Цитаты о царь

страница 2

„Он начал с их мешков до того, как обыскал мешок своего брата, а затем вытащил чашу из мешка своего брата. Мы научили Йусуфа этой хитрости, ибо по законам царя он не мог задержать своего брата, если бы того не захотел Аллах. Мы возносим по степеням тех, кого пожелаем, и выше любого обладающего знанием есть более знающий. Они сказали: «Если он украл, то ведь еще раньше воровал его брат.»“

„Однажды, вышла из повиновенья
Река большая, было наводненье.
Вода на горе людям и скоту
Несла повсюду смерть и разрушенье. Неслась вода, с прибрежным камнем споря.
Неслась вода и причиняла горе.
На горе людям погибало все,
Что не нашло спасения на взгорье. Гром грохотал, блестели вспышки молний,
И шах сказал: «Кто обуздает волны,
Тому я сам и почести воздам,
И все его желания исполню!» Один мудрец, не зная заклинаний,
Но обладая нужной суммой знаний.
И видя, что вода идет на спад,
Сказал: «Конец приходит испытаний!» Его слова услышал плут великий,
И молвил так, упав перед владыкой:
«Я всех спасу, но скупостью своей
Ты нового несчастья не накликай!» И шах не пожалел чинов и денег,
И стал казнохранителем мошенник,
Когда река вошла в свое русло,
Как и бывает после наводнений. Шептались простаки со стариками,
А старики качали головами
И понимали, как легко владык
Опутывать обманными словами. Не овладела мудрецом досада,
Поскольку мудрости наград не надо.
Возможность не зависеть от царей,
Свобода ото лжи — ее награда!“

„Благородство — это дело благороднейшего из благородных, государя; человек, обладающий благородством, имеет это качество от Царя небес.“

„Мир удивителен, о милый друг!
Вот так вращается небесный свод:
То сделает тебя судьба царем,
Тебе державу даст, венец, почет,
То, слабенького, бросит под сошник,
Всего тебя изрежет, перетрет.“

„Перемещаюсь в пространстве я,
Преодолевая дистанции.
От инстанции к инстанции
Бумажкой глянцевой
Моя жизнь со стола на стол,
Где каждый считает, что он Царь-батюшка,
А его рабочее место — престол.“

„Любовь — жестокий царь, ее всесильно иго.“

„Кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смотрят на мираж, того не видит царь смерти.“

„И где они, те господа, Что властвовали неустанно, Которых жизнь текла всегда Величественно или чванно? Где императоры, которых Так величали поколенья, Цари, сидевшие в коронах, В которых злато и каменья?“

„Земля подобна шахматной доске,
Фигур без счета у Судьбы в руке.
В небытие ушли и царь, и нищий,
Пока мы здесь, а будем вдалеке.“

„Мужи, осененные великодушием, обладают щедростью, ибо таково качество царя святости. Щедрость для человека — это тело, а великодушие — душа этого тела; мужи великодушия осуществляют бесчисленное множество благих дел. Человек без великодушия — не человек, потому что человек, обладающий телом без души, не живет.“

„После рождения Нерона астролог сказал, что младенец станет царем, но убьет свою мать. Агриппина воскликнула:
— Пусть убьет меня, лишь бы царствовал!“

„Никогда не уступаю желанию, всегда — причуде. От сильных своих желаний мне как-то оскорбительно, от причуды — весело.
В желании я — раб, в причуде — царь.“

„Какая польза в том, что царь кого-либо казнит, а затем в содеянном кается, он порочит себя, если кого-либо в сане повышает, а потом понижает, когда опоминается.“

„Проблема не в народе, а в ваших руководителях. Коммунизм — маска, натянутая на прежнее лицо России. Ваш Сталин — царь, Политбюро — бояре и аристократы, алчные и эгоистичные, ваши партийные кадры — чиновники, те же, что при Петре и Николае. Та же пресловутая российская автократия, вечная нестабильность, ксенофобия, абсолютная неспособность разумно управлять государством, террор вместо консенсуса и настоящей власти, наглая коррупция, только принявшая другие формы, некомпетентность и пьянство. Прочтите переписку Курбского с Иваном Грозным, прочтите Карамзина, Кюстина. Основной признак вашей истории никогда не изменить: унижение, из поколения в поколение, от отца к сыну. Испокон века, и особенно с эпохи монгольского ига, все вас унижают, и политика вашего правительства состоит не в том, чтобы бороться с униженностью и ее причинами, а в том, чтобы спрятать ее от остального мира. Петербург Петра не что иное, как потемкинская деревня, не окно, прорубленное в Европу, а театральная декорация, установленная, чтобы спрятать от Запада нищету и грязь. Но унижать можно лишь тех, кто терпит унижение; и лишь униженные способны унижать других. Униженные тысяча девятьсот семнадцатого, от Сталина до мужика, навязывают свой страх и унижение другим. Потому что в этой стране униженных царь, какой бы властью он ни обладал, беспомощен, его воля тонет в болотах и топях его администрации. Перед царем все кланяются, а за его спиной воруют и плетут заговоры, все льстят начальству и вытирают ноги о подчиненных, у всех рабское мышление, ваше общество сверху донизу пропитано рабским духом, главный раб — это царь, который не может ничего сделать с трусостью и униженностью своего рабского народа и от бессилия убивает, терроризирует и унижает его еще больше. И каждый раз, когда в вашей истории возникает переломный момент, реальный шанс разорвать порочный круг, чтобы создать новую историю, вы его упускаете: и перед свободой, вашей свободой семнадцатого года, о которой вы говорили, все — и народ, и вожди — отступают и возвращаются к уже выработанным рефлексам.

Но такая уж вещь прошлое - если вцепилось однажды зубами в вашу плоть, больше не отпустит.

The truth is great, and shall prevail, When none cares whether it prevail or not.

Опять наступила ночь, третья в этой каменной вечности. Опять я блуждал среди зарослей и осыпающихся скал своих мыслей.

