Цитаты о профессор

„В анкетах по трудоустройству есть пункт: «Откуда вы узнали про эту работу?» Нельзя же просто написать: «Стив мне сказал». Нужно немного приукрасить. Вот моя версия: «Ну, я недавно получил степень магистра в Гарварде по деловому администрированию. Моя жена, Скарлет Йохансон, и я принимали в гостях нашего доброго друга профессора Стивена Хокинга, который зашёл спросить моего совета по своей новой теории эволюции вселенной. Мы с ним сидели в библиотеке и листали мой перевод книги «Песни Этрусков» на фламандский язык 15-го века, когда вдруг он сказал — никогда этого не забуду — «Джимми, в Старбаксе есть вакансия, думаю, ты подойдёшь».“

„— Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы его видели, своего Бога?
— Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил.“

„Дорогой профессор, такая война стоила бы жизни как минимум 30 000 наших бравых солдат, и даже в лучшем случае не принесла бы никакой выгоды. Тот, кто хоть раз заглянул в угасающие глаза воина, умирающего на поле битвы, хорошо подумает, прежде чем начать войну.“

„Студентка явилась на экзамен с раскладушкой. Профессору сказала, что в постели знает всё.“

„В 1912 году к академику И. П. Павлову обратились винные промышленники, которым необходимо было «научно» доказать, что употребление «умеренных» доз алкоголя – явление нормальное, что, например, чайный стакан сорокаградусной водки совершенно безвреден при ежедневном употреблении, но больше пить не желательно. К академику они обратились с просьбой проконсультировать проект создания лаборатории или института, которые призваны будут открыть безвредные дозы винопития.
Академик И. П. Павлов ответил гневным письмом-отповедью: «Институт, ставящий себе непременной целью открыть безвредное употребление алкоголя, по справедливости, не имеет права именоваться или считаться научным … А потому, кажется, что все те, кому дороги государственные средства, здоровье населения и достоинство русской науки, имеют обязанность поднять свой голос против учреждения института такого названия». Подобный же отзыв об этой затее дал и профессор А. Введенский. В результате Государственная Дума отвергла данный проект.“

„Сейчас настала эпоха тотального самовыражения. Глупый школьник спорит с профессором просто потому, что они имеют равные права в «Фейсбуке». Артист по телевизору учит, как надо решать житейские проблемы, просто потому, что он популярнее профессионального психолога. Журналист рассуждает об экономике не потому, что разбирается в ней, а потому, что не дал свой микрофон экономисту. Чиновник принимает решение не потому, что будет польза, а чтобы показать, как он крут, и всех нагнуть. И так далее. Умение понять, где тебе не место, — огромная проблема современной культуры, превращающая досадный человеческий недостаток в страшный порок.“

„Шпаргалка оскорбительна для профессора тем, что студент умещает в ней содержание всех его лекций.“

„Вот каков я. Во мне сидит леший, я мелок, бездарен, слеп, но и вы, профессор, не орёл! И в то же время весь уезд, все женщины видят во мне героя, передового человека, а вы знамениты на всю Россию.“

„Была попытка среди сионистов забрать Международный союз математиков в свои руки. Они пытались провести в президенты Международного союза математиков профессора Джекобсона, посредственного учёного, но агрессивного сиониста. Mне удалось отбить эту атаку…“

„Для меня легче, если черви будут есть моё тело, чем если профессора станут грызть мою философию.“

„Пищеварительная музыка Баха. Полифония – видно большое сходство с повышенной перистальтикой кишечника. После операции удаления застарелой грыжи (профессор моск. консерватории) наметилось резкое ухудшение отношения к первой редакции «Хорошо темперированного клавира».“

„…Экзамены принимаются людьми, профессорами, педантами, а порой и злопамятными подлецами, которые любят выставлять на позор тех, кто держится независимо.“

„Студенты ценили профессоров, профессора понимали студентов, и те и другие гордились университетом.“

