Цитаты о монах

„Средневековые аскеты ненавидели женщин и полагали, что Бог создал их для искушения монахов. Неплохо бы иметь более высокое мнение и о Боге, и о женщине.“

„Я узнал от тибетских монахов, что три самые страшные вещи, которые могут произойти с человеком — это красота, слава и богатство.“

„Я — всего лишь простой буддийский монах, ни больше, ни меньше“

„Я устал постоянно прикидываться хорошим парнем только для того, чтобы уживаться с другими и иметь друзей. Носил простую фланелевую рубашку, жевал табак и на многие годы стал монахом-затворником в своей комнатушке. Со временем я даже начал забывать, что такое нормальное общение с людьми.“

„Жизнь на Севере — суровая и трудная, и здесь как на ладони видно, кто чего стоит, все равно — будь он русским, поляком или евреем. Здесь природа одинаково относится к людям: то морозом травит, то с ума сводит, то опять-таки восхищает северным сиянием. В «Соловецких записках» ты можешь прочитать о моем увлечении этими людьми, с которых содрали кожу, живущими между бытием и небытием, пьющими насмерть. Если бы «кожу» заменить русским словом «мишура», то ты был бы прав — это увлечение жизнью. Между бытием и небытием. На грани. Итак, я дошел до грани. Далее уже только лед, снег и вечная мерзлота. Ни следов человека, никаких раскопок, никаких руин… И до космоса отсюда ближе, ибо не природа, а небо здесь диктует ритм: цикл солнца, полярная ночь, северное сияние. И последний рубеж… ведь Острова, по поверьям саамов, лежат на полпути в тот мир — как келья монаха, как зона. И еще одно… Гомбрович когда-то написал: «Я один. Поэтому я больше существую».“

„В священниках и монахах меня больше всего раздражает то, что они в своих речах и спорах не говорят о самой важной вещи — о той цели, ради которой мы все пришли в этот мир. Они больше не говорят о рае, как будто мы родились только для того, чтобы умереть. Вы, священники, обязаны говорить о рае! Потому что иначе народ будет думать, что вся наша жизнь — здесь, на этой земле. Какого хрена?! Что это за жизнь вообще такая, с болезнями, с экономикой, с войнами?!“

„Достичь просветления и внутреннего спокойствия, будучи монахом в Гималаях, легко. Сделать то же самое, строя бизнес в мегаполисе — та ещё задача.“

„Социального носителя и протагониста так называемых мировых религий можно кратко определить следующим образом: в конфуцианстве - это упорядочивающий мир бюрократ, в индуизме - упорядочивающий мир маг, в буддизме - странствующий по миру нищенствующий монах, в исламе побеждающий мир воин, в иудаизме - странствующий торговец, в христианстве - странствующий ремесленник.“

„Где стоит миссия, там и страна имеет иной вид: хижины просторнее, негр питается лучше, одевается лучше, культура выше, продуктивность значительнее. В местах, отдалённых от миссии, разные племена ведут праздную жизнь, со дня на день, как животные. Женщины царапают землю, чтобы посадить маниок; но если выпадет год, когда маниок не уродится, люди умирают с голоду на самой плодоносной земле во всём мире. В Каире я встретился с одним человеком как будто бы и умным, который делал миссиям упрёк, что они не обучают негров ремёслам. Упрёк показался мне основательным, но, только присмотревшись к местным условиям, я понял всю его несостоятельность. Прежде всего, в местах, где ремёсла, как, например, в Багамойо, могут найти какое-нибудь применение, негры обучаются им, и обучаются очень хорошо, но в глубине края каким ремёслам могут обучать миссионеры? Конечно, не сапожному, потому что все ходят босиком, не колёсному, потому что нет ни дорог, ни упряжных животных, не архитектурному, потому что каждый негр сумеет соорудить себе хату, не кузнечному, потому что каждый в состоянии выковать себе на камне нож и дротик, иногда даже и очень красивый. Ремёсла идут за потребностями, потребностей же здесь нет почти никаких, а какие и есть — удовлетворяются отлично местным промыслом. Зато миссионеры, даже в самых отдалённых углах Африки, обучают негров вещам, несравненно более пригодным: как сажать деревья, как обеспечивать себя от голода. Всякую, самую маленькую миссию окружают манго, кокосы, хлебные и кофейные деревья, мандарины, лимоны и пр. Нужно знать, что подобные деревья, по крайней мере, в той части страны, которую я видел, растут только в садах. Негры, живущие в диком состоянии, следуют примеру монахов, — окружают свои жилища садами в то время, как у живущих дальше мы часто не встречали ни одного плодового деревца. Легко сообразить, что творится в этих деревушках, когда маниок не уродится.“

„Братство по духу во все времена, у всех народов ценилось выше, чем братство по крови… Вспомним биографии творцов мировых религий, в целом духовных подвижников — воинов, монахов, бунтарей, поэтов…“

„Без отчаянья нет монаха.“

„Я не знаю, кто такой Ло Монако. У меня со словом Монако ассоциируются Гран-при Монако, мюнхенская «Бавария» (в итальянском варианте – «Bayern» Monaco), тибетскими монахами (также звучит по-итальянски как «monaco») и с Королевством Монако. Никаких Ло Монако я не знаю.“

