Цитаты о неожиданность

„Блаженство — всегда бездомно, всегда бродяга. У счастья есть дом, у несчастья есть дом, но у блаженства дома нет. Оно как белое облако, у которого нигде нет корней.
Как только вы пускаете корни, блаженство исчезает, вы прикованы к земле и начинаете цепляться. Дом означает безопасность, защищенность, комфорт, удобство. По большому счету, если все эти вещи свести в одно, дом означает смерть. Чем более вы живы, тем более бездомны.
Быть искателем — в этом главный смысл — значит жить в опасности, жить в незащищенности, жить не зная, что будет дальше… всегда оставаться открытым, всегда быть способным удивляться, сохранять чувство чудесного. Пока вы можете удивляться, вы живы. Английские слова wonder — «чувствовать чудесное и удивительное» — и wander — «блуждать, странствовать» — происходят от одного корня. Прикованный к месту ум теряет чувство удивительного и чудесного, потому что не может блуждать и странствовать. Странствуйте, как перелетная птица, как облако, и каждый миг будет приносить бесчисленные неожиданности. Оставайтесь бездомны. Быть бездомным не значит не жить в доме; это значит только быть ни к чему не привязанным. Даже если вы живете во дворце, не будьте к нему привязаны. Если пришло время идти дальше, идите — и не оглядывайтесь назад. Вас ничто не держит. Пользуйтесь всем, наслаждайтесь всем, но оставайтесь хозяином.“

„Жизнь полна неожиданностей и разочарований. Только наивные могут ждать от брака лишь радости и удовольствия. Именно они не смогут выстоять против внезапного натиска жизненных испытаний.“

„Всё, к чему мечтаешь прийти со временем, может быть сейчас твоим, если к себе же не будешь скуп, то есть если оставишь всё прошлое, будущее поручишь промыслу, и единственно с настоящим станешь справляться праведно и справедливо.
Праведно — это с любовью к тому, что уделяет судьба, раз природа принесла тебе это, а тебя — этому.
А справедливо – это благородно и без обиняков высказывая правду и поступая по закону и по достоинству.
И пусть не помешает тебе ни порок чужой, ни признание, ни речи, ни, конечно же, ощущения этой нарощенной тобою плоти — страдает, так её забота.
И когда бы ни предстоял тебе выход — если ты оставишь всё остальное и, почитая единственно своё ведущее и то, что в тебе божественного, не того станешь бояться, что надо когда-то прекратить жизнь, а что так и не начнёшь никогда жить по природе, тогда будешь ты человек, достойный своего родителя — мира, а не чужестранец в своём отечестве, изумляющийся как неожиданности тому, что происходит изо дня в день, и от всякой всячины зависящий…“

„В роще, расположенной в полутора вёрстах от аула, Шамиля встретил главнокомандующий. Тёплый, дружелюбный приём, самое искреннее внимание и уважение, проявляемые к нему со всех сторон, — всё это явилось для него полной неожиданностью. На первых порах он даже растерялся, а потом сдержанно, с достоинством обратился к Барятинскому с такими словами: «Я тридцать лет дрался за религию, но теперь народы изменили мне, а наибы разбежались, да и сам я утомился; я стар, мне шестьдесят три года… Поздравляю Вас с владычеством над Дагестаном и от души желаю Государю успеха в управлении горцами, для блага их.»“

„В теории фактор неожиданности может сыграть вам на руку. Но на практике в ход вступает сила трения, когда скрип вашей машины предупреждает противника об опасности.“

„Старость — самая большая неожиданность в жизни.“

„Когда то, чего мы очень долго ждём, наконец приходит, оно кажется неожиданностью.“

„Я никогда не жду от людей ничего хорошего. Если люди поступают со мной плохо, я говорю: ну вот, как всегда. Если люди поступают со мной хорошо, я говорю: ну надо же, какая неожиданность.“

„В роще, расположенной в полутора вёрстах от аула, Шамиля встретил главнокомандующий. Тёплый, дружелюбный приём, самое искреннее внимание и уважение, проявляемые к нему со всех сторон, — всё это явилось для него полной неожиданностью. На первых порах он даже растерялся, а потом сдержанно, с достоинством обратился к Барятинскому с такими словами: «Я тридцать лет дрался за религию, но теперь народы изменили мне, а наибы разбежались, да и сам я утомился; я стар, мне шестьдесят три года… Поздравляю Вас с владычеством над Дагестаном и от души желаю Государю успеха в управлении горцами, для блага их.»“

