Цитаты о родине

страница 4

„Поколение военных и послевоенных лет отличает готовность сделать для родины — буквально — всё, что только нужно.“

„Я родился и вырос в Малороссии, хоть отец и был русским, — признался артист. — Ну а Белоруссия сделала меня звездой всесоюзного масштаба! Кто знает, добился бы я подобного успеха, оставшись жить на родине? Так что белорусам за всё благодарен!“

„Металлурги Кременчуга дали родине сверх плана 100 тыс. тонн презренного металла.“

„И мне Родина родная кукиш с маслом принесла.“

„Лучше умереть вдали от родины, чем прожить без родины в душе.“

„Разве каждый человек не ошибка, не плод недоразумения? Разве, едва родившись, он не попадает в узилище? Сквозь зарешеченные окна своей индивидуальности человек безнадежно смотрит на крепостные валы внешних обстоятельств, покуда смерть не призовет его к возвращению на родину, к свободе…“

„Я родился в виноградной республике, и уже из одного этого можно сделать вывод, что Родина щедро поила меня не только берёзовым соком.“

„История Сибири — это история сплошных страданий, гнета и бесправия, и сыны Сибири, наиболее преданные своей родине, разделяют участь, уготованную стране властью центральной и местной.“

„Я на самом деле люблю свою Родину, она мне нужна — поверьте, и знаю, что я ей нужен.“

„Я жду великого от вашей родины, у вас поле чище, у вас попы не так сильны, предрассудки не так закоснели… а сил-то… а сил-то!“

„Есть такая профессия — Родину защищать. Вот и дежурят они по периметру нашему и американскому… А внутри Отечества крики: «Защитите нас! Спасите нас!» А тут радость — спустили на воду еще один подводный ракетный крейсер, и еще сто сорок человек ушло в безопасные воды Америки. Уехало от перестрелок и взрывов на улицах к берегам Америки защищать нас. И если грубо откровенно… А откровенно — это всегда грубо… И если честно… А честно — это тоже грубо… Наши атомные крейсера дежурят у Америки скорее по желанию народа, чем структур. Структурам тоже отрывать от себя и погружать в воду огромные деньги не хотелось бы. Но надо. Сзади народ, не терпящий. С криками: «Пусть нас убивает милиция, взрывают террористы, истребляют скинхеды, но с Америки охрану не снимем никогда!» Исчезающая от этого всего интеллигенция проектирует крейсера и перехватчики, «черные акулы» и «стреляющие тополя», а вечером выходит в город, уже не как защитники, а как жертвы Отечества, которое они защищают по периметру. Теперь, через полгода, я отвечаю на вопрос Познера «что такое власть?» — это люди, которым положена охрана.“

„Сила человеку дается от природы, умение говорить на благо родины — от души и ума, а богатство у многих от случая.“

„Ты мне — родинка, ты мне — родина.“

„Сегодня у нас есть конкурентное преимущество перед любым противником, и я могу с уверенностью сказать, что наши вооруженные силы готовы защищать Родину и беречь наше союзничество.“

„Не знаю глупей и юродивей,
Чем чувство — его не назвать,
Что лучше подохнуть на родине,
Чем жить и по ней тосковать.“

„Родина связана и с тем, как складывалась биография. Всё, что было в жизни, формирует наши представления о том, какой мы можем видеть родину. Поэтому найти «своё» и найти себя жителям стран Восточной Европы тяжелее. Во что верить? На что опереться в прошлом?“

„Нет ничего проще, чем превратить собственные обиды в вину Европы перед своей бывшей родиной.“

„Москва — это город-мутант, и дети, которые в нем живут, — тоже мутанты. Детский мозг вряд ли может правильно воспринять и уложить в голове все, что он видит: рекламу с голыми женщинами, машину президента с черными шторами и мигалками, бомжей, проституток в огромном количестве. Поэтому у столичного ребенка достаточно изуродованное мировоззрение. А если взять нашу необъятную родину, там все совершенно по-другому. Там нет проблем восприятия, там есть проблема, что воспринять, там полный вакуум. Дети видят большой мир только в телевизоре. А в Москве и без него можно прожить.“

„Дети очень чувствительны к фальши, и от нас зависит, что они увидят в Церкви — свою родину или плен. Если родину, то, вне зависимости от жизненных обстоятельств, они будут стремиться туда; если плен, то они будут искать быстрейшего освобождения.“

„Никто не рождается космополитом, и у каждого есть родина. Как не потерять связь с ней и жить полноценной жизнью? Этому надо учиться.“

„У вас никогда не возникало желания уехать из России?
— Это моя страна, моя родина, моя судьба. У меня нет другой.“

„Россия! Что за боль прощаться с ней!
Кто едет за деньгами, кто за славой;
чем чище человек, тем он сильнее
привязан сердцем к родине кровавой.“

„Так что, родители, вам решать, с чем вы отправляетесь на поиски лучшей жизни. Один даст сыну скрипку, другой — лучшую школу, третий расскажет сказку, а четвертый наденет на дочь паранджу. Вы дали детям не только жизнь, но и родину.“

„В зависимости от ситуации. Я не умею быть нахрапистым, но умею дружить, и для меня очень важны слова: честь, достоинство, любовь, дружба. Когда-то мой дед сказал: «Люби Родину больше, чем свою жизнь. Сердце отдай людям. Душу — Господу Богу. А честь оставь себе». С годами я понял, что только так и нужно жить. Этого же я хотел бы пожелать всем своим соотечественникам. Уважать себя, никогда не кривить душой и не предавать себя.“