„Я единственный профессор философии, который никогда ни слова не читал у Аристотеля.“

„Учителя, профессора, родители — все члены этого общества, все более или менее развращены им. Как же могут они дать ученикам то, чего нет в них самих?“

„В любой области науки профессора предпочитают свои собственные теории истине, потому что их теории — их личная собственность, а истина — всеобщее достояние.“

„Профессора отнюдь не явля­ются «посвященными», они, ско­рее, тренеры, ведущие курсы по приобретению далеких от жизни знаний./“

„Трудно говорить о человеке, сказавшем Слово о полку имама Шамиля и его миссии. У меня, как земляка - летописца-современника, свое мнение о неповторимом профессоре. В чем оно заключается? Помню, на русско-дагестанском отделении историко-филологического факультета им. С.Стальского лекции читали незабываемые лекторы. Высокий, аккуратный и седоволосый Расул Гапшиминский всегда доставал из кармана аккуратный квадрат отутюженного платка. Интеллигентность, обаяние Расула Магомедовича, он одинаково и скрупулезно владел историей, археологией, географией, проявляя поистине энциклопедические знания. Свидетельством этому записные книжки еще молодого, ищущего ученого. Я прочитал почти все монографии моего великого земляка. Но нигде нет лукавства и высокомерия. Ибо история - это путь скромно великих… Расул из Гапшима - это Геродот Дагестана и Кавказа. Будущие историки, этнографы и мыслители-философы еще не раз пройдут по тропам Расула и на вершинах снежной темноты эпохальных событий осветят лампадой Расула.“

„Не делайте из меня идиотку! — обиделась смазливая студентка на предложение профессора подумать своей головой.“

„Профессор, разглядывая пустую зачетку смазливой студентки:
"Ну, вот… А вы говорили, что я никогда не буду у вас первым…"“

„Танцовщик! Ты богат. Профессор! Ты убог.
Конечно, голова в почтеньи меньше ног.“

„Школьный учитель и профессор выращивают исключительно виды, а не индивиды.“

„Тут ведь далеко не глупость. Речь идет о важном документе, да не по Сеньке шапка, — не по зубам этот текст, никто не может прочесть его сегодня. И текст, и карта копировались уже много раз: от поколения к поколению пытаются люди открыть тайну текста. Но расшифровать его не может никто. А речь в этом документе идет вовсе не о спрятанных сокровищах, а о древней письменности, до сих пор неизвестной миру. Такие же иероглифы начертаны на внутренней стороне каменного гроба, спрятанного глубоко в земле, многие тысячи лет тому назад. И даже если люди случайно найдут саркофаг, они не смогут прочесть письмена. Там столько интересного — там рассказана история мира, каким он был две тысячи лет назад и каким будет еще через две тысячи лет. Этот саркофаг спрятан в нашей земле людьми, пришедшими из Египта. Было так: шел караван верблюдов, его сопровождали воины и высшие их командиры, кроме того, с ними следовало множество рабов. Дойдя до наших краев, они остановились на долгий отдых, и однажды ночью рабы стали рыть глубокую яму. В яму был опущен таинственный груз — саркофаг, и яму быстро засыпали землей. Те, кто выполнял работу, были убиты, все до одного. Тайну эту окропили потоки невинной крови, тайна дожидается своего часа, чтобы быть раскрытой, разгаданной людьми, послание тысячелетней давности бесценно, оно принадлежит человечеству. Сегодня самые ученые из ученых, профессора из профессоров не расшифруют карту и не найдут саркофаг. Не пришло время.“

„В студенческие годы у меня был один преподаватель, профессор, который внушил мне на всю, наверное, жизнь одну простую истину. Он говорил, что настоящего мужчину можно определить по двум вещам: по его отношению к книге и отношению к женщине. Сам он всегда, прежде чем взять книгу, шел мыть руки. И для меня стало правилом на всю жизнь трепетно и с уважением относиться к книгам и, конечно же, к женщинам.“