Вот почему я плакал, я больше ничего не понимал и хотел быть один, чтобы ничего не понимать и дальше.“

„Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остаётся
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрётся
И общей не уйдёт судьбы.“

„Подлинное отличие человека от шимпанзе – этот таинственный клей, соединяющий большие группы людей, от семьи до нации. Он-то и сделал человека царем всего живого.“

„Добродетельный, будет ли он раб или господин, блаженнее всех. Никто не сделает ему зла, хотя бы со всей вселенной стекались все для того, чтобы вооружиться и воевать против него. Лукавый и злой человек хотя бы был царем и украшен бесчисленными венцами, может потерпеть от всякого величайшие несчастья. Так бессильна злоба! Так сильна добродетель!“

„Дао велико, небо велико, земля велика, и, наконец, царь велик. Итак, в мире существует четыре величия, одно из которых составляет царь.“

„Сильна в России вера средь народа, как и встарь,
Что о делах министров злых своих не знает добрый Царь.“

„Я не хочу, не желаю оставаться доле безвольным и бессильным зрителем вымирания низов, хочу наверное знать, что при каких бы то ни было обстоятельствах, при каких бы то ни было условиях, через 10 лет в столице русского Царя будет, наконец, чистая вода и мы не будем гнить в своих собственных нечистотах. Я не поверю и никто мне не докажет, что тут необходимо считаться с чувством какой-то деликатности по отношению к городскому управлению, что тут может существовать опасение обидеть людей или оскорбить идеи. Я прошу вас выразить вашу твердую волю, имея ввиду не только один Петербург, — нет, это необходимо и по отношению ко всей России. […] Правительство просит вас довести дело до конца, просит вас подчеркнуть непреклонность вашего решения, памятуя, конечно, не о самолюбии тех или других деятелей, а о простом бедном рабочем люде, который живет или скорее гибнет в самых невозможных условиях и о котором, под названием пролетариата, здесь принято вспоминать, главным образом, как о козыре в политической игре.“

„Я не хочу, не желаю оставаться доле безвольным и бессильным зрителем вымирания низов, хочу наверное знать, что при каких бы то ни было обстоятельствах, при каких бы то ни было условиях, через 10 лет в столице русского Царя будет, наконец, чистая вода и мы не будем гнить в своих собственных нечистотах. Я не поверю и никто мне не докажет, что тут необходимо считаться с чувством какой-то деликатности по отношению к городскому управлению, что тут может существовать опасение обидеть людей или оскорбить идеи. Я прошу вас выразить вашу твердую волю, имея ввиду не только один Петербург, — нет, это необходимо и по отношению ко всей России. […] Правительство просит вас довести дело до конца, просит вас подчеркнуть непреклонность вашего решения, памятуя, конечно, не о самолюбии тех или других деятелей, а о простом бедном рабочем люде, который живет или скорее гибнет в самых невозможных условиях и о котором, под названием пролетариата, здесь принято вспоминать, главным образом, как о козыре в политической игре.“