„Нужно быть настоящим монахом. Но я не всегда осознаю это: во мне есть слабости, и они заставляют меня лететь на огонь.“

„Самое важное — это простые вещи. Мне важно жить в домике в горах с розовым садиком и ходить босиком. Не хочу я никакого пентхауса. И даже микроволновки. Есть две дороги в жизни. Одна — «я хочу», вторая — «я люблю». Надо ходить посередине. Про это хорошо сказал один монах в четвертом веке: «Я хочу то, что будет».“

„Уважая впрочем невинные выгоды роскоши, я иногда с прискорбием думаю, что еслиб путешествующие монахи вместо шёлку вывезли из Китая искусство книгопечатания, тогда уже известное на краю Востока, то Менандровы Комедии и все Ливиевы Декады дошли бы до нас в изданиях шестого века.“

„Представим себе, что на прием к врачу-психиатру, взращенному советской школой психиатрии, попадает пациент — православный монах или священник. Кстати, ситуации, когда священника, в связи с запретной «религиозной пропагандой», принудительно помещали в психиатрическую больницу, были отнюдь не редкостью. Итак, священник рассказывает человеку в белом халате об опыте своего религиозного преображения — обращения в веру. Если психиатр будет интерпретировать рассказ священника с позиций своих профессиональных знаний и начнет лечить его от «религиозного бреда» препаратами, предназначенными для терапии шизофрении, то он имеет все шансы необратимо искалечить психику священника. Понимание этого факта противоречит медицинской совести — Гиппократову принципу «не навреди!»“

„Поскольку монахи исходят из состояния чистоты, они считают хорошим и чистым то, что не вызывает желания у других людей.“

„Отец Амвросий излучал невероятную чистую любовь, от оптинских старцев он воспринял лучшее — любовь, он ни разу не рассердился ни на одного монаха, ни на одного послушника, не сказал никому ни одного резкого слова. Он много терпел, но все прощал.“

„Во время турнира шахматный мастер должен быть воздержанным монахом и хищником в одном лице. Хищником по отношению к сопернику, аскетом в повседневной жизни.“

„Если ты изберёшь путь солдата, быть тебе генералом, если захочешь быть монахом, станешь папой, — говорила мне мать. Но я избрал путь художника и стал Пикассо.“

„Он жил как монах, и то, что раза два было так, что перед нами на столе стояла бутылка красного кислого вина и он мне говорил стихи Брюсова, не ослабляло, а ещё подчёркивало это восприятие его жизни. Это было вольное монашество в миру, с оставлением в келье всего великого, хотя бы и тёмного волнения мира.“

„Сегодня мир настолько яркий, он предлагает столько увлекательных возможностей: карьера, работа, творчество, машина, квартира, путешествия, деньги, женщины — все что хочешь!
Раньше главным испытанием христиан был страх перед физическими муками, как во времена Римской империи, или страх остаться без работы, без хлеба, как в советские времена. Сейчас другое испытание — муки соблазна. Скажем, у тебя все есть — iPhone, iPad, машина, успех, интересное общение — зачем о Боге помнить? И вот это испытание, может быть, еще страшнее и тяжелее, чем физические пытки. Потому что соблазн не поймаешь, он эфемерный, с ним тяжелее бороться. Но тем не менее есть люди невероятно богатые, которые оставляют все и идут в монахи.“

„Обремененность вещами и свобода от вещей коренятся в нашем сердце. Для прозревшего правду даже лавка мясника и придорожная харчевня – все равно что царство Чистой Земли. Не изведавший прозрения, даже окружая себя лютнями и журавлями, цветами и травами, не вырвет демонов из своего сердца. Одно изречение гласит: «Для того, кто прозрел истину, мир пыли – все равно что мир воистину существующего. Тот, кто не прозрел истину, даже уйдя в монахи, не отличается о мирянина». Верьте этим словам.“

„И черт под старость в монахи пошел.“

„Люди пришли и сказали:
«Стал твой любимый монахом».
В недоуменьи безмолвном
я размышляю со страхом:
«Как он смирится с горохом -
сладкое ел на пирах он,
Как власяницу наденет -
к тонким привык он рубахам!!»“

„Роевой разум, одержимый глоссолалией: вроде Двухпалатники делали это так. Похоже на биорадио в головах, общинный corpus callosum: электроны колеблются в микротрубочках наподобие квантовой запутанности. Штука полностью органическая, чтобы обойти запрет на межмозговые интерфейсы. Труба, которая по команде сливает множество разумов в один. Они плыли вместе и призывали Вознесение, приобщение к таинствам; катались по полу, пускали слюни и улюлюкали, а прислужники все записывали, и в результате монахи каким-то образом полностью переписали теорию амплитуэдра“