„Нужно забыть наконец, как о страшному сне, об этом ЕГЭ, каковое ЕГЭ люди сдают и в результате часто не знают ничего. В прошлом году меня попросили поприсутствовать на ЕГЭ по русскому языку и литературе в какой-то школе. Я из интереса попросил дать мне прочитать, и на один вопрос я ответить не сумел. Я смотрел на вопрос, как баран на новые ворота, мне было стыдно, мне было неловко, я думал: да что ж такое, ну совсем уже отупел! Ну уже пора как-то проходить курс умственной реабилитации. Там было сказано – не помню, про какую книгу – Какой художественный прием применяет автор в этом рассказе для того, чтобы?.. Потом оказалось: психологизм. Психологизм – это вам не прием. Психологизм – это может быть свойство прозы, аспект прозы и так далее, но это не прием. Вот сравнение – это прием. Гипербола – это прием. Контрапункт – это прием. А психологизм – это не прием. И вот человек в звании доктора филологических наук, профессора, зав кафедрой, который составлял… Что я могу сделать? Вот ничего этого, конечно же, не должно быть, что касается школьной программы. Нужна же не школьная реформа, а чтобы оно все было путем, понимаете.“

„Во время экскурсии, перемежавшейся демонстрацией фильмов, пояснения давал главный конструктор Сергей Павлович Королёв, тогда я его увидел впервые. Теперь (после смерти) его имя часто упоминается в советской печати, окружено романтическим ореолом. Тогда же он был фигурой совершенно секретной, лица́ не имел, почти как поручик Киже. Но и сейчас не пишут, что Королёв в 30-е годы был арестован, осуждён и находился на Колыме, на “общих” работах, что в тех условиях означало рано или поздно неминуемую гибель, от которой он был спасен вызовом от Туполева для работы в его знаменитой “шарашке” (той самой, при посещении которой Берией состоялся его разговор с заключённым профессором; тот пытался доказывать, что ни в чём не виноват, но Берия его перебил:
― Я сам знаю, дорогой, что ты ни в чём не виноват; вот самолёт взлетит в воздух, а ты ― на свободу). Я потом несколько раз встречался с Королёвым. Он, несомненно, был не только замечательным инженером и организатором, но и яркой личностью. Много в нём было общего с Курчатовым. У Курчатова очень важной чертой была любовь к большой науке. У Королеёва ― мечта о космосе, которую он сохранил с юности, с работы в ГИРД (Группа Изучения Реактивного Движения). Циолковский не был для него, я думаю, фантазёром, как для некоторых. Как и у Курчатова, был у него грубоватый юмор, забота о подчинённых и товарищах по работе, огромная практическая хватка, быть может чуть больше хитрости, жёсткости и житейского цинизма. Оба они были военно-промышленными “деятелями”“

„…Не могу не упомянуть также в связи с этим сеанс мадам Д'Эсперанс, главными гостями которого были царский советник Александр Н. Аксаков и профессор Бутлеров из Санкт-Петербургского университета, когда в графине с водой внезапно материализовалась золотая лилия в идеальном состоянии с одиннадцатью распустившимися цветками. От основания до кончика стебля было ни много, ни мало 7 футов. Медиум заявила, что цветок находился в комнате уже в тот момент, когда гости туда вошли, - просто он оставался для них невидимым. Более того, объект был «готов к реинтеграции» за полчаса до проявления в пространстве. После того, как профессор Бутлеров сфотографировал золотистую лилию, «Иоланда» (дух, помогавший мадам Д’Эсперанс) попыталась забрать аппорт с собой. Сделать этого она не смогла, отчего пришла в полное отчаяние. «Иоланда» попросила присутствующих оставить цветок в темноте и подождать, пока она не вернётся, чтобы забрать его. Семь дней спустя в ходе следующего заседания цветок исчез - так же внезапно, как появился. В 9 часов 30 минут он появился в середине круга, образованного присутствующими. Также в 9-30 ровно через неделю пропал бесследно.“