„Ничего не признаю, кроме материи. В физике, химии и биологии я вижу одну механику. Весь космос только бесконечный и сложный механизм. Сложность его так велика, что граничит с произволом, неожиданностью и случайностью, она даёт иллюзию свободной воли сознательных существ.“

„Подлодки и аэропланы портят всю поэзию войны; я читал сегодня историю англо-голландских войн — какое очарование была тогда война на море. Неприятельские флоты держались сутками в виду один у другого, прежде чем вступали в бои, продолжавшиеся 2-3 суток с перерывами для отдыха и исправления повреждений. Хорошо было тогда. А теперь: стрелять приходится во что-то невидимое, такая же невидимая подлодка при первой оплошности взорвет корабль, сама зачастую не видя и не зная результатов, летает какая-то гадость, в которую почти невозможно попасть. Ничего для души нет. […] Современная морская война сводится к какому-то сплошному беспокойству и предусмотрительности, так как противники ловят друг друга на внезапности, неожиданности и т. п. Я лично стараюсь принять все меры предупреждения случайностей и дальше отношусь уже по возможности с равнодушием. Чего не можешь сделать, все равно не сделаешь.“

„Жизнь коротка, даже если доживешь до девяноста. Живи на полную катушку — вот как я считаю. Цени каждый миг, каждый час, каждый день, потому что не успеешь и глазом моргнуть, как все кончится. Я абсолютно уверен, что для большинства людей их смерть становится неожиданностью.“

„Как удивительно наше положение в этом мире! В нем мы родились, воспитываемся, живем и все это принимаем как нечто должное. В сущности говоря, мы так мало удивляемся, что нас никогда ничто не поражает своей неожиданностью. Я думаю, что в молодом человеке возбуждает больше удивления вид водопада или очень высокой горы, нежели вопрос о его существовании, о том, как он появился на свет. Как живет, каким образом стоит прямо и благодаря чему передвигается с места на место. Поэтому получается, что мы входим в этот мир, живем в нем и оставляем его, не давая себе труда задуматься специально о том, как же все происходит. Если бы не старание людей с пытливым умом, углубившихся в эти вопросы и раскрывших важнейшие законы, управляющие нашим существованием на Земле, едва ли мы догадались бы, что тут есть что-либо удивительное.“

„Женское сердце — тёмная книга; как ни читай, ни перечитывай её в разных и многочисленных изданиях, а до всего не дочитаешься. Всё, кажется, идёт и читается просто, вдруг встретятся такие неожиданности, такие неправдоподобия, что разом срежет: становишься в тупик, и переворачиваются вверх дном все прежние испытания и нажитые сведения.“

„Море утешает, но море внушает и благоговение. Я знаю его, как старого друга, но оно капризно и полно неожиданностей.“

„Жизнь оптимистов полна неожиданностей.“

„Русский народ есть в высшей степени поляризованный народ, то есть совмещение противоположностей. Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он в высшей степени способен внушить к себе сильную любовь и сильную ненависть.“

„Смерть не так страшна — до тех пор, пока она является для тебя неожиданностью. Жить со смертельной болезнью — вот что страшно.“

„Логика есть царство неожиданности.“

„Да, когда я говорю с кем-нибудь, — я не знаю того, с кем я говорю, и не желаю, не могу желать его знать. Нет лирики без диалога. А единственное, что толкает нас в объятия собеседника, — это желание удивиться своим собственным словам, плениться их новизной и неожиданностью. Логика неумолима. Если я знаю того, с кем я говорю, — я знаю наперёд, как отнесётся он к тому, что я скажу, — что бы я ни оказал, а следовательно, мне не удастся изумиться его изумлением, обрадоваться его радостью, полюбить его любовью. Расстояние разлуки стирает черты милого человека. Только тогда у меня возникает желание сказать ему то важное, что я не мог сказать, когда владел его обликом во всей его реальной полноте. Я позволю себе формулировать это наблюдение так: вкус сообщительности обратно пропорционален нашему реальному знанию о собеседнике и прямо пропорционален стремлению заинтересовать его собой. Не об акустике следует заботиться: она придет сама. Скорее о расстоянии. Скучно перешептываться с соседом. Бесконечно нудно буравить собственную душу. Но обменяться сигналами с Марсом — задача, достойная лирики, уважающей собеседника и сознающей свою беспричинную правоту. Эти два превосходных качества поэзии тесно связаны с «огромного размера дистанцией», какая предполагается между нами и неизвестным другом — собеседником.“

