Цитаты о восторг

страница 2

„Когда он сыпал шутками и насмешками, они приходили в восторг, но если он начинал говорить более возвышенно и с жаром, они не могли стерпеть его резкости. Подобным же образом дети охотно играют с породистыми собаками, но если те рассердятся и залают громче, пугаются до смерти.“

„Все просто ошалели, когда Барак Обама выиграл выборы. Я был в восторге. Все трепетали от волнения: здравомыслящий, рациональный, умный человек на высоком посту. Отлично! Но его основная проблема — все остальные. Мы! Потому что все без ума от него. Вот он встаёт там, убедительно, внушительно, со смыслом говорит: «Это сложное время, нам всем нужно работать вместе и трезво смотреть на то, что необходимо сделать», — и всё такое. Но все смотрят на него, вопя: «Нет! Ты сделай это! Ты Супер Иисус! Ты такой очаровательный, когда говоришь серьёзно. Ты разрулишь?»“

„Русская поэзия в целом — это нечто серьезное, и люди очень редко позволяют себе шутить. Понимаете, когда пишешь стихи, особенно когда ты молод, всегда знаешь, всегда предвидишь, что существует некий сардонический разум, который будет смеяться и над твоими восторгами, и над печалями. И идея в том, чтобы победить этот сардонический разум. Лишить его шанса. А единственный шанс лишить его шанса — это смеяться над собой. Ну, я так и делал одно время. Но ирония очень разобщает. Она в самом деле не освобождает, особенно если ирония направленная, если у иронии есть потребитель, обозначенный потребитель, сардонический читатель. Единственный способ победить этого малого, если он все же существует — а лучше подозревать, что он существует, — это возвышенность утверждения, или его значительность, или торжественность, чтобы он не смог насмехаться. Я начал делать такие вещи и, надеюсь, сделал. Способность смеяться над собой и шутить осталась при мне, и время от времени я к ней прибегаю.“

„Мы не сможем обрести спокойствие среди мужчин, чьи души находят восторг в том, чтобы убивать любое живое существо.“

„Искусство должно быть прекрасным, доступным или не очень, интеллектуальным, но не отвратительно патологически отталкивающим. Театральная сцена — это не отстойная яма, это не нужник. Даже если вы не изучали историю театра, то, я уверена, слышали о площадных театрах, которые, например, были в Германии. Это не выдавалось никогда за искусство, это было развлечение для толпы: хлеба и зрелищ! Когда на сцену выходили, пукали и тушили пуканьем свечи. Маргинальная толпа была в восторге.“

„Патриотизм — великое и прекрасное чувство. Я никогда не повторю, что это чувство дурное и вредное. Иное дело, что этот патриотизм не может выражаться во лжи и в оправдании всего, что делает твоя Родина. Нельзя не любить свою страну, но нельзя и не признать за человеком права думать о ней то, что он думает. Человек не обязан относиться с восторгом к каждому шагу Родины. И не нужно превращать патриотизм в оправдание грехов. Не нужно делать патриотов сектой. Не нужно обожествлять Родину. Родина — это место, где мы живём, и мы имеем право говорить о ней то, что мы думаем.“

„Но я же не марсианин. Я дитя своей земли. Я должен, как и любое животное, испытывать восторг от существования. Испытывать счастье, если все хорошо. И бороться, если плохо. Но хандрить?! Когда даже насекомое, которому дано всего четыре часа жизни, ликует на солнце! Нет, я не мог родиться таким уродом.“

„Красота женщины, колыхание моря, любовь и ненависть, философское раздумье, тоска Петрарки, подвиг Брута, восторг Галилея перед великим открытием и чувство, внесённое в скромный труд Оуэна, - все это составляет для человека поэтическое отношение к жизни.“