„И не лишний ли вообще в нашей жизни интеллигентный человек? Интеллигентный не потому, что он носит «интеллигентный сюртук», а потому, что у него интеллигентный ум. Настоящий интеллигентный человек, который верит в знание, и только в знание. Который знает, что знанье — всё. Если хочешь быть сильным, — знай. Если хочешь быть победителем, — знай. Если хочешь сделать будущее светлым, — знай. Кто хочет знать у нас? Ещё любят звонкие слова, но знания не хочет никто кругом. Едят, спорят, винтят, брюзжат. В антрактах между этим допускают певца, журналиста, учёного. Но певец пусть споёт только отрывок из оперы, журналист напишет тепло, но двадцать строк, профессор, чтоб не смел «утомлять.»“

„Искусственный интеллект открыл «ящик Пандоры». Теперь о том, что знает свинья, профессор даже не догадывается.“

„Самое редкое в эмиграции явление: ветеринар, не именующий себя профессором.“

„Профессор профессору ока не выклюет!“

„Грушевский — председатель рады. Украинский социалист-революционер. Прежде профессор Львовского университета. Старец, сотканный из страха и опасений, чья дряхлая фигура должна придать раде благородную ржавчину почтенного сената. Боязливо цепляется за германскую власть и обнаруживает мало симпатии к Австрии.“

„Вот этот неловкий момент, когда Швондеры наряжаются в профессоров Преображенских и идут на марш против Шариковых.“

„Я…могу жонглировать масками, которые меняю изо дня в день: сегодня я профессор, очень приятно, а завтра лауреат, сегодня я декоратор, а завтра костюмер.“

„…«козлика» <«Жил-был у бабушки серенький козлик»> написал не кто иной, как Вольфганг Амадей Моцарт. Но это не мое открытие. Как-то наш ансамбль познакомился с известным пианистом из Киева, профессором Романом Гиндиным. Он и открыл нам глаза на авторство козлика.“

„Профессор — это тот, кто вещает в чужом сне.“

„Если бы не было иностранных языков, как бы ты отличил профессора от преподавателя?
К. Прутков-инженер. Мысль № 202.“

„К господину Эйххорну стоило бы пойти, но это я предоставляю на твоё усмотрение. Но у господ Йенигена и Эссера, повторяю, я хотел бы, чтобы ты бывал чаще. Не менее полезно было бы установить более тесный контакт, по меньшей мере, с одним из наиболее влиятельных профессоров.“

„Сверх ремесла в искусстве необходимо ещё нечто, секрет чего не откроет никакой профессор: тонкость, очарование, а это надо иметь в себе самом.“

„Голова профессора Доуэля“

„«Добродушная» Германия, как называет Дмитрий Дмитриевич эту страну в своём дневнике, была для него в отношении приобретения научных познаний сущим кладом. Там он уже с увлечением посещал лекции профессоров.“

„Я был на юге и читал стихотворение в газете. Целиком я его не запомнил, только лишь одну строфу: В стране советской полуденной,
Среди степей и ковылей,
Семен Михайлович Буденный
Скакал на сером кобыле́. Я очень уважаю Семена Михайловича и кобылу его, пусть его на ней скачет, и пусть она невредимым выносит его из боев. Я не удивляюсь, отчего кобыла приведена в мужском роде, так как это тоже после профессора Воронова операция мыслимая, но если по кобыле не по месту ударение сделать, то кобыла занесет, пожалуй, туда, откуда и Семен Михайлович не выберется.“

„Еще мой любимый университетский профессор говорил, что за первой волной модернизации, технологической, придет другая, глубинная. Модернизация сознания. Люди потребуют от политиков большей открытости, от звезд – прекращения купеческого разгула, от правительств – экологической сознательности.“

