Уистен Хью Оден цитаты

страница 3

„Мне хорошо известно то,
что все знают давно.
Тот, кому зло причинили,
злом ответит на зло.“

„Мне трудно сказать, почему мне нравятся или приводят в восхищение те или иные люди, но я могу точно сказать, что людей, которых я люблю, объединяет одно — они умеют заставить меня улыбнуться от всего сердца.“

„Всякий герой смертен, пока не умрёт.“

„В литературе пошлость предпочтительнее ничтожности, ведь даже самый дешёвый портвейн лучше воды из-под крана.“

„Чтобы влиться в толпу, вовсе не обязательно выходить на улицу — достаточно, сидя дома, развернуть газету или включить телевизор.“

„Не бывает умных опер, ведь люди не поют вслух громким голосом, когда находятся в здравом уме.“

„Человек — творящее историю существо, которое не может ни повторить своё прошлое, ни избавиться от него.“

„Некоторые книги незаслуженно забываются, но нет ни одной, которую бы незаслуженно помнили.“

„Слова для тех, кто держит слово.“

„Оден уникален. Для меня он — одно из самых существенных явлений в мировой изящной словесности. Я сейчас позволю себе ужасное утверждение: за исключением Цветаевой, Оден мне дороже всех остальных поэтов.“

„Гении — счастливейшие из смертных, поскольку то, что они должны делать, полностью совпадает с тем, что им больше всего хочется делать.“

„Невообразимое количество американцев занимаются работой, которая кажется им скучной. Даже богач считает, что ему просто необходимо каждое утро спускаться вниз, в контору. Не потому, что ему это нравится, а потому, что он не знает, чем ещё ему заняться.“

„Толпа не любит ни себя, ни всего того, что находится вне её.“

„Счастлив заяц поутру, ибо не дано ему знать, с какими мыслями проснулся охотник.“

„Мы говорим и говорим друг с другом, Но мы одиноки. Живые, одинокие. Чьи мы? Как перекати-поле, без корней..“

„В возрасте от двадцати до сорока мы заняты самопознанием. Оно включает понимание разницы между искусственным ограничением, выйти за которое — наш долг, и естественными ограничениями нашей натуры, которые нельзя нарушить безнаказанно.“

„Смертью, как опытом, поделиться невозможно.“

„… Посетить
Могилу друга, закатить безобразную сцену,
Сосчитать любови, из которых вырос,
Хорошего мало, но щебетать, как не умеющая плакать птица,
Как будто никто конкретно не умирает
И сплетня никогда не оказывалась правдой,
немыслимо…“

„Здоровье — не предмет медицины; а святость — не предмет теологии.“

„Он был монологичен. Он говорил чрезвычайно быстро. Прервать его было совершенно невозможно, да у меня и не было к тому желания.“

„Здесь перевоспитание ушей:
Морзянка Пана выше расшифровки,
Кукушка по-крестьянски колгошит,
А дикие голубки-полукровки
Туземные акценты привнесли
В уклад цивилизованной семьи.“

„Его мне противны манеры и морда.
Пизо поклоняется рыбе, как богу.
Ему целовать я не дам даже ногу.“

„Но если ты сможешь удержать своё царство
И придешь, как до тебя отец, туда,
Где мысль обвиняет и чувство высмеивает,
Верь своей боли…“

„Если бы я мог выбрать для себя физиономию, то выбрал бы лицо либо Одена, либо Беккета. Но скорее Одена.“

„Нет ничего хуже плохого стихотворения, которое задумывалось как великое.“

„Впечатление от себя самого никогда не совпадает с мнением о тебе других.“

„Профессор — это тот, кто вещает в чужом сне.“

„Когда какой-нибудь болван говорит мне, что ему понравилось моё стихотворение, я чувствую себя так, словно залез к нему в карман.“

„В качестве читателей мы иногда напоминаем тех мальчишек, что подрисовывают усы девицам на рекламных изображениях.“

„Читатели могут изменять писателю сколько угодно, писатель же должен быть верен читателю всегда.“

„Единственный греческий бог, который хоть что-то делает, — это Гефест, да и тот — хромой рогоносец.“

„Интересы писателя и читателя никогда не совпадают — разве что по удачному стечению обстоятельств.“

„Отец стихотворения — поэт; мать — язык.“

„Я не понимаю, почему считается зазорным писать для массовых изданий. До тех пор, конечно, покуда они не вмешиваются в твои тексты. Конечно, они могут изменить пару слов, чтобы текст был более понятными. Это ничего не решает. А вот когда они просят изменить направление твоей мысли, это уже проституция.“

“Politics cannot be a science, because in politics theory and practice cannot be separated, and the sciences depend upon their separation.”