„Титульный лист книги Аммиана издания Аккурзия (Аугсбург, 1533) 2. А так как, быть может, те, кто не жил в Риме и кому доведется читать мою книгу, удивятся, почему в случаях, когда мое повествование доходит до событий в Риме, речь идет только о волнениях, харчевнях и тому подобных низких предметах, то я вкратце изложу причины этого, никогда намеренно не уклоняясь от истины.
3. Когда впервые воздымался на свет Рим, которому суждено жить, пока будет существовать человечество, для его возвышения заключили союз вечного мира Доблесть и Счастье, которые обычно бывают разлучены, а если бы хотя бы одной из них не было налицо, то Рим не достиг бы вершины своего величия.
4. Со своего начала и до конца времени детства, то есть почти в течение 300 лет, римский народ выдерживал войны вокруг стен города. Затем, войдя в возраст, после многообразных невзгод на полях битв он перешел через Альпы и через морской пролив; а, став юношей и мужем, стяжал победные лавры и триумфы со всех стран, входящих в необъятный круг земной; склоняясь к старости и нередко одерживая победы одним своим именем, он обратился к более спокойной жизни.
5. Поэтому-то достославный город, согнув гордую выю диких народов и дав законы, основы свободы и вечные устои, словно добрый, разумный и богатый отец, предоставил управление своим имуществом Цезарям, как своим детям.
6. И хотя трибы давно бездействуют, центурии успокоились, нет борьбы из-за подачи голосов, и как бы вернулось спокойствие времен Нумы Помпилия, но по всем, сколько их ни есть, частям земли чтят Рим, как владыку и царя, и повсюду в чести и славе седина сената и имя римского народа.
7. Но этот великолепный блеск Рима умаляется преступным легкомыслием немногих, которые, не помышляя о том, где они родились, так словно им предоставлена полная свобода для пороков, впадают в заблуждения и разврат. По словам поэта Симонида, первое условие счастливой жизни — слава Отечества.
8. Некоторые из них, полагая, что они могут себя увековечить статуями, страстно добиваются их, словно в медных мертвых изображениях заключена награда более высокая, нежели заключенная в сознании за собой честной и благородной деятельности. Они хлопочут о позолоте этих статуй, почет, который впервые был присуждён Ацилию Глабриону, когда он силою оружия и своей умелостью победил царя Антиоха. А как прекрасно, пренебрегая этими мелочами, взбираться на вершину истинной славы по крутому и длинному пути, как сказал некогда аскрейский поэт (Гесиод), это показал Цензор Катон. Когда его однажды спросили, почему нет его статуи среди множества других, он сказал: «Я предпочитаю, чтобы разумные люди удивлялись, почему я этого не заслужил, чем чтобы они про себя с осуждением толковали о том, чем я это заслужил; это было бы много обиднее».
9. Другие, почитая высшее отличие в необычно высоких колесницах и великолепии одевания, потеют под тяжестью плащей, застегнутых на шее и прихваченных у пояса. Делая их из чрезвычайно тонкой материи, они дают им развиваться, откидывая их частыми движениями руки, особенно левой, чтобы просвечивали широкие бордюры и туника, вышитая изображениями различных звериных фигур.
10. Третьи, напуская на себя важность, преувеличенно хвалятся, когда их о том и не спрашивают, размерами своих поместий, умножая, например, ежегодные доходы со своих плодородных полей, раскинувшихся с самого востока и до крайнего запада; при этом они забывают, что предки их, благодаря которым достигло таких размеров римское государство, стяжали славу не богатствами, а жестокими войнами: ни в чем не отличаясь от простых солдат по имуществу, пище и одежде, доблестью сокрушали они всякое сопротивление.
11. Поэтому расходы на погребение Валерия Публиколы были покрыты в складчину; вдова Регула, оставшись без средств с детьми, жила на пособия от друзей ее мужа; дочери Сципиона из государственной казны было выдано приданое, так как знати было стыдно, что остается не замужем девушка во цвете лет из-за продолжительного отсутствия своего неимущего отца.
12. А теперь, если ты, как новый в Риме человек благородного сословия, явишься для утреннего приветствия к какому-нибудь богатому, а потому и зазнавшемуся человеку, то он примет тебя в первый раз с распростертыми объятиями, станет расспрашивать о том и сем и заставит тебя лгать ему. И удивишься ты, что человек столь высокого положения, которого ты никогда раньше не видел, оказывает тебе, человеку скромного состояния, такое изысканное внимание, так что, пожалуй, и пожалеешь, что ради такого преимущества на десять лет раньше не прибыл в Рим.
13. Но если ты, польщенный этой любезностью, сделаешь то же самое и на следующий день, то будешь ожидать, как незнакомый и нежданный посетитель, а твой вчерашний любезный хозяин будет долго соображать, кто ты и откуда явился. Если же ты, будучи наконец признан и принят в число друзей дома, будешь три года неизменно исполнять обязанность утреннего приветствия, а затем столько же времени будешь отсутствовать и вернешься опять к прежним отношениям, то тебя не спросят, где ты был и куда, несчастный, уезжал, и понапрасну будешь ты унижаться весь свой век, заискивая перед этой высокомерной дубиной.
14. Когда же начнутся приготовления к бесконечным зловредным пирам, устраиваемым время от времени, или раздача ежегодных спортул, то с большой опаской идет обсуждение того, следует ли пригласить кроме тех, для кого этот пир является ответной любезностью, также и чужого человека. И если, после тщательного обсуждения, решатся это сделать, то пригласят того, кто шатается у дверей возниц цирка, мастерски играет в кости или выдает себя за человека, знакомого с тай-нами науки чернокнижия.
15. А людей образованных и серьезных избегают как скучных и бесполезных; следует отметить и то, что номенклаторы обычно продают эти и другие подобные приглашения и, взяв деньги, позволяют участвовать в прибылях и пирах безродным проходимцам, пуская их со стороны.
16. Я не стану говорить об обжорстве за столом и разных излишествах, чтобы не затянуть своего изложения; но отмечу, что некоторые из знати носятся сломя голову по обширным площадям и мощеным улицам города, не думая об опасности, мчатся, как курьеры, волоча за собой толпы рабов, словно шайку разбойников, не оставляя дома даже и шута, как выразился комический поэт. Подражая им, и многие матроны мечутся по всему городу, пусть и с закрытым лицом и в носилках.
17. Как опытные полководцы ставят в первую линию густые ряды людей посильнее, за ними легковооруженных, далее стрелков, а позади всех вспомогательные войска, чтобы они могли прийти на помощь при необходимости: так и начальники подвижной праздной городской челяди, которых легко узнать по жезлу в правой руке, тщательно расставляют свою команду, и, словно по военному сигналу, выступает впереди экипажа вся ткацкая мастерская, к ней примыкает закопченная дымом кухонная прислуга, затем уже вперемешку всякие рабы, к которым присоединяется праздное простонародье из числа соседей, а позади всего — толпа евнухов всякого возраста, от стариков до детей с зеленоватыми, безобразно искаженными лицами. В какую сторону не пойдешь, наткнешься на толпы этих изуродованных людей, и проклянешь память Семирамиды, знаменитой древней царицы, которая впервые кастрировала юных отроков, совершая насилие над природой и отклоняя ее от предначертанного пути; между тем как природа, уже при самом рождении живого существа влагая зародыши семени, дает им как бы указание на пути продолжения рода.
18. При таких условиях даже немногие дома, прежде славные своим серьезным вниманием к наукам, погружены в забавы позорной праздности и в них раздаются песни и громкий звон струн. Вместо философа приглашают певца, а вместо ритора — мастера потешных дел. Библиотеки заперты навечно, как гробницы, и сооружаются гидравлические органы, огромные лиры величиной с телегу, флейты и всякие громоздкие орудия актерского снаряжения.
19. Дошли наконец до такого позора, что, когда не так давно из-за опасности недостатка продовольствия принимались меры для быстрой высылки из города чужестранцев, представители знания и науки, хотя число их было весьма незначительно, были немедленно изгнаны без всяких послаблений, но оставлены были прислужники мимических актрис и те, кто выдали себя за таковых на время; остались также три тысячи танцовщиц со своими музыкантами и таким же числом хормейстеров.
20. И в самом деле, куда ни кинешь взор, повсюду увидишь немало женщин с завитыми волосами в таком возрасте, что если бы они вышли замуж, то могли бы по своим годам быть матерями троих детей, а они до отвращения скользят ногами на подмостках в разнообразных фигурах, изображая бесчисленное множество сцен, которые сочинены в театральных пьесах.
21. Нет сомнения в том, что пока Рим был обиталищем всех доблестей, многие знатные люди старались удержать при себе, — как гомеровские лотофаги сладостью своих ягод — разными любезностями благородных чужеземцев.
22. А теперь мно-гие в своем надутом чванстве считают низким всякого, кто родился за пределами городских стен за исключением бездетных и холостых: просто невероятно, с какой изобретательностью ухаживают в Риме за людьми бездетными!
23. И так как у них в столице мира свирепствуют болезни, в борьбе с которыми оказывается бессильно всякое врачебное искусство, то придумали спасительное средство: не посещать заболевших друзей, а к прочим предосторожностям прибавилась еще одна, довольно действенная: рабов, которых посылают наведаться о состоянии здоровья пораженных болезнью зна-комых, не пускают домой, пока они не очистят тело в бане. Так боятся заразы, даже когда ее видели чужие глаза.
24. Но если их пригласят на свадьбу, где гостям раздают золото, то те же самые люди, соблюдающие такие предосторожности, готовы, даже если и плохо себя чувствуют, скакать хотя бы в Сполетий. Таковы нравы знати.
25. Что же касается людей низкого происхождения и бедняков, то одни проводят ночи в харчевнях, другие укрываются за завесами театров, которые впервые ввел Катул в свое эдильство, в подражание распущенным нравам. Кампании режутся в кости, втягивая с противным шумом воздух, с треском выпускают его через ноздри, или же — и это самое любимое занятие — с восхода солнца и до вечера, в хорошую погоду и в дождь обсуждают мелкие достоинства и недостатки коней и возниц.
26. Удивительное зрелище представляет собой эта несметная толпа, ожидающая в страстном возбуждении исхода состязания колесниц. При таком образе жизни Рима там не может происходить ничего достойного и важного.“

