Цитаты о заказ

„Я находил себе работу и выпускал по заказу бесцветные фильмы, эти картины успеха не имели, но продюсеры были довольны, они считали мою работу коммерческой, на жаргоне кинематографистов коммерческий фильм не тот, который делает кассовые сборы, а тот, который задуман и выполнен по канонам рынка.“

„Мы как были в полном одиночестве, так и остались. Раньше была хотя бы заинтересованность в том, чтобы Дом моделей проводил показы по линии СЭВа, было ощущение, что можно работать с промышленностью. Сейчас вообще катастрофа. Рынок весь заполнен фирменными шмотками. Не осталось места для русских художников.
Потенциал огромный, но нет производства. Нет поддержки. Я бы с удовольствием взял заказ — ко мне масса фирм приходит. Но я могу пошить им только образцы. Потому что фабрики нет такой, в которой я был бы уверен, что она сделает хорошо. Сколько контрактов ушло — корейцы, китайцы, японцы хотели воспользоваться моим именем, моими идеями, но они ушли. У нас нет культуры производства. Нет стабильности, нет устойчивости.“

„Вы говорите, господа, что вы отказываете в кредите только на несколько месяцев, — но так ли это? Вы ждете реорганизации ведомства? Реорганизовать ведомство можно в несколько месяцев — но можно ли в тот же короткий срок дождаться результатов реформы? Чем через несколько месяцев может похвалиться перед вами морское ведомство? Работой ли заводов, расстроенных тем, что им не будут даны заказы, личным ли составом, обескураженным неопределенностью своего положения? Нет, господа, я лично уверен, что и через несколько месяцев вы найдете, что ещё не наступил момент для ассигнования средств на судостроительство. […] быть может, морское ведомство ещё не доказало того, что в настоящую минуту возможно доверить ему те сотни миллионов, которые необходимы на выполнение общей программы нового судостроения. Но, господа, не лишайте же морское ведомство возможности доказать вам это.“

„Не надо опасаться насилия над художником — в конце концов, не хочешь снимать по заказу государства — не надо. Ищи другие деньги.“

„Навозбуждать-то можно все, что угодно, особенно по заказу и за деньги, что происходит часто, когда одна структура борется с другой.“

„Законы жизни и творчества не всегда совпадают. Ни один судьбоносный поступок не был совершён по совету, но есть великие произведения, созданные по заказу.“

„Нас смущала искусственность его поэзии, холодок «мастерства», который, уничтожая поэта, делал его «специалистом», выполняющим «социальный заказ». Этот асеевский термин в большом ходу был в те годы. <…“

„Мой любимый вид общения — потусторонний: сон: видеть во сне. А второе — переписка. Письмо как некий вид потустороннего общения, менее совершенное, нежели сон, но законы те же. Ни то, ни другое — не по заказу: снится и пишется не когда нам хочется, а когда хочется: письму — быть написанным, сну — быть увиденным.“

„Случается, что люди попадают в историю. Собственно говоря – это дело нехитрое. Истории бывают, как известно, разные. Бывают и мировые. Реже люди попадают в легенды, ибо историю можно написать по заказу, но легенду – никогда.“

„Покупайте «Wild». Сделайте предзаказ сегодня.
— Спасибо! Я не ожидал, что ты искренне меня прорекламируешь.
— Кстати говоря, вы все должны купить книгу «Binge», которую написал я, она замечательная, и уже доступна для заказа.
— Вот это уже больше похоже на то, чего я ожидал.“

„Мы долгое время это отрицали, боялись самого слова «идеология», но ведь если нет своей идеологии — значит приходится заимствовать чужую. Это как армия: не хотите кормить свою, кормите чужую. Идеология — это часть существования государства. Не знаю, хорошо это или плохо, но это факт.
<…>
Любое искусство — это и есть идеология. Поскольку вы явно отрицательно относитесь к коммунистической идеологии, вы все к ней и примеряете. Но христианство — это тоже идеология. Искусство Ренессанса — тоже идеология, оно базировалось на христианских сюжетах. Идеология — это наличие идей, вот и все. Искусство — часть мира идей. Априори в искусстве идеология уже заложена. Поэтому, конечно, если государство дает деньги на кино, оно выступает заказчиком. Что вас смущает? Микеланджело свою Сикстинскую капеллу писал с обнаженными фигурами. По заказу писал. А потом кардинал сказал: «Одень». И он написал одежду. Заказ есть заказ.“

