Цитаты о охрана

„мне нравится с ней:
— взахлёб какой-то нелепый спор
— переходить альпы и переплывать босфор
— обедать, ужинать, завтракать = просто есть
— шёпотом едким болтать про чужих невест
— кататься по городу, чайников матеря
— осознавать, что уже одиннадцатое октября
— кофе варить с поцелуями пополам
— на антресоли сваливать какой-то ненужный хлам
— обсуждать военные действия плана бэ
— делать горячие бутерброды и канапе
— в кинотеатрах смущать и охрану, и темноту
— слизывать кровь, размазанную по рту
— хлопать дверью (от ревности) и в ладоши (от сча)
— делать зарубки ножом на обоих плечах
— играть в дурака, но проигрывать каждый раз
— пить: чаще — бароло и кьянти, реже — шираз
— шипеть друг на друга, как змеи, тайком от всех
— малину искать в разбухшем за ночь овсе
— читать порносказки, которые я пишу
— считать, что лучше тормоза, чем парашют,
никто пока (даже ангелы) не сочинил
— машинку стиральную то ломать, то чинить
— заставлять её надевать: очки и кольцо
— смотреть в окошко = видеть то снег, то сон
— читать: афиша, афиша-еда и афиша-мир
— в самолётах рот ей крепче сжимать: «не шуми…»
— знакомиться с теми, кто «был до неё с тобой»
— носить погоны *бабник* и *пиздобол*… — любить её так, что сердце крошится в хлам
— да! кофе? варить!
с поцелуями.
пополам.“

„В городе [Припять] работает охрана, чтобы не воровали металл, но его итак почти не осталось. Обыкновенные перила в жилых домах, все спилено. Ранее опечатанные квартиры теперь с выломанными дверями. Растащили все. Люди — животные, не имеющие ни страха, ни уважения, ни сочувствия. Лишь только блеск выгоды в глазах.“

„Фашистское государство, высшая и самая мощная форма личности, есть сила, но сила духовная. Она синтезирует все формы моральной и интеллектуальной жизни человека. Поэтому государство невозможно ограничить задачами порядка и охраны, как этого хотел либерализм. Это не простой механизм, разграничивающий сферы предполагаемых индивидуальных свобод.“

„Охрана — это только приглашение для вора.“

„Это потрясающе — иметь на руках реальный кризис, после того как половина твоей политической жизни ушла на всякие скучные вещи вроде охраны среды!“

„Воздержание не проходит бесследно. У одних появляются прыщи, у других — законы об охране нравственности.“

„Я полон уверенности в том, что если все выполнят свой долг, если мы не будем пренебрегать ничем, и если принять все меры, так как это делалось до сих пор, мы снова докажем, что мы способны защитить наш родной Остров, перенесем бурю войны, и переживем угрозу тирании, если потребуется - в течение многих лет, и если потребуется - одни. В любом случае, это то, что мы собираемся попробовать сделать. Таково решение Правительства Его Величества, каждого его члена. Такова воля Парламента и нации. Британская Империя и Французская Республика, соединенные вместе общим делом и задачей, будут защищать до смерти свою Родину, помогая друг другу как хорошие товарищи на пределе своих сил. Даже если огромные просторы Европы, многие древние и прославленные Государства пали или могут попасть в тиски Гестапо и других гнусных машин Нацистского управления, мы не сдадимся и не проиграем. Мы пойдем до конца, мы будем биться во Франции, мы будем бороться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена, мы будем драться на побережьях, мы будем драться в портах, на суше, мы будем драться в полях и на улицах, мы будем биться на холмах; мы никогда не сдадимся и даже, если так случится, во что я ни на мгновение не верю, что этот Остров или большая его часть будет порабощена и будет умирать с голода, тогда наша Империя за морем, вооружённая и под охраной Британского Флота, будет продолжать сражение, до тех пор, пока, в благословенное Богом время, Новый Мир, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение старого.“