„В числе многих славных деяний Архимеда есть и такие, которые попросту выдуманы. Так, например, ещё в школе нам рассказывали, что Архимед поджёг римский флот, осадивший Сиракузы, с помощью больших вогнутых зеркал, которые фокусировали свои палящие лучи на кораблях римлян.
На самом деле, как показали современные инженеры, этого добиться нельзя. Правда, вогнутые зажигательные стёкла были уже известны в 212 г. до н.э., когда во время Второй Пунической войны римляне приблизились и осадили город Сиракузы в Сицилии. Более того, сами римляне пользовались такими зажигательными стёклами, чтобы оживить огонь в потухшем пламени храма. Нельзя исключить и того, что великий выдумщик Архимед действительно подумывал о том, чтобы уничтожить вражеский флот таким оригинальным способом. Но Архимед был не только великим физиком, но и прекрасным инженером, и он должен был быстро убедиться в том, что реализовать технически эту идею в его время было невозможно.
Римский историк Плутарх, подробно описавший все средства, которые использовал для защиты родного города Архимед, — например, метательные машины или краны, с помощью которых опрокидывали римские галеры, — зеркала не упоминает. Эта история впервые появляется в трактате Анатема Траллийского, одного из архитекторов мечети Айя-София в Стамбуле, посвящённом выпуклым и вогнутым зеркалам, а ещё через 600 лет в мировой хронике, написанной монахом Иоанном Зонарасом. С тех пор зажигательные стёкла Архимеда прочно вошли в сокровищницу инженерных мифов Европы.“

„Ты всё тот же — талант прекрасный и ленивый. Долго ли тебе шалить, долго ли тебе разменивать свой гений на серебренные четвертаки. Напиши поэму славную, только не четыре части дня и не четыре времени <года>, напиши своего Монаха“

„Важная примета кончины монашества — повсеместное оставление внутреннего делания и удовлетворение себя наружностью напоказ. Весьма часто актёрскою наружностию маскируется страшная безнравственность. Истинным монахам нет житья в монастырях от монахов-актёров.“

„В молодости, начитавшись Керуака, я начал изучать буддизм. Я посещал тибетский институт буддизма и в итоге оказался вовлечен в организацию, помогающую беженцам из Индии. В этой стране люди мрут как мухи. Я почти стал монахом, но за две недели до посвящения плюнул на все, пошел в паб, напился и больше никогда не возвращался в это заведение.“

„Настоящие стихи, вообще, произведения искусства, будто очеловечивают религию, словно сами являются предвестниками новых, грядущих религий, как и художники — монахами будущих богов, полубогами, распятыми (следовательно, летучими) людьми, чувствительными и сильными одновременно, будто самые крепкие деревья без коры. Даже будучи ортодоксальными мусульманами, христианами или буддистами, они — язычники.“

„Я верующий христианин. А задача христианина не только в том, чтобы ходить в церковь. Она заключается в воплощении заветов Христа в жизнь. Христос призывал защищать всех угнетённых. Поэтому я защищал права людей, будь то почаевские монахи, баптисты или крымские татары, а если когда-нибудь станут угнетать убеждённых антирелигиозников, я стану защищать и их.“

„Когда есть основание для сомнений, возникает неуверенность. В этом случае, каламы, не основывайтесь на рассказах, на преданиях, на традициях, на писаниях, на логических предположениях, на выводах, на сходстве, на том, что принято разумным, на правдоподобии, или на мысли: «Этот монах — наш Учитель.»“

„Моряки, подобно монахам вдали от людей, служат народу, неся свой крест. Именно поэтому и цвет одежды у них одинаков – чёрное с золотом. Чёрное – символ отречения от земной жизни, золото – символ их веры в лучшее.“

„Если похмелье, как говорят индийские махатмы, иллюзорно и является всего лишь концепцией мстительного ума, то пусть монахи наконец займутся делом и придумают сильную мантру, чтобы с этой концепцией по утрам бороться.“

„Даже монахи, которые уходят в лес, чтобы жить на хлебе, воде и молитве, нуждаются в социальных взаимосвязях. Просто они строят их с Господом, а не со светскими барсиками с Патриарших.“

„Стою и смотрю в окно, вцепившись руками в решётку. Увижу ли я свободу, когда это всё закончится и сколько мне надо сил? Вся жизнь в одном дне, как кадр фотоаппарата. Кадров много, но каждый уникальный по-своему. Как же пустынники, монахи, по доброй воле избравшие свой путь затворничества? Один шаг, и они в миру. Меня закрыли принудительно, и я, как птица, рвусь из клетки. Веры во мне мало… Я боюсь потерять всё, что имею. Но дни закончатся, небо потухнет, солнце угаснет и, взглянув на свою жизнь по-новому, мы все отойдём к Богу. С чем идти, как стоять перед ним с такой душой? Как же мало у меня смирения и веры в Него! Могу ли я рассчитывать, что Господь будет со мной и всё сделает для меня, если я не смиряюсь?“

„Один буддистский монах однажды сказал мне: «Всё, чему я научился за двадцать лет, пока был монахом, я могу свести к одному предложению: всё, что появляется, — исчезает. Это я знаю».
Тогда я ответил ему: «Всё, чему я научился за двадцать пять лет, пока был детективом, я тоже могу свести к одному предложению: всё, что исчезает, — оставляет следы. И это факт».“