„Папа, но вы там в России должны действовать! Вы генералы, снисканные его милостями. Надо действовать на союзников. Что же они? Так платят они Государю за его непоколебимую верность своему слову? Что же король Георг и королева Александра? Что же Пуанкаре и Фош? Ужели они безсильны и не могут приказать кучке евреев, правящей Россиею, отпустить Богом венчанного Царя и не мучить его! Папа! Милый, родной, честный папа. На тебя все надежды. Но ведь действовать надо. Если ничего не делать, то ничего не будет…“

„Граждане нашей отчизны
Предпочитают уют
Всех обвиняют в фашизме
Но сами туда же идут
Не могут жить без начальства
Но живут без царя в голове
Москвичей ненавидят за чванство
Но хотят зацепиться в Москве“

„Но там никто не знал, что карлик это царь король
Давным давно там знали, что он просто глупый тролль
Войска его разбили там все в пух говно и прах
И все вдруг увидали, что он просто злобный лох“

„В Индии есть песчаная пустыня, и в песках ее водятся муравьи величиною почти с собаку…
Несколько таких муравьев, пойманных на охоте, есть и у персидского царя. Муравьи эти роют для себя жилище под землею и оттуда выносят песок на поверхность. Песок этот… золотой.
За ним-то и ходят индийцы в пустыню, причем каждый из них выезжает на тройке верблюдов.
Прибыв на место с мешками, индийцы немедленно наполняют их золотым песком и с величайшей быстротой уезжают назад, потому что, как рассказывают персы, муравьи тотчас чуют охотников обонянием и бросаются за ними в погоню. Нет другого животного, столь быстрого, как муравьи; и если бы индийцам не удавалось убежать раньше, чем муравьи соберутся, то ни один из них не остался бы в живых.“

„Трава по-своему права —
какой-нибудь комар
(комарис вульгарис) комар обыкновенный,
летает словно царь вселенной.
Два-три дня
тоже вечность.“

„Снова гряз со всех сторон,
Вонь да мусор под ногами.
Хамы оседлали трон,
Объявив себя царями…“

„Царь мудрый и благий, по учению Святой веры нашея, есть дар Божий; но такой дар, который должен быть заслуживаем и храним; ибо может быть теряем.“

„Это дело не наше, не поморское — пущай цари балуются, а нам работать надо…“

„Лицом он обращен к Феодосии, столь благодетельственной царем-миротворцем. В левой спущенной руке — военная фуражка, а правая заложена за борт сюртука. На лицевой стороне пьедестала надпись: «Императору Александру III, благодарная Феодосия», а на задней стороне «Сооружен в благополучное царствование Императора Николая II 1896 года.»“

„В желтухе Царь-град, в огневице Калуга“

„В троичности Вера, Царь, Отечество недаром понятие, выражающее идею Родины, поставлено не на первом, а только на третьем месте. Для Русского Народа оно является лишь результатом первых двух…“

„И простой человек не потерпит, коль его остановят
в стремленьи развлечься.
Что говорить о царе, кто в чувствах подобных далеко
других людей превосходит.“

„Власти сознанье недаром в сердца
Неких созданий влагает творец.
Силою <львы> побеждают в борьбе
Гордых слонов — предводителей стад.
Властолюбивым звериным царям
Враг не посмеет клыка поломать.
И не потерпят властители царств,
Чтоб нарушался их царский приказ.
Не ношенье драгоценностей делает царя царем;
Лишь тот — властитель, чьим приказом никто
не смеет пренебречь.“

„Формула «царь и народ — единство» представляется не только выражением религиозно-нравственного сознания или плодом отвлеченной мысли, но заключает в себе глубокий реальный смысл, и содержание ее, с дальнейшим развитием народа и ослаблением средостения между царем и народом, становится все шире и разностороннее.“

„Без царя в голове и республиканцам плохо.“

„Задача русской государственности — слить интересы царя и народа воедино; осуществить сие — дело таланта и гения русских государственных деятелей. Вне этого — царство междоусобий может упрочиться на нашей территории и дням его не видно конца.“

„Я считаю, что Царь театра и кино — артист.“

„Управи, Царю, словес океаном —
Матфеем и Лукою, Марком, Иоанном,
Евангелием Твоим живых вод струями,
Иже источил еси своими устами.“

„Упускать такого осетра нельзя. Царь-рыба попадается раз в жизни, да и то не всякому Якову. Дамке отродясь не попадала и не попадётся — он по реке-то не рыбачит, сорит удами…“

„Для России единственный путь спасения — законная монархия. Единственный лозунг, за которым пойдут в России, — Вера, Царь и Народ.“