„Как перстень дорогой на пальце у любимой,
Как нитка жемчуга из голубой парчи,
Так ослепительно красив ваш край счастливый,
Который родиной зовете вы. У нас не каждый может быть поэтом,
Не каждый к музам и стихам привык,
Но кто хоть раз в стране побудет этой
И встретит вас — поэтом станет в миг.“

„Патриотизм — великое и прекрасное чувство. Я никогда не повторю, что это чувство дурное и вредное. Иное дело, что этот патриотизм не может выражаться во лжи и в оправдании всего, что делает твоя Родина. Нельзя не любить свою страну, но нельзя и не признать за человеком права думать о ней то, что он думает. Человек не обязан относиться с восторгом к каждому шагу Родины. И не нужно превращать патриотизм в оправдание грехов. Не нужно делать патриотов сектой. Не нужно обожествлять Родину. Родина — это место, где мы живём, и мы имеем право говорить о ней то, что мы думаем.“

„Наши коллеги так называемые, политические оппоненты партии "Родина", по-моему, совсем распоясались и в каком-то смысле даже, наверное, обнаглели, понюхав вот эту кровь, пытаясь каким-то образом придумать свою версию. Мы допускаем любую версию, мы примем любую версию, мы примем любой результат этого расследования, но мы настаиваем на том, чтобы оно было. Мы настаиваем на том, чтобы следствие было взято в руки федеральных структур“

„Я не говорю, что у человека может быть пять родин, но две может, если страны очень похожи.“

„Моя карьера морского офицера закончилась. Не об этом мечтал я в своей юности, выбирая жизненный путь. Я мечтал о дальних походах, о радостных лицах друзей, о славе нашей Родины и ее флота, о славе Андреевского флага. Андреевский флаг спущен!.. Теплая звездная ночь окутывает своей тенью корабль, которые мы только что покинули. У меня на душе холодно и пусто. Теперь я окончательно потерял всё, что мне было дорого…“

„Анатолий – мой земляк, с Украины. Он окончил музыкальное училище вместе с моей сестрой. Потом случилось так, что Толя уехал в Америку. Там жил со страшной ностальгией. Я ему помог возвратиться обратно на родину, и он, к счастью, много работал. Самая знаменитая его песня, конечно, «Радовать», которую я тоже когда-то исполнял. А еще – «Россия». Жаль, что Толя так быстро ушел. Он еще мог бы создать много хороших, добрых песен.“

„От века самым могучим двигателем действий и переживаний человечества являлось чувство любви, ибо это чувство, принадлежа к ряду простейших, почти инстинктивных, с одинаковой силой проявляется как у развитых, так и не развитых интеллектуально людей. Это чувство на поле сражений есть главный положительный фактор, управляющий духовным элементом борцов. Главнейшие его формы: любовь к Царю и Родине, к Вере, друг к другу и т. д.“

„Мы не можем сменить родину. Давайте-ка сменим тему.“

„Проводница! Мамаша! Спасибо, что ты вовремя разбудила пассажира перед его остановкой. Не важно, что это был не тот пассажир, не важно, что он упирался и не хотел выходить, важно, что здесь, на глухом полустанке, он увидит новые просторы нашей необъятной Родины в два часа ночи.“

„Я очень люблю Москву, я ей благодарна за всё то, что она мне дала и даёт. Конечно, в этом городе мне не хватает гор и родного воздуха. Когда я устаю и мне грустно, вспоминаю родное село, мысленно выхожу в наш огромный сад и вдыхаю сказочные вкусные запахи. И когда силы оставляют совсем, сажусь в самолёт лечу на родину. Но там уже после пяти дней отдыха начинаю беспокоиться, волноваться, скучать, даже мышцы крутит от желания двигаться куда-то дальше, бежать, что-то делать. Если у меня цели огромные, они мне кажутся в какой-то степени недостижимыми, но так интересней жить. Когда то, чем ты занимаешься, по настоящему нравится, силы находятся. И если впереди ты видишь свою цель, мечту, это не даёт ни заблудиться, не потерять надежду.“

„Василь был востребованный и всеми любимый здесь певец. В первую очередь бросалась в глаза открытость этого человека, его способность легко идти на контакт с людьми. У него был дар внутреннего спокойствия, и он к себе этим очень располагал. Известию о его смерти мы сначала даже не поверили. Об этом сначала сообщили в интернете, и так как там часто бывает непроверенная информация, друзья Василя сначала отнеслись к нему как к ложной тревоге. Когда это подтвердилось, мы все были убиты горем. Не все из нас знали, что он поехал воевать. Он сделал это достаточно скрытно. Это была его личная война, его личный выбор, и он не многих в это посвящал. Я скажу даже больше: французские коллеги и друзья даже не поняли, что происходит. Он этого не афишировал. Мне было известно, что он туда ездит, но были коллеги, которые меня спрашивали, что произошло, как и где его убили. Многие не знали, что он, помимо того что он здесь поет, еще и борется за свободу своей родины. Это были фактически два разных человека. С нами он был очень мягкий, добродушный, но его внутренний стержень, стержень человека, глубоко уязвленного тем, что происходит на его земле, стал проявляться гораздо позже, когда все это началось. Нас он к этому не особенно приближал. Мы знали, что происходит, он с нами говорил, но это, можно сказать, было частью его личной жизни. Он нас от этого оберегал. Единственное, что я заметила, — в определенный момент он стал очень радикальным. Но это было вполне нормально. Видя, что происходит на Украине, нельзя оставаться равнодушным. Здесь об этом говорили абсолютно все: агрессия, которая случилась на Украине, шокировала и задела абсолютно всех. Но мы не думали, что Василя она задела в такой степени. Он жил одним днем. Как артист, он был человеком очень пылким. Он шел за пылкостью сердца, был человеком не разума, а чувств и делал то, что подсказывали ему чувства. Он здесь устраивал очень много митингов, демонстраций в поддержку Украины, акций протеста, но в определенный момент этого ему стало недостаточно. Он должен был быть сам на передовой. Что он и сделал. Для меня было шоком увидеть его последние записи, где он поет с автоматом в руке. Для меня это был нонсенс. Потому что я его видела с нами, в компании, на пляже, улыбающимся. И видеть его с автоматом в руке было для меня шоком. Я к этому образу не могу даже привыкнуть. В нем чувствовалась натянутая пружина, которая могла взорваться в любую минуту. Это натяжение стало чувствоваться в последние месяцы, видимо все это в нем накипало очень долго.“

