Владимир Владимирович Набоков цитаты

страница 3

„К Богу приходят не экскурсии с гидом, а одинокие путешественники.“

„Одиночество, как положение, исправлению доступно, но как состояние, это — болезнь неизлечимая.“

„Следует отличать сентиментальность от чувствительности. Сентиментальный человек может быть в частной жизни чрезвычайно жестоким. Тонко чувствующий человек никогда не бывает жестоким.“

„Трёхсложная формула человеческой жизни: невозвратность прошлого, ненасытность настоящего и непредсказуемость будущего.“

„Я американский писатель, рождённый в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на пятнадцать лет переселиться в Германию. …Моя голова разговаривает по-английски, моё сердце — по-русски, и моё ухо — по-французски…“

„Удивительная вещь, — задумывался ли ты когда-нибудь над этим? — что двое людей, одинаково бeдных, живут неодинаково, один, скажем, как ты, откровенно и безнадежно нищенствует, а другой, такой же бeдняк, ведет совсeм иной образ жизни, — прилично одeт, беспечен, сыт, вращается среди богатых весельчаков, — почему это так? А потому, Феликс, что принадлежат они к разным классам, — и если уже мы заговорили о классах, то представь себe одного человeка, который зайцем eдет в четвертом классe, и другого, который зайцем eдет в первом: одному твердо, другому мягко, а между тeм у обоих кошелек пуст, — вeрнeе, у одного есть кошелек, хоть и пустой, а у другого и этого нeт, — просто дырявая подкладка.“

„Хоть одну вещь в жизни нужно сделать первоклассно.“

„Толстой — непревзойденный русский прозаик. Оставляя в стороне его предшественников Пушкина и Лермонтова, всех великих русских писателей можно выстроить в такой последовательности: первый — Толстой, второй — Гоголь, третий — Чехов, четвёртый — Тургенев. Похоже на выпускной список, и разумеется, Достоевский и Салтыков-Щедрин со своими низкими оценками не получили бы у меня похвальных листов.
Читая Тургенева, вы знаете, что это — Тургенев. Толстого вы читаете потому, что просто не можете остановиться. Идеологическая отрава — пресловутая «идейность» произведения (если прибегнуть к понятию, изобретенному современными критиками-шарлатанами) начала подтачивать русскую прозу в середине прошлого века и прикончила её к середине нашего. Поначалу может показаться, что проза Толстого насквозь пронизана его учением. На самом же деле его проповедь, вялая и расплывчатая, не имела ничего общего с политикой, а творчество отличает такая могучая, хищная сила, оригинальность и общечеловеческий смысл, что оно попросту вытеснило его учение. В сущности, Толстого-мыслителя всегда занимали лишь две темы: Жизнь и Смерть. А этих тем не избежит ни один художник.“

„Желания мои весьма скромны. Портреты главы государства не должны превышать размер почтовой марки.“

„Лучшая реакция на вражескую критику — улыбнуться и забыть.“

„Балуйте детей, господа! Никто не знает, что их ожидает в будущем.“

„Я горжусь тем, что никогда не стремился к признанию в обществе.“

„Трусы мечты не создают.“

„Я знаю больше, чем могу выразить словами, и то немногое, что я могу выразить, не было бы выражено, не знай я большего.“

„Русские переводчики с английского – ослы просвещения.“

„Истина — одно из немногих русских слов, которое ни с чем не рифмуется.“

„Тайный узор в явной судьбе.“

„Профессора литературы склонны придумывать такие проблемы, как: «К чему стремился автор?» или еще гаже: «Что хочет книга сказать?» Я же принадлежу к тем писателям, которые, задумав книгу, не имеют другой цели, чем отделаться от нее.“

„… Многоточие изображает, должно быть, следы на цыпочках ушедших слов.“

„…Искусство — божественная игра. Эти два элемента — божественность и игра — равноценны. Оно божественно, ибо именно оно приближает человека к Богу, делая из него истинного полноправного творца. При всем том искусство — игра, поскольку оно остается искусством лишь до тех пор, пока мы помним, что в конце концов это всего лишь вымысел, что актеров на сцене не убивают, иными словами, пока ужас или отвращение не мешают нам верить, что мы, читатели или зрители, участвуем в искусной и захватывающей игре; как только равновесие нарушается, мы видим, что на сцене начинает разворачиваться нелепая мелодрама, а в книге — леденящее душу убийство, которому место скорее в газете. И тогда нас покидает чувство наслаждения, удовольствия и душевного трепета — сложное ощущение, которое вызывает у нас истинное произведение искусства.“

„Эволюция смысла в некотором смысле является эволюцией бессмыслицы.“

„Пестуйте детали, божественные детали.“

„Стрекозы изящные, синие
Спустились на листья ольхи…
На небе румяная линия,
На ней золотые штрихи.“

„Моя личная трагедия, которая не может, которая не должна быть чьей-либо ещё заботой, состоит в том, что мне пришлось оставить свой родной язык, родное наречие, мой богатый, бесконечно богатый и послушный русский язык, ради второсортного английского.“

„День за днём, цветущий и летучий“

„На свете нет ничего столь же мне ненавистного, как коллективная деятельность, эта коммунальная помывочная, где скользкие и волосатые мешаются друг с другом, только увеличивая общий знаменатель бездарности.
Предисловие к «Лолита: Сценарий.»“