„«Художник выше всех царей <…> короли должны преклоняться перед ним»…“

„Надо знать и уважать историю родной страны. Еще с XVI века около Кремлевской стены существовали погосты — кладбища. На территории Кремля до сих пор покоятся останки царей и духовных лиц. Около храма Василия Блаженного также есть захоронения прошлых веков.“

„Если женщина без царя в голове, значит царь её ещё не родился.“

„Не создавайте царя, даже если это добрый царь.“

„Я иду в Сибирь и твердо уверен, что миллионы людей сочувствуют мне. Долой царя, долой деспотизм! Да здравствует свобода! Меня, политического преступника, сделали простым убийцею! Позор новому русскому суду, это не суд, а шулерство!“

„И клялся старый павиан
Седою гривою своей,
Что есть цари у всех зверей,
И только нет у обезьян.“

„Мне кажется, что в момент нашей совместной работы, политического труда он был достаточно искренний и последовательный. Но когда оказался в другом окружении, легко, что называется, с этим согласился, и все помнят это унизительное «царь Борис» и все остальные ужимки вокруг этой как бы новой власти.“

„Борис Николаевич был фигурой. Глыбой. Настоящий русский царь со всеми плюсами и минусами данной ипостаси. Он сделал много хорошего и много плохого. Чего больше — не мне судить. Можно ли было Россию глобально изменить сильнее или лучше, чем он? Можно ли было обойтись без «термидора» и нового застоя, без возвращения «товарищей из органов»? Без чеченской войны, без штурма Белого Дома? Наверняка можно. Мы не сумели. Не он — все мы. И какое у меня право судить?“

„Я твердо убежден, что в России каждый добрый царь спустя короткое время становится «не отцом, а сукою». Мы это наблюдали, наблюдали неоднократно, даже вот за нашу жизнь – и Бориса Николаевича мы помним, и Юрия Михайловича мы помним, так сказать, пусть в меньшей мере, да? Я абсолютно убежден, что это присуще той системе власти, которая есть в нашей стране“

„Мы как будто прокляты. Но вот за что — не пойму. Чем мы провинились, не знаю. По формуле Василия Шукшина «не жили богато — не хера и начинать», никогда не было рая в России. При всех царях были и репрессии, и казни, и нищие. Какой-то страшный рок над нашей страной висит до сих пор. С одной стороны, борьба с коррупцией. Но никто мне не объяснит, почему люди, похитившие из казны миллиарды, отбывают домашний арест в 13-тикомнатной квартире с няньками и уборщицами. Ничего не понимаю, ребята. Вот рядом со мной стройка. Там красивые камни. Может, пойти и спереть? Облицую этим камнем свою лестничную клетку. Раз так. И буду сидеть в своей квартире под домашним арестом. Если уж дойти до абсурда.“

„Нехуевый руководитель всегда тратит свою энергию и свое время, не рассчитывая на чужое. Лев и есть царь зверей, потому что он царь зверей. Поэтому когда у него наступает нехватка – ему не одалживают, а дарят.“

„<…> Россия без царя существовать не может; но нужно помнить, что царь один править таким государством как Россия не может: это надо раз навсегда себе усвоить, и, следовательно, существование министерства с одной головой и палат совершенно необходимо.“

„После битвы при Херонее Филипп [Македонский] обратился к Архидаму, сыну Агесилая, с письмом, написанным весьма надменно. Тот ответил: «Если ты, царь, измеришь свою тень, то обнаружишь, что она не стала больше, чем была до победы».“

„Милость без правды есть малодушество, а правда без милости есть мучительство, и обе они разрушают царство и всякое общежитие. Но милость, правдой поддерживаемая, а правда, милостью укрощаемая, сохраняют царю царство на многие дни.“

„Полистратид с товарищами прибыли посольством к полководцам персидского царя; те осведомились, явились ли они по частному делу или от лица государства. «Если все будет ладно — от лица государства, если нет — по частному делу», — ответил Полистратид.“

„Когда некий врач предписал ему [Агесилаю] тщательно разработанный курс лечения, выполнять который было очень трудно, царь воскликнул: «Клянусь богами, нигде не сказано, что мне непременно нужно жить и на все идти ради этого».“

„В доме Романовых… таинственное проклятие переходит из рода в род. Убийства, измены, кровь и грязь… Петр I убил своего сына; Александр I — своего отца; Катерина II убила своего мужа. А кроме этих великих и известных жертв, существуют жалкие, неизвестные и несчастные выкидыши самодержавия… задушенные, как мыши в темных углах, в казематах Шлиссельбургской крепости. Плаха, петля и яд — вот истинные символы российского самодержавия. Миропомазание на челе царей поистине стало печатью Каина.“

„Расспрашивать о промыслах и секретах царей не приличествует умным людям.“

„Безумье, видимо… Гляди-ка,
Как мысли повернули дико!
Сначала вспомнилось о том,
Как в форточку влетев, синички
Сухарь клюют… Кормитесь, птички,
У вас нахальство не в привычке,
Ведь голод и мороз притом;
Кто доживет до переклички
Перед рождественским постом!
Сперва — о птицах. А потом —
Что их воротничок высокий
Белеет. Закрывая щеки…
Рылеев… Господи, прости!
Сознанья темные пути
И вправду неисповедимы.
Синиц высокий воротник
Мелькнул, исчез и вдруг возник
Тот образ, юный, невредимый,
И воротник тугой высок,
Белеющий у смуглых щек,
Как заклинанье о спасенье
От злых предчувствий… Сколь жесток
Тот век, тот царь. Хотя б глоток,—
Мгновенье воздуха, мгновенье!…“

„Один старец жаловался Агиду, уже достигшему преклонного возраста, что старые законы пришли в забвение, а новые — плохи, и что все в Спарте перевернулось вверх дном. Царь рассмеялся и сказал: «Если так, то все идет своим порядком. В детстве я слышал от моего отца, что и в его время все перевернулось вверх дном».“

