широк, что мне делалось страшно, я бежала дальше и была счастлива, что наконец вижу вдали стены справа и слева, но эти длинные стены так спешат сойтись, что я уже в последней комнате, а там в углу стоит ловушка, куда я угожу.
— Тебе надо только изменить направление, — сказала кошка и съела её.“

„В кого так внезапно превратился невзрачный коммивояжёр, бедняга Грегор?
какое насекомое? Комментаторы говорят «таракан», что, разумеется, лишено смысла.
Таракан — насекомое плоское, с крупными ножками, а Грегор отнюдь не плоский: он выпуклый сверху и снизу, со спины и с брюшка, и ножки у него маленькие. Он похож на таракана лишь коричневой окраской. Вот и всё. Зато у него громадный выпуклый живот, разделённый на сегменты, и твёрдая округлая спина, что наводит на мысль о надкрыльях. Любопытно, что жук Грегор так и не узнал, что под жёстким покровом на спине у него есть крылья.(Это очень тонкое наблюдение с моей стороны, и вы будете дорожить им всю жизнь. Некоторые Грегоры, некоторые Джоны и Дженни не знают, что у них есть крылья.)“

„Видит он двояко: первое – это спокойное, жизнелюбивое, не без удовольствия осуществляемое созерцание, взвешивание причин, исследование, излияние. Возможностей всего этого без числа, даже мокрице, чтобы укрыться, нужна достаточная трещина, а тут не надо искать и место; даже там, где нет ни малейших трещин, они могут жить, проникая друг в друга, тысячами тысяч.
Это первое. А второе – это когда вызывают для отчета и ты не можешь выдавить из себя ни звука, предаешься видениям минувшего и т. д., но теперь-то осознаешь полную безнадегу выплыть и, отяжелев, идешь ко дну.“

„Мне было стыдно за себя, когда я понял, что жизнь — это костюмированный бал, а я пришел со своим настоящим лицом“

„Форма не есть выражение содержания, а лишь приманка, ворота и путь к содержанию. Возымеет оно действие — тогда откроется скрытый задний план.“

„Поэты пытаются заменить людям глаза, чтобы тем самым изменить действительность. Потому они, в сущности, враждебные государству элементы, — они ведь хотят перемен. Государство же и вместе с ним все его преданные слуги хотят незыблемости.“

„Некровавых сказок не бывает. Всякая сказка исходит из глубин крови и страха. Это роднит все сказки. Внешняя оболочка различна. В северных сказках не так много пышной фауны фантазии, как в сказках африканских негров, но зерно, глубина тоски одинаковы.“

„Большинство современных книг — лишь мерцающие отражения сегодняшнего дня. Они очень быстро гаснут. Старое же обнаруживает свою сокровеннейшую ценность — долговечность. Лишь бы новое — это сама преходящность. Сегодня оно кажется прекрасным, а завтра предстает во всей своей нелепости. Таков путь литературы.“

„Обычное — уже само по себе чудо! Я только записываю его. Возможно, что я немного подсвечиваю вещи, как осветитель на полузатемненной сцене. Но это неверно! В действительности сцена совсем не затемнена. Она полна дневного света. Потому люди зажмуривают глаза и видят так мало.“

„Чем больше ты впряжешь лошадей, тем скорее пойдет дело — то есть не скорее вырвешь из фундамента глыбу — это невозможно, — а скорее порвешь ремни и поедешь весело налегке.“

„Многие тени усопших заняты только тем, что лижут воды реки мёртвых, так как текут они от нас и сохраняют ещё солёный привкус наших морей. Река вздымается от отвращения, устремляется вспять и выносит их в этом отливе снова в жизнь. Они же, счастливые, поют гимны благодарения, ластясь к возмущённой реке.“

„Две задачи начала жизни: все больше ограничивать свой круг и постоянно проверять, не спрятался ли ты где-нибудь вне своего круга.“

„Решающее мгновение человеческого развития длится вечно. Правы поэтому революционные духовные движения, объявляющие всё прежнее ничтожным, ибо ещё ничего не произошло.“

„Проверь себя на человечестве. Сомневающегося оно заставляет сомневаться, верящего — верить.“

„Нет обладания, есть только бытие, только жаждущее последнего вздоха, жаждущее задохнуться бытие.“

„Чувственная любовь скрывает небесную; в одиночку ей это не удалось бы, но поскольку она неосознанно содержит в себе элемент небесной любви, это ей удается.“

„Поэзия — болезнь. Сбить температуру еще не значит выздороветь. Напротив! Жар очищает и просветляет.“

„Верить в прогресс не значит верить, что прогресс уже состоялся. Это не было бы верой.“

„Смешно оснастился ты для этого мира.“

„Что ясно в душе, столь же неопровержимо и ясно на бумаге.“

„Лгут меньше всего, когда меньше всего лгут, а не тогда, когда для этого меньше всего поводов.“

„У меня нет интереса к литературе, литература — это я сам, это моя плоть и кровь, и быть другим я не могу.“

„Каждое слово вначале озирается во все стороны и только после этого позволяет мне написать себя на бумаге.“

„Всё несчастье моей жизни происходит от писем или от возможности их писать.“

„Если бы возможно было построить Вавилонскую башню, не взбираясь на неё, это было бы позволено.“

„Он великолепно разделывает журналистов. Только заядлый браконьер может быть таким строгим лесничим.“

„Сон снимает покров с действительности, с которой не может сравниться никакое видение. В этом ужас жизни — и могущество искусства.“