Николай Михайлович Карамзин цитаты

„Ничто не ново под луною:
Что есть, то было, будет ввек.
И прежде кровь лилась рекою,
И прежде плакал человек…“

„Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России.“

„Подобно как в саду, где роза с нежным крином“

„Кто сам себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут. Не говорю, что любовь к Отечеству должна ослеплять нас и уверять, что мы всех и во всём лучше. Но русский должен знать цену свою.“

„Кто же бабочкой летает“

„Любовь сильнее всего, святей всего, несказаннее всего.“

„Любовь к собственному благу производит в нас любовь к отечеству, а личное самолюбие — гордость народную, которая служит опорою патриотизма.“

„Патриотизм не должен ослеплять нас; любовь к отечеству есть действие ясного рассудка, а не слепая страсть; и, жалея о тех людях, которые смотрят на вещи только с дурной стороны, не видят никогда хорошего и вечно жалуются, мы не хотим впасть и в другую крайность; не хотим уверять себя, что Россия находится уже на высочайшей степени блага и совершенства.“

„Я не верю той любви к отечеству, которая презирает его летописи или не занимается ими: надобно знать, что любишь; а чтобы знать настоящее, должно иметь сведения о прошедшем.“

„Жизнь есть обман — счастлив тот, кто обманывается приятнейшим образом.“

„Государству для его безопасности нужно не только физическое, но и нравственное могущество.“

„Не мешайте другим мыслить иначе.“

„Талант великих душ есть узнавать великое в других людях.“

„Для привязанности нет срока: всегда можно любить, пока сердце живо.“

„Богини милые! благословите сей“

„Самая неразрывная дружба есть та, которая начинается в юности, — неразрывная и приятнейшая.“

„Мы вечно то, чем нам быть в свете суждено.
Гони природу в дверь: она влетит в окно.“

„Ум без знания есть сидень.“

„Но если мы захотим соображать историю с пользою народного тщеславия, то она утратит главное своё достоинство, истину, и будет скучным романом.“

„Я чувствую великие дела Петровы и думаю: «Счастливы предки наши, которые были их свидетелями!» Однако ж — не завидую их счастью!“

„Редкий холостой человек не вздохнёт, видя красоту и счастие детей, скромность и благонравие женщин.“

„Слова принадлежат веку, а мысли векам.“

„В лесах унылых и дремучих“

„Страсть нежных, кротких душ, судьбою угнетённых.“

„Из маленьких Французских опереток полюбилась мне более всех «Los petits Savoyards» («Маленькие савояры»); есть трогательные места, и почти все голоса очень хороши.“

„Там урну хладную с любовью осеняют“

„В свое время знаменитый писатель Карамзин так сказал: «Если б захотеть одним словом выразить, что делается в России, то следует сказать: воруют.»“

„Путешествие питательно для духа и сердца нашего. Путешествуй, ипохондрик, чтобы исцелиться от своей ипохондрии! Путешествуй, мизантроп, чтобы полюбить человечество! Путешествуй, кто только может!.“

„Был я в Женеве, был я в Париже“

„Честь должна быть главною наградою!“

„В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья
И прелести кнута.“

„И жизнь наша и жизнь империй должны содействовать раскрытию великих способностей души человеческой: здесь все для души, все для ума и чувства.“

„Мягкое женское сердце принимает всегда образ нашего, и если бы мы вообще любили добродетель, то милые красавицы из кокетства сделались бы добродетельными.“

„Государь! Ты переступаешь границы своей власти. Наученная долговременными бедствиями Россия перед святым алтарём вручила самодержавие твоему предку и требовала, да управляют ею верховно, нераздельно. Сей завет есть основание твоей власти; иной не имеешь; можешь всё, но не можешь законно ограничить её.“

„Солнце течет и ныне по тем же законам, по коим текло до явления Христа-Спасителя: так и гражданские общества не переменили своих коренных уставов; все осталось, как было на земле, и как иначе быть не может.“

„Давно называют свет бурным океаном, но счастлив, кто плывет с компасом.“

„Следуя моему примеру, он <Николай Карамзин> и сам принялся за переводы. Первым опытом его был «Разговор австрийской Марии Терезии с нашей императрицею Елисаветою в Елисейских полях», переложенный им с немецкого языка. Я советовал ему показать его книгопродавцу Миллеру, который покупал и печатал переводы, платя за них, по произвольной оценке и согласию с переводчиком, книгами из своей книжной лавки. Не могу и теперь вспомнить без удовольствия, с каким торжественным видом добрый и милый юноша Карамзин вбежал ко мне, держа в обеих руках по два томика фильдингова «Томаса-Ионеса» (Том-Джона), в маленьком формате, с картинками, перевода Харламова. Это было первым возмездием за словесные труды его.“

„Смотрю на небо: там цветы“

„Когда ж с сердечною слезою“

„Отношение его к Пушкину постоянно двоится: с одной стороны, Пушкин советовал учиться языку и московских просвирен, что, конечно, Ремизову нравится, с другой ― сам писал точно и ясно, сравнительно короткими фразами, как учил Вольтер, да и при симпатии своей к московским просвирням, заметил, что лучшая русская проза ― карамзинская. Нравиться это Ремизову не может. О других нечего и говорить…“

„Довольно знать и того, что самые богомольные старики, видя боярскую дочь у обедни, забывали класть земные поклоны, и самые пристрастные матери отдавали ей преимущество перед своими дочерями. Сократ говорил, что красота телесная бывает всегда изображением душевной. Нам до́лжно поверить Сократу, ибо он был, во-первых, искусным ваятелем (следственно, знал принадлежности красоты телесной), а во-вторых, мудрецом или любителем мудрости (следственно, знал хорошо красоту душевную). По крайней мере наша прелестная Наталья имела прелестную душу, была нежна, как горлица, невинна, как агнец, мила, как май месяц: одним словом, имела все свойства благовоспитанной девушки…“

„Ныне вошло в моду уезжать в Россию (говорят во французских газетах). Как скоро живописцу докажут его посредственность, он кладет в чемодан кисть свою и едет в Россию. Если красавица видит, что прелести и тюрбан ее не производят великого действия в Тиволи и Фраскати, она проклинает свое неблагодарное отечество и на другой день едет в Россию. Если актер не доволен публикой, если танцовщик прыгнул неудачно, они едут в Россию. Одним словом, Россия сделалась убежищем посредственности или высшим судом в который переносят дело свое артисты, осужденные в Париже.“

„История России сблизила Карамзина с Александром. Он читал ему дерзостные страницы, в которых клеймил тиранию Ивана Грозного и возлагал иммортели на могилу Новгородской республики. Александр слушал его с вниманием и волнением и тихонько пожимал руку историографа. Александр был слишком хорошо воспитан, чтобы одобрять Ивана, который нередко приказывал распиливать своих врагов надвое, и чтобы не повздыхать над участью Новгорода, хотя отлично знал, что граф Аракчеев уже вводил там военные поселения.»“

„«Опытная Соломонова мудрость», 1797“