„Государь умен, истинный царь, это не значит, что он в чем-нибудь мне не доверял, но ему нужно знать, где, когда, как и с кем меня видят, и полиция без его приказания, но исполняет на всякий случай свое дело. Меня не так она любит, как свой долг.“

„Обожаю богатых. Богатство — нимб. Кроме того, от них никогда ничего не ждешь хорошего, как от царей, поэтому просто-разумное слово на их устах — откровение, просто-человеческое чувство — героизм. Богатство всё утысячеряет (резонанс нуля!). Думал, мешок с деньгами, нет — человек. Кроме того, богатство дает самосознание и спокойствие («все, что я сделаю — хорошо!») — как дарование, поэтому с богатыми я на своем уровне. С другими мне слишком «униженно».
Обожаю богатых. Клянусь и утверждаю, богатые добры (так как им это ничего не стоит) и красивы (так как хорошо одеваются). Если нельзя быть ни человеком, ни красавцем, ни знатным, надо быть богатым.“

„Один врач сказал Павсанию: «Ты стал стар». — «Потому, — отвечал царь, — что не лечился у тебя».“

„Царь Николай I, посетивший Харьков в 1830 году, осматривал университетское здание. Остановившись перед внушительным фасадом, он неожиданно сказал: «В вашем университете слишком много окон на запад». «Ваше величество, — последовал торопливый ответ, это фальшивые окна».“

„Философа Лакида пригласил к себе пергамский царь Аттал, но Лакид сказал: «На статуи лучше смотреть издали!»“

„Кто не смог объединить в сердце доблесть, ум и верность, те — наложницы царей, а не истинные слуги!“

„И дум, и дел земных цари“

„От века самым могучим двигателем действий и переживаний человечества являлось чувство любви, ибо это чувство, принадлежа к ряду простейших, почти инстинктивных, с одинаковой силой проявляется как у развитых, так и не развитых интеллектуально людей. Это чувство на поле сражений есть главный положительный фактор, управляющий духовным элементом борцов. Главнейшие его формы: любовь к Царю и Родине, к Вере, друг к другу и т. д.“

„Водочный может быть, хлебный может быть, пенсионный, примитивный может быть. Майдана достоинства (в России) – не будет, рядовой россиянин любит царя.“

„Трудно передать охватившее нас волнение при виде широко распахнувшегося входа в сокровищницу царя Соломона. Что касается меня, я весь затрепетал, и по моему телу пробежала холодная дрожь.
А вдруг все это обман, мистификация, думал я, или, наоборот, все, что писал старый да Сильвестра, окажется правдой? Действительно ли спрятан в этом темном месте огромный клад? Клад, который сделал бы нас самыми богатыми людьми на свете! Через одну — две минуты мы должны были это узнать.
— Входите, белые люди со звезд! — сказала наша зловещая проводница, переступая порог. — Но сначала послушайте служанку вашу, престарелую Гагулу. Яркие камни, которые вы сейчас увидите, были некогда выкопаны из колодца, над которым сидят Молчаливые, и сложены здесь, но кем, я не знаю. Те люди, которые это сделали, поспешно покинули это место, не взяв их с собой. С тех пор сюда входили лишь один раз. Молва о сверкающих камнях передавалась из века в век людьми, жившими в нашей стране, но никто не знал ни где находятся сокровища, ни тайны двери. Но однажды в нашу страну пришел из-за гор один белый человек, — может быть, он тоже спустился со звезд, как вы, и правивший в то время король принял его радушно. Это вот тот, что сидит там, — и она указала на пятую с края фигуру, сидевшую за столом Мертвых. — И случилось так, что этот белый человек и какая-то женщина из нашего народа пришли в это место. Эта женщина случайно узнала тайну двери, хотя вы можете искать ее тысячу лет и все равно не найдете. Белый человек вошел сюда вместе с нею и наполнил этими камнями мешок из козьей шкуры, в котором женщина принесла еду. А когда он уходил из сокровищницы, он взял еще один камень, очень большой, и держал его в руке.“

„Они делают акцент на убийстве царя для того, чтобы скрыть, оставить в тени главное событие — свержение монархии. Дело в том, что духовенство к убийству царя непричастно, а в свержении монархии они принимали самое непосредственное участие.“

„Древнейшее сказание римской мифологии гласит о том, как ловко царь Нума обошёл Юпитера в договоре о человеческих жертвах, откупившись от них рыбою и головкою чеснока. При отчётливом знании и выполнении жрецом богослужебной формы, римляне не требовали даже, чтобы жрец веровал в бога, на службе при котором он числился, и в жреческом составе не диво было встретить открытого и прославленного вольнодумца.“

„Ну, а что мы будем делать с царём?“

„А всё-таки <…> быть царём так же плохо, как и не быть царём!“

„Король в эти дни сказал Финкенштейну, что русское дворянство не способно выделить из своей среды российского Кромвеля.
— Но зато оно способно убивать своих царей!“

„Иван Грозный придумал спорт, который приносил ему настоящее отдохновение после государственных забот. Он приказывал колесовать и мучить своих дворян, и сам не чурался физической деятельности. Царь собственноручно ломал узникам руки и ноги, вырывал им языки и т.д. <…“

„Повторяем: у России одна единственная столица — Москва; Sanktpetersburg не может быть столицею русской земли, и никогда ею не был, как бы ни величали его в календарях и официальных бумагах. Санкт-Петербург не столица, созданная историческою жизнью русского народа, а местопребывание правительства со времён царя, подписывавшегося на указах, обращённых к русскому народу по-голландски — Piter.“

„Многие бури и ураганы потрясают атмосферу и наносят разные крушения, а святой царь Давид изо всего извлекает хвалу Богу. И действия духов злобы поднебесных, подобно бурям, потрясают души и сердца пребывающих на земле человеков. Нам немощным что теперь делать? Одно средство ближайшее и вернейшее: воздевать руки ко Господу Богу, подобно Моисею в пустыне, где нападала на него вражия сила Амаликова. Всевышнем Богом прейдем стену искушений. С нами Бог. И бояться слишком не должно. Господь силен утишить бурю и подать тишину и мир душам нашим.“