„На камне среди поляны стоял коленопреклоненный старец, незнакомый Тихону ― должно быть, схимник, живший в пустыне. Чёрный облик его в золотисто-розовом небе был неподвижен, словно изваян из того же камня, на котором он стоял. И в лице ― такой восторг молитвы, какого никогда не видал Тихон в лице человеческом. Ему казалось, что такая тишина кругом ― от этой молитвы, и для неё возносится благоухание лилово-розового вереска к золотисто-розовому небу, подобно дыму кадильному.“

„Ответное письмо Коксетера, полученное с восторгом и сохранённое с нежностью, за прошедшие годы последовало тем же путём, что и многие другие вещи, истинно дорогие сердцу Конвея: потерялось.“

„Ответное письмо Коксетера, полученное с восторгом и сохранённое с нежностью, за прошедшие годы последовало тем же путём, что и многие другие вещи, истинно дорогие сердцу Конвея: потерялось.“

„Шелом и царская порфира
Пред ним сияли: он кумира
Не замечал ни одного:
Свободомыслящая лира
Ничем не жертвовала им,
Звуча наитием святым.

Любовь он пел: его напевы
Блистали стройностью живой,
Как резвый стан и перси девы,
Олимпа чашницы младой.
Он пел вино: простой и ясной
Стихи восторг одушевлял;
Они звенели сладкогласно,
Как в шуме вольницы прекрасной
Фиал, целующий фиал;
И девы русские пристрастно
Их повторяют…“

„Захватывающей частью для меня, как пилота, была высадка на Луне. Это было время, когда мы добились национальной цели высадить американцев на Луне. Заход на посадку был, безусловно, самой трудной и сложной частью полёта. Хождение по лунной поверхности было очень интересным, но это было то, на что мы смотрели как на достаточно безопасное и предсказуемое. То есть чувство восторга сопровождало посадку, но не прогулку.“

„Так вот, чтобы различать добро и зло, человек придумал образы-крайности, черный и белый цвета, и назвал их Бог и Дьявол. Но в этом заключен маленький обман. Образ Бога ясен, люди представляют каждый волосок в Его бороде. Но вот как быть с Дьяволом? …А на чьей же стороне я? …Есть у нас Благая Книга, которая несет нам Благую Весть и учит, кто из нас блажен в этой жизни. Но у нас нет Порочной Книги, о том, что такое Зло и как стать порочным. У Дьявола нет пророков, через которых он мог бы передать десять заповедей, и нет биографов, чтобы записать его похождения. Его просто пустили на самотек. Мы знаем его только по рассказам родителей и учителей, а значит, — не знаем ничего. Он не писал книг, из которых люди почерпнут природу зла во всех его формах… Нам остается лишь изучать недобрых людей на живом примере или пользоваться своей интуицией… Итак, — продолжал Бонд, в восторге от собственных умозаключений, — Ле Шифр сослужил нам хорошую службу… Он творил нормы порочного поведения, которые позволяют нам укрепить нормы поведения благого, ибо без противоположностей нет развития…“

„Люби Бога так, как Он заповедал любить Его, а не так, как думают любить Его самообольщенные мечтатели. Не сочиняй себе восторгов, не приводи в движение своих нервов, не разгорячай себя пламенем вещественным, пламенем крови твоей. Жертва благоприятная Богу — смирение сердца, сокрушение духа. С гневом отвращается Бог от жертвы, приносимой с самонадеянностью, с гордым мнением о себе, хотя б эта жертва была всесожжением.“

