Цитаты о обстановка

„Когда я был в Израиле, в Хайфе, вру, в Тель-Авиве, я был свидетелем того, как должна выглядеть армия. Чтобы долго не говорить — я был в частной больнице, <…> сидел в вестибюле и заходит в этот момент в больницу солдат, самый обыкновенный солдат — до нитки промокший потом, естественно, запах от него заставлял реветь больше, чем Хатико, он был весь измотанный. Не успела за ним закрыться дверь, как ему моментально уступают место четыре человека, из них один был дед лет 90, который еле стоял на ногах.
То есть — насколько велико уважение к солдату? А все потому, что это защитник Родины — человек, который, если что, а такие случаи в Израиле не редкость, там сложная обстановка с Палестиной, так вот, в случае чего он сможет защитить свой народ, а не начистить картошку и подставить жопу. Собственно — единственное, чему учит наша современная армия.“

„Мы хотим быть аристократами и демократами, консерваторами и либералами, реакционерами и революционерами, легалистами и антилегалистами — в зависимости от обстоятельств времени, места и обстановки.“

„Самые плохие качества для предпринимателя: быть снобом, не уметь адекватно оценивать обстановку, взять высокий темп и не иметь возможности его поддерживать, не обладать умением смотреть вперед.“

„Воспитатель должен обладать хорошим знанием света, знанием обычаев, нравов, причуд, плутней и недостатков своего времени, в особенности страны, в которой он живет. Он должен уметь показать их своему воспитаннику… должен научить его разбираться в людях… срывать маски, накладываемые на них профессией и притворством, различать то подлинное, что лежит в глубине под такой внешностью… Он должен приучать своего воспитанника составлять себе, насколько это возможно, правильное суждение о людях на основании тех признаков, которые лучше всего показывают, что те представляют собой в действительности, и проникать своим взглядом в их внутреннее существо, которое часто обнаруживается в мелочах, в особенности когда эти люди находятся не в парадной обстановке и не начеку.“

„Сколько раз я замечал влияние жилища на характер и настроение! Бывают комнаты, в которых всегда чувствуешь себя дураком; в других, напротив, всегда бываешь в ударе. Одни нагоняют тоску, хотя бы они были светлые, белые с позолотой; другие почему-то веселят, несмотря на спокойные тона обивки. У нашего глаза, как и у сердца, есть свои пристрастия и глубокие антипатии, в которые мы часто не бываем посвящены, но все же они воздействуют на наше настроение тайно, украдкой. Общий стиль обстановки, гармония мебели и стен непосредственно влияют на нашу духовную природу, как лесной, горный или морской воздух действует на природу физическую.“

„Война — область случайности: только в ней этой незнакомке отводится такой широкий простор, потому что нигде человеческая деятельность не соприкасается так с ней всеми своими сторонами, как на войне; она увеличивает неопределенность обстановки и нарушает ход событий.“

„Если дети живут в обстановке критики, они учатся осуждать.
Если дети живут в обстановке вражды, они учатся конфликтовать.
Если дети живут в постоянном страхе, они начинают всего бояться.
Если дети живут в обстановке жалости, они начинают жалеть самих себя.
Если детей все время высмеивают, они становятся застенчивыми.
Если дети видят перед глазами ревность, они вырастают завистниками.
Если детей все время стыдят, они привыкают к чувству вины.
Если дети живут в обстановке терпимости, они приучаются быть терпеливыми.
Если детей поощрять, у них вырабатывается чувство уверенности в себе.
Если дети часто слышат похвалу, они учатся оценивать себя по достоинству.
Если детей окружает одобрение, они приучаются жить в мире с собой.
Если детей окружает благорасположение, они приучаются находить любовь в жизни.
Если детей окружает признание, они стремятся иметь цель в жизни.
Если детей учат делиться, они становятся щедрыми.
Если детей окружает честность и вежливость, они узнают, что такое правда и справедливость.
Если дети живут с ощущением безопасности, они приучаются верить в себя и в тех, кто их окружает.
Если детей окружает дружба, они узнают, как прекрасно жить в этом мире.
Если дети живут в атмосфере спокойствия, они учатся спокойствию духа.
А что окружает ваших детей?“

„Основная тенденция полководца должна сводиться к тому, чтобы добиваться намеченного генерального сражения и дать его при такой обстановке и при таком соотношении сил, которые обещали бы решительную победу.“