„Пусть поднимется и судит христианок царица Карфагена, которая, будучи изгнанницей в чужой земле и создательницей столь большого города, вместо того чтобы желать брака с царем, во избежание повторного супружества предпочла, напротив, сгореть, чем выйти замуж.“

„Так, в тридцати километрах к югу от знаменитого храма в Луксоре расположился гарнизон оккупантов. Об этом напоминают найденные здесь два громадных каменных блока с именами самых значительных гиксосских царей ― Хиана (Манефон называл его Ианнасом) и Апопи (Апофис в рассказе Манефона). Похоже, именно они в то время назначали и правителей Фив ― крупнейшего города Верхнего Египта. Поначалу все это воспринималось как должное ― период смуты и раздробленности прошел и гиксосских царей признали законными правителями всего Египта. <...>
На протяжении многих десятилетий правители Фив ладили с гиксосскими царями, мирно уживались с ними, пока около 1530 года до новой эры очередной фиванский правитель Камос, вопреки советам придворных, не решил положить конец этому перемирию и не начал свою «реконкисту», устремившись войной на Аварис ― на царя Апопи. Сохранилась надпись, оставленная Камосом. Более полувека назад она была найдена в Фивах, в Карнакском храме. «Смотри, я пришел! Я удачно осуществляю дело моей рукой. Превосходно мое дело! Клянусь Амоном-Сильным, я не оставлю (?) тебя, я не дам, чтобы ты попирал мои поля. О, азиат мерзопакостный! Смотри, я пью вино твоих садов, отжатое для меня азиатами, из того, что я захватил. Я разорил твое место обитания, я срубил твои деревья.»“

„"Олух царя небесного" - этот тот, у кого "нет царя в голове".“

„М. Бабкин делает любопытный вывод: «Иерархи решили воспользоваться политической ситуацией для осуществления своего желания получить освобождение от влияния императора („светской“ власти) на церковные дела и фактически избавиться от царя как своего „харизматического конкурента“.»“

„Отказ церкви в первые дни марта 1917-го от девиза «за Царя» во многом предопределил фактический сход с российской политической сцены монархического движения. По причине фактического отказа Св. синода от поддержки царской власти, у монархистов «ушла из под ног» идеологическая почва.“

„Коза Амалфея, действительно, вскормила своим молоком младенца, но не Зевса (сына Крона), а младшего сына царя Аидония, что в стародавние времена правил племенем молоссов. И именно этому мальчику — наследнику царя — свыше был дарован 'рог изобилия', способный творить из ничего пищу. И Зевс, и Рея, и Крон — все это были реальные люди. И многое, что дошло до нас в преданиях или не дошло вовсе, было действительно на Небесах и на земле грешной. Позабылось многое. И на иной лад переиначено. Но 'рог изобилия' память людская не просто так с созвездием Козерога соединяет, и все это впрямь было. На Земле в стародавние времена и в Занебесье пребывало.“

„Царь Энопион правил богатым и красивым островом Хиос, который лежал в Эгейском море близ берегов Малой Азии. Был этот остров одним из центров эгейской культуры, и жили там очень просвещенные люди. Высокие, статные, здоровые телом и духом и красивые. Но краше всех — благолепные, величественно красивые, изящные, миловидные, прелестные, пленительные были семь дочерей Энопиона, царя острова Хиос. И царь Энопион, дабы не тратить время попусту и не перечислять всех дочерей поименно (Алкиона, Келено, Электра, Тайгета, Майя, Стеропа, Меропа), очень часто призывал их такими словами: 'плеяды', 'плеядушки', 'плеядные'. А время на острове Хиос текло тихо, безмятежно, умиротворенно и сладко. И ничто не предвещало превратностей судьбы. А потом эта неожиданная, шумная и скверная история с Плеядами и охотником Орионом приключилась. Что к чему, люди быстро разобрались. И стали подданные за глаза говорить про своего правителя: 'ой-ой-ой! Этот Энопион…!' — 'Ой, Энопион!“

„Царь Энопион правил богатым и красивым островом Хиос, который лежал в Эгейском море близ берегов Малой Азии. Был этот остров одним из центров эгейской культуры, и жили там очень просвещенные люди. Высокие, статные, здоровые телом и духом и красивые. Но краше всех — благолепные, величественно красивые, изящные, миловидные, прелестные, пленительные были семь дочерей Энопиона, царя острова Хиос. И царь Энопион, дабы не тратить время попусту и не перечислять всех дочерей поименно (Алкиона, Келено, Электра, Тайгета, Майя, Стеропа, Меропа), очень часто призывал их такими словами: 'плеяды', 'плеядушки', 'плеядные'. А время на острове Хиос текло тихо, безмятежно, умиротворенно и сладко. И ничто не предвещало превратностей судьбы. А потом эта неожиданная, шумная и скверная история с Плеядами и охотником Орионом приключилась. Что к чему, люди быстро разобрались. И стали подданные за глаза говорить про своего правителя: 'ой-ой-ой! Этот Энопион…!' — 'Ой, Энопион!“

„Булгарин писал в «Северной пчеле», что между прочими выгодами железной дороги между Москвой и Петербургом он не может без умиления вздумать, что один и тот же человек будет в возможности утром отслужить молебен о здравии государя императора в Казанском соборе, а вечером другой — в Кремле! Казалось бы, трудно превзойти эту страшную нелепость, но нашёлся в Москве литератор, перещеголявший Фаддея Бенедиктовича. В один из приездов Николая в Москву один учёный профессор написал статью, в которой он, говоря о массе народа, толпившейся перед дворцом, прибавляет, что стоило бы царю изъявить малейшее желание — и эти тысячи, пришедшие лицезреть его, радостно бросились бы в Москву-реку. Фразу эту вымарал граф С. Г. Строгонов, рассказывавший мне этот милый анекдот.“