„Мухаммед не был ни Цезарем, ни Папой. У него никогда не было таких претензий. За его спиной не было их войск. Ни о какой личной охране и речи не было. Он не имел ни жалования, ни определенного материального состояния. Никогда он не жил во дворцах.
Если кто-нибудь мог вести за собой массы лишь с помощью религиозных канонов, то это был Мухаммед. Он никогда не нуждался в поддержке или в специальной одежде. Он никогда не переоценивал себя. Право быть Пророком, без сомнения, принадлежало ему.
Ныне те, кто исследует жизнь и взгляды этого Пророка, глубоко преклоняются перед его величием. На эту тему я мог бы сказать многое, но в обобщенном виде я хотел бы отметить: любой текст о нем вызывает во мне чувство преклонения и восхищения. И надолго я остаюсь в плену этого замечательного учителя.“

„Добродетель, нуждающаяся в постоянной охране, не стоит того, чтобы держать для нее стража.“

„Какие люди и без охраны!.. Не учи меня жить, помоги материально!.. А шнурки тебе не погладить?“

„Я, секретарь ЦК, имел квартиру 54 квадратных метра. Не мог купить себе машину — даже тогда, когда у меня были деньги. Получал 675 рублей. А Патон (президент Академии наук УССР. — «Країна») — 1200. Хотел купить машину сыну, должен был стоять в очереди три года. Когда стал президентом, моя жена ездила на «Ладе», а у семьи не было охраны.“

„Года 3 назад или 5 я вышел из своей резиденции в Минске неожиданно для своей охраны и пошёл в сторону цирка. Одернул службу охраны. Голос такой характерный: Сразу люди на остановке повернулись и узнали. Не успел дойти до цирка — уже за мной целая демонстрация. Люди удивлены — никто же демонстрации не объявлял. Порвали костюм. После этого больше пешком не хожу. В Беларуси люди цивилизованные, порвали костюм, но ведь не сняли.“

„Экономическая власть знаменует в то же время власть политическую. Господство над хозяйством дает в то же время господство над политическими ресурсами государственной власти. Чем выше концентрация в экономической сфере, тем неограниченнее подчинение государства. Это строгое сплочение всех сил государства представляется величайшим развитием его сил, государство — непреодолимым орудием охраны экономического господства, а потому и завоевание политической власти — предпосылкой экономического освобождения. В мощном столкновении враждебных интересов диктатура магнатов капитала превращается, наконец, в диктатуру пролетариата.“

„Правда в том, что несмотря на разговоры людей, ты все можешь контролировать. Если будешь вкладывать много денег в охрану, а не в машины и бриллианты, то ты легко исчезнешь. Люди, которые говорят, что не могут избавиться от папарацци, врут. Должно быть, им просто нравятся эти вспышки.“

„В каждый конкретный момент жизни существует хотя бы одно препятствие, которое мешает расслабиться и ощутить себя счастливым. Бывает, что таких препятствий два или три, но чаще все же одно. Мелкое, досадливое, назойливое. У каждого оно свое и потому всякому другому кажется пустяком. Для кого-то это достающий одноклассник/однокурсник. Для другого — прыщи на лбу. Для третьего — пустой карман. Для четвертого отсутствие близкого человека или, напротив, слишком назойливое присутствие того, кто считает себя таковым. Кажется, если вот сейчас взять и отбросить это единственное, вытащить занозу, то жизнь станет праздником. Разве не так все устроено, что через каждые год-два все предыдущие проблемы становятся смешными, а те люди, которых раньше боялся, кажутся жалкими? И смешно, и досадно: неужели этот прилизанный толстячок, трусливо пропускающий все машины на дороге, — бывший начальник, отравлявший жизнь? А этот лысеющий и грустный мужчина с коляской, в которой сидит диатезный младенец — бывший жених, ушедший к другой? А сутулый и смущенный шкет, застенчиво сующий влажную ладошку, тот самый дворовый хулиган по кличке Ржавый, встречи с которым боялся настолько, что в собственный подъезд решался проскочить лишь под охраной взрослых? Но вот нет уже ни одноклассника, ни прыщей, есть деньги и близкие люди, но как по волшебству появляется какое-то иное препятствие, и от ожидаемого счастья тебя отделяет новая стена. И опять все как прежде. Кусаешь губы и вновь чего-то ждешь.“