„Назначенный на 11.00 вылет космонавтов из Перми в Тюра-Там задержался на час из-за переговоров Беляева и Леонова с Брежневым. Незадолго до выезда на аэродром для встречи новых героев космоса группа главных конструкторов и руководителей полета (Королёв, Келдыш, Тюлин, Руденко, Пилюгин, Бармин, Керимов и другие) собралась в «маршальской» столовой десятой площадки. Королёв провозгласил тост за сотрудничество: «Друзья! Перед нами ― Луна. Давайте же все вместе работать ради великой цели освоения Луны. Помните, как дружно трудился наш коллектив?» И тут я услышал, как сидевший рядом со мной В.П.Бармин негромко произнёс: «Работали дружно, когда все были главными… А теперь ― один главный теоретик и один главный конструктор…» Да. Владимир Павлович прав: былой дружбы между членами «космической кооперации» давно уже нет, и в этом есть доля вины и самого Королёва. Он нередко принимает опрометчивые решения и бывает деспотичным во взаимоотношениях со своими помощниками. Не без оснований местные остряки прозвали его «Скорпионом-4». Дело в том, что при возникновении угрозы Байконуру со стороны иностранной агентуры Генштаб немедленно оповещает соответствующие службы полигона кодированными сигналами. Код «Скорпион-1» означает, что в районе полигона по железной дороге проезжают иностранцы ― они могут запеленговать работающие радиостанции и тем самым определить дислокацию и количество пусковых площадок. Сигнал «Скорпион-2» означает пролёт разведчиков в самолётах гражданской авиации, «Скорпион-3» ― другие, более серьёзные акции иностранной разведки. По любому из этих сигналов жизнь на Байконуре на несколько минут замирает… Королёв узнал о «Скорпионе-4» три дня назад и в самый неподходящий момент. Оставалось около двух часов до пуска «Восхода-2», подготовка ракеты, корабля и экипажа шла строго по графику, обстановка на старте была спокойной. Наверное, именно поэтому предстартовые минуты казались нам особенно долгими. Чтобы как-то скоротать время в ожидании пуска, Королёв, Бармин, Северин и я решили обсудить наши планы на будущее. Завязавшийся деловой разговор проходил в непринуждённой манере и лишь изредка прерывался небольшими паузами. И вот в одну из таких пауз Северин, неожиданно обратившись к Бармину с вопросом: «А знаете ли вы, как на полигоне называют Сергея Павловича?» ― начал рассказывать о «Скорпионах»… Реакция Королева была бурной. Вспыхнув, он заявил срывающимся голосом: «Фашистским скорпионом я никогда не был! «Скорпион-4»“

„Есть люди, которые обладают способностью абсолютно не чувствовать настроение своего собеседника; они не обращают никакого внимания на факты и высказывают свои мысли без всякого стеснения, не учитывая ни обстановки, ни времени. Такие люди рождены вождями.“

„В вещем сне вы получаете предупреждение и еще можете избежать неприятностей…сновидения, ниспосланные свыше, дают возможность заблаговременно разобраться в себе и окружающей обстановке…Разумейте — и действуйте…“

„Не сотвори себе кумира
Из невеликих мелочей -
Из обстановки и квартиры,
Из посещения врачей,
Из воскресенья и субботы,
Из размышлений о судьбе.
В конце концов, не в наши годы
Унынье позволять себе. Не сотвори себе кумира,
Ведя житейские бои,
Из неизбежных и унылых
Подсчётов прибылей своих.
И может, ты прошёл полмира
В исканьях счастья своего -
Не сотвори себе кумира
Ни из себя, ни из него. Не сотвори себе кумира
Из памяти своей земли,
Из тех бойцов и командиров,
Что до победы не дошли.
Из истин — выбери простые,
Что не подвластны временам,
И сотвори себе Россию,
Как сотворила нас она!“

„Разведка боем на ринге проходила в трогательной обстановке.“

„Жизнь настолько однообразна, скучна и монотонна, что апокалипсис – хоть какая-то смена обстановки.“

„Войдя в наш дом, пусть дивятся не обстановке, а нам самим.“

„Самоуверенность — вот маска, которою прикрывается множество слабостей. Обычно некогда, да и нет охоты заглядывать под эту маску, и получается, что мы часто принимаем людей по их собственной оценке. Здесь же показная сторона – ничто; в счет идут только внутренние качества человека. В такой обстановке кумиры поневоле меркнут и их заменяют люди, обладающие скромным достоинством. Пыли в глаза не пустишь!“