„Люди рождаются во исполнение социального заказа и по частной инициативе.“

„Покупайте «Wild». Сделайте предзаказ сегодня.
— Спасибо! Я не ожидал, что ты искренне меня прорекламируешь.
— Кстати говоря, вы все должны купить книгу «Binge», которую написал я, она замечательная, и уже доступна для заказа.
— Вот это уже больше похоже на то, чего я ожидал.“

„Некоторое время назад наш респектабельный «Огонёк» заказал Ханину статью о композиторе Скрябине. Мы, конечно, знали, на что шли, но всё же, получив заказ, икнули. И считаем необходимым сделать следующее предупреждение. Дамы и господа! Перед вами, с нашей точки зрения, не статья, не очерк, а текст, который получился, когда Ханон на время заменил фортепиано пишущей машинкой. <…> Не пугайтесь и не требуйте объяснений. Это специальный текст для икания. Постарайтесь понять, что могут быть и такие тексты, хотя, чтобы объяснить это, приходится спускаться от Ханина на несколько ступенек вниз. Но всё же спускаться ещё ниже вряд ли имеет резон.“

„Я человек сугубо христианский. Мои произведения — это проповеди. Каждый раз, когда я хочу что-то сказать ребятам, я начинаю придумывать повесть. А она требует героя. Я начинаю придумывать героя. Таким образом все мои книжки появились. <…> Все проповеди очень простые <…>. Их всего штук пять-шесть. Когда проповеди кончились, я начал работать на заказ. <…“

„Я не снял ни одного фильма по идеологическим соображениям, в угоду власти и лично генеральному секретарю, я не работал по заказу, мне ни за одну свою картину не стыдно. Я никогда не был членом партии - никакой.“

„В чем мне видится коренное отличие советского инженера от буржуазного? Это не технократ, которого идеологи Запада ставят вне политики, выше политики. Ставят, разумеется, не случайно. Они выполняют социальный заказ крупного капитала, которому нужны хорошо технически подготовленные, но лишенные политического самосознания специалисты, способные соединять достижения научно-технического прогресса с производством с единственной целью: увеличения прибылей и сверхприбылей монополий.“

„Наука не может двигаться по заказу в том или другом направлении; она изучает только то, что в данный момент созрело, для чего выработались методы исследования… Наука всегда идёт своим путём, таровато рассыпая по сторонам бесчисленные драгоценные приложения, и только крайняя близорукость может ловить приложения, не замечая, откуда они сыплются.“

„Нас смущала искусственность его поэзии, холодок «мастерства», который, уничтожая поэта, делал его «специалистом», выполняющим «социальный заказ.»“

„Когда мне позвонили и рассказали про этот перформанс — перед Большим театром <…>, — я понял, что попал в сюжет одного из собственных рассказов, и относился к этому соответственно — иронично. Но когда «идущие» пришли ко мне домой под видом рабочих и показали заказ: навесить на окна тюремные решетки, — это меня отрезвило. А где-то через неделю на меня было открыто уголовное дело. Мило, правда?“

„Вы говорите, господа, что вы отказываете в кредите только на несколько месяцев, — но так ли это? Вы ждете реорганизации ведомства? Реорганизовать ведомство можно в несколько месяцев — но можно ли в тот же короткий срок дождаться результатов реформы? Чем через несколько месяцев может похвалиться перед вами морское ведомство? Работой ли заводов, расстроенных тем, что им не будут даны заказы, личным ли составом, обескураженным неопределенностью своего положения? Нет, господа, я лично уверен, что и через несколько месяцев вы найдете, что ещё не наступил момент для ассигнования средств на судостроительство. […] быть может, морское ведомство ещё не доказало того, что в настоящую минуту возможно доверить ему те сотни миллионов, которые необходимы на выполнение общей программы нового судостроения. Но, господа, не лишайте же морское ведомство возможности доказать вам это.“

„…Все три названные преследования были едины своим сугубо заказным характером, а посему заведомо ложным обвинением. Однако сами цели преследования разнились. В моем случае было необходимо ликвидировать дерзкого обидчика власть имущих и народного смутьяна. В другом имели место месть и сведение личных счетов, а также забубенная «экспроприация экспроприатора». Ну а в третьем налицо неистовая потребность власти публично отчитаться за якобы успешное наконец-то раскрытие столь резонансного убийства. Во всех трех случаях правоохранители — РУБОП, прокуратура и суд — выступали в едином строю исполнителей директивных заказов, поэтому им было не до поиска убедительных доказательств вины обреченных на закланье. Отсюда и вся скандальность судебных процессов. Будто бы независимых судей вынуждают публично признавать вину заведомо невиновных, хоть и срамя себя, но зато и дальше оставаясь при мантии и службе.“