„Альетта была бельгийкой, жившей в Африке с самого рождения. Она потеряла мужа, а её сына и племянника пытали, а затем убили солдаты-повстанцы, однако она всё же сумела полюбить эту землю. <…> Пока я стояла, ломая бамбуковые ловушки по одной, наше ранее гармоничное товарищество омрачилось страстным спором. Моя подруга, стоя поодаль от меня, очень твёрдо спросила, какое я имела право, американка, живущая в Африке всего четырнадцать месяцев, нарушать охотничьи права африканцев, которые владели [страной, Руандой] по факту рождения здесь. Я продолжала ломать ловушки, но не могла больше соглашаться с ней. Африка принадлежала к африканцам, но я чувствовала, что письменные распоряжения, касаются они человека или животных, должны по-прежнему превалировать. Если бы я могла применять писаные правила якобы охраняемого парка и предотвращать убийства животных, то только потом приступила бы к охране охотничьих прав. Пока я продолжала ломать бамбуковую, надёжную и удобную смертельную западню для последних диких животных Африки, Альетта продолжала защищать свой аргумент: «Эти мужчины имеют право охотиться! Это их страна! Вы не имеете права разрушать их усилия!»“

„Хотелось есть. Но чем здесь пообедать? Далеко на лугу паслось стадо баранов под охраной пастуха и собак. Через каменный забор свешивались ветки персиковых и апельсиновых деревьев, а на них зрелые плоды. Здесь не то, что в океане. Здесь все чужое, все поделено, все разгорожено, все охраняется. Одни только вольные птицы ничьи, летают, кричат вдоль дороги. Но их не поймать. Да можно ли еще ловить этих птиц? Быть может, и они кому-нибудь принадлежат. Здесь легко умереть от голода и жажды среди водоемов, садов и стад.“

„Моя охрана сообщила, что Абрамович находится в соседнем магазине. Я прошел вручить ему эти бумаги, но он спрятался за охранников!“

„Философия, которая борется с алчностью, гораздо лучше философии, которая разрабатывает законы об охране собственности.“

„Организаторы мероприятия подставили и себя, и других людей под действия сил охраны правопорядка. Это сделано для того, чтобы на несколько дней оказаться на первых страницах европейских СМИ.“

„И Мавзолей Владимира Ильича Ленина, и Почетный некрополь у Кремлевской стены приняты на государственную охрану согласно Постановлению Совета Министров РСФСР от 4 декабря 1974 года и указу президента страны от 20 февраля 1995 года. Обратите внимание: по указу, изданному уже при нынешней власти.“

„Главный вопрос и для Януковича, и для оппозиции, и для США, и для ЕС — куда девать Тимошенко. Мешает всем. Я бы выставил охрану и берег ее.“

„Вообще надо раз и навсегда усвоить, что нет охраны надежнее, чем собственная высокая доблесть. Это качество непременно должно быть присуще каждому; лишенный же доблести не обладает и другими достоинствами.“

„Мы очень серьёзно подходили к сотрудничеству с КГБ. Мы — это оборонщики. Они работали на нас и одновременно контролировали нас, но совсем не с точки зрения «политической грамотности», а с точки зрения физической охраны, контршпионажа и т. п. Это были очень серьёзные, очень квалифицированные специалисты. Некоторые из них прошли Отечественную войну на нелегальной работе. Их уроки мне очень пригодились в тюрьме, так как у них за плечами были и тюрьмы, и концлагеря, и зинданы. К слову, никто из них (из специалистов) никогда не попросил у меня денег. Хотя некоторым я помог найти работу после 1991 года. А их коллеги спасли нам жизнь, отказавшись штурмовать Белый Дом.“

