Цитаты о льда

„Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья… а их голые ветки беззащитно качаются на ветру в холодном зимнем свете. Но ты знаешь, что весна обязательно придёт, так же как ты уверен, что замёрзшая река снова освободится ото льда…“

„Хронического счастья так же нет, как нетающего льда.“

„Одни считают: гибель мирозданья
Случится ото льда, другие — от огня.
Изведав страстный пыл желанья,
Я с теми, кто за пыл огня.
Но если миру дважды исчезать,
Мне ненависти хватит, чтоб сказать,
Что для уничтоженья лёд
Хорош
И тоже подойдёт.“

„Такие они, конунги – невзначай, на увеселительной прогулке между обедом и ужином они поднимают первый попавшийся им на глаза булыжник и откалывают аметистовые куски у золотых дьяволиц, а осколки брызжут, и попадают вам в глаза, и доходят до сердца. И никому, никогда их больше не вытащить. Аметист – не лёд, не стекляшка, ни одна Герда не растопит его слезами. И как что-то, казалось бы, легко, едва-едва кольнуло вам сердце, знайте, ваша душа уже на серебряной цепочке создателя звезд, уже брелок конунга бессердечного, безупречного, беспечального даже в печали и трауре. Такого, что сама Хель связывает собой слова его и – так хочется верить – возвращает ему души умерших, как золотые орешки.

Воскрешает ему умерших, ибо что упротивится воле того, кто из глыб неизмеримых льда предначального собирает в вакууме всеобъятное, крохотное и несерьезное слово
«Вечность».“

„Мы видим медуз в воде, мягких, растворенных, напоминающих куски радужного тающего льда.
Они плывут — млечные, перламутровые и ломкие, — жидкие опалы из ожерелья Амфитриты.“

„Целуя кусок трофейного льда“

„Девочка с глазами из самого синего льда
Тает под огнем пулемета.“

„«О, сердце разрывается на части
От нежности… О да, я жизнь любил,
Не меряя, не утоляя страсти,
Но к тридцати годам нет больше сил». И, наклоняясь с усмешкой над поэтом,
Ему хирург неведомый тогда
Разрежет грудь усталую ланцетом
И вместо сердца даст осколок льда.“

„По коварству со льдом может сравниться разве только вода. В 1932 году, когда я прочитал сообщение, что чукотские льды как ножом срезали у корабля вал гребного винта, то сначала не поверил: лед, он же из воды, а диаметр вала больше тридцати сантиметров первосортной стали. А потом насмотрелся на пораненные льдинами огромные суда. Видел и абсолютно противоположный «фокус»: громадное ледяное поле в короткий срок превращается в снежную кашицу, словно кто-то стукнул по нему молотком невообразимых размеров. Таков характер льда – капризный, своенравный. И сегодня при всей отличной технике, которой владеют полярники, опасность не стала меньше: лёд остался льдом и всегда таит в себе неожиданности.“

„Джон Месснер осторожно закрыл за собой дверь и, трогаясь в путь, с чувством величайшего удовлетворения оглянулся на хижину. Он спустился с берега, остановил нарты у проруби и вытащил из-под верёвок, стягивающих поклажу, мешок с золотом. Воду уже затянуло тонкой корочкой льда. Он разбил лёд кулаком и, развязав тесёмки мешка зубами, высыпал его содержимое в воду. Река в этом месте была неглубока, и в двух футах от поверхности Месснер увидел дно, тускло желтевшее в угасающем свете дня. Он плюнул в прорубь.“

„Долгое время отношения между великими державами были холодными. Но сейчас можно видеть отчетливые признаки ломки льда. Международное положение просветлело. Недоверие рассеивается, как туман ранним весенним утром. Мы констатируем много предпосылок для разрядки. Все больше людей включаются в борьбу за мир, и это отрадно, поскольку широкое народное движение резко повышает возможности для мира и разоружения. Положено начало диалогу между великими державами.“

„О, бездна отчаяния – вовсе не бездна, но

непрописанность.

Озеро льда – вовсе не озеро – так,

пустота

абсолюта.

И она не пугает меня.

Ибо это вот я,

да я

больше.

И всё очень просто

в этой мертвой,

в этой живой воде.

И ничего не живет в ней,

ибо ничто ещё здесь

не названо.

Я – Никто

и у меня корабль

сердец,

паруса голов.

И Слово.

Навеки Слово Моё:

покой.

И ничего не сшито.

— Франц Вертфоллен, "Герхард. Юность"“

„О, бездна отчаяния – вовсе не бездна, но

непрописанность.

Озеро льда – вовсе не озеро – так,

пустота

абсолюта.

И она не пугает меня.

Ибо это вот я,

да я

больше.

И всё очень просто

в этой мертвой,

в этой живой воде.

И ничего не живет в ней,

ибо ничто ещё здесь

не названо.

Я – Никто

и у меня корабль

сердец,

паруса голов.

И Слово.

Навеки Слово Моё:

покой.

И ничего не сшито.

— Франц Вертфоллен, "Герхард. Юность"“

„Волга, неси меня мёртвого по городам. Может, где-то
Там, где закончатся все километры, года — наше лето…
Из грязного льда вместо вечности, пускай обморожу конечности,
Но в пустоши русской я выложу слово "Любовь"!“