„Какое место Вы себе отводите среди писателей ныне живущих и писателей недавнего прошлого?
— Я часто думаю, что должен существовать специальный типографский знак, обозначающий улыбку, — нечто вроде выгнутой линии, лежащей навзничь скобки, именно этот значок я поставил бы вместо ответа на ваш вопрос.“

„С юности — я покинул Россию в 19 лет — мои политические взгляды остаются строгими и неизменными, как старая серая скала. Они классически, почти до банальности. Свобода слова, свобода искусства. Социальный или экономический строй идеального государства меня интересует мало. Желания мои весьма скромны. Портреты главы государства не должны размером превышать почтовую марку. Никаких пыток, никаких казней.“

„О чем я думаю? О падающих звёздах…“

„Фреду Добсону, карлику в мышиных гетрах, Господь Бог подарил тот весёлый августовский день, который начался нежным гудком и поворотом вспыхнувшей рамы. Дети, возвратившись с прогулки, рассказывали родителям, захлебываясь и изумляясь, что видели карлика в котелке, в полосатых штанах, с тросточкой и парой жёлтых перчаток в руках. Страстно простившись с Норой, ожидавшей гостей, Картофельный Эльф вышел на широкую, гладкую улицу, облитую солнцем, и сразу понял, что весь город создан для него одного. Весёлый шофер звонким ударом согнул железный флажок таксометра, мимо полилась улица, и Фред то и дело соскальзывал с кожаного сиденья и всё смеялся, ворковал сам с собою. Он вылез у входа в Гайд-Парк и, не замечая любопытных взглядов, засеменил вдоль зелёных складных стульев, вдоль бассейна, вдоль огромных кустов рододендрона, темневших в тени ильмов и лип, над муравой, яркой и ровной, как бильярдное сукно.“

„От нее оставалось лишь легчайшее фиалковое веяние, листопадное эхо той нимфетки, на которую я наваливался с такими криками в прошлом; эхо на краю красного оврага, с далеким лесом под белесым небом, с бурыми листьями, запрудившими ручей, с одним последним сверчком в сухом бурьяне…“

„То была ночь оттепели, ночь ветра с великим смятением в воздухе. Черная весна Стояла тут же за углом, дрожа В мокром звездном свете, на мокрой земле.“

„Хоть проще всё было, суровей“

„Я ел мясо лося, млея…“

„Иван-да-Марья сам с собою спор“

„Я испытываю чувство некоторой неловкости, говоря о Достоевском. В своих лекциях я обычно смотрю на литературу под единственным интересным мне углом, то есть как на явление мирового искусства и проявление личного таланта. С этой точки зрения Достоевский писатель не великий, а довольно посредственный, со вспышками непревзойденного юмора, которые, увы, чередуются с длинными пустошами литературных банальностей. <…“

“A wise reader reads the book of genius not with his heart, not so much with his brain, but with his spine. It is there that occurs the telltale tingle…”

“I am sufficiently proud of my knowing something to be modest about my not knowing all.”

“You know, what's so dreadful about dying is that you are completely on your own.”

“My loathings are simple: stupidity, oppression, crime, cruelty, soft music. My pleasures are the most intense known to man: writing and butterfly hunting.”

“The cradle rocks above an abyss, and common sense tells us that our existence is but a brief crack of light between two eternities of darkness.”

“Nothing revives the past so completely as a smell that was once associated with it.”

“Mind you, sometimes the angels smoke, hiding it with their sleeves, and when the archangel comes, they throw the cigarettes away: that’s when you get shooting stars.”

“She was like Marat only with nobody to kill her.”

“Ink, a Drug.”

“We are most artistically caged.”

“One is always at home in one's past…”

“Humbert was perfectly capable of intercourse with Eve, but it was Lilith he longed for.”

“Because you took advantage of my disadvantage.”

“Everything in the world is beautiful, but Man only recognizes beauty if he sees it either seldom or from afar. Listen, today we are gods! Our blue shadows are enormous! We move in a gigantic, joyful world!”

“…(hot, opalescent, thick tears that poets and lovers shed)…”

“… in my dreams the world would come alive, becoming so captivatingly majestic, free and ethereal, that afterwards it would be oppressive to breathe the dust of this painted life.”

“The good, the admirable reader identifies himself not with the boy or the girl in the book, but with the mind that conceived and composed that book.”

“For I do not exist: there exist but the thousands of mirrors that reflect me. With every acquaintance I make, the population of phantoms resembling me increases. Somewhere they live, somewhere they multiply. I alone do not exist.”

“A certain man once lost a diamond cuff-link in the wide blue sea, and twenty years later, on the exact day, a Friday apparently, he was eating a large fish - but there was no diamond inside. That’s what I like about coincidence.”

“Readers are not sheep, and not every pen tempts them.”

“Life is just one small piece of light between two eternal darknesses.”

“I think like a genius, I write like a distinguished author, I speak like a child.”

“It's a pity one can't imagine what one can't compare to anything. Genius is an African who dreams up snow.”

“Oh, don't cry, I'm so sorry I cheated so much, but that's the way things are.”

“I talk in a daze, I walk in a maze
I cannot get out, said the starling”

“My heart was a hysterical unreliable organ.”

“There was a time in my demented youth
When somehow I suspected that the truth
About survival after death was known
To every human being: I alone
Knew nothing, and a great conspiracy
Of books and people hid the truth from me.”

“Was she really beautiful? Was she at least what they call attractive? She was exasperation, she was torture.”

“Loneliness as a situation can be corrected, but as a state of mind it is an incurable illness.”