„Или, я приезжаю к Папе Римскому, там невероятно, чтобы кто-то куда-то ребёнка привёл, такого ещё не было, и я уже его взял, говорю: «Но будешь в коридоре». — «Хорошо, буду в коридоре, я хочу посмотреть на его военных». Приходим туда: «Папа, а где его охрана военная?» — «Да вот», — говорю. «Да какая это, — во весь голос, — военная охрана, это же какие-то клоуны!» Ну, они разодетые так. Я вижу, они так улыбаются.“

„У вас когда-нибудь было такое, чтобы кто-нибудь вызывал к вам в дом полицию, охрану или вашего домовладельца из-за того, что вы слишком громко слушаете музыку? Как может такая красивая вещь, как музыка, так сильно кого-то раздражать? Если вы слушаете дома хороший альбом, а какой-то ваш не в меру чувствительный сосед не может расслышать свой долбаный телевизор, почему должна страдать ваша музыка; почему вам слушать музыку нельзя, а ему смотреть телевизор можно?“

„Есть такая профессия — Родину защищать. Вот и дежурят они по периметру нашему и американскому… А внутри Отечества крики: «Защитите нас! Спасите нас!» А тут радость — спустили на воду еще один подводный ракетный крейсер, и еще сто сорок человек ушло в безопасные воды Америки. Уехало от перестрелок и взрывов на улицах к берегам Америки защищать нас. И если грубо откровенно… А откровенно — это всегда грубо… И если честно… А честно — это тоже грубо… Наши атомные крейсера дежурят у Америки скорее по желанию народа, чем структур. Структурам тоже отрывать от себя и погружать в воду огромные деньги не хотелось бы. Но надо. Сзади народ, не терпящий. С криками: «Пусть нас убивает милиция, взрывают террористы, истребляют скинхеды, но с Америки охрану не снимем никогда!» Исчезающая от этого всего интеллигенция проектирует крейсера и перехватчики, «черные акулы» и «стреляющие тополя», а вечером выходит в город, уже не как защитники, а как жертвы Отечества, которое они защищают по периметру. Теперь, через полгода, я отвечаю на вопрос Познера «что такое власть?» — это люди, которым положена охрана.“

„Красота — владычество без охраны.“

„Бодрое и веселое расположение духа — не только богатый источник жизненного наслаждения, но в то же время и сильная охрана характера.“

„Мой друг Крис Мюррей, который тоже ходил в пятый класс в Канаде, напомнил, что мы вообще-то избивали Джастина Трюдо. Думаю, он [Трюдо] добивался успехов в спорте, в котором мы не преуспели. Это была чистая зависть. Я никогда этим не хвастался, это было ужасно, я был просто глупым мальчишкой. Охраны у него тогда не было, и кто знает, может, именно школьные драки сделали Трюдо тем, кем он есть сейчас.“

„Перестань затворами толкать жену к пороку. Охрана — это только приглашение для вора.“

„Мои настоятели и братья, подвергая меня наказанию голодом, держали меня под строгой охраной и не позволяли никому прийти ко мне из опасения, что мои писания станут известны кому-либо кроме Папы и их самих.“

„Это была не изоляция. Это была, скажем так, попытка со стороны членов ГКЧП обеспечить якобы непричастность Горбачева к этой непопулярной мере. B этом была наша главная ошибка. Если в доме пожар, то что делает хозяин? Он тушит этот пожар. И на месте Горбачева любой ответственный политик немедленно бы сел в самолет и прилетел в Москву. И наводил бы порядок сам, если мы действуем неправильно. Но если он душой с нами и выжидает, то он избрал для себя единственно правильное поведение. Так что никто его арестовывать не собирался, а тем более физически устранять — это бред Михаила Сергеевича. Пускай он не лжет себе и народу. Никто на него не посягал. Он после того, как товарищи улетели, продолжал спокойно прогуливаться по даче с Раисой Максимовной. Охрана была ему верна. Он был уверен, что ему ничего не угрожает… Мы отключили связь только в его кабинете, чтобы создать видимость изоляции. Но в боксах-то стояли правительственные автомобили, в которых была связь…“