„Мне очень сложно ходить в кино у себя на родине. Последний раз это было очень давно. Большинство фильмов я смотрю на фестивалях.“

„На одном и том же месте продолжаются преступно проводимые атаки, а как следствие тупости и недисциплинированности горе-организаторов, люди расплачиваются тысячами жизней, не принеся Родине пользы. Если Вы хотите, чтобы Вас оставили в занимаемых должностях, я требую: Прекратить преступные атаки в лоб населенного пункта; Прекратить атаки в лоб на высоты с хорошим обстрелом; Наступать только по оврагам, лесам и малообстреливаемой местности… Исполнение донести мне к 24.00 27.1.“

„Нету другой такой Родины на свете, каждый мечтал бы так, да их кишка тонка.“

„Прошептав несколько молитвенных слов своему покровителю и праотцу Гипериону, юноша пошёл сквозь чащу прямо на голоса. В чаще было душно, резкий ароматический запах стеснял и без того затаённое дыхание. Осторожно обходя высокие кусты с огромными колючками, пробираясь между стволами земляничного дерева с его тончайшей светлой и гладкой корой, Пандион приблизился к группе миртовых деревьев, стеной преграждавших ему дорогу. Среди плотной листвы висели гроздья белоснежных цветов. На миг перед Пандионом возник облик Тессы ― миртовое дерево на его родине посвящено было девичьей юности.“

„Я признаю себя виновным в измене социалистической родине, самом тяжком преступлении, которое только может быть, в организации кулацких восстаний, в подготовке террористических актов, в принадлежности к подпольной антисоветской организации… Я априори могу предположить, что и Троцкий, и другие союзники по преступлениям, и 2-й Интернационал, тем более, что я об этом говорил с Николаевским, будут пытаться защищать нас, в частности, меня. Я эту защиту отвергаю, ибо я стою коленопреклонённым перед страной, перед партией, перед всем народом. Чудовищность моих преступлений безмерна, особенно на новом этапе борьбы СССР. С этим сознанием я жду приговора…“

„Слипак погиб. Василий был оперным певцом, работал в Парижской опере, а потом все бросил и ушел защищать родину в рядах ПС. Погиб под Донецком на фронте. Вечная память.“

„Оперный уик-энд чтит память талантливого украинца Василия Слипака. Успешная оперная карьера во Франции, стабильная жизнь не остановили горячее сердце Василия, он приехал домой бороться за целостность своей Родины. Слушая арию Дона Альфонсо 10-го июля, мы вспомним с теплом и благодарностью Василия, который также исполнял эту арию на самых престижных сценах Европы.“

„Беларусь я считаю своей второй родиной. Именно там меня признали как певца. На жизнь в Беларуси пришлось время моего становления как артиста эстрады. В Беларуси меня узнали и полюбили. В республике я работал в филармонии, на радио, телевидении. Получил звание заслуженного, а потом народного артиста. Я не чувствовал, что живу в чужой стране — не было тогда такого понятия.
Люблю белорусскую кухню, вообще — народную. В Беларуси я ел одно бесподобное блюдо, которого больше нигде в мире нет — называется мочанка. Мне настолько оно нравится, что, кажется, ел бы его каждый день. Нигде ничего подобного нет. Я пробовал сам делать мочанку, но у меня ничего не получилось.“

„Давно уже не был он на своей родине; уж год, как мать его уехала из города. Он приехал вечером. Зачем описывать радость матери и сына после годовой разлуки? Есть минуты, есть сцены, которые даже оскорбляют чувство в описании.“

„Уверен, что патриотизм должен быть вопросом нашей национальной стратегии, и все общественные и политические проявления сегодня нужно рассматривать через понятия единства и любви к родине. Сегодня защитник отечества — это не только воин, который обеспечивает безопасность страны. Сейчас каждый должен быть воином — в информационном пространстве, социальной сфере, межнациональных отношениях, воспитании своих детей.“

„Очевидно, что политики и чиновники, существенная часть имущества и денежных средств которых расположена на территории других стран, могут оказаться несвободными в своих решениях и испытывать давление со стороны иностранных государств. Люди должны об этом знать и объективно оценивать мотивацию деятельности тех представителей законодательной и исполнительной власти, кто по каким-то причинам предпочитает хранить нажитое вне пределов родины.“