„Учиться — я понимаю, но зачем же ручку целовать при этом?.. Они не наши, во многих случаях они являлись нашими врагами. А враги — лучшие профессора. Петр заимствовал у шведов их военную науку, но он не пошел к ним в вассальную зависимость. Я терпеть не могу немцев, но и у них я научился многому. А заимствуя у них сведения, все-таки благоговеть перед ними не стаду и на буксире у них не пойду. Разумеется, я не говорю о презрении к иностранцам. Это было бы глупо. Презирать врага — самая опасная тактика. Но считаться с ними необходимо.“

„Профессор знает не больше тебя, но его невежество лучше организовано.“

„Чуковский пишет: «Вдруг… из маминой… из спальни… кривоногий… и хромой… выбегает..» Вот такая пошлятина. Пародия называется «спальня-выбегальня»: как из маминой из спальни, кривоногий и хромой выбегает вдруг начальник и бежит к себе домой. Вслед за ним плешивый слесарь, почтальон с одной ногой, редкозубый хмырь профессор и вспотевший постовой. Кто-то лезет из под шкафа, кто-то спрятался в матрас и куда же смотрит папа или он уже без глаз?“

„Гораздо приятнее сдавать экзамены молодому компьютеру, чем пожилому профессору. Компьютер крайне редко жалуется ассистенту на язву, бессонницу и смехотворное жалованье.“

„Профессора литературы склонны придумывать такие проблемы, как: «К чему стремился автор?» или еще гаже: «Что хочет книга сказать?» Я же принадлежу к тем писателям, которые, задумав книгу, не имеют другой цели, чем отделаться от нее.“

„Древние философы размышляли гораздо больше, чем читали. Книгопечатание все изменило. Теперь читают больше, чем размышляют. Вместо философии у нас одни комментарии. Именно это имеет в виду Жильсон, когда говорит, что на смену эпохе философов, занимавшихся философией, пришли профессора философии, занимающиеся философами. Дошло до того, что сегодня философский трактат, не ссылающийся ни на какие авторитеты, не подкрепленный цитатами и комментариями, никто не принял бы всерьез.“

„Наша семья и в Киеве-то оказалась потому, что родители влюбились и сбежали из родного Томска. Когда они решили быть вместе, в их семьях началось противостояние, совсем как у Монтекки и Капулетти. Мамины родители, дедушка — фотограф, бабушка — врач-рентгенолог, жили, можно сказать скудно. А у папы, напротив, семья была очень состоятельная. Бабушка и дедушка по папиной линии — профессора. Они категорически воспротивились будущему браку сына. И тогда папа и мама решили сбежать за тридевять земель, в Киев.

У родителей была очень большая любовь. Но по прошествии семи лет и рождения двоих детей — брата и меня — большая любовь превратилась в большую ненависть...<...>

Потом был Чернобыль, так что я в три года оказалась у бабули в Томске. Бабушка уникальный человек! Отметив восьмидесятилетний юбилей, она всё ещё продолжала работать. И совершенно точно я получилась такая, как есть, благодаря бабуле. Все творческие задатки у меня от неё. Она наизусть знает тысячи стихов, руководит Обществом ветеранов и постоянно устраивает там праздники.
И вообще всем помогает. Она очень искренний и светлый человек. Благодаря бабушке, я очень рано начала читать, пела, танцевала. Перед глазами стоит картинка: дедуля играет на гармони, а я, старательно выговариваю слова, пою «Синий платочек.»“

„1922 г. Заседание в Наркомпросе по плакатам для азбуки — азбуки взрослых. Собраны лингвисты, почтенные, седовласые профессора в тяжёлых золотых очках. Здесь же недоумённо пожимающий плечами Маяковский. Придумывают слова для азбуки: А — арбуз, атом; Б — блоха, берег… Маяковский молчит.
— Владимир Владимирович, ваше мнение?
— Арбуз? <…> Блоха?“

„Я вчера просматривал журнал посетителей нашей библиотеки и убедился, что доктор наук [такой-то] не был там три года. Давайте попросим профессора объяснить нам своё поведение.“