„Император как помазанник Божий, имел определённые церковные полномочия. Однако они не были точно кодифицированы, хотя и являлись широко известными в исторической и богослужебной практике Восточно-Православной церкви (особенно в Византии). И потому участие государя в церковных делах давало повод для постоянного недовольства духовенства «вмешательством» в церковные дела светской власти. Наличие в государстве помазанника Божия, так или иначе участвующего в делах церковно-правительственного управления (юрисдикции), в охране вероучения и контроле за церковным благочинием, ставило духовенству фактический заслон в получении желаемой и искомой свободы самоуправления. Потому для стремящегося к независимости духовенства наличие в государстве светской власти со светским, соответственно, правителем во главе являлось более желательной формой государственного управления. Именно неопределённостью отношений «священства» и «царства» была обусловлена «неопределённая» политическая линия Св. синода. С одной стороны, высший орган церковного управления старался проводить традиционно-охранительную по отношению к самодержавию политику. С другой – своими действиями он показывал, что монархия является «внешним институтом» по отношению к церкви. И потому церковь в лице Св. синода «не считала своим долгом» проводить проповедническую деятельность о незыблемости империи как формы государственного устройства.“

„Или, я приезжаю к Папе Римскому, там невероятно, чтобы кто-то куда-то ребёнка привёл, такого ещё не было, и я уже его взял, говорю: «Но будешь в коридоре». — «Хорошо, буду в коридоре, я хочу посмотреть на его военных». Приходим туда: «Папа, а где его охрана военная?»“

„Сердце не может быть добрым без охраны.“

„Ненависть не может появиться без того, чтобы не придумать ложь. Скорее даже так — ненавидят за то, что сами уступили или оказались слабыми. Нельзя просто ненавидеть гитлеровцев за то, что они внезапно напали 22 июня. Надо обязательно было, чтобы укрепить чувство, придумать ложь о том, как «над Бугом рвали мосты», вынуждаемые немцами, хотя никакие мосты над Бугом немцам взорванными не достались, а достались целыми.
Основная причина — ненависть на том основании, что нас заставили врать и оправдываться.
22 июня 1941 года по многочисленным просьбам трудящихся Белостокская область, оккупированная Сталиным, была возвращена за границу: «Белосток — первый город за границей для 3й армии А. В. Горбатова». Историю переписывать начали в СССР еще в 1944г.
Те, кто вырезал из кинохроники кадры с Г. Булатовым и В. Правоторовым, учат Украину, что там должны не вырезать из телеэфира. Те, кто рассказали о сражении под Прохоровкой только после смерти Сталина, учат других нравственности и честности!!! Те, кто рассказали правду о генерале Качалове, который был заочно приговорен к расстрелу и который на самом деле погиб в бою, гораздо позже, чем честности и храбрости приличествует начинать, учат, когда и как не позволительно скрывать правду. Белосток и Севастополь оккупированы немцами в одной военной компании, но у Шейнина двойные стандарты: Белосток (с 22 сентября 1939г. в составе БССР) — за границей для 3й армии А. В. Горбатова, а Севастополь и Треблинка почему не за границей, соответственно, для СССР и Польши.
·
Шейнин считает, что русских не было в охране ГУЛАГов и репрессии не носили националистический характер, но поляки охраняли Треблинку. Но если Белосток после оккупации немцев 22 июня 1941 года оказался за границей для 3й армии А. В. Горбатова, то почему Треблинка не за границей?“

„Если на виду у заключенных провести человека и за углом, где скрыто от глаз, прозвучит выстрел и будет звук падения тела, то никто не будет руководствоваться фактом, что сам расстрел не видели, все наблюдатели поверят в серьезность намерений охраны тюрьмы.“

„Наш кладовщик может вынести всё. Кроме бдительности охраны.“