Цитаты о овец

„Это удивительно: всякий человек без труда скажет, сколько у него овец, но не всякий сможет назвать, скольких он имеет друзей, — настолько они не в цене.“

„Без свободы слова нас можно вести немыми и тихими, как овец на убой.“

„Все религии проповедовали ненависть к гомосексуалистам. Я бы их все запретил. Люди становятся все более озлобленными, а религии не учат состраданию, а превращают их в стадо овец. Грядет Третья мировая война, а религии не готовы объединиться, чтобы стать сильнее. Ценности, исповедуемые религией, основаны на зле и ненависти. Я знаком с огромным количеством геев, которые преданы своей религии, хотя на мой взгляд, в нынешние времена от нее лучше держаться подальше. Религиозные люди исполнены ненависти, в них нет ни капли милосердия.“

„Надо ж признать, что долгие годы осуществлялась неверная практика. Говорили, что мол волки сыты, и овцы целы… Но было ли так на самом деле? Нет! Овец драли у всех на глазах, у всех на глазах… и при этом, при этом, ни одна овца, не нашла в себе мужества, честно сказать: «Доколе?». Увы, молчали все. Вы правы… Вы правы. Во время еды разговаривать не хорошо, но это когда ешь ты. А когда едят тебя, высказываться можно и нужно.“

„Можно, что хочешь, добыть, – и коров, и овец густорунных, можно купить золотые треноги, коней златогривых, — жизнь же назад получить невозможно.“

„Тот, кого распяли, жил среди овец. Жил бы среди волков — откупился.“

„Горько, когда слепых овец режет их же поводырь.“

„Хороший пастух снимает с овец шерсть, а не шкуру.“

„есть белая овца среди чёрных овец
есть белая галка среди серых ворон
она не лучше других она просто даёт
представленье о том что нас ждёт за углом“

„Когда я пас своих овец, то был счастлив и распространял счастье вокруг себя. Люди радовались, когда я приходил к ним, и принимали меня как дорогого гостя. А теперь я печален и несчастен. И не знаю, что делать. Я стану злобным и недоверчивым и буду подозревать всех потому лишь, что один человек обманул меня. Я буду ненавидеть тех, кто сумел найти клад, потому что мне это не удалось. Я буду цепляться за ту малость, которой обладаю, потому что слишком мал и ничтожен, чтобы постичь весь мир.“

„Однако, подумайте о том, что церковь повсюду союзница аристократии и даже кое-где состоит у неё на жалованье. Церковь, некогда властительная дама, перед которой рыцари преклоняли колена и выезжали в её честь на турнир со всем Востоком, эта церковь стала немощной и состарилась, она готова теперь подрядиться к этим самым рыцарям на службу нянькой и обещает своими песнями убаюкать народы, чтобы легче было наложить оковы на спящих и потом остричь их, как овец.“

„Человечек современный, низкорослый, слабосильный,
Мелкий собственник, законник, лицемерный семьянин,
Весь трусливый, весь двуличный, косодушный, щепетильный,
Вся душа его, душонка — точно из морщин.
Вечно должен и не должен, то нельзя, а это можно,
Брак законный, спрос и купля, облик сонный, гроб сердец,
Можешь карты, можешь мысли передёрнуть — осторожно,
Явно грабить неразумно, но — стриги овец.“

„Нет уже тех овец, которых ты приказал мне пасти, нет твоей церкви, пустыня и скорбь в столице твоей, так что ж ты ныне прикажешь мне? Остаться ли здесь, иль увести остатки стада, дабы где-нибудь за морями мы славили его имя тайно?“

„Вы, Батюшка, служили нам и отцом духовным и цементом, связующим всех овец и козлов вроде меня во едино стадо.“

„Хороший пастух стрижёт овец, а не сдирает с них шкуры.“

„Повсюду скорбят о смерти Бога; а меня больше тревожит смерть греха. Без греха люди перестают быть людьми и превращаются в бездушных овец.“