„Когда Детектив сидит без заказов, он занят расследованием собственных преступлений.“

„Хотя Дмитрий Антонович Волкогонов носил звания доктора философских и доктора исторических наук, профессора и числился членом-корреспондентом РАН, все его сочинения никакого отношения к науке не имеют. Всю свою жизнь он верно служил начальству, действовал по принципу «чего изволите?», или, выражаясь словами А. И. Солженицына, «заказ собачий выполнял.»“

„Джанни фантастически быстро лепил. Все, что стояло у него во дворе – баловство. У него всегда было с десяток заказов плюс всё, что он лепил для себя. Экстаз святой Катерины, к примеру. Он играл с материалами – дерево, бронза, мрамор, гранит. Он заставлял металл выглядеть как камень, камень, как дерево, дерево превращал в бронзу, но так тоже – баловался. Он всегда лепил в полный рост.

Святая Катерина у него кружилась. Церковь всегда ставит своих святых статично, а у него мрамор её робы расплескивался, разлетался вечерним платьем – роскошью тканей. Из-под убора у святой Катерины выбивались кудри и вились по щекам, по губам приоткрытым, идеальной формы губам, обвивали слезы – мраморные, но столь настоящие, что ты верил – они прозрачны, солены и горячи. Слезы мокрили ей губы, глаза были закрыты, веки легки – как крылья летучей мыши. Как крылья летучей мышки – трепетны, ты верил – вздрагивают веки у святой Катерины в экстазе. И вся фигура из тяжелого мрамора была невесома – вот-вот взлетит. Затанцует по воздуху.

Джанни лепил Катерину со Штази. Но столь великолепной я видел Штази лишь раз – в Италии на скале. Штази в тяжелом халате после вечернего заплыва с полотенцем на волосах, Штази шампанское ударило в сердце, нам по шестнадцать, сумерки липли к нам фиолетовой сахарной ватой. Штази, зацелованная, летняя, кружилась под песни Герберта – в боли, ярости, счастье. В боли от ужаса осознания, что, возможно, она никогда не потянет больше такую открытость, ей никогда не будет так хорошо. В ярости, что детство уходит, что мы с Гербертом соревновались за прозрачную девочку, но теперь она не поспевает за нами. И ей уже никогда не поспеть. В ярости, боли, что это последние лучи солнца, когда она для нас – центр. В счастье – а как без счастья на скалах Италии, когда ты вызываешь легкое опьянение у господа и наисветлейшего из воинов его? Как без счастья?“

„Джанни фантастически быстро лепил. Все, что стояло у него во дворе – баловство. У него всегда было с десяток заказов плюс всё, что он лепил для себя. Экстаз святой Катерины, к примеру. Он играл с материалами – дерево, бронза, мрамор, гранит. Он заставлял металл выглядеть как камень, камень, как дерево, дерево превращал в бронзу, но так тоже – баловался. Он всегда лепил в полный рост.

Святая Катерина у него кружилась. Церковь всегда ставит своих святых статично, а у него мрамор её робы расплескивался, разлетался вечерним платьем – роскошью тканей. Из-под убора у святой Катерины выбивались кудри и вились по щекам, по губам приоткрытым, идеальной формы губам, обвивали слезы – мраморные, но столь настоящие, что ты верил – они прозрачны, солены и горячи. Слезы мокрили ей губы, глаза были закрыты, веки легки – как крылья летучей мыши. Как крылья летучей мышки – трепетны, ты верил – вздрагивают веки у святой Катерины в экстазе. И вся фигура из тяжелого мрамора была невесома – вот-вот взлетит. Затанцует по воздуху.