„Отчего мы уехали из России, отчего живем и, конечно, умрем на чужой земле, вне родины, которую, кстати, во имя уважения к ней, верности и любви к ней надо бы писать с маленькой, а не с оскорбительно-елейной, отвратительно-слащавой прописной буквы, как повелось писать теперь. Не Родина, а родина: и неужели Россия так изменилась, что дух её не возмущается, не содрогается всей своей бессмертной сущностью при виде этой прописной буквы? На первый взгляд — пустяк, очередная глупая, телячье-восторженная выдумка, но неужели все мы так одеревенели, чтобы не уловить под этим орфографическим новшеством чего-то смутно родственного щедринскому Иудушке?“

„И всё же десятки сортов роз, редкие и прекрасные гибискусы, пурпуровый шалфей, до бесконечности разнообразная герань, благоухающий дурман с глубокими опаловыми чашечками, наполненными амброзией богов, изящные ласточники (в их тонком яде насекомое, упиваясь негой, находит смерть), великолепные кактусы, подставлявшие солнцу свои яркие венчики на утыканных колючками стволах, и ещё тысячи редких, великолепных, никогда не виданных Консуэло растений, названия и родины которых она не знала, надолго приковали её внимание.“

„Вообще-то, не был я ни в НКВД, ни в „СМЕРШ“, и Пташук это знает. Он знает, что я окончил войну командиром разведроты стрелковой дивизии, а затем служил на Дальнем Востоке и в Германии в системе Главного разведывательного управления Генштаба. Мы с ним десятки часов беседовали за столом, над которым сыном укреплены именные наградные знаки с аббревиатурой ГРУ, с неизменной эмблемой — [http://bigmuseum.narod.ru/Medals/E/Russia/3/111.jpg изображением летучей мыши] — и неизменным ведомственным слоганом: „Величие Родины — в ваших славных делах“ Пташук интересовался этими знаками, и я ему пояснял.“

„Солдатам безымянным монументов много на площадях Победы есть,
Солдаты эти жизнь за Родину отдАли - за это Слава им и Честь.
Однако жаль, что в мире равнодушном и жестоком этом
Нет обелисков, посвященных умершим в безвестности поэтам.“

„Грабор сходил вниз за газетами, Америка оплакивала какой-то бомбардировщик. Он подумал, что может принести проливание в землю самолетного топлива. Он ответил:
— Мне тоже нравятся кладбища. Благопристойнее.
Она сказала, что только что достала из лифчика свою грудь. Грабор представил этот огнедышащий размер и закрыл глаза. Лизонька на другом конце провода задышала еще тревожней.
— На родину не хочешь съездить? — спросил он.“

„Техника радикально изменила повседневную жизнь человека в окружающей его среде. Тем самым произошел полный отрыв человека от его почвы. Он становится жителем Земли без родины.“

„«Родина — Казахстан с хорошей весной, которая наступает, горячим летом, красивой осенью, белой зимой, которую мы любим. Для нас на Земле нет другого рая, чем Казахстан. Здесь жили наши предки, здесь живем мы, и веками будут жить наши потомки. Нам всегда труднее, но потому и интереснее жить. Казахстан тратит значительную долю энергии на нейтрализацию холодного климата, у нас большие расстояния» 10.04.2015“

„Я выразил желание принять участие в одной из обычных операций гидропланов. Jellicoe (адмирал) отнесся к этому как к наиболее естественной вещи и только спросил, желаю ли я идти на миноносце или на гидро. После ответа моего, что я хочу идти на гидрo, чтобы посмотреть их боевую работу, был вызван адмирал Penn, 5-й лорд Адмиралтейства и начальник морской авиации. […] Надо испытать то чувство уверенности в силе, желание встречи с противником, которое является, когда имеешь действительно совершенное оружие, качественно и количественно превосходящее таковое же у противника. Первый раз на воздухе я испытал это чувство и вспомнил свой флот, свою авиацию, и невесело сделалось на душе. Невольно является зависть к людям, которые действительно ведут войну и работают для своей родины, и при этом работают в прекрасной обновке, о которой мы утратили всякое представление. А ведь все это могло бы быть и у нас.“

„Мы должны чтить и помнить своих героев. Символично, что Большой зал консерватории будет носить имя выдающегося певца. Несмотря на успешную творческую карьеру (последние 19 лет Василий Слипак жил во Франции и работал солистом в Парижской опере), с начала войны в Украине он не остался в стороне от тяжелых испытаний, которые переживала наша страна. Сначала он успевал заниматься волонтерством и выступать в спектаклях и концертах, сам привозил гуманитарную помощь, а летом 2015 года оставил успешную карьеру и пошел защищать Родину в рядах добровольческого батальона «Правый сектор». Василий Ярославович был патриотом, прекрасным вокалистом и человеком, являющимся образцом для всех украинцев.“

„Это очень важный для Украины участок возле поселка Луганское в направлении Логвинова. Когда со стороны Дебальцево на часть Вооруженных Сил Украины было совершено нападение, как настоящий Герой он поднял наши войска в контратаку, мы закрепились на позициях. Он своей жизнью, своим героическим поступком спас десятки жизней наших солдат. Когда у нас есть такие герои, как Василий, с таким духом, с такой силой, с такой любовью к Родине, и с таким примером жизни — мы непобедимы! Когда Украина и украинский народ состоит из таких патриотов как Василий Ярославович — мы непобедимы! Позывной вашего сына был «Миф». Сегодня этот позывной и имя вашего сына знает вся страна. Сотни украинских ребят хотят быть похожими на него. Хочу поблагодарить вместе с Министром обороны Степаном Полтораком, уважаемые Надежда Васильевна и Ярослав Владимирович, за сына. Потому что когда у нас есть такие воины — Украина непобедима.“