„Однако вопрос о наступлении на Ленинград не был снят с повестки дня. Спустя некоторое время, 4 сентября, ко мне прибыл из Ставки германских вооружённых сил самый доверенный человек генерал-фельдмаршала Кейтеля — генерал Йодль, которому было поручено убедить меня в том, что Финляндия обязана принять участие в этой попытке. Я твёрдо придерживался своей точки зрения, и генерал Йодль, которому явно были даны строгие инструкции, не сдержавшись, воскликнул:
— Да сделайте хотя бы что-нибудь для демонстрации доброй воли!
Чтобы наши отношения с немцами не стали ещё более напряжёнными и чтобы достичь, по возможности, положительного решения на проходивших в этот момент переговорах о поставке из Германии в Финляндию 15000 тонн зерна, я, вопреки своему желанию, согласился продумать вопрос о наступлении на Чёрную речку, находившуюся перед правым флангом наших войск. Однако и этот план не был осуществлён.
Вопрос о том, следует ли переходить старую линию государственной границы, возможно, вызвал оживлённый обмен мнениями в правительственных кругах и в парламенте. Мне рассказывали, что министр финансов Таннер резко выступил против этой идеи. Я же, со своей стороны, не смотрел на эту проблему под таким острым углом, который, ко всему прочему, казался мне слишком формальным. Тот факт, что мир был нарушен, давал нам право продвинуться и дальше государственной границы и занять там позиции, если того потребует военная обстановка. Сопротивляясь участию наших войск в наступлении на Ленинград, я исходил прежде всего из политических соображений, которые, по моему мнению, были весомее военных.“

„Выпускники курсов получили назначения. Я хотел вернуться в свою 8-ю стрелковую дивизию, но меня послали в 17-ю. Она состояла почти сплошь из фронтовиков старой царской армии, которые участвовали в знаменитом Брусиловском прорыве, была закалена, боеспособна, а коммунистов среди ее личного состава было очень мало.
Командиром 151-го полка, в котором мне предстояло стать политруком роты, был Глотов, орловский парень, старший унтер-офицер царской армии, храбрый и решительный человек.
<…>
Меня он принял радушно, познакомил с обстановкой, рассказал, что собой представляют бойцы и командиры полка.
— В общем народ у нас неплохой, имеет большой боевой опыт, хорошо дерется, а в политике слаб. Но тут, как говорится, вам все карты в руки, — сказал он в заключение, — работайте.
Политический уровень бойцов роты был действительно невысок. Но я сумел довольно скоро завоевать у них доверие, ко мне стали прислушиваться, всё чаще соглашались со мной и однажды заявили удовлетворенно:
— Теперь видим, что ты большевик, а не коммунист.
— А в чем же разница?“

„На самом деле рай у каждого свой, он выглядит так, как нравится конкретному человеку, точнее, его душе. У кого - то это лес и домик на опушке, у кого - то тропический остров посреди теплого океана, с пальмами и белым песком, у кого - то старинная усадьба на холме с видом на реку из библиотеки, а у кого - то и мегаполис с небоскребами, множеством автомобилей и бурной ночной жизнью…Там каждый выбирает себе и обстановку, и тех людей, которые его окружают.“

„Из воспоминаний генерала: Разрядить обстановку быстрей всего из пулемета.“

„Юмор — это эмоциональный хаос, вспоминаемый в спокойной обстановке.“

„Пишу молча. Мне необходимо почувствовать внутреннюю музыку души того человека, портрет которого я пишу. Идеальная обстановка — если при этом звучит классическая музыка: она создает настроение. Каждый портрет — экзамен для меня, я не имею права писать его безразлично. Каждый человек — Вселенная, каждый необычайно интересен: и строитель, и космонавт, и знаменитая киноактриса, и вьетнамская ополченка, и шахтер, и студент, работающий на БАМе… Нарисовать человека вовсе не означает нарисовать комплимент ему, нет, только сказать правду! И он должен быть похож, иначе это не портрет. Портрет — документ человеческого духа, реальная форма гуманизма.“

„Человеческая природа до такой степени богата, сильна и эластична, что она может сохранять свою свежесть и свою красоту посреди самого гнетущего безобразия окружающей обстановки.“