„Скромное имя г. Сумарокова не блестит в наших литературных адрес-календарях; оно почти незаметно между лучезарными созвездиями и светилами, окружающими его. Но это просто несправедливость судьбы, ибо если о достоинстве вещей должно судить не безотносительно, а по сравнению, то имя г. Сумарокова должно принадлежать к числу самых громких, самых блестящих имён в нашей литературе, особенно в настоящее время. Но, видно, он не участвует ни в какой литературной компании, издающей журнал, и, особенно, не умеет писать предисловий к своим сочинениям и не имеет духу писать на них рецензий и печатать их, разумеется под вымышленными именами, в журналах, что также в числе самых верных средств к прославлению. Но, оставя все шутки, скажем, что г. Сумароков, не отличаясь особенною силою таланта и даже совершенно не будучи поэтом в истинном смысле этого слова, заслуживает внимание как приятный рассказчик былей и небылиц, почерпаемых им из мира русской, преимущественно провинциальной, жизни и отличающихся занимательностию и хорошим языком.
Его повести <…> с удовольствием читались и читаются нашею публикою. Они не отличаются ни глубиною мысли, ни энергиею чувства, ни поэтическою истиною, ни даже большою современностию; но в них есть что-то не совсем истертое и обыкновенное, а у нас и это хорошо. Они не заставят вас задрожать от восторга, они не выжмут из глаз ваших горячей слезы, но вы с тихим удовольствием прочтете их в длинный зимний вечер, но вы не бросите ни одной из них, не дочитавши, хотя и заранее догадываетесь о развязке. Герои повестей г. Сумарокова люди не слишком мудреные, не слишком глубокие или страстные; это люди, каких много, но вы полюбите их от души, примете участие в их судьбе и, сколько-нибудь познакомившись с ними, непременно захотите узнать, чем кончились их похождения.“

„Колоссальный фрибурский орган не издаёт таких могучих, величественных звуков, как это пианино под пальцами ясновидца (так называют трезвого члена нашего клуба). Музыка пылающими стрелами вонзалась мне в грудь и — странная вещь — скоро мне стало казаться, что мелодия исходит из меня. Мои пальцы скользили по невидимой клавиатуре, рождая звуки голубые, красные, подобные электрическим искрам. Душа Вебера воплотилась в меня.
Когда ария из «Волшебного стрелка» отзвучала, я продолжал собственные импровизации в духе немецкого композитора. Музыка привела меня в неописуемый восторг. Жаль, что магическая стенография не могла записать вдохновенных мелодий, звучавших у меня в ушах: при всей моей скромности могу их поставить выше шедевров Россини, Мейербера и Фелисьена Давида.“

„Кстати, говорят, что все зависит от силы желания, если «как следует» желать, то и сбудется желаемое, как бы оно ни было маловероятно. Не этим ли объясняется успех певца «ананасов в шампанском», успех, исчезнувший так же молниеносно, как начался? Редкая «физическая» талантливость Северянина, конечно, несомненна… но все-таки, когда на вечерах «божественного Игоря» я смотрел на тысячную, без всяких преувеличений, толпу (и не из одних же швеек она состояла!), рычащую от восторга на разные его «грезовые эксцессы» и «груди, как дюшес», я спрашивал себя, что же все-таки с этими людьми? В самом деле, может быть, Игорю Северянину так хотелось славы, что он вызвал ее из пустоты, как факир из пустоты выращивает пальму. Потом «упоение победой» ослабило страстность желания, и мираж исчез так же, как появился?..“

„То есть принципы, по которым организована Википедия, тоже не идеальные, но сообщество, которое вокруг нее сложилось - это полный ахтунг, и сложилось оно в немалой степени не из-за принципов, а из-за персоналий. Изначально Википедия называлась bomis. com, и была реестром линков на бесплатные порносайты. Не самым плохим реестром, но принципы, которые полезны для управления сообществом бесплатных адальт-вебмастеров, не следует распространять на волонтеров науки и искусств. Если б основатель Википедии не был самодовольным и невежественным ублюдком, в пароксизмах административного восторга, и не окружал бы себя персонажами такого же класса, все могло быть гораздо лучше, я уверен. Такие дела Миша“