„Многие люди, обладая таким талантом и возможностями живя за пределами Родины забывают о ней. Но не Василий. Не смотря на то, что он жил и работал за рубежом, когда началась война он отправился защищать Родину добровольцем. Был разведчиком. И никакой «звездности». Выделялся он только своей статью. Он был человеком, умевшим обратить на себя внимания, но никогда не кичился этим.“

„Василь был востребованный и всеми любимый здесь певец. В первую очередь бросалась в глаза открытость этого человека, его способность легко идти на контакт с людьми. У него был дар внутреннего спокойствия, и он к себе этим очень располагал. Известию о его смерти мы сначала даже не поверили. Об этом сначала сообщили в интернете, и так как там часто бывает непроверенная информация, друзья Василя сначала отнеслись к нему как к ложной тревоге. Когда это подтвердилось, мы все были убиты горем. Не все из нас знали, что он поехал воевать. Он сделал это достаточно скрытно. Это была его личная война, его личный выбор, и он не многих в это посвящал. Я скажу даже больше: французские коллеги и друзья даже не поняли, что происходит. Он этого не афишировал. Мне было известно, что он туда ездит, но были коллеги, которые меня спрашивали, что произошло, как и где его убили. Многие не знали, что он, помимо того что он здесь поет, еще и борется за свободу своей родины. Это были фактически два разных человека. С нами он был очень мягкий, добродушный, но его внутренний стержень, стержень человека, глубоко уязвленного тем, что происходит на его земле, стал проявляться гораздо позже, когда все это началось. Нас он к этому не особенно приближал. Мы знали, что происходит, он с нами говорил, но это, можно сказать, было частью его личной жизни. Он нас от этого оберегал. Единственное, что я заметила, — в определенный момент он стал очень радикальным. Но это было вполне нормально. Видя, что происходит на Украине, нельзя оставаться равнодушным. Здесь об этом говорили абсолютно все: агрессия, которая случилась на Украине, шокировала и задела абсолютно всех. Но мы не думали, что Василя она задела в такой степени. Он жил одним днем. Как артист, он был человеком очень пылким. Он шел за пылкостью сердца, был человеком не разума, а чувств и делал то, что подсказывали ему чувства. Он здесь устраивал очень много митингов, демонстраций в поддержку Украины, акций протеста, но в определенный момент этого ему стало недостаточно. Он должен был быть сам на передовой. Что он и сделал. Для меня было шоком увидеть его последние записи, где он поет с автоматом в руке. Для меня это был нонсенс. Потому что я его видела с нами, в компании, на пляже, улыбающимся. И видеть его с автоматом в руке было для меня шоком. Я к этому образу не могу даже привыкнуть. В нем чувствовалась натянутая пружина, которая могла взорваться в любую минуту. Это натяжение стало чувствоваться в последние месяцы, видимо все это в нем накипало очень долго.“

„В советский период творчества Толстой быстро завоевал статус «классово прозревшего» писателя, <…> официально признанного классика советской литературы. В последнее время этот широко распространённый миф рассеялся, уступив место более прозаическому образу — нашедшего удобную экологическую нишу прагматика, социального приспособленца, своим авторитетом в значительной мере создававшего «благопристойный» фасад сталинскому террору. Помимо естественного желания жить на родине, Толстой, будучи патриотом-«державником», интуитивно увидел в большевиках правопреемников великодержавной идеи, что во многом определило его политическую лояльность.“

„Надо помнить, что в то время, когда в нескольких верстах от столицы и царской резиденции волновался Кронштадт, когда измена ворвалась в Свеаборг, когда пылал Прибалтийский край, когда революционная волна разлилась в Польше и на Кавказе, когда остановилась вся деятельность в южном промышленном районе, когда распространились крестьянские беспорядки, когда начал царить ужас и террор, Правительство должно было или отойти и дать дорогу революции, забыть, что власть есть хранительница государственности и целости русского народа, или действовать и отстоять то, что ей было вверено. Но, принимая второе решение, Правительство роковым образом навлекало на себя и обвинения. Ударяя по революции, Правительство, несомненно, не могло не задеть частных интересов. В то время Правительство задалось одной целью — сохранить те заветы, те устои, начала которых были положены в основу реформ Императора Николая II. Борясь исключительными средствами, в исключительное время, Правительство вело и привело страну во Вторую Думу. Я должен заявить и желал бы, чтобы мое заявление было слышно далеко за стенами этого собрания, что тут, волею Монарха, нет ни судей, ни обвиняемых, что эти скамьи (показывает на места министров) не скамьи подсудимых — это места Правительства. За наши действия в эту историческую минуту, действия, которые должны вести не ко взаимной борьбе, а к благу нашей родины, мы точно так же, как и вы, дадим ответ перед историей. […] В тех странах, где ещё не выработано определенных правовых норм, центр тяжести, центр власти лежит не в установлениях, а в людях. Людям, господа, свойственно и ошибаться, и увлекаться, и злоупотреблять властью. Пусть эти злоупотребления будут разоблачены, пусть они будут судимы и осуждаемы. Но иначе должно Правительство относиться к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление; эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у Правительства, у власти, паралич воли и мысли. Bcе они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «руки вверх». На эти слова, господа, Правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты, может ответить только двумя словами: «Не запугаете.»“