“In a national capital Mirabeau and his set
Attacked mystery; the packed galleries roared
And history marched to the drums of a clear idea,
The aim of the Rational City, quick to admire,
Quick to tire.”

“A god who is both self-sufficient and content to remain so could not interest us enough to raise the question of his existence.”

“For the error bred in the bone
Of each woman and each man
Craves what it cannot have,
Not universal love
But to be loved alone.”

“In the course of many centuries a few laborsaving devices have been introduced into the mental kitchen — alcohol, coffee, tobacco, Benzedrine, etc. — but these are very crude, constantly breaking down, and liable to injure the cook. Literary composition in the twentieth century A. D. is pretty much what it was in the twentieth century B. C.: nearly everything has still to be done by hand.”

“Normally, when one passes someone on the street who is in pain, one either tries to help him, or one simply looks the other way. With a photo there's no human decision; you're not there; you can't turn away; you simply gape. It's a form of voyeurism.”

“Lay your sleeping head, my love
Human on my faithless arm;
Time and fevers burn away
Individual beauty from
Thoughtful children, and the grave
Proves the child ephemeral;
But in my arms till break of day
Let the living creature lie:
Mortal, guilty, but to me
The entirely beautiful.”

“When one looks into the window of a store which sells devotional art objects, one can't help wishing the iconoclasts had won.”

“The basic stimulus to the intelligence is doubt, a feeling that the meaning of an experience is not self-evident.”

“A ragged urchin, aimless and alone,
Loitered about that vacancy: a bird
Flew up to safety from his well-aimed stone:
That girls are raped, that two boys knife a third,
Were axioms to him, who'd never heard
Of any world where promises were kept
Or one could weep because another wept.”

“They never forgot
That even the most dreadful martyrdom must run its course
Anyhow in a corner, some untidy spot
Where the dogs go on with their doggy life and the torturer's horse
Scratches its innocent behind on a tree.”

“In all technologically "advanced" countries, fashion has replaced tradition, so that involuntary membership in a society can no longer provide a feeling of community.”

“The law cannot forgive, for the law has not been wronged, only broken; only persons can be wronged. The law can pardon, but it can only pardon what it has the power to punish.”

“When he laughed, respectable senators burst with laughter,
And when he cried the little children died in the streets.”

“Defenceless under the night
Our world in stupor lies;
Yet, dotted everywhere,
Ironic points of light
Flash out wherever the Just
Exchange their messages:
May I, composed like them
Of Eros and of dust,
Beleaguered by the same
Negation and despair,
Show an affirming flame.”

“Most people call something profound, not because it is near some important truth but because it is distant from ordinary life. Thus, darkness is profound to the eye, silence to the ear; what-is-not is the profundity of what-is.”

“Before people complain of the obscurity of modern poetry, they should first examine their consciences and ask themselves with how many people and on how many occasions they have genuinely and profoundly shared some experience with another; they might also ask themselves how much poetry of any period they can honestly say that they understand.”

“A crowd of ordinary decent folk
Watched from without and neither moved nor spoke
As three pale figures were led forth and bound
To three posts driven upright in the ground.”

“Into this neutral air
Where blind skyscrapers use
Their full height to proclaim
The strength of Collective Man,
Each language pours its vain
Competitive excuse.”

“Unfortunately for the modern dramatist, during the past century and a half the public realm has been less and less of a realm where human deeds are done, and more and more of a realm of mere human behavior. The contemporary dramatist has lost his natural subject.”

“Acts of injustice done
Between the setting and the rising sun
In history lie like bones, each one.”

“The thin-lipped armorer,
Hephaestos, hobbled away,
Thetis of the shining breasts
Cried out in dismay
At what the god had wrought
To please her son, the strong
Iron-hearted man-slaying Achilles
Who would not live long.”

“Let us honour if we can
The vertical man
Though we value none
But the horizontal one.”

“No poet or novelist wishes he were the only one who ever lived, but most of them wish they were the only one alive, and quite a number fondly believe their wish has been granted.”

“Music is the best means we have of digesting time.”

“A million eyes, a million boots in line,
Without expression, waiting for a sign.”

“Sad is Eros, builder of cities,
And weeping anarchic Aphrodite.”

“Almost all of our relationships begin and most of them continue as forms of mutual exploitation, a mental or physical barter, to be terminated when one or both parties run out of goods.”

“When I consider others I can easily believe that their bodies express their personalities and that the two are inseparable. But it is impossible for me not to feel that my body is other than I, that I inhabit it like a house, and that my face is a mask which, with or without my consent, conceals my real nature from others.”