„Вы не представляете, какой это восторг, когда проекты с бумаги переходят в металл, в тысячи целеустремлённо движущихся машин, в гигантские сооружения, в ожившую мечту… А потом приходит усталость, и ты осознаёшь весь груз обрушившейся на тебя ответственности — за чьи-то надежды, за сотни тысяч судеб, за неизбежные несчастья, которые не смог предотвратить. И здесь понимаешь: это уже не ты воплощаешь свою мечту в жизнь, а ожившая мечта хватает твою судьбу в свои руки. Ты говоришь то, что должен, твоё время распланировано на месяцы и годы, ты общаешься с теми, кто нужен «воплощенной мечте.»“

„Между прочими занятиями, я исполнил здесь два намерения, которые давно собирался осуществить, а именно, познакомился с двумя до сих пор бывшими мне неизвестными произведениями: «Хованщиной» Мусоргского и «Парсивалем» Вагнера. В «Хованщине» я нашёл именно то, чего ожидал: претензию на реализм, своеобразно понимаемый и применённый, жалкую технику, бедность изобретения, от времени до времени талантливые эпизоды, но в море гармонической нескладицы и манерности, свойственной кружку музыкантов, к которым Мусоргский принадлежал. Совсем другое впечатление производит «Парсиваль»: здесь имеешь дело с великим мастером, с гениальным, хотя и заблуждающимся художником. Богатство гармонии изумительное, чрезвычайное, слишком роскошное, в конце концов утомляющее даже специалиста, а что же должны чувствовать простые смертные, в течение трёх часов угощаемые этим ни на минуту не прекращаемым потоком хитрейших гармонических фокусов? Мне всегда казалось, что вагнеристы из неспециалистов напускают на себя восторг, которого в глубине души не ощущают.“

„И сердце уж больше не хочет восторга,
И сердце не смеет мечтать о любви.
Изранено, — молча трепещет в крови:
Изныло оно от постыдного торга.“

„Я — пожизненный поклонник „Доктора Кто“: в детстве даже писал по этому поводу фанатские письма в программу Radio Times. Сейчас, в связи с назначением на главную роль, испытываю смесь ужаса и восторга, но тем не менее жду не дождусь начала съемок. Я скачал кучу старых сценариев и вовсю репетирую перед зеркалом: уж я-то понимаю весь груз ответственности, который на меня лег и не собираюсь облажаться, поверьте. Все-таки Доктор — один из самых популярных и горячо любимых персонажей на британском (да и не только) телевидении. А новость о том, что я стал новым Доктором, даже для меня стала полной неожиданностью: я пропустил звонок своей ассистентки и когда перезвонил ей, она со мной поздоровалась: „Привет, Доктор!““

„С возрастом мы утрачиваем многие важные качества. И одно из них — возможность быть счастливым просто так, без причины, ловить на ходу маленькие радости и подолгу с восторгом разглядывать их.“

„…Или впрямь остановиться? Пока не поздно? Но жизнь-река тащит неудержимо, и не год как день, а день как год, и высокое солнце зажигает волны слепящими бликами, и ледяные брызги остро колют щеки, и в подвздошье страх сладко мешается с восторгом..“

„Восторг – это озарение и радость которую невозможно скрыть.“

„Восторг – это вспышка счастья и Божья благодать в душе.“

„А вот если взять ближний план, ты видишь, как люди различаются. Какие разные отпечатки оставляют они на сетчатке господа. Такой один Гиля с его робостью и вдумчивостью, с его открытостью и благодарностью, с его способностью на счастье – какую палитру он может дать!

Как важно это, и как сложно научить Гилю, способного на счастье, счастью. Научить любить. Как божественно умение небрежно разбрасывать бриллианты искренности и восторга так, как делает то Вакх. Когда любое существо, хоть каплю способное на жизнь, рядом с ним цветет. Куда сложнее сделать счастливым одного человека хотя бы на день – счастливым абсолютно, искренне, хрустящим таким счастьем, чем спасти в теории, на клочке бумажки, какие-то гипотетические безличные миллионы муравьев.