„Царь — самодержец в своих любовных историях, как и в остальных поступках; если он отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем; родителей, если она девушка, — о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительнейшей признательности. Равным образом нет ещё примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестья. «Неужели же царь никогда не встречает сопротивления со стороны самой жертвы его прихоти?» — просил я даму, любезную, умную и добродетельную, которая сообщила мне эти подробности. «Никогда! — ответила она с выражением крайнего изумления.“

„Большевики считают насилием то, что происходило по вине чиновников царя, но свое насилие над людьми возвышают до уровня геройства, полагая, что от имени народа им все дозволено. Но у народа они никогда не спрашивали. Эти мерзавцы уничтожают людей, говоря, что это необходимо «во имя светлого будущего.»“

„Борис Николаевич был фигурой. Глыбой. Настоящий русский царь со всеми плюсами и минусами данной ипостаси. Он сделал много хорошего и много плохого. Чего больше — не мне судить. Можно ли было Россию глобально изменить сильнее или лучше, чем он? Можно ли было обойтись без «термидора» и нового застоя, без возвращения «товарищей из органов?»“

„Я твердо убежден, что в России каждый добрый царь спустя короткое время становится «не отцом, а сукою.»“

„Социалистический строй в конечном счёте заменит капиталистический строй — это объективный закон, независимый от воли людей. Как бы реакционеры ни пытались затормозить движение колеса истории вперед, революция рано или поздно произойдет и неизбежно одержит победу. У китайского народа есть выражение, характеризующее поступки некоторых глупцов: «Подняв камень, себе же отшибают ноги». Именно такими глупцами и являются реакционеры различных стран. Репрессии, проводимые ими в отношении революционных народов, в конце концов могут лишь стимулировать ещё более широкую и ещё более бурную народную революцию. Разве всякого рода репрессии русского царя и Чан Кай-ши против революционных народов не сыграли такой стимулирующей роли в отношении великой русской революции и великой китайской революции?
Мао Цзэдун. Речь на юбилейной сессии Верховного Совета СССР в честь 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции“

„Пожрал друга своего царь Метейя, обратившийся в зверя. Вельможи и старейшины радовались и славили царя Метейю. Говорили они, упоенные злобною радостью:
— Дивное чудо сотворили великие боги в знак милости к нашей стране. Возлюбленному царю нашему Метейе дали они грозный облик зверя, чтобы его страшные когти и могучие челюсти сокрушали кости его врагов, как хрупкий, хрустящий тростник.
И водили зверя по улицам на страх трепещущим врагам. Блистающею диадемою увенчана была голова зверя, алмазное ожерелье висело на его шее, яркие яхонты и блистающие изумруды сверкали в рыжей звериной шерсти. Благоуханными цветами нагие девы осыпали путь зверя, — и облит был жаркою кровью его страшный след. Народ повергался ниц перед высоким зверем, и зверь выбирал себе добычу среди покорно склоненных и нежные пожирал тела юношей и дев.“

„В добавление ко всем этим бедствиям верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич был сменен, и сам царь взял бразды в руки, назначив себя верховным главнокомандующим. В искусство и знание военного дела Николаем II никто (и армия, конечно) не верил, и было очевидно, что верховным вершителем станет его начальник штаба — вновь назначенный генерал Алексеев.
Войска знали Алексеева мало, а те, кто знали его, не особенно ему доверяли ввиду его слабохарактерности и нерешительности. Эта смена, или замена, была прямо фатальна и чревата дальнейшими последствиями.“

„В Петрограде, этом кладезе всяких сплетен, салонных и политических, уже и об Алексееве начали распространять анекдоты, столь же правдоподобные, как и о многих других. Например, завтракая у царя, Алексеев будто бы не дождался кофе, потому что не знал, что таковой всегда полагается, встал из-за стола раньше хозяина и т. п. Салонная сторона его жизни, конечно, самая слабая — он не человек тонкого общества, которое не может простить ему его плебейского происхождения и никогда не простит искренности. Начальник его штаба на Сев.-Западном фронте генерал Арсений Анатольевич Гулевич (бывший командир Преображенского полка) говорил, что когда Алексеева лишат его высокого поста, то он станет ничем; а он, Гулевич, даже и после отставки останется Гулевичем… Все это очень характерно для России, где высокие посты в тяжелые моменты народной жизни занимали люди не из дворцовых сфер, а после своего падения они как бы вычеркивались из списка больших людей, не имея поддержки в верхах, с которыми не связаны воспитанием и прошлым.“

„Истинный царь умирает лишь мнимой смертью.“

„А я не верю в патриотизм. Это атавизм, в лучшем случае. А по сути – призрак, которого не было никогда. Во времена австралопитеков патриотизм был к собственному стаду, во времена общинно-родового строя – к общине, в Средневековье вообще не было понятия «патриотизм»: если ты серв, ты служишь своему сеньору, обрабатывая свою землю в своей общине. И выбора у тебя нет. А самое близкое к «патриотизму» ты испытываешь к матери-церкви. Вольтер и энциклопедисты «свергли бога», тогда ты вообще ни к чему не испытывал патриотизма, потому что самое близкое к патриотизму ты должен был чувствовать к своему королю. God save the King! Vive le Roi! И, конечно же, Боже, царя храни! Но коммунистам-большевикам это не понравилось. Тогда, чтоб управлять большим стадом людей, они стали изобретать патриотизм, хотя понятие «Родина» в принципе идет в разрез с марксистским «пролетарии всех стран, объединяйтесь!». Ты можешь либо верить в мировой пролетариат – и тогда тебе абсолютно не важна страна, а важен именно пролетариат. Либо, если ты веришь в «Родину», тогда ты не можешь быть объединенным пролетариатом, потому что понятие «Родина» будет стоять на пути этого объединения. Две вещи превыше всего быть не могут.
Но массы не вдумываются в такие детали, и поэтому патриотизм чудно заменил «религию – опиум для народа».
А сегодня среднестатистическому россиянину скармливают и опиум-религию, и патриотизм-героин, чтоб россиянин или белорус совсем отупел, осовел и точно не дергался.“