„Вы тысячу раз правы, проводя параллель между г. Катковым и жалкими публицистами второй империи; но вы же говорите, что и в Германии своих Катковых не мало. Вы именно говорите, — столько же, сколько и у нас. Но у нас, собственно — один, относительно более способный и образованный, а в Германии их можно считать, по крайней мере, сотнями: чуть ли не каждый профессор и публицист есть такой же Катков по всем национально-политическим вопросам, а по своему образованию и способностям, многие из них стоят еще несравненно выше нашего единственного экземпляра. В том-то и состоит, на практике, перевес Германии и над нами и над Францией…“

„Рама эта имела двадцать квадратных футов и помещалась посредине комнаты. Поверхность ее состояла из множества деревянных дощечек, каждая величиною в игральную кость, одни побольше, другие поменьше. Все они были сцеплены между собой тонкими проволоками. Со всех сторон каждой дощечки приклеено было по кусочку бумаги, и на этих бумажках были написаны все слова их языка в различных наклонениях, временах и падежах, но без всякого порядка. Профессор попросил меня быть внимательнее, так как он собирался пустить в ход свою машину. По его команде каждый ученик взялся за железную рукоятку, которые в числе сорока были вставлены по краям рамы, и быстро повернул ее, после чего расположение слов совершенно изменилось. Тогда профессор приказал тридцати шести ученикам медленно читать образовавшиеся строки в том порядке, в каком они разместились в раме; если случалось, что три или четыре слова составляли часть фразы, ее диктовали остальным четырем ученикам, исполнявшим роль писцов.“

„Если бы я не был профессором Смяткиным, я бы хотел быть Люксембургской королевой.“

„В попечительском совете Свято-Филаретовского института много лет плодотворно работали такие выдающиеся люди, как академик Сергей Сергеевич Аверинцев, профессор-протопресвитер Виталий Боровой, архиепископ Михаил (Мудьюгин), бывший одно время ректором Ленинградской духовной академии и семинарии — кандидат наук, человек глубоко верующий, имевший отношение к Александро-Невскому братству в Ленинграде, — и другие.“

„И в жизни, и в творчестве я остаюсь учеником профессора Ватанабэ. Он оказал на меня решающее влияние в двух смыслах. Во-первых, речь идет о моём методе сочинения романов. По его переводу Рабле я понял тот принцип, который Михаил Бахтин называет образной системой гротескного реализма, или смеховой народной культурой, то есть важность материальных и физических начал, соотношение между космосом, социумом и физическим миром, тесная соотнесенность смерти и устремленности к новому рождению, смех, который ниспровергает любую иерархичность.“

„В качестве ученика, да к тому же полуслуги Порпоры, Гайдн, жаждавший слушать музыку и изучать самую технику композиции опер, получил позволение бывать за кулисами, когда пела Консуэло. Уже два дня он замечал, что Порпора, сначала недоброжелательно относившийся к его присутствию в театре, теперь разрешал ему с добродушным видом находиться там, даже прежде, чем он успевал раскрыть рот и попросить об этом. Дело в том, что в голове профессора возникла новая идея. Мария-Терезия, разговаривая о музыке с венецианским посланником, снова вернулась к своей матримониальной мании, как выражалась Консуэло. Её величество сказала, что ей было бы очень приятно, если бы талантливая артистка обосновалась в Вене, выйдя замуж за молодого музыканта, ученика Порпоры. Сведения о Гайдне она почерпнула от того же посланника; и так как Корнер очень хвалил юношу, говоря, что у него громадные музыкальные способности, а главное — что он усердный католик, её величество поручила своему собеседнику устроить этот брак, обещая прилично обеспечить юную пару. Мысль эта улыбалась г-ну Корнеру: он нежно любил Иосифа и уже давал ему ежемесячно семьдесят два франка, чтобы юный музыкант мог спокойно продолжать занятия. Корнер горячо ратовал за него перед Порпорой, и старик, боясь, как бы Консуэло не настояла на своём — не оставила бы сцену, выйдя замуж за дворянина, — наконец после долгих колебаний и упорного сопротивления дал себя убедить (ибо, конечно, маэстро предпочёл бы, чтобы его ученица жила, не зная ни брака, ни любви). Желая во что бы то ни стало добиться своей цели, посланник решил показать Порпоре произведения Гайдна и открыл ему, что серенада для трио, понравившаяся маэстро, сочинена Беппо. Порпора признал, что это произведение говорит о большом таланте, что он мог бы дать юному композитору хорошее направление, а также помочь ему писать для голоса и что, наконец, будущность певицы, вышедшей замуж за композитора, имеет все основания сложиться весьма удачно.“