„Вышел волк голодный, видит полн ягнят простор степной,
Медленно проходит стадо мирной пастьбою ночной.
Режет волк овец. А овцы щиплют сочную траву.
Волк и овцы наполняют с жадностью желудок свой.
Волк траве — ягненок мирный, а для волка он — трава.
Помни это! Редко встретишь меткий оборот такой.
Помни это выраженье, зорче в жизнь свою вглядись:
Волком быть или ягненком, бойся участи любой!
Ты в погоне за ягненком? Но, глупец, не забывай:
На тебя, как на ягненка, смотрит кто-нибудь другой.
Ты не волк и не ягненок? Почему же при дворе
Состоишь? Без оговорок дашь ли мне ответ прямой?
Не гордись, что хлеб пшеничный и ягненка ешь, а друг
Черствый хлеб, отсевков полный, ест с холодною водой.
Одинаково придется как тебе, так и ему
Вечность пролежать недвижно без обеда под землей.
Разве ты услышишь это, разве сердцем ты поймешь,
Если уши внемлют пенью, если взгляд пленен игрой?
Удивительного хочешь. Чуда в жизни ищешь ты.
Что ж в окно через решетку смотришь ты па мир земной?
Нет, гляди и удивляйся на себя, что скован ты
Цепью крепкою под этой высью вольной голубой.
Что в неведении жалком чистая твоя душа,
Как сова, живет в руинах, в сумрачной степи глухой!
Что тебе от этих пышных цветников, садов, дворцов?
Плоть твоя — чертог прекрасный, панорама — разум твой.
Спишь ты сладко. Над тобою днем и ночью небосвод
Колыбельным пеньем веет, а не громом, не грозой.
Если жизнь провесть ты хочешь, как осел, в еде и сне,
Ты душой увязнешь в муках, как в грязи осел зимой.
Чтоб с лицом, покрытым прахом, не предстать пред судией.
Чистою водою знанья лик души своей омой!
Баня, мускус и бальзамы старости не победят;
Старые стирать одежды и утюжить — труд пустой.
Ведь они не обновятся… наставления прими,
Хоть совет полезный горек, как целительный настой.
Сохрани же от худжата хорасанского навек
Слово доброго совета, слово мудрости живой!“

„Я вегетарианец, хотя не строгий. Я ем рыбу… и уток. Ну это же почти, что рыба, не так ли? Они большую часть времени полупогружены, проводят много времени в воде, они практически рыба, разве нет?
И ещё свиней, коров, овец, и всех, кто живёт рядом с водой, так что я не строгий… Я, так сказать, постмодернистский вегетарианец.“

„Блажен, кто за рубеж наследственных полей
Ногою не шагнёт, мечтой не унесётся <…>.

Кто молоко от стад, хлеб с нивы золотой
И мягкую волну с своих овец сбирает;
Кому зелёный бук трещит в огне зимой
И сон прохладою в день летний навевает.“

„Человечество – не стая волков, завладевшая вдруг танками и атомными бомбами, скорее мы – стадо овец, которое в силу непонятной прихоти эволюции научилось делать и пускать в ход танки и ракеты. А вооруженные овцы гораздо опаснее вооруженных волков.“

„В последние годы c природой происходят большие изменения. Меняется и жизнь людей. Неимоверно выросло население городов за счет миграции из села. Вчерашний деревенский житель, видевший в своём дворе лошадь, корову, овец, свиней, кур, и так далее лишился такого привычного соседства и — можно утверждать совершенно уверенно — ощущает тоску. Он устаёт видеть только людей и автомобили<…“

„Пространство зелёного дёрна было, там и сям, смягчено отдельными, бросающимися в глаза, порослями, как например, гортензией, или обыкновенной калиной, или душистым чубучником; или, всего чаще, отдельными гроздьями цветов герани, представавших в пышном разнообразии. Эти последние цветы росли в горшках, тщательно скрытых в почве, чтобы дать растению вид местных. Кроме всего этого, бархат луга был изысканным образом усеян множеством овец, которые паслись в долине вместе с тремя ручными ланями, и многочисленными блистательно оперенными утками. Надзор за этими существами, всеми вместе и каждым в отдельности, был, по-видимому, вполне предоставлен огромному дворовому псу.“

