Цитаты о листва

„… Через открытое окно слышен шум листвы. Осенней листвы. Именно так иногда можно услышать ветер… Летом этот шум не слышен. Зелёная листва не шуршит, она для этого слишком упруга, слишком свежа, слишком молода. А осенью листва стареет, высыхает, становится хрупкой ломкой.
Так иногда бывает и с отношениями. Сначала, когда отношения ещё молоды, полны сил и жизни, то нас не слышно, мы не шумим и не ссоримся, предпочитаем просто не замечать легкую непогоду. Но потом накопившиеся обиды высушивают душу, и тогда даже тихий ветерок поднимает шум, потому что отношения становятся хрупкими и непрочными, как засохшая листва.
Итог один — осень. Листва опускается с деревьев и лежит под ногами, укрывая землю разноцветным ковром. А осень для отношений превращает их в воспоминания. И счастье, когда эти воспоминания так же приятны, ярки и красочны, как осенние листья…“

„…мы склонны завидовать крестьянину, шагающему за плугом, влюбленной парочке, гуляющей по вечерам, птице, поющей в листве, и каждой цикаде, звенящей летом на лугу, ибо жизнь их представляется нам наполненной до краев и такой естественной, такой счастливой — ведь о нуждах их, о тяготах, опасностях и страданиях мы ничего не ведаем!“

„Качели… до могилы от колыбели.. с утра понедельника до вечера конца недели, от зубной щетки и завтрака до мягкой постели, от круглых иллюминаторов до холодных тоннелей, от невыносимой жары до вьюг и метели, от красно-желтой листвы до первой зелени… Тем не менее, имея своё мнение, мы стелем по всем направлениям, для тех, кто в теме…“

„Окно открыто. Дождь струится,
И капли бережно стучат,
Чтоб не спеша успел напиться
Дремотный, посвежевший сад.
Дождь деловито моет ивы,
Играет влажною листвой,
И расправляет плющ лениво
Затекший позвоночник свой.
Трава трепещет. На дорожке
Шуршит песок, как будто там
Незримые шагают ножки
По гравию и по цветам.“

„Опустела без тебя Земля,
Как мне несколько часов прожить?
Так же падает листва в садах,
И куда-то всё спешат такси,
Только пусто на Земле одной, без тебя
А ты… — ты летишь и тебе
Дарят звёзды свою нежность. Так же пусто было на Земле
И когда летал Экзюпери,
Так же падала листва в садах,
И придумать не могла Земля
Как прожить ей без него
Пока он летал, летал
И все звёзды ему
Отдавали свою нежность. Опустела без тебя Земля,
Если можешь, прилетай скорей…“

„Солнце золотит небо,
деревья.
Запах листвы.
Господи, счастье какое – наклониться, поднять лист золотой и втягивать, вытянуть из него все запахи земли, неба, солнца, смолы, птиц, леса, свежести, ветра –
жизни.
Так неторопливо, свежо, мокро – чуть-чуть древесиной – и пахнет жизнь.“

„Не зря ж листва свежа и зелена,
В зеленое оденься, как весна.“

„Мороз исчез, и разом задышали
Поля в своей зелёной, новой шали.
Растаял снег, окрепшая весна
Глазурью луг украсила, ясна.
На ветках - снова почки, дерева
Листвой гордятся, полны щегольства.“

„Запах акаций, белых, хмельных,
Белых акаций завалы,
Словно нет в мире цветов иных
И никогда не бывало.
Темной листвы и белых цветов
Шелест, и шум, и дыханье,
Словно от века иных голосов
Не было и не слыхали.“

„Единое - и внутримировое
пространство все связует. И во мне
летают птицы. К дальней вышине
хочу подняться, - и шумлю листвою.“