„Но что такое искусство? Понятия об искусстве так же условны, как понятия о добре и зле. Каждый век, каждая страна смотрят на добро и зло различно; что считается доблестью в одной стране, то в другой признается преступлением. К вопросу об искусстве, кроме этих различий времени и места, примешивается ещё бесконечное разнообразие индивидуальных вкусов. Во Франции, считающей себя самой культурной страной мира, до нынешнего столетия не понимали и не признавали Шекспира: таких примеров можно вспомнить много. И мне кажется, что нет такого бедняка, такого дикаря, в которых не вспыхивало бы подчас чувство красоты, только их художественное понимание иное. Весьма вероятно, что деревенские мужики, усевшиеся в тёплый весенний вечер на траве вокруг доморощенного балалаечника или гитариста, наслаждаются не менее профессоров консерватории, слушающих в душной зале фуги Баха.“

„Сегодня всё более очевидно, что роковым для Государства Российского был не октябрь 1917 года, а февраль-март. Этому поистине переломному событию посвятил в последние годы доктор исторических наук профессор М. А. Бабкин два фунаментальных исследования: «Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году» (М., Индрик, 2008) и «Священство и Царство (Россия, начало XX века – 1918 год). Исследования и материалы»“

„Вряд ли труды профессора Б. Н. Миронова при жизни автора будут признаны широкой научной общественностью и найдут отражение в учебниках. Уж слишком много устоявшихся в литературе (и дореволюционной, и советской, и постсоветской) штампов и стереотипов развенчивается в них. Тем более что «нет пророка в отечестве своём», и «большое видится на расстоянии!»“

„Булгарин писал в «Северной пчеле», что между прочими выгодами железной дороги между Москвой и Петербургом он не может без умиления вздумать, что один и тот же человек будет в возможности утром отслужить молебен о здравии государя императора в Казанском соборе, а вечером другой — в Кремле! Казалось бы, трудно превзойти эту страшную нелепость, но нашёлся в Москве литератор, перещеголявший Фаддея Бенедиктовича. В один из приездов Николая в Москву один учёный профессор написал статью, в которой он, говоря о массе народа, толпившейся перед дворцом, прибавляет, что стоило бы царю изъявить малейшее желание — и эти тысячи, пришедшие лицезреть его, радостно бросились бы в Москву-реку. Фразу эту вымарал граф С. Г. Строгонов, рассказывавший мне этот милый анекдот.“

„"комм.">В этом афоризме профессор Смяткин с истинной печалью эмигранта иронизирует над известнейшей максимой Канта: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звёздное небо надо мной и моральный закон во мне»“

„Мы, казанцы, завидуем другим академиям — нигде так плохо не живется, как у нас. У нас ректор воюет напропалую, как Мамай. Он держит себя крайне бесцеремонно и деспотически. Против профессоров в отдельности и против всей корпорации откалывает такие безобразные выходки, что Вам и во сне не приснится видеть таковые. Подробности эти рассказывать было бы очень долго и невозможно всего описать. Упомяну лишь о себе. Он подпустил мне такую свинью, что я теперь с 1 янв[аря] до 15 авг[уста] не получаю и не буду получать за свои труды никакого вознаграждения.“