„Когда не спится от голода, считать овец противопоказано.“

„Однажды, в юном ещё возрасте, с рюкзаком за плечами, в потрёпанной одежде и шляпе с широкими полями, я спустился с высочайших, как мне казалось, Крымских гор, туда, где в низине сельские дети пасли отару овец. Пастушки́ обступили меня со всех сторон, приняв за странника. Начали расспрашивать... И я рассказал им о кругосветном путешествии, африканских людоедах, необычной пище островитян, традициях аборигенов и многом другом. Дети слушали как заворожённые, открыв от изумления рты: им не доводилось бывать дальше соседнего аула. А ведь пятнадцатилетний рассказчик тогда ещё никуда не ездил, обманул я их… как и вас сейчас: не было этой истории.“

„Люди полагают, что методы изменяются, инструменты… и люди, как всегда, идиоты.

Овца остается овцой. Пока она не превращается во что-то иное, пока она блеет, и жрет траву, а не мясо сородичей, пока на овце растет шерсть, тебе состригать её ножницами, и кормить эту овцу травой: не камнями, не мясом, не молоком.

Не методы и инструменты меняются в первую очередь.

Пастухи.

Пастух способный справиться с миллионом овец – не пастух, справляющийся с сотней.

Этих людей разделяет бездна сосредоточенности и твердости.

Бездна в умении доводить мысли, дела, структурирование себя до конца.“

„Существование становится все проблематичнее. Еда профанирует в добавки, биотопливо и гумус плодородия вылетают в выхлопную трубу, Киото торгует протоколом, климат спекулирует углекислым газом, ковбои пасут овец, а мир тихо сходит с ума…“

„Мудрец среди овец – овца, а не мудрец.“

„Молодец - среди овец, супротив молодца - и сам овца.“

„Осознав теорию эволюции, усвоив азы животноводства в историческом аспекте, я увидел,
что курчавые белые звери, над которыми я так смеялся за их стадный инстинкт и вечное застревание в кустах, являют собой плод не только многочисленных поколений овец, но и, ничуть не в меньшей степени, многочисленных поколений овцеводов; это мы сделали их такими, мы перелепили их предков - умных и диких победителей в борьбе за выживание - в пугливых покорных глупых вкусных производителей шерсти. Нам не нужен был их ум, и овечий интеллект приказал долго жить вместе с агрессией. Бараны, конечно, сообразительней, но даже их унижает общество безмозглых самок, которых они должны оплодотворять. Тот же принцип применим к курам, коровам - да почти ко всему, на что мы сумели более-менее надолго наложить нашу жадную лапу. Порой у меня мелькает мысль, что нечто подобное могло произойти и с женщинами, но, как ни привлекательна эта теория, боюсь, что я ошибаюсь.“

„Сгоните в одно стадо лошадей, волков, овец и кошек, лисиц, медведей и коз;
заприте их в одном загоне, заставьте их жить в этом неестественном соединении,
которое вы назовете Обществом, и исполнять общие для всех правила жизни; это будет несчастное, недовольное, разобщенное, стадо, в котором ни одна божья тварь не будет себя чувствовать на месте. Вот вам вполне точный образ огромного и безнадежно разнородного стада, называемого человечеством.“

„Да, вначале было тяжело, настолько даже, что средняя продолжительность жизни овец и коров оказалась тут удручающе короткой. Проблему решили генетически, выведя свинобраза.
Представьте себе — тут, правда, требуется воображение — матерого хряка, весом этак в тонну, с острыми клыками и отвратительным нравом. Уже ничего, а если учесть, что он еще и покрыт длинными, как у дикобраза, иглами, а? Зато его мясо съедобно, с тех пор наши фермеры разводят только свинобразов, копченые окорока которых известны уже на всю Галактику.“

„Да, вначале было тяжело, настолько даже, что средняя продолжительность жизни овец и коров оказалась тут удручающе короткой. Проблему решили генетически, выведя свинобраза.
Представьте себе — тут, правда, требуется воображение — матерого хряка, весом этак в тонну, с острыми клыками и отвратительным нравом. Уже ничего, а если учесть, что он еще и покрыт длинными, как у дикобраза, иглами, а? Зато его мясо съедобно, с тех пор наши фермеры разводят только свинобразов, копченые окорока которых известны уже на всю Галактику.“