„Все люди периодически нуждаются в смене обстановки.“

„Жизнь империалистов не может быть очень продолжительной, так как они занимаются лишь плохими делами, только поддерживают антинародную реакцию в различных странах, захватили большое число колоний, полуколоний и военных баз и угрожают миру атомной войной. Таким образом, они вынуждают более 90 процентов населения всего мира в настоящее время или в будущем подняться на общую борьбу с ними. Однако в настоящее время империалисты пока ещё здравствуют. Они по-прежнему бесчинствуют в Азии, Африке и Латинской Америке. В западном мире они по-прежнему угнетают народные массы своих стран. Необходимо изменить такую обстановку. Покончить с агрессией и гнётом империалистов, главным образом американских империалистов,— это задача народов всего мира.
Мао Цзэдун. Интервью корреспонденту агентства «Синьхуа»“

„Бум – это такая ситуация, при которой бьющий через край оптимизм увлекает за собой ставку процента, которая в более спокойной обстановке считалась бы чрезмерно высокой.“

„Я делаю личные фильмы о безумствах, на которые мы вдруг оказываемся способны в самой обычной обстановке — на кухне, в ванной, в лифте, на пляже.“

„Ничто так не накаляет обстановку, как ледяные отношения.“

„Конечно, я созвал эту пресс-конференцию и для того, чтобы ответить на высказывания, которые позволили себе двое комментаторов из Квебека. Я даже отрастил небольшую щетину, чтобы показать, что я действительно мужчина. Кроме того, я хотел бы им сказать: знаете что? Я очень надеюсь, что как можно большее количество детей будет располагать такими же возможностями, которые были у меня, что у них будут такие же родители, как у меня, которые позволили мне быть индивидуальностью и предоставили мне свободу самовыражения. Которые говорили мне, чтобы я поверил в себя — прежде, чем кто-либо другой в меня поверит. Мне хотелось бы, чтобы большее количество девочек и мальчиков росло в атмосфере любви и поддержки со стороны своих семей. И для меня совершенно ясно, что эти два человека росли в совершенно другой обстановке. Я хочу быть… в какой-то степени — примером для подражания. Если подобное произошло со мной, и если даже моя половая принадлежность подвергается сомнениям — я стремлюсь быть публичным, потому что мне не хочется, чтобы и 50 лет спустя большому количеству мальчиков и девочек приходилось проходить через вещи, подобные случившейся со мной. Чтобы вся их жизнь не была поставлена под сомнение безо всяких на то причин лишь ради того, чтобы посмешить зрителей телепередачи. Я поддерживаю любого человека в этом мире, особенно — тех, кто имеет собственный голос, собственные чувства, собственное мнение — и бросаю вызов всем, кому это не понятно. Сейчас мы живем в такую эпоху, когда, наконец, пришла пора стать свободным, пришла пора для того, чтобы каждый человек чувствовал себя уникальным и верил в себя, не стремясь соответствовать чьим-либо представлениям по каким бы то ни было причинам.“

„Революционер, когда нужно и можно, сламывает исторические препятствия насилием, когда нельзя — обходит, когда нельзя обойти — упорно и терпеливо подтачивает и дробит. Он — революционер потому, что не боится взрывать, применять беспощадное насилие, знает ему историческую цену. Он всегда стремится свою разрушительную и творческую работу развернуть в полном объёме, т. е. из каждой данной исторической обстановки извлечь максимум того, что она может дать для движения вперёд революционного класса.“

„Однако на сотню мертвых историй сохранялись одна-две живые. Эти я вызываю в памяти с осторожностью, не часто, чтобы они не износились. Выужу одну, передо мной воскреснет обстановка, действующие люди, их позы. И вдруг стоп: я почувствовал потертость — сквозь основу чувств уже проглядывает слово. Я угадываю: это слово вскоре займет место многих дорогих мне образов. Я сразу останавливаюсь, начинаю думать о другом — не хочу перетруждать свои воспоминания. Но тщетно — в следующий раз, когда я захочу их оживить, многие из них уже омертвеют.“

„Для артиста в момент творчества необходимо полное спокойствие. В этом смысле художественное творчество всегда объективно, даже и музыкальное. Те, которые думают, что творящий художник в минуты аффектов способен посредством средств своего искусства выразить то, что он чувствует, ошибается. И печальные и радостные чувства выражаются всегда, так сказать, ретроспективно. Не имея особенных причин радоваться, я могу проникнуться весёлым творческим настроением и, наоборот, среди счастливой обстановки произвести вещь, проникнутую самыми мрачными и безнадежными чувствами.“

