Владимир Владимирович Маяковский цитаты

страница 2

„В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла —
на даче было это.“

„Лошадь сказала, взглянув на верблюда:
«Какая гигантская лошадь-ублюдок».
Верблюд же вскричал: «Да лошадь разве ты?!
Ты просто-напросто — верблюд недоразвитый».
И знал лишь бог седобородый,
что это — животные разной породы.“

„Нести не могу —
И несу мою ношу.
Хочу её бросить —
И знаю,
Не брошу!“

„Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают по маю
венчики встречных ромашек“

„Думаю.
Мысли, крови сгустки,
больные и запекшиеся, лезут из черепа.“

„И любишь стихом, а в прозе немею.
Ну вот, не могу сказать,
Не умею.“

„И чувствую —
«я»
для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо.“

„Что?.. Ну, вы, товарищ, возражаете, как будто воз рожаете… А вы, я вижу, ровно ничего не поняли. Собрание постановило считать вас отсутствующим.“

„Арифметика казалась неправдоподобной. Приходится рассчитывать яблоки и груши, раздаваемые мальчикам. Мне ж всегда давали, и я всегда давал без счета. На Кавказе фруктов сколько угодно.“

„Я себя смирял, становясь на горло собственной песне.“

„Отечество славлю, которое есть, но трижды — которое будет.“

„О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний!“

„Поэзия начинается там, где есть тенденция.“

„Я сам расскажу о времени и о себе.“

„Курить -
бросим.
Яд в папиросе!“

„Принять или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. Моя революция. Пошёл в Смольный. Работал. Всё, что приходилось.“

„Я — поэт. Этим и интересен.“

„Тише, ораторы!
Ваше
слово,
товарищ маузер.“

„И когда говорят мне, что труд, и ещё, и ещё
будто хрен натирают на заржавленной тёрке
я ласково спрашиваю, взяв за плечо:
«А вы прикупаете к пятёрке?»“

„Я был на юге и читал стихотворение в газете. Целиком я его не запомнил, только лишь одну строфу: В стране советской полуденной,
Среди степей и ковылей,
Семен Михайлович Буденный
Скакал на сером кобыле́. Я очень уважаю Семена Михайловича и кобылу его, пусть его на ней скачет, и пусть она невредимым выносит его из боев. Я не удивляюсь, отчего кобыла приведена в мужском роде, так как это тоже после профессора Воронова операция мыслимая, но если по кобыле не по месту ударение сделать, то кобыла занесет, пожалуй, туда, откуда и Семен Михайлович не выберется.“

„Болтливость -
растрата
рабочих часов!
В рабочее время -
язык на засов!“

„И тогда
сказал
Ильич семнадцатигодовый -
это слово
крепче клятв
солдатом поднятой руки:
— Брат,
мы здесь
тебя сменить готовы,
победим,
но мы пойдём путём другим.“

„Я должен напомнить товарищу Маяковскому, – горячится коротышка, – старую истину, которая была ещё известна Наполеону: от великого до смешного – один шаг…
Маяковский вдруг, смерив расстояние, отделяющее его от говоруна, соглашается: – От великого до смешного – один шаг.“

„Не болей ты, Христа ради! Если Оська не будет смотреть за тобой и развозить твои легкие (на этом месте пришлось остановиться и лезть к тебе в письмо, чтоб узнать, как пишется: я хотел «лехкия») куда следует, то я привезу к вам в квартиру хвойный лес и буду устраивать в оськином кабинете море по собственному усмотрению. Если же твой градусник будет лазить дальше, чем тридцать шесть градусов, то я ему обломаю все лапы.“

„Одному из своих неуклюжих бегемотов-стихов я приделал такой райский хвостик: Я хочу быть понят моей страной,
а не буду понят —
что ж?!
По родной стране
пройду стороной,
как проходит
косой дождь. Несмотря на всю романсовую чувствительность (публика хватается за платки), я эти красивые, подмоченные дождём пёрышки вырвал.“

„Маяковский, что вы все подтягиваете штаны? Смотреть противно!..
– А если они у меня свалятся?“

„Маяковский, каким местом вы думаете, что вы поэт революции?
— Местом, диаметрально противоположным тому, где зародился этот вопрос.“

„Все женщины меня любят. Все мужчины меня уважают. Все женщины липкие и скучные. Все мужчины прохвосты. Лева, конечно, не мужчина и не женщина.“

„Бессмертие — не ваш удел!
— Зайдите через тысячу лет. Там поговорим.“

„Довольно, ползать, как вошь! Найдем —, разгуляться где бы! Даешь, небо!“

„Если глаз твойврага не видит, пыл твой выпили, нэп и торг, если ты, отвык ненавидеть, — приезжай, сюда,, в Нью-Йорк.“

„Принять или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. Моя революция. Пошёл в Смольный. Работал. Всё, что приходилось.“

„Сквозь призму водки,
мол, все — красотки…
Любая гадина —
распривлекательна.“