Хантер Томпсон цитаты

„Жизнь должна быть путешествием до могилы не с намерением прибыть в сохранности и красивом, хорошо сохранившемся теле, а скорее въехать с заносом, в клубах дыма, полностью вымотанным и изношенным, громко провозглашая – “Вот это поездка!”“

—  Хантер Томпсон

„В обществе, где виновен каждый, единственное преступление — быть пойманным. В мире воров единственный смертный грех — это глупость.“

—  Хантер Томпсон

„Мой дом не является неприступной крепостью, как о нем любят говорить некоторые журналисты. Это просто старый бревенчатый дом. Единственное, что действительно делает его неприступным, — моя репутация. Когда люди знают, что здесь их могут пристрелить, они будут держаться подальше.“

—  Хантер Томпсон

„Страх — это просто еще одно слово для определения непонимания.“

—  Хантер Томпсон

„Самый революционный поступок, какой только можно совершить в современном обществе, — это быть счастливым.“

—  Хантер Томпсон

„Эти наивные уроды полагали, что можно обрести мир души и понимание, купив за 3 доллара таблетку радости, а результат — поколение пожизненных калек, так и не понявших главную старую, как мир ошибку наркокультуры — Убеждение, что Кто-то или Что-то поддерживает свет в конце тоннеля.“

—  Хантер Томпсон

„Никаких больше игр. Никаких бомб. Никаких прогулок. Никакого веселья. Никакого плаванья. 67. Это на 17 лет больше, чем 50. На 17 больше того, в чем я нуждался или чего хотел. Скучно. Я всегда злобный. Никакого веселья ни для кого. 67. Ты становишься жадным. Брось ребячиться. Расслабься — будет не больно.“

—  Хантер Томпсон

„Мораль временна, мудрость вечна.“

—  Хантер Томпсон

„Нельзя скучать по тому, чем никогда не обладал.“

—  Хантер Томпсон

„Если и вправду есть Рай и Ад, мы можем с уверенностью утверждать, что Ад — это такой сильно перенаселенный Феникс: чистое, хорошо освещенное место, залитое солнцем, полное снотворных, и банальностей, и быстрых машин; где все кажутся почти счастливыми, кроме тех, кто осознал, что в его сердце что-то не так… кто медленно и ровно движется к окончательному безумию, которое приходит вместе с мыслью, что здесь нет как раз того единственного, что нужно по-настоящему. Утеряно. Не доставлено. No tengo. Vaya con Dios.“

—  Хантер Томпсон, книга Generation of Swine

Generation of Swine: Tales of Shame and Degradation in the '80's

„Возможно, нет никакого рая. Или всё это — пустая болтовня, продукт безумного воображения ленивой пьяной деревенщины откуда-нибудь из Алабамы, чьё сердце переполнено ненавистью, но кто нашёл способ жить там, где дует настоящий ветер — где можно поздно ложиться спать, веселиться, быть диким, пить виски, гонять по пустым улицам и не иметь в голове ничего, кроме желания любить кого-то и не быть арестованным.“

—  Хантер Томпсон

„Ходи гордо, надирай задницы, учи арабский, люби музыку и никогда не забывай, что ты появился из длинной очереди искателей правды, любовников и воинов.“

—  Хантер Томпсон

„Рай там, где дует настоящий ветер — где можно поздно ложиться спать, веселиться, быть диким, пить виски, гонять по пустым улицам и не иметь в голове ничего, кроме желания любить кого-то и не быть арестованным.“

—  Хантер Томпсон

„Есть огромная разница между тем, чтобы быть виновным и быть арестованным.“

—  Хантер Томпсон

„Если вы собираетесь стать сумасшедшим, договоритесь, чтобы кто-то платил вам — в противном случае вас просто упрячут.“

—  Хантер Томпсон

„Хорошие люди пьют хорошее пиво.“

—  Хантер Томпсон

„Я обречен на поиски смысла в абсолютно бессмысленных вещах.“

—  Хантер Томпсон

„Слишком странный, для того, чтобы выжить, слишком ценный, для того, чтобы умереть!“

—  Хантер Томпсон

„Если бы я написал всю правду о том, что узнал за последние десять лет, около 600 человек, включая меня, сейчас бы гнили в тюрьмах от Рио до Сиэтла. Абсолютная правда — очень редкая и опасная вещь в контексте профессиональной журналистики.“

—  Хантер Томпсон

If I'd written all the truth I knew for the past ten years, about 600 people - including me - would be rotting in prison cells from Rio to Seattle today. Absolute truth is a very rare and dangerous commodity in the context of professional journalism.