Джанни лепил Катерину со Штази. Но столь великолепной я видел Штази лишь раз – в Италии на скале. Штази в тяжелом халате после вечернего заплыва с полотенцем на волосах, Штази шампанское ударило в сердце, нам по шестнадцать, сумерки липли к нам фиолетовой сахарной ватой. Штази, зацелованная, летняя, кружилась под песни Герберта – в боли, ярости, счастье. В боли от ужаса осознания, что, возможно, она никогда не потянет больше такую открытость, ей никогда не будет так хорошо. В ярости, что детство уходит, что мы с Гербертом соревновались за прозрачную девочку, но теперь она не поспевает за нами. И ей уже никогда не поспеть. В ярости, боли, что это последние лучи солнца, когда она для нас – центр. В счастье – а как без счастья на скалах Италии, когда ты вызываешь легкое опьянение у господа и наисветлейшего из воинов его? Как без счастья?“

„Джанни фантастически быстро лепил. Все, что стояло у него во дворе – баловство. У него всегда было с десяток заказов плюс всё, что он лепил для себя. Экстаз святой Катерины, к примеру. Он играл с материалами – дерево, бронза, мрамор, гранит. Он заставлял металл выглядеть как камень, камень, как дерево, дерево превращал в бронзу, но так тоже – баловался. Он всегда лепил в полный рост.

Святая Катерина у него кружилась. Церковь всегда ставит своих святых статично, а у него мрамор её робы расплескивался, разлетался вечерним платьем – роскошью тканей. Из-под убора у святой Катерины выбивались кудри и вились по щекам, по губам приоткрытым, идеальной формы губам, обвивали слезы – мраморные, но столь настоящие, что ты верил – они прозрачны, солены и горячи. Слезы мокрили ей губы, глаза были закрыты, веки легки – как крылья летучей мыши. Как крылья летучей мышки – трепетны, ты верил – вздрагивают веки у святой Катерины в экстазе. И вся фигура из тяжелого мрамора была невесома – вот-вот взлетит. Затанцует по воздуху.

Джанни лепил Катерину со Штази. Но столь великолепной я видел Штази лишь раз – в Италии на скале. Штази в тяжелом халате после вечернего заплыва с полотенцем на волосах, Штази шампанское ударило в сердце, нам по шестнадцать, сумерки липли к нам фиолетовой сахарной ватой. Штази, зацелованная, летняя, кружилась под песни Герберта – в боли, ярости, счастье. В боли от ужаса осознания, что, возможно, она никогда не потянет больше такую открытость, ей никогда не будет так хорошо. В ярости, что детство уходит, что мы с Гербертом соревновались за прозрачную девочку, но теперь она не поспевает за нами. И ей уже никогда не поспеть. В ярости, боли, что это последние лучи солнца, когда она для нас – центр. В счастье – а как без счастья на скалах Италии, когда ты вызываешь легкое опьянение у господа и наисветлейшего из воинов его? Как без счастья?“

„Есть два вида детективов. Первые – бегают за заказчиками, другие – бегают от заказов.“

„Кстати, об искусстве живописи. Обожаю Рубенса. Врет и не краснеет. Ему бы по заказу рекламного агентства рисовать мясо на продажу - говядину, свинину и цыплят табака. Где он видел таких жирных быков, коров, свиней и бройлеров?“

„Зато наши скульпторы — люди богатые. Больше всего они получают за изображение Ленина.
Даже трудоемкая борода Карла Маркса оплачивается не так щедро. Памятник Ленину есть в каждом городе. В любом районном центре. Заказы такого рода — неистощимы. Опытный скульптор может вылепить Ленина вслепую. То есть с завязанными глазами.“

„Вождю мнений

Он говорит — и все кивают,
А сам не понял, что сказал.
Но важно: лайки набегают,
И истина — уже канал.

Поэту - гению соцсетей

Рифмует всё — про боль и страсть,
как в небо пальцем не попасть…
Но муза шепчет: «Боже мой,
Опять хайпует, но — не мной!»

Телеведущему на службе по сценарию

Он правду льёт, как по заказу,
И даже плачет по часам.
А зритель шепчет: «Что за лажа!» —
Читая смайлик по губам.

Сатирику на пенсии

Он раньше жалил - до ожога,
Теперь от шуток лишь - изжога.
Ведь острый ум, попав в эфир,
Вдруг прокисает как кефир.

Мыслителю

Он мыслит громко и ретиво.
Но мысль его - реклама пива,
Что бродит пеною в сети…
Не выпить хочется - уйти!

Драматургу, ветерану наркоза

Он пишет всё, что было с ним,
Но "всё" - понятие большое:
Хоть смысл задумки в драме мним,
Зато реален и ... непостижим.

Острослову

Он шутит остро, метко, ловко.
Вода, а жжот как поллитровка:
И публика кричит в восторге: «Браво!»
А эхо вторит — «А оно нам надо?»“