„Я на малой родине живу в селе, и там, кроме стариков и детей, никого не осталось. И где, думаете, все - на заработках в России. У агрессора! Так же мне нравится Тернопольская область, которая не способна эти планы по мобилизации выполнить. Зато криков сколько было: "Украина - превыше всего!", "Слава нации - смерть москалям!"“

„Судьба Р.Магомедова - сплав высокого профессионализма и умения мужественно отстаивать свою точку зрения. В тяжелый период культа личности он умудрялся писать и издавать такие книги, которые откровенно ставили его на грань чудовищного риска. Но против правды Расул Магомедович никогда не шел, да и не мог пойти по своей сути»… Расул Магомедович посвятил весь свой могучий талант служению науке, родине, обеспечил себе духовное бессмертие.“

„И мы превратим нашу родину в кладбище для сил США, и их семьи должны ждать их трупов. Война талибов идет только за свободу Афганистана от врагов мусульман.“

„Опять о Думе, о жизни и родине,
Опять о принципах и точках зрения…
А я вздыхаю по чёрной смородине
И полон желчи, и полон презрения…“

„Вопрос о войне против нашей Родины — или, как его именовали лицемерные антантовские дипломаты, «русский вопрос», — находился в центре внимания парижских «миротворцев.»“

„Мы идём к победе нашей Родины“

„Отец – кормилец и защитник жены и семьи. Мистическое тело родины, образ национальной культуры, таинственное дыхание и красота матери-земли – все это было бы открыто вражьим ветрам и налетам, если бы жизнь родины не протекала в формах государства. Лишь его справедливыми, но и строгими законами, его умным миролюбием, но и вооруженной решимостью защищена родина от превратностей и неожиданностей судьбы. Отечество – это меч и щит родины. Не в историческом, но в иерархическом порядке родина первичнее отечества. Если бы у нас не было что защищать, нам не были бы нужны ни меч, ни щит…Правильно потому говорит Вольтер: «Отечество возможно только под добрым королем, под дурным же оно невозможно». Ту же мысль высказывает и La Bruyere: «В деспотиях невозможно отечество.»“

„Вернется ли кто-либо из нас, младших собратьев и соратников, на родину — сказать трудно. Еще труднее сказать, какою вернувшиеся увидят ее. Хотя мы только то и делали, что трудились над изучением России, над разгадкой большевистской революции, мы этой загадки все еще не разгадали. Бесспорно, старые эмигранты лучше знают историю революции и настоящее положение России, чем иностранцы. Но, зная прекрасно политическую систему большевизма и ее хозяйственное устройство, ее громадные технические достижения и ее непереносимые нравственные ужасы, ее литературу и науку, ее церковь, мы всего этого по-настоящему все же не чувствуем; зная факты и статистику, мы живой, теперешней России перед глазами все же не видим. В голове у нас все ясно, а перед глазами мрак. За последние годы из этого мрака вышли нам навстречу новые, взращенные уже Советской Россией люди. Будем надеяться, что они, если мы только не оттолкнем их от себя и поможем им преодолеть свою «окопную» психологию, помогут нам разгадать страшный облик породившей и воспитавшей их России.“

„В прошедшем меня мучит <…> гнусное примирение с гнусною действительностию. Боже мой, сколько отвратительных мерзостей сказал я печатно, со всею искренностию, со всем фанатизмом дикого убеждения! Более всего печалит меня теперь выходка против Мицкевича, в гадкой статье о Менцеле: как! отнимать у великого поэта священное право оплакивать падение того, что дороже ему всего в мире и в вечности — его родины, его отечества, и проклинать палачей его, и каких же палачей?“

„Исторически беспримерная и в высшей степени поучительная особенность польской литературы заключается в том, что её золотой век приходится не на эпоху политического расцвета, а наоборот — совпадает с годами национальной катастрофы. Творчество Мицкевича, Словацкого и Красиньского окрепло и расцвело в эпоху, последовавшую за разгромом 1831 года, вдалеке от родной земли, в эмиграции.
Мы знаем, конечно, все отрицательные качества польской эмиграции <…>. Но и раздираемая внутренними распрями, порой погрязающая в интригах, очевидно, она всё-таки сохранила глубокое внутреннее здоровье и, может быть, приобрела ещё особую закалку, если три поэта, неразрывно с ней связанные, именно в эту пору вознесли польскую литературу на вершины, которых эта литература не знала прежде и никогда уже не достигала впоследствии. Всей своей жизнью они доказали неопровержимо, что необходимая писателю «родная почва» может быть заменена глубокой, творческой памятью о родине. Так жива, так сильна была в них эта память, что своим творчеством они как бы создали ту мистическую Польшу, тот миф о родине, который и до сего дня служит духовным фундаментом реальной, исторической Польши. В изгнании, среди кучки таких изгнанников, они с полным правом могли говорить от имени всего народа, воистину быть его посланниками перед лицом человечества.“

„Я всегда негативно отношусь, когда за флотскую тему берутся люди случайные и далекие от флота. Не профессионализм виден сразу, и читать такую «литературу» просто невозможно. Любая патриотическая литература, и маринистика в том числе, имеет своей задачей привитие любви к Родине. Маринистика, кроме того, должна еще прививать любовь к морю и флоту, чтобы мальчишки, начитавшись таких книг, шли на флот, а мы не на словах, а по состоянию самого народного духа вернули статус великой морской державой. Специфика морской службы настолько велика, что постороннему человеку просто не понять всех нюансов, поэтому они никогда не смогут ее описать так, чтобы в написанное поверили именно моряки.“