Если Гилька и умрет, он умрет полюбившим жизнь, не горьким и озлобленным, не задыхающимся от зоба жалости к себе, а легким и звонким. Как он сам сказал – «Джон, теперь у меня есть будущее, мне не страшно умирать. У меня есть настоящее будущее». И когда ты смотришь в искрящие глаза чахоточного ребенка, потерявшего всех в концлагере, а он смеется своей шутке, подражая Францу – откидывая голову назад, перенимая его интонации, смеется с, наконец, распахнутым миру сердцем, господи! вот чудо твоё! Вы волшебник, господин Вертфоллен. Вы – Серафим.“

„Женская грудь — не размером к восхищению приводит.
Она природным своим изяществом приводит в восторг!“

„Особый трепет вызывает цветение яблонь.
Черёмухи запах особый вызывает восторг!“

„В отличии от человека, живая природа всегда вызывает блаженный восторг и стойкий эффект божественного присутствия.“

„Когда твои глаза обладают ясным зрением, твоя душа испытывает восторг, когда твои уши воспринимают звуки чётко, ты наполняешься приятными чувствами, а когда твоё тело не терзают боли, ты наслаждаешься гармонией внутреннего покоя.“

„«Живи, радуйся, прими всё, всех, у тебя всё отлично, жизнь только для тебя, здесь и сейчас, отдай себя миру всецело, улыбайся и выставляй это в социальные сети», — так нас будут учить. Мы будем очень сильно рисковать, жить чужую, не свою, жизнь. Ты будешь получать сотни «лайков», и это начнёт тебя обольщать. Придёт время восторгов, похвал, признание кем-то, вот оно искушение. Бесы с нами не шутят, посылая те искушения, которые нам будет трудно преодолеть. Их задача лишить нас верности и веры! А если вдруг падение и всё созданное тобой, придуманное, рушится? Где восторженное признание других людей? Где они, когда ты уже неудобный, грязный, чужой, который может испортить им свои собственные картинки и имидж?»“

„Бурные восторги случайными открытиями омрачаются тем, что они совершаются планомерно.“

„Я больше не болею космосом. Зачем мне нужен Марс, когда я иду выносить мусор и вижу людей, которые роются в контейнерах? Мои восторги немедленно исчезают. Почему я должен восторгаться тем, что на Марсе есть жизнь, когда у нас жизни нет для людей?“

„Так замечательно - рвать с лодки водяные лилии. А как чудесно заплыть в камыши, на чистое круглое пространство, где никто не видит, а камыши такие высокие, что всё вокруг становится зелёным - и вода, и лодка, и вёсла, и мы сами.Мы сидим тихо-тихо, ждём, и вот наконец появляется дикая уточка, а за нею один за другим целый выводок птенцов, проплывают мимо. И нас охватывает благоговейный восторг.“

„Сознание нужно возвращать в исходное состояние после каждого сильного переживания, прежде чем случатся новые. Невозможно сохранять его часами на высшей точке восторга, пока человек ходит по галерее, но можно сохранить остроту интереса с помощью умелого дизайна,
предлагая меняющиеся пространственные и световые эффекты и такую организацию выставочного пространства, которая изобиловала бы контрастами.“

„Иду по ночному городу, отсчитывая шаги в ритме медленного вальса.
Тусклые фонари освещают улицу, смешивая природу с городским пейзажем.
Город пуст, людей не видно, лишь в редких окнах горит одиночества свет.
Я дышу этим городом, любуясь его спокойствием. Моя душа наполняется восторгом. Чувствую прилив вдохновения, которое заставляет сердце биться быстрее, даря ощущение невесомости. И даже мысли обретают полную свободу действий.
И хочется кричать от радости, ибо мне очень комфортно с самим собой.
Вот так бы жить вечно, и чтобы звёзды и луна улыбались мне, разделяя со мной моё осознанное одиночество. Я счастлив!“