„Многие из романов Дика, прочитанные по отдельности, могут показаться кладовками, заполненными хаотичными и сложными идеями, как если бы автор пытался уместить в одну вещь сразу всё, что пришло ему в голову. Возможно, этот недостаток проистекает от тогдашней обстановки на книжном рынке и от тех жёстких ограничений по объёму, которые издательство «Эйс» установило для своих авторов. С другой стороны, можно поспорить: а стали бы его романы такими глубокими и богатыми по мысли, будь они хотя бы на четверть длиннее? Чудесная, многоуровневая паутина тем и концепций, образовавшаяся в результате такого вынужденного «процесса конденсации», придаёт творчеству Дика некий специфический привкус, ту самую характерную особенность, которая делает его творчество поистине уникальным. Непокорное, эксцентричное, экстравагантное — в любом случае, оно свидетельствует о том, что Дик, по-видимому, первый настоящий гений в фантастике со времён Стэплдона. Он — некий своеобразный гибрид Диккенса и Достоевского, обладающий даром комизма и увлекательности первого и трагической глубиной второго, но выбравший, тем не менее, такой вид литературы, где его эксцентричность пришлась как нельзя ко двору. В любом случае, как и многие НФ-писатели, он узнал и полюбил этот жанр, читая журналы задолго до того, как сформировались его литературные вкусы. Он так и не оправился от первого увлечения запретными прелестями ван Вогта.
Дик — один из мастеров современных неудовлетворенностей, в лучших традициях описателей безнадёжности, которая проходит через Свифта и Хаксли. Для Дика нет простых решений, нет лёгких установок и всемогущих супергероев. Его герои, часто хилые, часто совсем не отвечающие ситуации, стоят по колено в технологических отбросах и смотрят с тоской на видения, которые выходят за пределы их понимания. Настроение, доминирующее в книгах Дика, сродни угрюмым метафизическим комедиям — как, например, в сцене из романа «Снятся ли андроидам электроовцы?», где Рик Декард, уже полностью избавившийся от иллюзий, вдруг делает открытие, что жаба, которую он подобрал в пустыне, надеясь, что это последний экземпляр исчезнувшего вида, вовсе не живое существо, а всего лишь машинка. Эта жаба внушает нам такое же сильное отвращение, смешанное со смехом, как и робот у Гаррисона, работающий на угле (хотя там пафоса больше); должно быть, мы бессознательно противопоставляем эту жабу и этого робота великому образу Человека, Сына Божьего, видим их как символы одновременно и наших достижений и наших падений — нашего наследства Франкенштейна, превращённого в тягостный фарс.“

„Педагоги «…имеют жалкий вид. В лучшем случае это люди, насобачившиеся в области своего предмета, которые с раннего утра до позднего вечера гоняют из школы в школу, чтобы побольше заработать. В других случаях и в большинстве - это замученные нуждой, бессилием и семейной обстановкой работники… которые кое-как одеты и имеют кое-какую квартиру. Учитель получает жалование, которое почти равно жалованию городской уборщицы или дворника, но дворник получает одежду, а учитель ничего… Естественно, что на эту работу идет человек, который настолько слаб по своим личным данным, что ни на какую другую работу устроиться уже не может.»“

„Кто не занимается обследованием и изучением, тот не имеет права высказываться.
Мао Цзэдун. Обстановка после победы в войне Сопротивления японским захватчикам и наш курс“

„Скажите, а как военному человеку действовать? Мне что делать в этой ситуации? Вы хотите, чтобы я сидел и ждал, пока Минск вверх перевернут? Так мы потом не стабилизируем обстановку. Поэтому надо остановиться, взять голову в руки и успокоиться. И дать нам навести порядок, разобраться с теми, кто приехал сюда.“

„Причёска, роскошная, как обстановка ночного клуба.“

„Брейдизм: манера поведения людей, выросших в больших семьях. Редко встречается у тех, что рождён после 1965 года. Симптомы брейдизма — любовь к интеллектуальным играм, умение эмоционально обособиться в многолюдной обстановке и сильная потребность в неприкосновенности личного пространства.“