„В этом и есть суть правды: нельзя перечёркивать великие победы и великие жертвы Первой мировой войны, нельзя забывать тех, кто защищал свою Родину.“

„Альбом произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Качество звучания, высокий слог песен, их общественная ликвидность — всё это обусловило принципиально новое отношение властей к явлению русского рока.
Нужно ли говорить о том, что в течение недели, как мы закончили альбом, он буквально пронизал всю кровеносную систему нашей необъятной Родины…“

„На фоне русской военной истории и русской смуты фигура генерала Алексеева занимает такое большое место, что нельзя в кратких словах очертить его значение. Для этого необходимо специальное историческое исследование жизненного пути человека, вызвавшего различное отношение — и положительное, и отрицательное — к своей военной и политической деятельности, но никогда не давшего повода сомневаться в том, что «крестный путь его озарен кристаллической честностью и горячей любовью к Родине — и великой, и растоптанной»…“

„Быстро он ест, еще быстрее, если можно так выразиться, спит и затем всегда спешит в свой незатейливый кабинет, где уже не торопясь, с полным поражающим всех вниманием слушает доклады или сам работает для доклада. Никакие мелочи не в состоянии отвлечь его от главной нити дела. Он хорошо понимает и по опыту знает, что армии ждут от штаба не только регистрации событий настоящего дня, но и возможного направления событий дня завтрашнего.
Удивительная память, ясность и простота мысли обращают на него общее внимание. Таков же и его язык: простой, выпуклый и вполне определенный — определенный иногда до того, что он не всем нравится, но Алексеев знает, что вынужден к нему долгом службы, а карьеры, которая требует моральных и служебных компромиссов, он никогда не делал, мало думает о ней и теперь. Дума его одна — всем сердцем и умом помочь родине.
Если, идя по помещению штаба, вы встретите седого генерала, быстро и озабоченно проходящего мимо, но уже узнавшего в вас своего подчиненного и потому приветливо, как-то особенно сердечно, но не приторно улыбающегося вам, — это Алексеев.
Если вы видите генерала, внимательно, вдумчиво и до конца спокойно выслушивающего мнение офицера, — это Алексеев.
Если вы видите пред собой строгого, начальственно оглядывающего вас генерала, на лице которого написано все величие его служебного положения, — вы не перед Алексеевым.
<…>
Алексеев — человек рабочий, сурово воспитанный трудовой жизнью бедняка, мягкий по внешнему выражению своих чувств, но твердый в основании своих корней; веселье и юмор свойственны ему скорее как сатирику; человек, не умеющий сказать слова с людьми, с которыми по существу не о чем или незачем говорить, военный по всему своему складу, природный воин, одаренный всем, что нужно руководителю, кроме разве умения быть иногда жестоким; человек, которого нельзя себе представить ни в какой другой обстановке, практик военного дела, которое знает от юнкерского ранца до руководства крупными строевыми частями; очень доступный каждому, лишенный всякой внешней помпы, товарищ всех подчиненных, не способный к интригам.“

„Россия, как постоянная боль, всюду тебя настигает. В Америке и повсюду эмигранты говорят не о новой родине, а о России. Недаром считается, что страдания на шкале ощутимости сильней наслаждений. Что свидетельствует о райском происхождении человека, для которого Геена чувствительней, чем Эдем.“

„Смерть явится за мной где-нибудь в африканских джунглях. Надеюсь, негативы передадут на родину, и кто-нибудь сделает посмертную выставку. Но возможен и другой вариант: мои плёнки со своим изображением повесят на пальму аборигены, празднуя туземный вариант «1 мая», а фотоаппаратом будут разбивать кокосы.“

„В России сейчас много хороших вещей, а самая хорошая вещь – это вот те самые люди, которые не боятся, которые не опускают глаза, которые не смотрят в стол, и которые никогда не отдадут нашу страну кучке продажных чиновников, которые решили обменять нашу родину на свои дворцы, виноградники и аквадискотеки“

„Избегайте напитка под названием «штрафная». После его употребления можно продать родину, затем забыть об этом и продать ее второй раз. Но наутро вы ни за что не вспомните, куда дели деньги.“

„Интеллигент покидая свою Родину забирает из неё частичку духовности, знаний, культуры, порядочности и кусочек светлого будущего..“

„Выборы выборы кандидаты пи…пишут клянутся
Что все офшоры щас на родину вернутся
И во дворе они построят нам качель,
Но денег нет на них купили виолончель“

„Выборы выборы, кандидаты пи…пишут листовки,
О том что снизят они скоро цену водки,
И разрешат снова боярышник всем пить,
Бухим гораздо легче родину любить“