„Роман современного человека <…> зарождается где-то в пространстве и там кончается. Он разрешается на улице, в публичном месте — везде, только не дома; и притом разрешается почти непредвиденным образом. Проследить эту неожиданность так, чтоб она перестала быть неожиданностью, — насущная задача современного художника.“

„В детстве> я был как корабль без якоря, уносимый куда-то штормом во тьму. Постоянно искал тихую гавань, а вместо этого снова и снова нёсся навстречу новым неожиданностям.“

„Гилберт Кит Честертон, или Неожиданность здравомыслия — статья, 1984.“

„Чудеса повседневной жизни захватывающи. Нет режиссера, который может организовать неожиданность, ожидающую вас на улице.“

„Самая неприятная неожиданность, если мужчина тебя поймет. Лучше оставаться раздражающим кубиком Рубика, который все время вертят в руках.“

„Я думаю, что Бог, наблюдая за нашими мучительными безостановочными попытками взобраться на проклятый Олимп и видя, как мы, падая, каждый раз обдираем до крови кожу, испытал некоторую неловкость и переключил красный свет светофора на зеленый. Мы стали появляться в самых популярных передачах. Нас начали узнавать. Когда у меня впервые попросили автограф, я от неожиданности отпрыгнул, приняв за сумасшедшую эту тетеньку с ручкой и записной книжкой.“

„По коварству со льдом может сравниться разве только вода. В 1932 году, когда я прочитал сообщение, что чукотские льды как ножом срезали у корабля вал гребного винта, то сначала не поверил: лед, он же из воды, а диаметр вала больше тридцати сантиметров первосортной стали. А потом насмотрелся на пораненные льдинами огромные суда. Видел и абсолютно противоположный «фокус»: громадное ледяное поле в короткий срок превращается в снежную кашицу, словно кто-то стукнул по нему молотком невообразимых размеров. Таков характер льда – капризный, своенравный. И сегодня при всей отличной технике, которой владеют полярники, опасность не стала меньше: лёд остался льдом и всегда таит в себе неожиданности.“

„Дерево стало валиться, а он по чистой случайности оказался в тот момент на той стороне, куда заваливалось, сокрушая всё вокруг, это поверженное дерево-гигант. Все закричали в голос: ― Берегись! Эмрайин оцепенел от неожиданности, и было уже поздно: треща, громыхая рвущейся кроной, обрушивая и опрокидывая само небо, вырывая кусок зелёного лесного потолка вверху, дерево медленно и неумолимо падало на него. И он подумал в то мгновение лишь об одном, что Кириск ― тогда он был малышом и единственным ребёнком, Псулк ещё не родилась, ― он подумал тогда, в те считанные секунды, на пороге неминуемой смерти, подумал только об этом, и ни о чём другом он не успел подумать, что сын ― это то, что будет им после него. Дерево рухнуло рядом, с грозным гулом, обдав его волной листьев и пыли. И тут все облегчённо вскричали.“

„У каждого хирурга на протяжении его жизни бывают случаи, когда зрение, ум, руки достигают величайшей гармонии, когда деятельность мысли превращается в ряд блестящих озарений, когда мелочи окружающего совершенно исчезают и остается лишь одно — поединок знания и одаренности с тупым идиотизмом стоящей здесь же рядом смерти.
Наука не любит слова «вдохновенье», как, впрочем, не любит его и истинное искусство. Но никто не станет отрицать это особое, ни с чем не сравнимое состояние собранности и в то же время отрешенности, это счастливое напряжение знающего разума и высочайший подъем сил человека в минуты, когда он вершит дело своей жизни…
Она стояла тут, рядом, — та, которую изображают с косою в руках, слепая, бессмысленная, отвратительная своим кретиническим упрямством; ее голос слышался Володе в сдержанно предупреждающих словах наркотизатора; это она сделала таким синевато-белым еще недавно розовое маленькое ухо, это она вытворяла всякие фокусы с пульсом; это она хихикала, когда Володино лицо заливало потом, когда вдруг неожиданно стал сдавать движок и принесли свечи; это она пакостно обрадовалась и возликовала, когда доктор Шапиро сделал неловкое движение и чуть не привел все Володины усилия к катастрофе.
Но майор медицинской службы Устименко знал ее повадки, знал ее силы, знал ее хитрости, так же как знал и понимал свои силы и возможности. И в общем, не один он стоял тут, возле операционного стола, — с ним нынче были, хоть он и не понимал этого и не думал вовсе об этом, и Николай Евгеньевич Богословский, и вечная ругательница Ашхен Ованесовна, и Бакунина, и Постников, и Полунин, и те, которых он никогда не видел, но знал как верных и добрых наставников: Спасокукоцкий, и Бурденко, и Джанелидзе, и Вишневский…
Они были здесь все вместе — живые и ушедшие, это был военный совет при нем, при рядовом враче Устименке, но сражением командовал он. И, как настоящий полководец, Володя не только вел в бой свои войска, свои уже побеждающие армии, но вел их с учетом всех обходных возможностей противника, всех могущих последовать ударов в тыл, клещей, котлов и коварнейших неожиданностей. Он не только видел, но и при помощи своего военного совета предвидел — и вот наконец наступило то мгновение, когда он больше мог не задумываться о сложных и хитрых планах противника.“