„Кажется, я всегда тосковал по ощущениям, составляющими теперь мою принадлежность, — принадлежность счастливца, проникшего в воздух.
Мне часто случалось летать во сне, и сон был упоительным. Действительность силой и яркостью переживаний превосходит фантастичность сновидений, и нет в мире красок, способных окрасить достаточно ярко могучую красоту моментов, — моментов, могущих быть такими длительными.
Мой первый полет длился двенадцать минут. Это время ничтожно мало, когда оно протекает в скучной, серой, мертвящей обстановке жизни на земле, но когда летишь, это — семьсот двадцать секунд, и каждую секунду загорается новый костер переживаний, глубоких, упоительных и невыразимо полных… Сказка оборвалась… Я спустился. Легкий, как сон, стоял аэроплан на фоне восходящего солнца. Трудно было представить, что несколько минут тому назад он жил и свободно двигался в воздухе…“

„Хотя формально я не преподаю, но всегда готов пообщаться со студентами, которым нужен мой совет, в неформальной обстановке.“

„Но я хочу подчеркнуть, я готов там <у турникетов на Ярославском вокзале> толкаться до тех пор вместе со всеми, пока нормальная обстановка не будет, что я могу сделать.“

„Для романтического писателя не может быть худшей обстановки, чем романтическая, вот что стало ясно для меня. Живи Стивенсон на улице Гоуэр, он мог бы написать книгу вроде «Трёх мушкетёров», между тем на острове Самоа он писал письма о немцах в «Таймс».“

„Вероятно, ребенок лучше швейной машины. С ним можно гулять на свежем воздухе, а с машиной не погуляешь. У машины нет сердца, а у ребенка есть. К тому же машина находится на фабрике, а ребенок дома, в уютной обстановке.“

„В этом вопросе выбор был за Юлей. Она выбрала Москву. Говорит, что ей важна не обстановка, а хороший врач и акушерка, и чтобы ей по-русски кричали: Давай, девочка, тужься“

„Ну что ж, дорогие друзья, с чего начнём? Пожалуйста, предлагайте, смело, не стесняясь, обстановка у нас, как говорится, домашняя… Что-что? С певца? С холодненького?“

„… в наше время выбор обстановки и цвета обоев полностью занял место средневекового копания в душе и обычно связан с не меньшими муками совести.“

„События моей личной биографии тоже мало влияют на мою музыку. Скорее процесс идет от обратного. Самые смешные и забавные сочинения я писал в самые трагические моменты своей жизни. И наоборот: скажем, «Шербурские зонтики» – это произведение, в котором много плачут. Но я писал его в моменты бесконечного счастья. Так что окружающая обстановка не имеет никакого влияния на мое творчество.“

„Иногда тебе нужна смена обстановки, чтобы разобраться в том, кем ты будешь дальше. Когда тебе 18, тебя считают взрослым, но мне кажется, что в этом возрасте у тебя все еще детский склад ума, по крайней мере, так было у меня.“

„В мирной обстановке воинственный человек нападает на самого себя.“

„Все благие исторические начинания кончались тогда, когда учение превращалось в религию, убивающую живую мысль, когда забывался пример того, что учение тем и полезно, что создано для применения его к живой обстановке.“

„Товарищи из Козлова используют всуе имя И. В. Мичурина. В писаниях Ивана Владимировича при всех его больших заслугах есть много элементов ненаучности, так же, как и у Бёрбанка. Дискутировать эти вопросы можно только в спокойной обстановке при достаточной подготовленности аудитории и судей, что, как Вы знаете, бывает не всегда. <…> Одно дело большие заслуги Мичурина, ценность выведенных им сортов и ценность Ивана Владимировича самого как труженика, пятьдесят лет упорно и талантливо работающего, а другое дело — научная селекция, научное плодоводство. Для Ивана Владимировича они вовсе не были обязательны; по существу, его работа была его индивидуальным делом, с института же мы спросим науку.“

„Ничего из написанного ему не хотелось уничтожить, но он бы охотно это переработал, и он завидовал художникам, которым можно снова и снова возвращаться к старой теме, проясняя и обогащая ее, покуда они совсем не выдохнутся на ней. А романист обречен раз за разом выдавать новое — заново придумывать героям имена, заново выдумывать сюжет и обстановку; между тем, по убеждению мистера Пинфолда, большинство пишущих беременны всего одной-двумя книгами, а все дальнейшее это профессиональное надувательство, коим непростительно злоупотребили гениальнейшие мастера — Диккенс и даже Бальзак.“