„…Коллективы, как и люди, могут умирать не только от старости, они могут погибать в полном развороте сил, надежд и мечты, их также в течение одного дня могут задушить бактерии, как они могут задушить человека. И будущие книги напишут, какие порошки и дезинфекции нужно употреблять против этих бактерий. Уже и сейчас известно, что самая малая доза НКВД очень хорошо действует в подобных случаях. Я сам имел возможность видеть, как быстро издох профессор Чайкин, как только приблизился к нему уполномоченный ГПУ, как быстро сморщилась его учёная мантия, как отвалился от его головы позолоченный нимб и, звеня, покатился по полу, и как легко профессор обратился в обыкновенного библиотекаря. На мою долю выпало счастье наблюдать, как закопошился и начал расползаться «Олимп», спасаясь от едких порошков чекистской дезинфекции, как дрыгали сухие ножки отдельных козявок, как по дороге к щелям или к сырому углу они замирали без единой сентенции. Я не сожалел и не корчился от сострадания, ибо в это время я уже догадался: то, что я считал Олимпом, было не что иное, как гнездо бактерий, несколько лет назад уничтожившее мою колонию.“

„Хотя Дмитрий Антонович Волкогонов носил звания доктора философских и доктора исторических наук, профессора и числился членом-корреспондентом РАН, все его сочинения никакого отношения к науке не имеют. Всю свою жизнь он верно служил начальству, действовал по принципу «чего изволите?», или, выражаясь словами А. И. Солженицына, «заказ собачий выполнял.»“

„Глазьева уволили за то, что он все эти годы был за Путина, а профессор Лукьянова удивляется, что ее уволили за то, что она против Путина и его обнуления. Тот, кто за обнуление Путина, тот за ноль от Путина.“

„Лауреат Нобелевской премии по экономике, профессор Чикагского университета Юджин Фама утверждает в своей теории «эффективных рынков», что задача по предотвращению новых кризисов практически решена. Сейчас он лечится в психушке.“

„А вы, гусеница в штатском, уж не обер ли вы прокурор?
-Я не гусеница, простите, и отнюдь не обер-прокурор! Я сын знаменитого профессора-идеалиста Голубкова и сам приват-доцент.“

„Я не силён в математике,
Я истории мира знаток.
Я профессор родной нумизматики.
Аукционов судьбоносный молоток!“

„Современная цивилизация, характеризующаяся огромным увеличением объема производимых механизированных знаний с помощью газет, книг, радио и кино, породила состояние оцепенения, удовольствия и самодовольства, равное, пожалуй, только веселящему газу (оксид азота - один из первых анестетиков, побочно вызывал смех). Говоря словами Оскара Уайльда, мы продали свое первородство за беспорядочную кучу фактов. Требования машины ненасытны. Опасность вывести людей из состояния усыпления механизированными знаниями подобна попытке разбудить пьяного человека или того, кто принял передозировку снотворного. Необходимые насильственные меры не понравятся. Профессорам университетов угрожали потерей должности и за меньшее.“

„Но проследить за мыслью было трудно. Отвлекала лесная занавесочка. На ней была нарисована елка, и профессор Чайников, сидящий на ветвях в спортивных трусах, напоминал, пожалуй, не лектора, а новогоднюю белочку.“

„Да этот профессор идиот! Гиббон! Помесь кретина с крысой! Разве так диагноз ставят! Бросил беглый взгляд и все понял! Урод!“

„Творческий ум — это ум активный, пытливый, обнаруживающий проблемы там, где другие их не видят, считая, что на все есть готовый ответ; он чувствует себя как рыба в воде в переменчивой ситуации, там, где другим мерещатся одни опасности; он способен принимать свои, ни от кого (ни от отца, ни от профессора, ни от общества) не зависящие, самостоятельные решения, он отрицает то, что ему навязывают, по-новому оперирует предметами и понятиями, не давая себя опутать никакими конформистскими соображениями.“