„Есть во всем, что пишет Алданов, одна особенность, которую не могут не ценить читатели: необычайная «занимательность» чуть ли не каждой страницы. Ставлю слово «занимательность» в кавычки умышленно, подчеркивая, что слово это в данном случае не совсем точно или не совсем традиционно передает мысль. Обычно ведь считается занимательным то, что полно внешнего движения, авантюрных неожиданностей в фабуле и всяческих метаморфоз в положениях. Однако Метерлинк когда-то не без горькой иронии заметил, что это «литература для дикарей», и Алданов, разумеется, от нее далек. У него ― другое. У него ― особый, редкий дар: он как бы непрерывно заполняет пустоты в читательском сознании, ни на минуту его не отпуская, но при этом нисколько не утомляя. Алданов не бывает не интересен. Если бы он когда-нибудь решил пересказать легенду о сотворении мира или басню о стрекозе и муравье, то и это, вероятно, сумел бы сделать так, что от книги трудно было бы оторваться… В чем тут дело? По-видимому, в том, что Алданов не только все время что-то сообщает, но и почти безостановочно задевает мысль какими-нибудь замечаниями, сравнениями, соображениями, воспоминаниями. У него нет «фразы для фразы», или, говоря проще, ― болтовни для болтовни. Он не упивается своим стилем, своим красноречием, как иной оратора ― своим голосом. <…“

„Я — пожизненный поклонник „Доктора Кто“: в детстве даже писал по этому поводу фанатские письма в программу Radio Times. Сейчас, в связи с назначением на главную роль, испытываю смесь ужаса и восторга, но тем не менее жду не дождусь начала съемок. Я скачал кучу старых сценариев и вовсю репетирую перед зеркалом: уж я-то понимаю весь груз ответственности, который на меня лег и не собираюсь облажаться, поверьте. Все-таки Доктор — один из самых популярных и горячо любимых персонажей на британском (да и не только) телевидении. А новость о том, что я стал новым Доктором, даже для меня стала полной неожиданностью: я пропустил звонок своей ассистентки и когда перезвонил ей, она со мной поздоровалась: „Привет, Доктор!““

„Отец – кормилец и защитник жены и семьи. Мистическое тело родины, образ национальной культуры, таинственное дыхание и красота матери-земли – все это было бы открыто вражьим ветрам и налетам, если бы жизнь родины не протекала в формах государства. Лишь его справедливыми, но и строгими законами, его умным миролюбием, но и вооруженной решимостью защищена родина от превратностей и неожиданностей судьбы. Отечество – это меч и щит родины. Не в историческом, но в иерархическом порядке родина первичнее отечества. Если бы у нас не было что защищать, нам не были бы нужны ни меч, ни щит…Правильно потому говорит Вольтер: «Отечество возможно только под добрым королем, под дурным же оно невозможно». Ту же мысль высказывает и La Bruyere: «В деспотиях невозможно отечество.»“

„Возрождение белорусского национально-освободительного движения (БНФ) и восстановление независимости Белоруссии стало полной неожиданностью для Москвы. По всем реляциям, суждениям и отчётам разных российских «аналитиков» белорусская нация была уже ими уничтожена, раздавлена и похоронена. Оставалось (как они думали) только дождаться её окончательной физической смерти. Но произошла «осечка» у «аналитиков»“

„Афоризмы анахронизмы - 21
***
• Беда — опасный субъект неожиданности.
• Каждый из нас — наделен правом на одиночество.
• Рутина — души твоей любимая картина.
• Белый афоризм — нерифмованной поэзии анахронизм…
• Самые ненавистные для меня слова — «мне всё равно» и «как-нибудь».“