„Я не сторонник того, чтобы загонять в угол. Когда мы загоняем в угол санкциями и так далее, этим мы усиливаем экстремистский элемент. Мы не ослабляем их, потому что самый верх от этих санкций ничего не теряет. Теряет народ. Но наивно думать, что это выльется в возмущение верхами. Я считаю, что вообще ни в коем случае нельзя наносить урон тем, кто хочет развивать мирную промышленность, мирный атом и так далее. Вот если вопрос идет о том, контролировать или не контролировать — однозначно контролировать. Отстранить МАГАТЭ или не отстранять — однозначно не отстранять. Нельзя нарушать международные договоренности, но в то же время нельзя создавать обстановку, при которой не может страна развивать мирную атомную промышленность.“

„Мы бережно относимся к деталям и аксессуарам. Мы строго следим за подлинностью костюмов, к чему обязывает нас точность и правдивость декораций. Эти серые декорации, эти настоящие военные мундиры, языки муслина, развеваемые вентилятором над поленом в черном очаге, блик белой краски, изображающий пламя лампы или свет фонаря, котенок, пробирающийся по наклонной доске, — вот они на экране. Они полны захватывающего реализма, необыкновенной выразительности и создают полную иллюзию подлинности. Вы живете в созданной ими обстановке, видите это пламя, слышите грохот снарядов и вместе с котенком спускаетесь в подвал проклятого замка. Самый реалистический театр с самыми правдоподобными декорациями и притом пользующийся могущественной силой слова никогда не передаст с таким реализмом, с такой правдивостью, как кино, этот коротенький сценарий, который идет на экране каких-нибудь десять минут…“

„Интерьерный сноб: лицо, испытывающее навязчивую потребность жить в «клёвой» обстановке. Культовые объекты — чёрно-белые художественные фотографии в рамках (работы Дианы Арбус — одни из любимых), простая сосновая мебель, матово-чёрные продукты высокой технологии: телевизор, стерео, телефоны; галогеновые лампы, стул или стол в стиле пятидесятых, в вазе — свежие цветы с незнакомыми названиями.“

„…Огромный ущерб нанесли грубейшие ошибки и извращения, которые могли возникнуть в обстановке складывающегося культа личности Сталина. Когда в неурожайном 1932 году на Северном Кавказе, Нижней Волге и большей части Украины колхозы не смогли выполнить заданий по сдаче хлеба, на Кубань была командирована комиссия во главе с Кагановичем, которая провела массовые репрессии партийных, советских и колхозных работников, рядовых колхозников“

„Ограничение поля единой культуры может быть желательно только для бездарных или посредственных творцов, желающих охранить себя против конкуренции…
Такие люди и будут главным образом агитировать против общерусской культуры и за вполне самостоятельную украинскую культуру. Они сделаются главными адептами и руководителями этой новой культуры и наложат на неё свою печать – печать мелкого провинциального тщеславия, торжествующей посредственности, трафаретности, мракобесия и, сверх того, дух постоянной подозрительности, вечного страха перед конкуренцией…
Эти же люди, конечно, постараются всячески стеснить или вовсе упразднить саму возможность свободного выбора между общерусской и самостоятельно украинской культурой. Они постараются запретить украинцам знание русского литературного языка, чтение русских книг, знакомство с русской культурой.
Но и этого окажется недостаточно! Придётся ещё внушить всему населению Украины острую и пламенную ненависть ко всему русскому и постоянно поддерживать эту ненависть всеми средствами школы, печати, литературы, искусства, хотя бы ценой лжи, клеветы, отказа от собственного исторического прошлого и попрания собственных национальных святынь…
Однако нетрудно понять, что украинская культура, создаваемая в только что описанной обстановке, будет из рук вон плоха… И главными двигателями этой культуры будут не настоящие творцы культурных ценностей, а маниакальные фанатики, политиканы, загипнотизированные навязчивыми идеями…“

„Это было в октябре 1917 г. Большевицкий переворот произошел во время моего перехода через Тихий океан, и о нем я узнал только прийдя в Японию в ноябре. Мне осталось сделать то, что я сделал: поступить на великобританскую службу и попытаться проникнуть с английскими войсками на Юг России. Об этом я писал тебе достаточно подробно и полагаю, что ты знаешь мотив и обстановку, определившие мое решение. Но выполнить это мне не удалось. Я доехал до Сингапура, откуда английское правительство вернуло меня в Пекин и даже в Маньчжурию для работы по организации вооруженной силы для борьбы с большевизмом. В апреле 1918 г. я начал эту работу.“

