Цитаты о смирение

„Тому, кто избавится от пустой болтовни, будет подарена мудрость. Тому, кто избавится от привычки проявлять излишнее любопытство, будут подарены скромность и смирение. Тому, кто избавится от привычки выискивать недостатки у других людей, будет дарована способность исправлять изъяны собственной души.“

„Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п. Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живёт чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешёвое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие. Религия есть опиум народа Религия — род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь.“

„Только тот, кто примет со смирением и мужеством непостижимый план Бога, знает, что он идет правильной дорогой.“

„Эта болезнь имеет три симптома: трусость, приводящая к панике, бездействию и параличу ума. Гордыня, не позволяющая заметить трусость и проявляющаяся в эгоистическом стремлении манипулировать окружающими людьми, чтобы иметь информационную или харизматическую власть. Плоды манипуляций считаются проявлением ума, который на деле давно лежит в параличе — но соглашаться с этим больно. Ложь как следствие трусости и гордыни — малозаметная ложь больного самому себе, будто он здоров — зато нездоровы все остальные. Слабость выдается этой ложью за умение хорошо приспосабливаться к обстоятельствам, подлость — за хитроумие, предательство — за политический расчет, воровство чужих идей и сил — за приобретенный опыт, отсутствие собственного мировоззрения — за гибкость, ябедничество и клевета — за информационную помощь, презрение и высокомерие — за честь, зависть — за рефлексию, голод — за эмпатию, собственная грязь — за законы общества, поверхностность — за легкость и оптимизм, глубокое и бесплодное отчаяние — за смирение, жажда победы любой ценой — за силу воли.“

„Разрушь во мне то, что нуждается в разрушении. Укрепи то, что нуждается в укреплении. Используй меня. Твори мной, нарисуй мной каждую каплю на холсте жизни. Помоги мне жить полной уникальной жизнью, ходить по лесу нехоженой ранее дорожкой. Покажи мне, как любить глубже, чем я когда-либо считал возможным. Держи перед моим лицом то, от чего я отворачивался. Помоги мне смягчиться и расслабиться, полностью приняв то, с чем я все еще нахожусь в состоянии войны. Если мое сердце по-прежнему закрыто, покажи мне, как открыть его без насилия. Если я что-то держу, помоги мне это отпустить. Дай мне проблемы, борьбу и, казалось бы, непреодолимые препятствия, если они принесут еще более глубокое смирение и доверие к жизни. Помоги мне смеяться над своей серьезностью. Позволь мне найти юмор в темноте. Покажи мне глубокое чувство покоя в разгаре бури. Не скрывай меня от истины. Никогда. Пусть благодарность будет моим гидом. Пусть прощение станет моей мантрой. Пусть этот момент будет моим постоянным спутником. Позволь мне увидеть твое лицо в каждом лице. Позволь мне почувствовать твоё теплое присутствие в моем собственном присутствии. Поддержи меня, когда я оступлюсь. Дыши мной, когда я не смогу дышать. Дай мне умереть живым, а не жить мертвым.
жизнь без любви ничего не стоит.“

„Смирение — какое жалкое прибежище!“

„Я искал наслаждений, но что я нашел,
кроме бед и забот, кроме горя и зол?
Горький труженик, я ничего не добился.
Разве я хоть подобье покоя нашел?
Обратился я к вере, отшельником стал.
Мимолетные блага ценить перестал.
Суеты и страстей сторонюсь, как заразы.
Прозевал свое счастье, удачу проспал.
Я мираж догонял, выбивался из сил.
Я за каждую радость печалью платил.
От услады любой я испытывал горечь,-
видно, в детстве еще я отраву вкусил.
Что мне дружба — усталое сердце болит,
даже друг одиночества не отдалит.
Жизнелюбы, увы, кроме гибели скорой,
вам безжалостный рок ничего не сулит.
Я гляжу в глубину моей горькой души,
постигаю себя в одинокой тиши.
Что дороже смирения и бескорыстья?
Эти блага бесценны всегда хороши.
Удовольствуюсь малым — достойный удел.
Удаляюсь от всех человеческих дел
Воздержание — вот добродетель и разум.
Очищение душ — в обуздании тел.
Жизнь изведав, соблазны давно одолев,
укротив даже зверя по имени Гнев,
предпочел я пустыню шумливому рынку,
все живое отринув, забыв и презрев.“

„Мне нравится весна, но она чересчур юна. Мне нравится лето, но оно слишком надменно. Поэтому более всего я люблю осень, когда листья чуть желтеют, их оттенки ярче, цвета богаче, и всё обретает налёт печали и предчувствия смерти. Её золотое богатство говорит не о неопытности весны, не о власти лета, но о зрелости и благожелательной мудрости надвигающейся старости. Осень ведает о границах жизни и полна довольства. Из осознания этих границ, из богатства опыта возникает симфония цвета, его изобилие, где зелёный говорит о жизни и силе, оранжевый – о золотистом удовлетворении, а пурпурный – о смирении и смерти.“

„Я обязана быть смиренной, но не скромной. Скромность — это притворство. Она очень опасна. Скромность пристает к людям, как переводная картинка, и они говорят: «мне ничего не нужно». Это очень опасно, потому что как только скромного человека загонят в угол, скромность с него слетит, и проявится его настоящий характер, и это будет очень неожиданно и очень стыдно. Я молюсь о смирении и понимании того, что есть что-то более великое, чем я.“

„„Практикуйте смирение сначала с человеком, а только потом перед Богом. Тот, кто презирает человека, точно не способен уважать Бога““

„Как бы там ни было, но после долгого изучения самого себя я установил глубокую двуликость человеческой природы. Порывшись в своей памяти, я понял тогда, что скромность помогла мне блистать, смирение — побеждать, а благородство — угнетать. Я вёл войну мирными средствами и, выказывая бескорыстие, добивался всего, чего мне хотелось. Я, например, никогда не жаловался, что меня не поздравили с днем рождения, позабыли эту знаменательную дату; знакомые удивлялись моей скромности и почти восхищались ею. Но истинная её причина была скрыта от них: я хотел, чтобы обо мне позабыли. Хотел почувствовать себя обиженным и пожалеть себя. За несколько дней до пресловутой даты, которую я, конечно, прекрасно помнил, я уже был настороже, старался не допустить ничего такого, что могло бы напомнить о ней людям, на забывчивость которых я рассчитывал (я даже вознамерился однажды подделать календарь, висевший в коридоре). Доказав себе своё одиночество, я мог предаться сладостной, мужественной печали.“

„Потерпи; может, откроется тебе откуда-либо клад, тогда можно будет подумать о жизни на другой лад; а пока вооружайся терпением и смирением, и трудолюбием, и самоукорением.“

„Принимайте победу со смирением, а проигрыш — с достоинством.“

„Один мой друг любил цитировать: «Будь щедрым, как пальма, а если не можешь, будь как кипарис, благородным и строгим». Здесь важен момент смирения: «а если не можешь». Оказывается, такой эпиграф был предпослан какой-то повести, напечатанной в 70-е годы в журнале «Юность». Также он любил повторять: «Делай что любишь и люби то, что делаешь». Я соглашусь с тем, что это, наверное, и есть счастье.“

„Чем, какими страстями ни бороли бы тебя враги, терпи без уныния, без озлобления, с кротостию и смирением, и не допусти в сердце движения нетерпения, злобы, ропота и хулы.“

„Скука унынию внука, а лени дочь. Чтобы отогнать ее прочь, в деле потрудись, в молитве не ленись; тогда и скука пройдет, и усердие придет. А если к сему терпения и смирения прибавишь, то от многих зол себя избавишь.“

„Что мы всесторонне бедны накопленной тысячелетней бедностью, этого нет нужды доказывать. История вытряхнула нас из своего рукава в суровых условиях и рассеяла тонким слоем по большой равнине. Никто не предлагал нам другого местожительства: пришлось тянуть лямку на отведённом участке. Азиатское нашествие — с востока, беспощадное давление более богатой Европы — с запада, поглощение государственным левиафаном чрезмерной доли народного труда,— всё это не только обездоливало трудовые массы, но и иссушало источники питания господствующих классов. Отсюда медленный рост их, еле заметное отложение «культурных» наслоений над целиною социального варварства. Гнёт дворянства и клерикализма русский народ чувствовал на себе никак не менее тяжко, чем народы Запада. Но того сложного и законченного быта, который вырастал в Европе на основе сословного господства, готических кружев феодализма, этого у нас не вышло, ибо не хватило жизненных материалов — просто не по карману пришлось. Мы — нация бедная. Тысячу лет жили в низеньком бревенчатом здании, где щели мохом законопачены,— ко двору ли тут мечтать о стрельчатых арках и готических вышках?
Какое жалкое, историей обделённое дворянство наше! Где его замки? Где его турниры? Крестовые походы, оруженосцы, менестрели, пажи? Любовь рыцарская? Ничего нет, хоть шаром покати. Вот разве только, что обидевшиеся из-за места Мстиславские и Трубецкие спускались под стол… Только на это и хватало сословно-рыцарской чести.
Наша дворянская бюрократия отражала на себе всю историческую мизерию нашего дворянства. Где её великие силы и имена? На самых вершинах своих она не шла дальше третьестепенных подражаний — под герцога Альбу, под Кольбера, Тюрго, Меттерниха, под Бисмарка.
‹…›
Бедная страна Россия, бедная история наша, если оглянуться назад. Социальную безличность, рабство духа, не поднявшегося над стадностью, славянофилы хотели увековечить, как «кротость» и «смирение», лучшие цветы души славянской. Хозяйственную примитивность страны народники хотели сделать источником социальных чудес. Наконец, перед той же самой общественно-политической убогостью ползают на брюхе новоявленные субъективисты, когда историю превращают в апофеоз интеллигенции.“

„Смирение — это неуязвимость.“

„Терпение и смирение нужно иметь и для мира и для войны.“

„Смирение и молитва — главное. Одна чёрная одежда — ещё не смирение.“

„Кто-то сказал, что астрономия прививает смирение и воспитывает характер. Наверное, нет лучшего доказательства глупости человеческого тщеславия, чем этот далёкий образ нашего крошечного мира. Для меня, он подчёркивает нашу обязанность быть добрее друг с другом, беречь и лелеять бледно-голубую точку — единственный дом, который мы когда-либо знали.“

„Среди множества знаменитых мужчин, которые меня любили, ни один — я подчеркиваю: ни один не предложил мне выйти за него замуж. Потому что в женщинах мужчины ценят не красоту, а покорность и смирение. Этого я им не могла предложить.“

„Берегись, как бы тебе не стать столь смиренным, чтобы смирение твоё превратилось в глупость.“

„Где глубокое смирение, там и слезы обильные“

„Должно с насилием отвлекать себя от осуждения ближних, ограждаясь от него страхом Божиим и смирением. Чтоб ослабить и, с Божией помощью, совершенно искоренить из сердца своего соблазн на ближнего, должно при свете Евангелия углубиться в себя, наблюдать за своими немощами, исследовать свои греховные стремления, движения и состояния. Когда грех привлечет к себе наши взоры, — некогда нам будет наблюдать за недостатками ближнего, замечать их. Тогда все ближние покажутся нам прекрасными, святыми…“

„Ведь свое я — господин себе. Кто же ещё может быть господином? Полный смирением своего я человек находит господина, которого трудно найти.“

„… Человеческое сердце уж так устроено, что и незаслуженные похвалы доставляют ему тайную сладость — или по крайней мере удовольствие смирения.“

„Скорби, встречающиеся в обществе, не могут быть извинением малодушия. Быт и место бесскорбные на земле — несбыточная мечта, которой ищут умы и сердца, чуждые Божественного просвещения, обольщенные бесами… Убегает от исполнения закона Христова безумно ищущий и места бесскорбного… Место и жизнь бесскорбные — когда сердце обрящет смирение, и смирением войдет в терпение.“

„Гордыня с годами горбится, а смирение выпрямляется.“

„Никогда гордость не лицемерит так искусно, как скрываясь под личиной смирения.“

„Сегодня я поймал за хвост беса смирения. Доведённый уже до последнего, до предела, — вдруг подумал: а ведь мудрее и драгоценнее — смириться, быть покорным и благосклонным ко всем и всему. И сейчас же почувствовал, что это от бессонной ночи, целого дня беготни, от голода и тихого дождика за окном. Смирение слабого — бес. Смирение сильного — ангел.“

„Когда мы соприкасаемся с величием, смирение естественным образом рождается в нас. Что уж говорить о том, когда величие бесконечно.“

„Могу ли бога прославлять,
достоинство забыв,
за то, что ты, его слуга,
заносчив и чванлив?
Свое ты сердце превратил
в унылую тюрьму,
а годы прожитые — в дань
тщеславью своему.
Зачем, безумец и гордец,
идешь путями зла?
Все достояние твое -
могильная зола.
Умей обуздывать себя,
не поддавайся лжи.
Храни терпенье, человек,
и правдой дорожи.
Воздержан будь — и от беды
смирение спасет,
и будь возвышен добротой -
ведь нет иных высот!
Не состязайся с дураком,
что знатен и богат.
Убогий праведник-мудрец -
тебе названый брат.
Желаешь временных услад -
теряешь время зря.
Минутной пользы не ищи,
она источник зла.
Благая, истинная цель
к деянью будит нас.
Поступки взвешивает бог,
когда он судит нас.
К земным богатствам не тянись,
к презренной суете, -
твоя бессмертная душа
томится в нищете!“

„Все святые признавали себя недостойными Бога: этим они явили свое достоинство, состоящее в смирении.
Все самообольщенные считали себя достойными Бога: этим явили объявшую их души гордость и бесовскую прелесть. Иные из них приняли бесов, представших им в виде ангелов, и последовали им; другим являлись бесы в своем собственном виде и представлялись побежденными их молитвою, чем вводили их в высокоумие; иные возбуждали свое воображение, разгорячали кровь, производили в себе движения нервные, принимали это за благодатное наслаждение и впали в самообольщение, в совершенное омрачение, причислились по духу своему к духам отверженным.“

„На рубеже XVII века в России явился гениальный Царь, исполненный энергии необычайной, силы духа необъятной… Дар силы есть великий дар, но дар опасный: направленная в ложную сторону, она может делать столько же вреда, сколько и пользы, если направлена во благо. <…> Гениальнейший из людей, Пётр был увлечён своею гениальностию. Он взглянул на Европу: открытия, изобретения, вместе с тем утончённость и вольность нравов, приличие, разрешающее и извиняющее порок и разврат, простор страстям человеческим и блеск наружный, — поразили его взор. Он взглянул на Россию: совершающая трудный путь самобытного развития, старающаяся усвоить всё хорошее, но не переставая быть собою, медленно идущая вперёд, признающая народ всегда народом, не одевающая разврата в приличие и благоверность, вовсе не блестящая внешним блеском, исповедующая перед гордой Европой иные, не эффектные начала смирения и духовной свободы, глубоко верующая, тихо молящаяся, показалась Россия Петру невежественною страною, в которой нет ничего хорошего, кроме доброго, отличного народного материала. Пётр не усомнился разом осудить всю жизнь России, всё её прошедшее, отвергнуть для нея возможность самости и народности.“

„Велико пред Господом смирение перед происходящим. Отцы ваши прошли полный курс смиренномудрия на соловецких полигонах испытующих, пройдите же его и вы в ваших стеснённых обстоятельствах и малых скорбях. Не теряй веры и живи по вере. А теряя мир, кайся в слабости свидетельской веры. Мир вам!“

„Смирение часто служит покровом для трусости и оправданием лени.“

„Что такое мудрость? Сюда ведь входит и такт, умение, подход, то, что мы называем по-русски. Осторожность. И еще какая-то особая грань смирения и решительности, снисхождения и справедливости.“

„Они скрывают свои замыслы под покровом религии, любви к ближнему и смирения. Они отлично едят и пьют, преданы роскоши и сладострастию. А между тем, постоянно разглагольствуют о целомудрии, воздержании и молитве. Через это приобретают они легковерных последователей с деньгами.“

„Когда выходишь в ринг про всё забудь, забудь свою гордыню и смирение. Там свет такой, что виден ты насквозь, там властвует другое измерение.“

„Истинная дива — изящная, и талантливая, и сильная, и бесстрашная, и отважная, и при этом обладает скромностью и смирением.“

„В отличие от нас, женщины, по крайней мере, не обязаны стремиться к величию. У мужчин даже вера, даже смирение призваны доказывать величие. Это так утомительно.“

„Для преодоления иной скорби нужно мужество; для изшествия из другой — мудрость; для избавления от третьей — смирение. Но во всех скорбях, при всех прочих добродетелях, непременно нужно терпение. Ни одна добродетель не может состояться без терпения; добродетель, чтоб пребыть добродетелию, нуждается в терпении. Кто поколеблется в добродетели, не претерпит в ней до конца, тот теряет свою добродетель.“

„Смерть – венец смирения.“

„Гордящиеся своим смирением горды тем, что они не горды.“

„Когда ты молод, ты боишься быть один. Одиночество - это бремя, и ты пытаешься избежать его. И всегда задаёшься вопросом, когда это закончится. Иногда ты не можешь избавиться от этого. В 38 лет ты воспринимаешь его по-другому. Ты научился жить с этим и больше не пытаешься от него избавиться. В конце концов, можно назвать это смирением, но я не думаю, что это вредно. Ты не просто находишься там с болью, спрашивая себя: «Почему я один? Почему бы мне не выйти "в свет"? и т.д. Ты больше не задаёшь себе эти вопросы. Ты приспосабливаешься. Жить одному не значит жить в небытии.“

„Смерть для человека без веры в Бога страшна, она пугает своей неизвестностью, возможной болью, чувством потери себя, своего тела. Как оставить здесь богатство, если оно есть, возможно, талант или умения? Как признать смерть бесславному или гордому человеку? Болезнь — вот что по-настоящему отрезвляет, это настоящая школа смирения. Лучшее время для взгляда в свою душу — болезнь и тюрьма. Главное — не потерять, не растворить в будущей мнимой бесконечности то, что такой милостью было даровано тебе в сложнейшие минуты твоей жизни“

„Неспешность и покой в монастырской жизни дает мне неземное ощущение своей внутренней целостности. Молчание и уединение по-особенному напитывает мой внутренний мир, смиряет. Болтливость не даёт смирения, обнажает примитивное самолюбование от своих речей, порой распущенность в словах, от явной нехватки словарного запаса и дурных мыслей. Здесь этого нет, это явно за собой замечаешь“

„Слово «дух» родственно слову «дыхание». Мы дышим воздухом — невидимым, но вполне материальным газом. Хотя привычное словоупотребление настаивает на особом смысле «духовности», дух тоже материя, как и наш мозг.Тут нет ничего, выходящего за пределы науки, и я позволяю себе порой употребить слова «дух» или «духовный». Наука не враг духовности, напротив: научное знание — глубочайший источник духовного. Когда мы осознаем свое место в бесконечности световых лет и сменяющих друг друга эпох, когда постигаем красоту, тонкость и сложность жизни, нас охватывает восторг, в котором гордость сочетается со смирением — это ли не парение духа! Такие же чувства вызывает великое произведение музыки или литературы, подвиги самопожертвования, как жизнь Ганди или Мартина Лютера Кинга. Представление, будто наука и духовность взаимно враждебны, лишь во вред им обеим.“

„Христианство призывает к победе над миром, а вовсе не к покорности миру. Смирение не есть покорность, наоборот, оно есть непокорность, движение по линии наибольшего сопротивления.“

„Не уничтожение чудовищ, свержение тиранов и защита родины, а бичевание и пост, трусость и смирение, полное подчинение и рабское послушание — вот что стало теперь средством достижения божеских почестей среди людей.“

„Спасение этого человеческого мира лежит ни где иначе, как в человеческом сердце, в способности человека размышлять, в человеческом смирении и в человеческом чувстве ответственности.“

„В христианстве очень важно смириться, но нельзя заставить смириться, например, дать по уху для научения смирению. Злом не приводят к добру.“

„К этому времени мы уже были неистовыми пацифистами, не видя никакой надежды на то, что после приближающейся войны может иметь место какое-либо приемлемое будущее. <…> Нами владело уже не трагическое смирение, но гнев и презрение к старшему поколению, уготовившему нам такую судьбу. Мы возмущались лицемерием и скудоумием старших…“

„Чтобы умереть, нужно обладать невероятным смирением. Странно, что такое смирение обнаруживают все.“

„Вот о чём я говорю, вот что я имею в виду, когда говорю о лицемерии, осквернении и продажности. Здесь работают идеи куда шире. Все мы, всё наше общество. Забудем их участие в этом фильме… Вот, к чему ты приходишь после тридцати часов создания обзора. Смотришь им в глаза, пусть даже на видео и не важно, что они говорят в интервью. Ты всё равно это видишь. Знаете, что? Смирение. Не сразу, но в последний момент они смиряются. Это облегчение ни с чем не спутать. Сначала им страшно, они берут деньги за роль, зная, что порочат достояние, а потом они смиряются. И тут приходит осознание — как это просто плюнуть на всё хорошее.“

„Ничто так не воспитывает смирение, как наука. Ученые, насколько я могу судить, легче всего говорят «я не знаю».“

„Хорош божий свет. Одно только нехорошо – мы. Как мало в нас справедливости и смирения. Вместо знаний – нахальство и самомнение паче меры, вместо труда – лень и свинство, справедливости нет… Работать надо… Главное – надо быть справедливым, а остальное все приложится.“

„Чтобы русскому народу действительно пребыть надолго тем народом «богоносцем», от которого ждал так много наш пламенный народолюбец Достоевский, – он должен быть ограничен, привинчен, отечески и совестливо стеснен. Не надо лишать его тех внешних ограничений и уз, которые так долго утверждали и воспитывали в нем смирение и покорность. Эти качества составляли его душевную красу и делали его истинно великим и примерным народом. Чтобы продолжать быть и для нас самих с этой стороны примером, он должен быть сызнова и мудро стеснен в своей свободе; удержан свыше на скользком пути эгалитарного своеволия. При меньшей свободе, при меньших порывах к равенству прав будет больше серьезности, а при большей серьезности будет гораздо больше и того истинного достоинства в смирении, которое его так красит.
Иначе, через какие-нибудь полвека, не более, он из народа «богоносца» станет мало-помалу, и сам того не замечая, «народом-богоборцем», и даже скорее всякого другого народа, быть может. Ибо, действительно, он способен во всем доходить до крайностей… Евреи были гораздо более нас, в свое время, избранным народом, ибо они тогда были одни во всем мире, веровавшие в Единого Бога, и, однако, они же распяли на кресте Христа, Сына Божия, когда Он сошел к ним на землю.“

„Оказалось, что внедрить в головы идею комфорта в обмен на смирение невозможно.“

„Женщины часто наряжаются в смирение, как в шляпку, которая им к лицу. Шляпка из смирения и вуаль из легкой меланхолии — разве не красиво?“

„Я был похож на дерево, покореженное ветрами и ливнями и опаленное пожаром, но я ни за что не позволил бы себе сгореть дотла и умереть. Даже на обгоревших ветвях по весне распускаются свежие почки. Если я буду продолжать свой путь со смирением и твердой убежденностью, однажды непременно наступит день, когда люди поймут ценность того, что я сделал.“

„Веруй, что бесчестья и укоризны суть лекарства, врачующие гордость души твоей, и молись об укоряющих тебя, как об истинных врачах (души твоей), будучи уверен, что тот, кто ненавидит бесчестие, ненавидит смирение, и кто избегает огорчающих его, тот убегает кротости.“

„Смирение – опыт веры.“

„Ведь что такое болтливость, как не отсутствие скромности — с одной стороны, а с другой — самоуслаждение примитивным процессом самообнаружения. Эгоистическая природа многословия ничуть не уменьшается от того, что это многословие иногда на серьезную тему: гордый человек может толковать о смирении и молчании, прославлять пост, дебатировать вопрос, что выше: добрые дела или молитва.“

„Люби Бога так, как Он заповедал любить Его, а не так, как думают любить Его самообольщенные мечтатели. Не сочиняй себе восторгов, не приводи в движение своих нервов, не разгорячай себя пламенем вещественным, пламенем крови твоей. Жертва благоприятная Богу — смирение сердца, сокрушение духа. С гневом отвращается Бог от жертвы, приносимой с самонадеянностью, с гордым мнением о себе, хотя б эта жертва была всесожжением.“

„Ты сам говоришь, что ты баловень счастья. Да хранит тебя всевышний всегда на твоём пути, насколько это позволяют слабости человеческой природы. Но и счастливейший знает горькие часы; ни для одного из земных людей солнце не сияет вечно. Но от счастливца можно по праву требовать, что он противопоставит буре своё мужество, твёрдость, смирение, бодрость.“

„Как это вышло, что на меня рассердились все до единого в России, этого я покуда еще не могу сам понять. [Восточные, «славянофилы»], [западные, «западники»] и нейтральные — все огорчились. Это правда, я имел в виду небольшой щелчок каждому из них, считая это нужным, испытавши надобность его на собственной своей коже (всем нам нужно побольше смирения), но я не думал, чтоб щелчок мой вышел так грубо неловок и так оскорбителен. Я думал, что мне великодушно простят и что в книге моей зародыш примирения всеобщего, а не раздора.“

„Не малодушествуйте от того, что победились бранью: это к духовному искусу, или опыту, и к смирению.“

„Один мой друг любил цитировать: «Будь щедрым, как пальма, а если не можешь, будь как кипарис, благородным и строгим». Здесь важен момент смирения: «а если не можешь». Оказывается, такой эпиграф был предпослан какой-то повести, напечатанной в 70-е годы в журнале «Юность». Также он любил повторять: «Делай что любишь и люби то, что делаешь.»“

„Какой бы ни была причина, мы все душевно уважаем смирение - в других людях.“

„Совершенное смирение обходится без скромности.“

„Вот представьте стакан. Вода, которую вы в него заливаете — это ваши знания. Постепенно, когда стакан наполняется, через его края начинают выливаться ваши упущенные возможности. Это приводит к недовольству, потере надежды, а в последствии к отчаянию и смирению. Смирению с тем, что ничего нельзя изменить и всё, что происходит вокруг — нам неподвластно.“

„Терпение — не смирение.
В терпение — сила.
Слабость — в смирении!“

„Уйми мой друг свою гордыню,
Включи свой разум и смирение.
Переступив через себя однажды,
Обретёшь любви счастливые мгновения!“

„«Моя душа страдала от боли и тоски, от несовершенного, но справедливого мира и времени. Важно выговариваться при общении, говорить честно, с чувством смирения. Сейчас я этого не мог. Даже для молчания мне нужны были силы»“

„Нервы, нервность — это тоже грех, дающий нам знак потери веры, доброты и смирения. Если это не заметить сразу, то в тебе будет прорастать осуждение всех, злоба, а после придёт уныние“

„Смирение для меня — видеть только свои грехи и недостатки, принимая без всяких условностей происходящее. Надо всё принимать, не замечать за другими ничего злого и недостойного, уметь чувствовать, спокойно принимая всё, что пошлёт нам жизнь. Трудно, сложно — я принимаю“

„Стою и смотрю в окно, вцепившись руками в решётку. Увижу ли я свободу, когда это всё закончится и сколько мне надо сил? Вся жизнь в одном дне, как кадр фотоаппарата. Кадров много, но каждый уникальный по-своему. Как же пустынники, монахи, по доброй воле избравшие свой путь затворничества? Один шаг, и они в миру. Меня закрыли принудительно, и я, как птица, рвусь из клетки. Веры во мне мало… Я боюсь потерять всё, что имею. Но дни закончатся, небо потухнет, солнце угаснет и, взглянув на свою жизнь по-новому, мы все отойдём к Богу. С чем идти, как стоять перед ним с такой душой? Как же мало у меня смирения и веры в Него! Могу ли я рассчитывать, что Господь будет со мной и всё сделает для меня, если я не смиряюсь?“

„Истинное смирение — это состояние атараксии между миролюбивым богохульством и воинствующим богосозерцанием.“

„Моё вдохновение.
— Души смирение.
— Разума просветление.
— Творца вознаграждение.“

„В смирении мудрость.
— В молчание смысл.
— В терпении сила.
— В созидании жизнь!“

„Истинное смирение – это атараксия блаженного перехода божьей твари из состояния воинствующего богосозерцания в безобидное богохульство.“

„Во всех религиях ключевым моментом является смирение.“

„Эргономика жизни: извилины с годами выпрямляются, амбиции - сутулятся, а смирение - горбится.“