„А я не верю в патриотизм. Это атавизм, в лучшем случае. А по сути – призрак, которого не было никогда. Во времена австралопитеков патриотизм был к собственному стаду, во времена общинно-родового строя – к общине, в Средневековье вообще не было понятия «патриотизм»: если ты серв, ты служишь своему сеньору, обрабатывая свою землю в своей общине. И выбора у тебя нет. А самое близкое к «патриотизму» ты испытываешь к матери-церкви. Вольтер и энциклопедисты «свергли бога», тогда ты вообще ни к чему не испытывал патриотизма, потому что самое близкое к патриотизму ты должен был чувствовать к своему королю. God save the King! Vive le Roi! И, конечно же, Боже, царя храни! Но коммунистам-большевикам это не понравилось. Тогда, чтоб управлять большим стадом людей, они стали изобретать патриотизм, хотя понятие «Родина» в принципе идет в разрез с марксистским «пролетарии всех стран, объединяйтесь!». Ты можешь либо верить в мировой пролетариат – и тогда тебе абсолютно не важна страна, а важен именно пролетариат. Либо, если ты веришь в «Родину», тогда ты не можешь быть объединенным пролетариатом, потому что понятие «Родина» будет стоять на пути этого объединения. Две вещи превыше всего быть не могут.
Но массы не вдумываются в такие детали, и поэтому патриотизм чудно заменил «религию – опиум для народа».
А сегодня среднестатистическому россиянину скармливают и опиум-религию, и патриотизм-героин, чтоб россиянин или белорус совсем отупел, осовел и точно не дергался.“

„О СИЛЕ ДУХА
Где приют для силы духа?
И для силы воли, где?
Нет ни воздуха, ни слуха,
А подлодка вся в воде?

Тонет экипаж, спасенья?
Знают все — его то нет?
Дух рождает вдохновенье,
А у страха его нет!

Только тот, кто побеждает,
Свой рубеж и над собой.
Только тот всего достоин,
Кто умирая был живой!

Кто в условиях неволи,
В пытках жизнь всю испытал!
Тот, кто жил и был доволен,
И чертей всех распугал!

Кто стоял и перед смертью,
Не ударил в грязь лицом?
Кто отдал за близких сердце!
И, кто в ринге был бойцом!

Сильный, лишь великодушный,
Благородный, добрый сам!
Честный, храбрый, добродушный,
Славу, только им воздам!

Дух не спрячешь под конвоем?!
Времён минувших и веков!
Торжественно шествует с боем,
Боксёрского братства итог!

Твой Дух, что не спрячешь, не скинешь,
Его не продать, не отнять.
Его никогда ты не отнимешь,
Наш дух — это Родина — Мать!“

„На осколках разбитой империи
Мы живём, как глядим сериал
Наши предки сражались и верили
А нам словно кто в душу насрал
Мы ни в бога не верим, ни в родину
Ничего у нас нету взамен
Потеряли любовь и свободу мы
Мы стареем и ждём перемен..“

„Труд облагораживает человека, испытания делают человека сильным, а любовь к родине — настоящим человеком, верным себе, своим принципам и убеждениям.“

„Где приют для силы духа?
И для силы воли, где?
Нет ни воздуха, ни слуха,
А подлодка вся в воде?
Тонет экипаж, спасенья?
Знают все — его то нет?
Дух рождает вдохновенье,
А у страха его нет!
Только тот, кто побеждает,
Свой рубеж и над собой.
Только тот всего достоин,
Кто умирая был живой!
Кто в условиях неволи,
В пытках жизнь всю испытал!
Тот, кто жил и был доволен,
И чертей всех распугал!
Кто стоял и перед смертью,
Не ударил в грязь лицом?
Кто отдал за близких сердце!
И, кто в ринге был бойцом!
Сильный, лишь великодушный,
Благородный, добрый сам!
Честный, храбрый, добродушный,
Славу, только им воздам!
Дух не спрячешь под конвоем?!
Времён минувших и веков!
Торжественно шествует с боем,
Боксёрского братства итог!
Твой Дух, что не спрячешь, не скинешь,
Его не продать, не отнять.
Его никогда ты не отнимешь,
Наш дух — это Родина — Мать!“

„Есть такая страна, там кругом синева
Спит бухая под каждым забором
Там за смерть на войне тебе дарят дрова
Лучше там быть ментом или вором

И там люди живут и боярышник пьют
Умирать едут стадом за родину
Только мрут они все на чужой стороне
А родине на них просто пофигу“

„В России становится чище…
Те, кто уехали — Родиной циничные торговцы.
В воздухе витает атмосфера благодати.“

„Родине мы обязаны многим.
Родителям мы обязаны всем!“

„Прощаться с Родиной не стоит.
Выводы делать не спеши.
Музыка — для Поэзии.
Бокс — для Души!“

„Страна чудес, с протянутой рукой.
Нет ни земли, ни Родины, ни Бога.
Одни лишь лозунги - "за упокой".
И ненависть у каждого порога!“

„В эпоху ненависти к России — Америка всегда ищет идиотов, которые должны сделать из народа отбросов их родины.“

„Каждым случаем несправедливости и попрания прав человеческих, вы ослабляете Родину на еще один выпавший кирпичик. В каждом случае несправедливости и попрания прав вы крушите свое Отечество, а не только людей бьете.“

„Без сомнения, чтобы отдать жизнь за родину, дети должны стать в очередь за нами взрослыми. Дети должны пропускаться без очереди за настроением.“

„Иноагенты из России,
Родинами знатные торговцы.
В жанре их драматургии,
Душой и телом «миротворцы»!“

„Многие говорят, что самое дорогое, что у них есть, – это родина. Но никто не говорит, откуда они это знают.“

„Если родина осталась в неоплатном долгу, раздели долг на три части: две маленькие и одну большую. Первые две части прости сразу, а третью оставь и потребуй вернуть долг, когда сможет. Пусть помучается.“

„Родину надо любить, не за то что она родина, а за то что ты не можешь жить без неё.“