„Быстро он ест, еще быстрее, если можно так выразиться, спит и затем всегда спешит в свой незатейливый кабинет, где уже не торопясь, с полным поражающим всех вниманием слушает доклады или сам работает для доклада. Никакие мелочи не в состоянии отвлечь его от главной нити дела. Он хорошо понимает и по опыту знает, что армии ждут от штаба не только регистрации событий настоящего дня, но и возможного направления событий дня завтрашнего.
Удивительная память, ясность и простота мысли обращают на него общее внимание. Таков же и его язык: простой, выпуклый и вполне определенный — определенный иногда до того, что он не всем нравится, но Алексеев знает, что вынужден к нему долгом службы, а карьеры, которая требует моральных и служебных компромиссов, он никогда не делал, мало думает о ней и теперь. Дума его одна — всем сердцем и умом помочь родине.
Если, идя по помещению штаба, вы встретите седого генерала, быстро и озабоченно проходящего мимо, но уже узнавшего в вас своего подчиненного и потому приветливо, как-то особенно сердечно, но не приторно улыбающегося вам, — это Алексеев.
Если вы видите генерала, внимательно, вдумчиво и до конца спокойно выслушивающего мнение офицера, — это Алексеев.
Если вы видите пред собой строгого, начальственно оглядывающего вас генерала, на лице которого написано все величие его служебного положения, — вы не перед Алексеевым.
<…>
Алексеев — человек рабочий, сурово воспитанный трудовой жизнью бедняка, мягкий по внешнему выражению своих чувств, но твердый в основании своих корней; веселье и юмор свойственны ему скорее как сатирику; человек, не умеющий сказать слова с людьми, с которыми по существу не о чем или незачем говорить, военный по всему своему складу, природный воин, одаренный всем, что нужно руководителю, кроме разве умения быть иногда жестоким; человек, которого нельзя себе представить ни в какой другой обстановке, практик военного дела, которое знает от юнкерского ранца до руководства крупными строевыми частями; очень доступный каждому, лишенный всякой внешней помпы, товарищ всех подчиненных, не способный к интригам.“

„Не может быть исключительного права, когда для одних преступлений нет срока давности, а в отношении нарушения тех же прав в адрес одиночной жертвы иметь другой стандарт применения ответственности.
Само оборона в целях защиты права как высшей ценности, не может рассматриваться как убийство, а лишь как оборона личных неимущественных прав.
В большинстве преступлений против личности любой поступок жертвы следует рассматривать и трактовать как поведение в состоянии аффекта в момент происшествия, как противодействие действиям, нарушающим автономию воли.
Любой преступник должен осознавать, что покушаясь на здоровье, он тем самым обнулил свое право на жизнь, просто тем, что поместил жертву в состояние стресса.
Для мониторинга состояния криминальной обстановки в территориальной конкретной единице или в определенном сообществе не бывает доказанных и недоказанных преступлений, есть только тенденция правоохранителей к нерегистрированию сообщений о преступлениях.“

„Человека надо посмотреть в обстановке, в которой он чувствует себя, как дома, где ему нет надобности притворяться. Человека надо посмотреть в тот момент, когда у него нет стремления понравиться.“

„Война-это способ, разрядить обстановку в мире.“

„Главный трус на войне - начальник штаба. Ему известна реальная обстановка.“

„Боль, измена и ложь, ссоры, всё это живет как одно целое, в вас двоих. У неё тоже страдает душа, и она даже не думает о том, что причина скрыта только в ней. Она считает, что её не хотят понять, не принимают её правила игры и модель отношений, что она должна иметь своё личное пространство и в него никто не имеет права влезать. Вот она и в бане только за то, чтобы её опять выслушали, поговорили, покивали с сочувствием ей головой, рассказав богатую историю. Она на всё соглашается на короткое время, да, ещё ей важна красивая обстановка и бокал вина обязательно. У неё новые фантазии и мечты, с этим-то точно всё будет в жизни по-волшебному, вот она и готова только за это себя отдавать“

„Не отыскать душевней обстановки, в атмосфере любой тренировки.“

„Встреча шеи с топором происходила в трогательной обстановке.“