„За прудом тянулся вдаль большой лес. Вдруг сквозь молодую листву высоких деревьев показалась луна. Медленно поднявшись из-за ветвей, которые вырисовывались на ее диске, она выплыла на небо и, затмив сияние звезд, стала изливать на мир тот меланхолический свет,
в котором реют светлые грезы, столь дорогие мечтателям, поэтам, влюбленным.
Молодые люди сначала глядели на луну, затем, поддаваясь сладкому очарованию ночи, очарованию мерцающего освещения газонов и кустов, тихими шагами вышли из дому и стали прохаживаться вдоль большой светлой лужайки до пруда, блестевшего в темноте.“

„И под ветром мрачным
Тихо и лениво
Над прудом прозрачным
Скорбною листвою
Наклонилась ива.
Погрусти со мною!“

„О, как шумят над головой
Деревья пышною листвой,
Как солнечны поляны!
А как пылают и горят,
Надевши праздничный наряд,
Нарциссы и тюльпаны!“

„Земля пробудилась, приходит весна,
Вокруг расцветают цветы.
Душа моя снова от песен тесна,
И вновь я во власти мечты.
Сияя, встает над полями рассвет,
И ветер с листвой не суров.
А мне все казалось, что волос мой сед,—
Нет, это пыльца от цветов.“

„Извиваться в саду белесые виденья
В ярком свете луны опаловым ничто,
Средь зеленых теней, растворивших растенья,
Словно сон Раффе о Ватто!
Средь зеленых теней от листвы наклоненной,
Бессильным знаком, что отчаянье дает,
И вокруг цветников, прудов и бронзы сонной
Вести небыстрый хоровод.“

„И днем и ночью шепчутся осины,
И с ними в лад шумит моя листва…
Тот не поймет печали без причины,
Кому другие ближе дерева“

„Конечно, именно здесь и должно было находиться заветное дерево, тень которого доставляет полное блаженство! Оба чувствовали это по тому очарованию, какое охватывало их в полусвете высоких сводов.Деревья казались им добрыми существами, исполненными силы, блаженного молчания и неподвижности. Одно за другим окидывали они взором все деревья, и все деревья были им любы; от их властного спокойствия Альбина и Серж ждали раскрытия тайны, обладание которой позволит им сравняться в росте с исполинскими деревьями и возрадоваться могуществу жизни своей.Клены, ясени, буки, кизил теснились точно толпа гигантов, простодушных, гордых и добрых героев, живших в мире, несмотря на то что стоило любому из них упасть, и этого было бы достаточно, чтобы поранить и погубить целый угол леса. У вязов были огромные, раздутые, переполненные растительным соком тела и чуть прикрытые легкими пучками крошечных листьев конечности. Девически-белые березы и ольхи выгибали тонкие свои талии и распускали по ветру листву, походившую на волосы гордых богинь, уже наполовину превращенных в деревья. Платаны вздымали вверх прямые торсы, с гладкой красноватой, точно из кусков мозаики, корой. Лиственницы спускались по скату словно толпа варваров, одетых в зеленые полукафтанья и благоухавших ароматом ладана и смолы.
Но владыками леса были дубы, громадные дубы, прямоугольно возвышавшиеся с дуплами внизу стволов и раскинувшие свои могучие руки так, что места под солнцем уже не оставалось.
То были деревья-титаны, пораженные молниями, стоявшие в позах непобежденных бойцов; их разрозненные конечности сами по себе составляли целый лес.“

„В небе пылало июльское солнце; весь воздух, казалось, пропитан был жгучим весельем; ни малейшее дуновение ветерка не нарушало покоя листвы ив и тополей.“

„Июньское золото в июле становится медью. Июньское серебро - свинцом. Листва в июле тяжелая, тучная, густая. Птицы поют в июле однообразно, крикливо, без страсти, потому что гнезда уже опустели и оперившиеся птенцы делают первые неуклюжие попытки летать. Да, июль - уже не пора надежд и еще не пора свершений.»“

