„И вообще, — начал он о чем-то другом, — история нас ничему не учит. Ты представляешь, что такое танковая война? Это великое переселение народов. Вот представь себе этих простых немецких механиков, молодых ребят, большинство из которых впервые выбрались так далеко от дома. Скажем, ты родился и вырос в небольшом немецком городке, ходил там в церковь, в школу, познал первую любовь, без особого интереса следил за политикой, за сменой канцлера, скажем. Потом началась война и тебя забрали в армию. Там ты прошел подготовку и стал танкистом. И начал продвигаться на восток, всё дальше и дальше в восточном направлении, пересекая границы, занимая чужие города, уничтожая вражескую технику и живую силу противника. Но всюду, ты понимаешь, всюду это были примерно такие же точно города и такие же точно пейзажи, как у тебя на родине. И люди по большому счету, ну, если не иметь в виду коммунистов и цыган, тоже были такими же, как у тебя на родине, и женщины красивые, а дети — непосредственные и беззаботные. И ты занимал их столицы, не особо заботясь о том, что тебя ждет дальше и куда завтра проляжет твой путь. И вот таким образом ты прошел Чехословакию, потом — Польшу и наконец въехал на своем танке сюда, в страну развитого социализма. И сначала всё шло хорошо — молниеносная война, стратегический гений твоих генералов, быстрое продвижение на восток. Ты более-менее беспроблемно пересек Днепр. И тут начинается самое худшее — неожиданно ты попадаешь в такую местность, где исчезает всё — и города, и население, и инфраструктура. И даже дороги куда-то исчезают, в этой ситуации ты даже им радовался бы, но они тоже исчезают, и чем дальше на восток ты движешься, тем тревожнее тебе становится. А когда ты наконец попадаешь сюда, — Эрнст широко обвел рукой воздух вокруг себя, — тебе вообще становится жутко, потому что здесь, за последними заборами, стоит отъехать метров триста от железнодорожной насыпи, заканчиваются все твои представления про войну, и про Европу, и про ландшафт как таковой, потому что дальше начинается бескрайняя пустота — без содержания, формы и подтекста, настоящая сквозная пустота, в которой даже зацепиться не за что. А с той стороны пустоты — Сталинград. Вот такая танковая война, Герман …“
Роман «Ворошиловград» (2010)
Темы
городок , генерал , ребенок , ребята , друзья , человек , небольшой , механик , большинство , стоит , начать , пустота , церковь , столица , границы , родина , представление , коммунист , последний , инфраструктура , продвижение , форма , граница , железнодорожные , население , политик , направление , армия , танк , содержание , счет , начало , смена , дорогая , забор , женщина , страна , вид , история , местность , переселение , друг , немецкий , сторона , народ , рука , ситуация , город , образ , ландшафт , цыган , воздуха , восток , вообще , настоящее , подтекст , метр , живой , противник , любовь , подготовка , женщины , мужчины , форма , война , дети , интерес , техника , школа , первое , городки , далеко , путь , дом , путь , история , завтра , канцлер , пейзаж , дорога , сила , социализмСергей Викторович Жадан 13
украинский поэт, прозаик, эссеист, переводчик 1974Похожие цитаты

„История учит лишь тому, что она никогда ничему не научила народы.“

„Народ с интересом следит за историей своей страны.“

„Служивший в немецкой армии - это пожизненный профессиональный солдат.“
Served the German military as a lifelong professional soldier.

„Кто первый начинает войну, никогда не может сказать, чем она кончится.“
Из письма командиру Отдельного Кавказского корпуса генерал-адъютанту и кавалеру Паскевичу, 30 июля 1827. Лагерь при селении Карабабы


„Я полон решимости защищать честь немецкой армии!“
Ich bin fest entschlossen, die Ehre der deutschen Armee zu verteidigen!

„Ребёнка с первого класса школы надо учить науке одиночества.“

Ниже приведены цитаты, взятые из различных интервью Дэвида Боуи журналу Esquire, которые музыкант давал на протяжении своей карьеры: