Цитаты о ветка

„Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья… а их голые ветки беззащитно качаются на ветру в холодном зимнем свете. Но ты знаешь, что весна обязательно придёт, так же как ты уверен, что замёрзшая река снова освободится ото льда…“

„Давно уже рассказана восточная басня про путника, застигнутого в степи разъярённым зверем. Спасаясь от зверя, путник вскакивает в безводный колодезь, но на дне колодца видит дракона, разинувшего пасть, чтобы пожрать его. И несчастный, не смея вылезть, чтобы не погибнуть от разъярённого зверя, не смея и спрыгнуть на дно колодца, чтобы не быть пожранным драконом, ухватывается за ветви растущего в расщелинах колодца дикого куста и держится на нём. Руки его ослабевают, и он чувствует, что скоро должен будет отдаться погибели, с обеих сторон ждущей его; но он всё держится, и пока он держится, он оглядывается и видит, что две мыши, одна чёрная, другая белая, равномерно обходя стволину куста, на котором он висит, подтачивают её. Вот-вот сам собой обломится и оборвётся куст, и он упадёт в пасть дракону. Путник видит это и знает, что он неминуемо погибнет; но пока он висит, он ищет вокруг себя и находит на листьях куста капли мёда, достаёт их языком и лижет их. Так и я держусь за ветки жизни, зная, что неминуемо ждёт дракон смерти, готовый растерзать меня, и не могу понять, зачем я попал на это мучение. И я пытаюсь сосать тот мёд, который прежде утешал меня; но этот мёд уже не радует меня, а белая и чёрная мышь — день и ночь--подтачивают ветку, за которую я держусь. Я ясно вижу дракона, и мёд уже не сладок мне. Я вижу одно — неизбежного дракона и мышей, — и не могу отвратить от них взор. И это не басня, а это истинная, неоспоримая и всякому понятная правда.“

„До сих пор школы не приучают учеников, подобно молодым деревьям, распускаться из собственных корней; скорее они приучают их привешивать к себе сорванные на стороне ветки… А между тем основательное учение человека есть дерево с собственными корнями, которое питается собственными соками, и поэтому всегда живёт, зеленеет, цветёт и приносит плоды.“

„Иные наши пороки — только отростки других, главных: они отпадут, как древесные ветки, едва вы срубите ствол.“

„В благоухании, в цветах пришла желанная весна,
Сто тысяч радостей живых вселенной принесла она,
В такое время старику нетрудно юношею стать, -
И снова молод старый мир, куда девалась седина!
Построил войско небосвод, где вождь — весенний ветерок.
Где тучи — всадникам равны, и мнится: началась война.
Здесь молний греческий огонь, здесь воин — барабанщик-гром.
Скажи, какая рать была, как это полчище, сильна?
Взгляни, как туча слезы льет. Так плачет в горе человек.
Гром на влюбленного похож, чья скорбная душа больна.
Порою солнце из-за туч покажет нам свое лицо,
Иль то над крепостной стеной нам голова бойца видна?
Земля на долгий, долгий срок была подвергнута в печаль,
Лекарство ей принес жасмин: она теперь исцелена.
Все лился, лился, лился дождь, как мускус, он благоухал*,
А по ночам на тростнике лежала снега пелена.
Освобожденный от снегов, окрепший мир опять расцвел,
И снова в высохших ручьях шумит вода, всегда вольна.
Как ослепительный клинок, сверкнула молния меж туч,
И прокатился первый гром, и громом степь потрясена.
Тюльпаны, весело цветя, смеются в травах луговых,
Они похожи на невест, чьи пальцы выкрасила хна.
На ветке ивы соловей поет о счастье, о любви,
На тополе поет скворец от ранней зорьки дотемна.
Воркует голубь древний сказ на кипарисе молодом,
О розе песня соловья так упоительно звучна.“

„Глухая неприязнь, разделяющая дома Эронсов и Бёрков, глубже оврага, через который дети прыгают на канате, привязанном к ветке старой яблони.“

„Ценою грустных мыслей и печали
Ты хлеб насущный обретёшь едва ли.
Усердье, что некстати, достойно лишь проклятий.
Лишь редкий человек находит клад, кто трудится весь век, тот и богат.
Молочник, молоко разбавивший водой, шумней других товар нахваливает свой.
Коль птица вырвалась из клетки, ей рай везде — на каждой ветке.
Как ни была вершина высока, тропинка есть и к ней наверняка.
Излишняя хвала опасней, чем хула.“

„Правда только в качании веток на фоне неба.“

„Вы так грациозны, что я не могу себе представить вас, как других женщин, в постели: мне кажется, что вы спите на ветке.“

„А под окном цветёт яблоня. Одна из её ветвей ― такая пышная, вся сплошь покрытая нежными цветами, прозрачно-белыми на солнце и чуть-чуть розовыми в тени, ― заглядывает ко мне в комнату. Когда с моря набегает лёгкий ветерок, она слабо раскачивается, точно кланяясь мне с тихим дружеским приветом, и еле слышно шуршит о зелёный решётчатый ставень. Я смотрю и не могу досыта насмотреться на эти плавные движения белой, осыпанной цветами ветки, которая с такой мягкой, прелестной отчётливостью, так грациозно рисуется на глубокой, могучей и радостной синеве моря…“

„Будешь жить в клетке! И разница, какая —
Она простая или золотая,
Всё равно ведь не на ветке.“

„Покроется небо пылинками звёзд, и выгнутся ветки упруго.
Тебя я услышу за тысячу вёрст.
Мы — эхо, мы — эхо, мы — долгое эхо друг друга.“

„Душа ребенка — чистая доска.
По ней сперва родители ходили,
А после — воспитатели следили…
Непонятая взрослыми тоска,
Затасканная нормами житейства,
Мальчишку развращала в старика.
И чья-то недалекая рука
Премудростям учила фарисейства.
Ребенок рос и жгла его тоска,
Ломал с досады пахнущую ветку
И все грозился мир привлечь к ответу
И что-то первозданное искал…“

„О, только бы жить! Я хочу видеть, как солнце опускается за горой, и синее небо покрывается яркими звёздами, как на зеркальной поверхности моря появляются белые барашки, и целые скалы волн разбиваются друг о друга под голос неожиданной бури. Я хочу броситься в челнок навстречу этой буре, хочу скакать на бешеной тройке по снежной степи, хочу идти с кинжалами на разъярённого медведя, хочу испытать все тревоги и все мелочи жизни. Я хочу видеть, как молния разрезает небо и как зелёный жук переползает с одной ветки на другую. Я хочу обонять запах скошенного сена и запах дёгтя, хочу слышать пение соловья в кустах сирени и кваканье лягушек у пруда, звон колокола в деревенской церкви и стук дрожек по мостовой, хочу слышать торжественные аккорды героической симфонии и лихие звуки хоровой цыганской песни.
О, только бы жить! Только бы иметь возможность дохнуть земным воздухом и произнести одно человеческое слово, только бы крикнуть, крикнуть!.. <...>
И вдруг я вскрикнул, всей грудью, изо всей силы вскрикнул. Безумная радость охватила меня при этом крике, но звук моего голоса поразил меня. Это не был мой обыкновенный голос: это был какой-то слабый, тщедушный крик. Я раскрыл глаза; яркий свет морозного ясного утра едва не ослепил меня. Я находился в комнате Настасьи. Софья Францевна держала меня на руках. Настасья лежала на кровати, вся красная, обложенная подушками, и тяжело дышала. <...>
А меня выкупали в корыте, спеленали и уложили в люльку. Я немедленно заснул, как странник, уставший после долгого утомительного пути, и во время этого сна забыл всё, что происходило со мной до этой минуты.
Через несколько часов я проснулся существом беспомощным, бессмысленным и хилым, обречённым на непрерывное страдание.
Я вступал в новую жизнь...“

„И если отдых был, нет необходимости ждать рассвета, чтобы начать работать. Темной ночью на болоте опасно болото, а не темнота. Попав в болото, не ждут рассвета, если есть ветка, за которую можно надежно ухватиться.“

„Повеяло свежестью с крылышек морских ветерков,
Травою морского и вывороченной землей,
И с ветки на ветку скача, все смелей и смелей
Весну на весу славят птицы, влетая в альков.
И рощи проснулись от шепчущих звуков Весны,
И лопнули почки шиповника, розою став,
И крокус на кочке, как лунное пламя — аграф
Вокруг аметиста — мерцает, как зыбкие сны.“

„Мороз исчез, и разом задышали
Поля в своей зелёной, новой шали.
Растаял снег, окрепшая весна
Глазурью луг украсила, ясна.
На ветках - снова почки, дерева
Листвой гордятся, полны щегольства.“

„Ветер, Ветер, Ветер, Ветер,
Что ты в ветках всё шумишь?
Вольный Ветер, Ветер, Ветер,
Пред тобой дрожит камыш.
Ветер, Ветер, Ветер, Ветер,
Что ты душу мне томишь?“

„Детство! Луг, колокольня, зелёные ветки,
разноцветные стёкла высоких террас.
Как огромная бабочка смутной расцветки,
вечер ранней весны опускался и гас.
И в саду, золотом от вечернего света,
птичье пенье росло, чтобы вдруг онеметь,
а прохладные волны приморского ветра
доносили из цирка плакучую медь…“

„Пусть розы любви расцветают в долине,
пусть будет под солнцем земля зелена!
В поле пойдем, нарвем розмарина,
ветка любви
в розмарин, в розмарин вплетена.“

„Хотелось есть. Но чем здесь пообедать? Далеко на лугу паслось стадо баранов под охраной пастуха и собак. Через каменный забор свешивались ветки персиковых и апельсиновых деревьев, а на них зрелые плоды. Здесь не то, что в океане. Здесь все чужое, все поделено, все разгорожено, все охраняется. Одни только вольные птицы ничьи, летают, кричат вдоль дороги. Но их не поймать. Да можно ли еще ловить этих птиц? Быть может, и они кому-нибудь принадлежат. Здесь легко умереть от голода и жажды среди водоемов, садов и стад.“

„Я был один в лесу, но никогда не чувствовал одиночества. Там и произошло мое первое знакомство с инаковостью, с другим миром. Моя духовность пришла не из молитв господних, не из церкви и не из библейских картин, она пришла из тишины. Она так сильно отличалась от всего, что я испытывал раньше. Единственный звук, который можно услышать в сосновом лесу, – это тихий свист ветра между иголками. А кроме этого там просто тишина… как после снегопада… В лесу правда очень тихо… треск веток… ничего… Я все ходил и ходил в лесу. Находил каштаны, волшебные кольца грибов, птичьи гнезда, сплетенные из человеческих волос и рыболовной лески. Я представлял, что нахожусь в джунглях Африки, забираюсь на ворота больших поместий и сажусь на каменных львов (пока кто-нибудь не крикнет: «Слезай оттуда, парень!»).Вот где родилась моя духовность. Разумеется, я познакомился с духовностью и через религию, в пресвитерианской церкви в Бронксе и у моей учительницы по хору мисс Рут Лонши.
В шесть лет я выучил все гимны (и несколько ее песен).“

„Они походили на попугайчиков - неразлучников - такие яркие,очаровательные, они всегда так любовно ворковали, пока я, словно старая, облезлая попугаиха, одиноко нахохлившись, сидела на своей ветке.“

„Для меня неприкосновенны берёзы, из веток которых она вяжет веники, сосны, шумящие у неё над головой, весь этот лес вокруг её дома…“

„Немногие из нас, изучая генеалогическое древо своей семьи, не рискуют найти на ветках пару странных пташек.“

„Судьба листа от сломанной ветки определяется ветром.“

„Воспоминанья — осенняя ветка…“

„Это был черешок, такой же, как у яблока или вишни, черешок, крепко и естественно приросший к углу двадцатидолларовой бумажки.
Он бросил пачку на сиденье, поднял банкнот за черешок, и ему стало ясно, что совсем недавно черешок был прикреплен к ветке.
Дойл тихо присвистнул.
«Денежное дерево», — подумал он.“

„Нет боли, исчезло время. Мы вдвоём в маленькой узкой комнате у голубого ночного окна. Внизу бледно-синей гирляндой опоясали площадь фонари. На открытом окне широкая ветка яблони, вся сквозная, вся в розовых нежных цветах. Приплыла луна огромная, бледная, жадная, зацепилась за ветки и смотрит. <…“

„Я катаюсь туда-сюда по зелёной ветке“

„Посмотри, это осень. И ветки дрожат,
Ветром сполохи клёна вдоль улиц бросает…“

„Вчера под вечер веткой туи
Вы постучали мне в окно.
Но я не верю в поцелуи
И страсти не люблю давно.“

„Подобно тому, как ветки и плоды украшают дерево, а густой лес — гору, так мужа украшают его дети и его жена. Человек, у которого нет ни братьев, ни жены, ни сыновей, незначителен в глазах своих врагов. Он подобен дереву, растущему на перекрестке дорог: каждый прохожий рвет его плоды, все звери полевые объедают его.“

„Смерть, ты здесь,
ты вечно наготове!
Не пои песок ручьями крови!
Смерть,
сухие листья, злые вести!
Не сплетай венок из них
невесте!
Смерть, я знаю — ты
несправедлива,
но оставь зелёной ветку ивы!
Злая смерть, любви
неутоленной
ветку ивы ты оставь зелёной!“

„Никогда из почки не появится листочек, если почку отломить от ветки. Не бывает, чтобы после зимы сразу лето с лугами и цветами. Весна она на то и нужна, чтобы мы привели в порядок наши мысли и дали нашим отношениям вылупиться.“

„Зимний лес – гулкое, как выстрелы, карканье ворон, снег с еловой ветки, упавший за шиворот, следы, в которых не видно дна, пар от мокрых рукавиц и параллельные, то и дело пересекающиеся кривые лыжных следов; весенний лес – запах черной, еще мерзлой, земли, текущий во все стороны, захлебывающийся талой водой, ручей, тонкая белая полоска синей от холода кожи между свитером и джинсами, а на ней крупные пупырышки, которые только губами и можно растопить; летний лес – горячие капли золотистой смолы на медной коре, волосы, пахнущие шашлычным дымом, белый, в ромашках, сарафан, испачканный красным сухим вином и щекочущая сосновая иголка, которую никак не достать, если не расстегнуть две тысячи мелких, как божьи коровки, пуговиц, стремительно расползающихся под пальцами по спине и груди“

„Есть люди, которые говорят, что Ельцина и Горбачева нужно повесить на одном и том же дереве. Ну, давайте хотя бы тогда на разных ветках.“

„Все мои «никогда» отпадают, как гнилые ветки.“

„Все глупо-сложно в человеках
(Как и во мне — таком простом),
И внешне я на ветке века
Обычным трепещу листом.“

„Любить — это означает знать о ком-то, чей «цвет мира» — способ видения вещей — вы должны принять так, чтобы эти вещи перестали быть чужими и ужасными, или холодными, или пустыми, словно, приближаясь к раю, вы приручили диких животных. Так в самых прекрасных песнях о любви живет соль самой эротики, которая тоскует о возлюбленной так, как будто возлюбленная — не только она сама, а также весь мир, вся вселенная, как будто бы она еще листочек, дрожащий на ветке, как будто луч, сверкающий в воде — преобразовательница всех вещей, одновременно способная преобразовываться во все вещи: так, дробясь и соединяясь, оживает образ предмета любви в сотнях тысяч отражений.“

„Зима ушла. Бросила в лесу потемневший снег и тонкий лед и ушла налегке, взяв с собой только ледяной ветер и несколько самых верных самых снежных туч. На полянах вскрылась растаявшая наполовину несусветная путаница мышиных ходов. Вот здесь ход узенький – кто-то бежал со всех ног от кого-то, а здесь – широкий потому, что кое-кто в гостях у свояка так объелся дармовых орехов и так нализался желудевой настойки, что пришлось тащить его домой жене и детям за хвост. На трухлявом, покрытом изумрудным мхом пне стоит не шелохнется переживший все морозы и метели, превратившийся в серую мумию гриб-дождевик с черным отверстием в шляпке. Из-под усыпанного порыжевшими хвойными иголками, чешуйками растерзанных клестами и дятлами шишек, обломками сухих веток и черными листьями полупрозрачного тонкого снега настороженно выглядывает едва раскрывшийся подснежник.“

„Ум перепархивает от глупости к глупости, как птица с ветки на ветку.“

„Но если вы сомневаетесь в целесообразности всего происходящего, а смерть вызывает у вас ужас и отвращение, вам надо выйти на улицу в тот момент, когда люди в защитных оранжевых куртках стригут деревья. Это бывает в конце марта или в начале апреля, когда может выпасть на мокрую землю снег. Контраст глубоко темногорячих деревьев и такой же темной земли со свежим выпавшим снегом с дерзко нелепыми оранжевыми куртками садовников, с яркими лимонно-желтыми срезами веток вызовет у вас прилив беспечности. У вас появится настроение, которое вы хотя и не примете до конца всерьез, но задумаетесь, стоит ли быть таким уж сугубым в поисках смысла жизни.“

„Может это предзнаменование? Кто знает? В le bon vieux temps, когда мы весело катались по прошлогоднему снегу, предзнаменование не расставалось с прилагательным и было зловещим. Падающая звезда, прочертившая траекторию на бархате небес, полярная сова, всю ночь сидевшая на ветке треклятого дуба, банальный вой волков на кладбище - не всегда можно было догадаться, что они предвещают, но было чертовски ясно, что это знамения. Теперь падающая звезда - это лишь сигнальная ракета, выпущенная по соседству, полярную сову можно увидеть лишь в клетке, а волку приходится заново учиться выть, прежде чем его выпустят в дикую природу. Предзнаменование беды? В этом царстве, где все измельчало, разбитое зеркало предвещает лишь досадный визит в магазин Джона Льюиса за новым.
Что поделать. Наши знаки и знамения становятся более локальными, а разница между предвестником и тем, что он предвещает, сходит на нет. Вы вступили в собачье дерьмо - это и предостережение, и бедствие одновременно. Автобус сломался, мобильник не работает. Дерево срубили. Возможно это означает только то, что означает. Что поделать.“

„Россия пошла по тупиковой ветке истории. Она ушла в тупик, в деградацию. А могла пойти в эволюцию.“

„Я считаю, что проект «Завидово» стал самым выдающимся проектом в Большом Подмосковье. Мне неизвестны проекты такого же уровня в Подмосковье. Так что Тверская область уже вырвалась вперед в конкурентной борьбе, и думаю, отрыв будет только увеличиваться в ближайшие годы. Особенно учитывая наши планы: это развитие транспортно-пересадочного узла, речного порта, железнодорожной ветки, строительство новых гостиниц и аквапарка. Ситуация динамично развивается. Открытие моста и дороги – это еще один шаг к успеху.“

„Отец его, мрачный боровлянский конюх, наказывал Ваську своеобразно. Подвешивал за ногу к ветке дерева…“

„Все совпадения лиц и мест случайны, как и всё в мире. У меня врачебное предписание ― отдышаться за городом. Мой загород ― скошенный вниз, к речке, кусок сырой земли, на котором с десяток высоченных сосен, в сущности, для восприятия уже не деревьев, а стволов. Написала слова и ужаснулась второму их смыслу. Будто не знаю, что все слова у нас оборотни. Поэтому считайте, что я вам ничего не говорила о соснах. Или сказала просто ― шершавые и высокие. Такие достались. Метут небо ветками-метелками. Ширк ― и облака налево, ширк ― направо. Только к ночи они замирают, и тогда я их люблю за совершенную графичность, которой на дух нет у подрастающих молоденьких рябин, вставших взамен унесенных ураганом орешников. Рябинки-лапочки ― это живопись кистью, не без помощи пальца. Сосны же ― графика. Но под всем и, в сущности, над всем царствует на моем куске земли перформанс крапивы, царицы моих угодий.“

„Наступили жаркие дни. Солнце поливало тяжёлым, густым зноем мягкую, мшистую поверхность болот. Его свет казался мутным от влажных испарений перегнившего мха. Резкий запах багульника походил на запах перебродившего пряного вина. Зной не обманывал: обострённые длительным общением с природой чувства угадывали приближение короткой северной осени. Едва уловимый отпечаток её лежал на всём: на слегка побуревшей хвое лиственниц, горестно опущенных ветках берёз и рябин, шляпках древесных грибов, потерявших свою бархатистую свежесть… Комары почти исчезли.“

„Это случилось 18 ноября (1918 г.) в 7 часов 30 минут утра. Стевени [полковник Дж. Ф. Нилсон и капитан Л. Стевени – члены британской военной миссии – прим.] оделся и прошел в Ставку, где новости были с радостью подтверждены. Когда возбуждение спало, объявили, что верховный правитель официально посетит высших представителей Антанты, начиная с французского верховного комиссара М. Реньо, чей поезд стоял на одной из веток недалеко от вокзала примерно в 3 километрах от центра города. Нилсон случайно оказался в Ставке, когда Колчак в британском мундире с русскими адмиральскими эполетами собрался уезжать. Колчак предложил Нилсону подвезти его, и Нилсон приглашение принял, а французы по-своему истолковали сей факт: верховный правитель впервые после переворота появился на публике вместе с серым кардиналом в хаки.“

„В глубине души мы боимся перемен и из последних сил стараемся противостоять им, держимся за свои убеждения, подобно пожелтевшему листу на ветке дерева в ветреный осенний день.“

„Самое главное – это желание жить. Радоваться солнечному лучу, полевому цветку, воробью, чирикающему на ветке… Дар умения быть счастливым в детстве, есть почти у всех, но лишь немногие могут сохранить его на всю жизнь. Большинство теряет эту способность уже в юности.
(с) Олег Рой "Нелепая привычка жить"“

„Заснеженная ветка рябины…
Гордые и красивые сидят снегири.
Зима им в радость.“

„Улыбайтесь вместе с цветами и зеленой травой. Улыбайтесь вместе с кустарниками, папоротниками и ветками. Крепите дружбу с соседями, собаками, кошками, коровами, людьми, деревьями, со всеми созданиями природы. Ваша жизнь станет прекрасной и изобильной.“

„От древесного ствола зависит крепость веток, листья за надежность веток не отвечают.“

„Излишек завязи обрушивает под тяжестью плодов ветки, видно только так можно объяснить недостаток мысли в человеческом обществе.“

„Самое действительное в этом случае средство — обивать палкой его ветки в пору пускания ростков: сок, вытекающий из самого растения, губит его корни.
Говорят, что папоротник не отрастет, если его сбить тростником [Acorus calamus] или выпахать плугом, на котором лежит тростник. Подобным же образом советуют и тростник выпахивать плугом, на котором лежит папоротник.“

„— Я вас люблю…
— Не моя в том вина.
— Я вас ценю.
— Сие мне даровали небеса.
— Вами жадно упиваюсь,
— Но вы не духи.
— Вы ветка жасмина.
— Начинаю писать стихи…“

„Хокку.
Красивее ветки бонсая
быть может только
самурая грозный вид.
Банзай!“

„Надежды, как птицы на весенней ветке, счастье подобно летнему солнцу, волшебство похоже на подымающиеся осенние туманы.
И лучше всего любовь, любовь, достаточная для тысячи Рождеств.“