„Ты, что ищешь у мудрого пищи уму,
помни: знанье — огонь, разгоняющий тьму.
Знанье — корень — по каплям набравший воды,
чтоб листва зеленела и зрели плоды.
Не завидуй богатым, заносчивым, сытым -
ведь за все расплатиться еще предстоит им.
Нас, доверчивых, вечное Время обманет:
поначалу усладами жизни поманит.
А потом нас в могилы уложит оно,
и отцов и детей уничтожит оно.
Все людские страдания Время творит.
В мире только оно надо всеми царит.“

„В оврагах еще март, а на пригорках уже апрель. Сорвешь высохший и пустой серый стебелек, подуешь в него, и из отверстия вылетят остатки холодного зимнего воздуха. Прижмешь ухо к теплой от солнца березе и слушаешь, как кипит и бурлит в глубине ствола сладкий сок, как мало-помалу начинают зеленеть еще бесцветные после долгой зимы молекулы хлорофилла, как внутри миллиардов клеток бешено суетятся триллионы митохондрий, ядер и каких-то совершенно незаметных даже в самый сильный микроскоп пузырьков и соринок без всякого названия, как клетки делятся, делятся, делятся день и ночь без устали для того, чтобы проклюнулись смолистые почки, которые будут набухать до тех пор, пока не лопнут с треском и не брызнет во все стороны новорожденная листва.“

„Стою у неприступных стен Кремля,
А осень город, подо мной лежащий,
Раскрасила листвою настоящей.
Простор небесный, словно вдаль манящий,
Все видит на картине сентября. А вдалеке широкою дугой
Раскинулась вода в спокойном шаге -
Текут так мягко тонны синей влаги,
И кораблей приподнятые флаги,
Где Волги путь встречается с Окой.“

„Жизнь — единственный способ,
чтобы обрастать листвой,
ловить ртом воздух на песке, взлетать на крыльях; отличать боль
от всего, что не является ею; и всегда какой-то важной вещи
не знать, не ведать.“

„Всё рукотворное бренно в мире:
Высокостенный пал Илион,
Богатства, хранимые в пышном Тире,
Стали добычей волн и времен. Где фавны мраморные и наяды?
В прах обратился их блеск живой.
Полуразрушенные колоннады
Заметает осень листвой. Всё, что мы создали, берегли веками,
Передать мечтали потомкам в дар -
Всё без остатка поглотит пламя,
Истребит беспощадный пожар.“

„Бредешь в лесу, не думая, что вдруг
Ты станешь очевидцем некой тайны,
Но все открыл случайный взгляд вокруг —
Разоблачения всегда случайны. В сосновой чаще плотный снег лежит,—
Зима в лесу обосновалась прочно,
А рядом склон сухой листвой покрыт,—
Здесь осени участок неурочный. Шумят ручьи, бегут во все концы,—
Весна, весна! Но в синеве прогретой
Звенят вразлив не только что скворцы —
Малиновка,— уж это ли не лето! Я видела и слышала сама,
Как в чаще растревоженного бора
Весна и лето, осень и зима
Секретные вели переговоры.“

„Весна так чувственна. Прикосновенье ветра
Томит листву, и грешная дрожит.
Не выдержит? И этой самой ночью…
Пахучая испарина ползет
И обволакивает. Мягко
Колышутся и ветви клена,
И чьи-то волосы, и чей-то взгляд.
Все — обреченное. И я обречена
Под кожу втягивать прохладную звезду,
И душный пот земли, и желтый мир заката..
Но по железу ерзнула пила,
И кислое осело на зубах.“

„Средь многих земных чудес
Есть и такое —
Листья кружат на ветру,
Преображается лес,
Нет в нем покоя.
Это не страшно, это не навсегда,
Настанет покой снежный,
А там, глядишь, и весне подойдет чреда
В срок неизбежный.
У нас похуже, но мы молчим.
Ты, лес, посочувствуй.
Весна — это юность,
а старость — не множество зим,
Минует одна, и место пусто.
Сомкнется воздух на месте том,
Где мы стоим, где мы идем.
Но и это не страшно, коль ты пособишь
И в нашу подземную тишь
Врастет деревцо корнями живыми.
Пожалей нас во имя
Пожизненной верности нашей
Ветвям, и листве, и хвое,
Оставь нам дыханье твое живое,—
Пусть растет деревцо
Все ветвистей, все краше!..“

„Дышал на меня серебряный космос
Зеленой листвою и летним теплом,
В огромном просторе услышу я голос,
Разлившийся небом во мраке ночном. Волна откровений таинственной связи
Меня с этим миром и этой листвой,
Нахлынула быстро, и мысли увязли
В огромном просторе с его глубиной. И сверху меня зовут эти звезды
Холодным сияньем зеленых ночей
Нырнуть в это небо, вздохнув этот воздух,
Узнав связь природы и дальних огней.“

„Прошептав несколько молитвенных слов своему покровителю и праотцу Гипериону, юноша пошёл сквозь чащу прямо на голоса. В чаще было душно, резкий ароматический запах стеснял и без того затаённое дыхание. Осторожно обходя высокие кусты с огромными колючками, пробираясь между стволами земляничного дерева с его тончайшей светлой и гладкой корой, Пандион приблизился к группе миртовых деревьев, стеной преграждавших ему дорогу. Среди плотной листвы висели гроздья белоснежных цветов. На миг перед Пандионом возник облик Тессы ― миртовое дерево на его родине посвящено было девичьей юности.“

„Мы прошли недалеко от неизвестного, но он нас не заметил: так велика была его печаль о близком. Мы прошли за высокую новую ограду купца Лудейникова. В этой ограде густо разрослась бузина, и частая листва кустов скрыла нас от неизвестного. Мы смотрели на его красивое, задумчивое лицо, и безмолвные и подавленные какой-то новой грустью, боялись пошевельнуться…“

„Помню раннее, свежее, тихое утро… Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и – запах антоновских яблок, запах мёда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег. Это тархане, мещане-садовники, наняли мужиков и насыпают яблоки, чтобы в ночь отправлять их в город, – непременно в ночь, когда так славно лежать на возу, смотреть в звёздное небо, чувствовать запах дёгтя в свежем воздухе и слушать, как осторожно поскрипывает в темноте длинный обоз по большой дороге. Мужик, насыпающий яблоки, ест их сочным треском одно за одним, но уж таково заведение – никогда мещанин не оборвёт его, а ещё скажет:“

„У любой прекрасной розы, под листвой скрываются острые шипы.“

„Человек с золотой душой — это как осенняя красота: жёлтые листья, октябрьское волшебство, ароматный воздух и отражение всего этого очарования в озере приносят душевную радость любому. Когда ты глядишь на осеннюю красочную листву деревьев, в твоей душе начинает звучать чудесная мелодия любви, и в этот момент душа сама становится вдохновляюще красивой. Так же и после разговора с хорошим человеком чувствуется гармония, нежность и счастье.“

„До изумрудной весны лето прощается с вами
грудой осенней листвы,
И будет являться к вам
посреди долгой зимы в теплые майские сны.“

„Кто может узнать в засушенной розе королеву цветов? Чтобы она одновременно символизировала любовь и философию, необходимо увидеть ее, когда, выглядывая из расселины влажной скалы, она блестит среди зеленой листвы, когда легкий ветерок раскачивает ее на стебле, усеянном шипами.“

„Засыпало землю разноцветной листвой.
В кисти художника,
Осенний покой!“

„Золотая осень — сгусток чувств душевных, на палитре замешанных красок, в стиле алогичного Пикассо. А музыка Шопена, льющаяся от ветреной листвы, будоражит сердце, душу и тело.
Даже разум готов подчиниться настроению души. Он просто наповал сражён.
И во всём этом буйстве природы — я вижу женщины нежные черты!“