Цитаты о тело

страница 6

„Мысль человека о себе творит тело, причем, как здоровое, так и больное.“

„В теле у нас застревают наши зажимы, которые нам потом мешают решать наши проблемы. Почему? Оказывается, у каждого чувства есть своя поза. И если поза какая-то определенная, мы не можем испытывать и даже думать по-другому, если мы находимся в этой позе. Т. е. происходит очень интересный момент: идёт застревание в отрицательных эмоциях.
Момент в чём: если меня начальник вызвал с утречка на «секс-минутку», у меня какие чувства? У меня поза какая после этого? И в этой позе я могу о чём-нибудь ещё подумать? И я хожу дожевываю эту ситуацию. Это называется «лестничная логика»: когда мы уже вышли из кабинета и потом — «нет, надо было ему сказать вот это, а если бы вот это…»
Каждая поза фиксирует определенные какие-то чувства и переживания.
Делаем сейчас все мою команду: встаём, носочки вместе, пятки врозь, такие обиженные, руки в замок и смотрим на ноги, чуть-чуть наклонились и говорим: «Я счастлива!» Чувствуете? А теперь пяточки вместе, носочки врозь, руки к потолку подняли и сказали «У меня депрессия!»“

„Тело в молодости — наряд, в старости — гроб, из которого рвешься!“

„Всё подлинное трудно. Медленно, трудно, требует тебя целиком, мучительно. А тебе предлагают нечто простое, на халяву: дыхни пять раз, чихни два раза, сядь в эту позу, обнимись с барышней… И получишь бессмертное тонкое тело. Не получил, завтра получишь. Ну, ещё постарайся. Так затягивают козлов, лохов на это поле.“

„Нам кажется недостаточным оставить тело и душу детей в таком состоянии, в каком они даны природой, — мы заботимся об их воспитании и обучении, чтобы хорошее стало много лучшим, а плохое изменилось и стало хорошим.“

„Человек в мире появляется как тело, а оно живет по законам биологии, физиологии и влечения. Его влечет к тому, в чем у него дефицит. Оно желает то, к чему его влечет. К чему его влечет, того оно и желает. А источник влечения направляет вектор процессов и управляет ими.“

„Я думала об этом, наблюдая, как маленькие девочки рисуют сердечки в блокнотах или ставят сердечко в основании восклицательного знака. Интересно, не потому ли их так влечет этот первобытный знак, что он похож на часть их тела?“

„Для окружения наши мысли как женское тело: пока скрыты, всем интересно. Как оголяешь, используют и замечают недостатки.“

„Именно боль осуществляет связь между телом и душой.“

„Мудрый Аполлон знал, что лучше всего охотятся голодные собаки, лучше всего бегают легкие бегуны, что тощий Пегас выносливее тяжелой верховой лошади, что из кремня нужно высекать огонь. Поэтому он награждал своих любимцев бедностью, облагораживал их душу ценой их тела и давал им мало жить, чтобы они вечно жили.“

„Истинная грязь — внутри нас. Остальное отмывается просто. Существует только одна грязь, которая не может быть убрана чистой водой — пятно ненависти и фанатизма, заразившее душу. Можешь очистить воздержанием и постом своё тело, но сердце очищается только любовью.“

„Это все неловкие слова, по ним нельзя понять, что такое для меня, после всей жизни, значили слова: признать себя обыкновенной женщиной, сделать себя навсегда в любви, как все. Около этой мысли – какой сонм страхов, презрений, привычек…
Я была все-таки в безумии, решаясь подчиниться желанию тела. И ничего не узнала. Как это отделять тело от души? А если тело – без души не пожелало? Вот и опять все неизвестно.“

„Если следить за телом, голове будет лучше.“

„Сегодня я раскрою объятия своему сердцу — энтузиазму, и предам позору своё тело — праздность.“

„Мой друг, я называю тебя своим братом. Ты знаешь, это не кровное родство, кровь гуще воды, но твое тело уже имеет всю кровь, которая ему необходима. Ты всегда будешь нуждаться в воде.“

„Женщина должна поддерживать мужчину не только словом, но и телом.“

„Какую часть своего тела ты больше всего хотел бы изменить?
— Я поменял бы свое лицо с задницей, так бы я лучше выглядел.“

„Меня трудно испугать. Меня мало пугают чудовища. Самыми страшными мне кажутся те чудовища, которых производит пластическая хирургия — жуткие человеческие конструкторы: лицо тридцатилетней и шестидесятипятилетнее тело.“

„Как за телами следуют тени, так и за исполнением заповедей — искушения, ибо никто, сказал Великий Антоний, не войдет в Царство небесное без искушений. И так не удивляйся, сын мой, что, заботясь о спасении своем, ты встречаешь искушения и скорби. Но терпи без смущения и молись, благодаря, что ты, за исполнение заповеди, сподобляешься быть в искушении, для обучения и испытания души твоей. Благий Бог да подаст тебе во время искушения внимание и терпение.“

„Что вы хлопаете меня по колену? Не выношу, когда вмешиваются не в своё тело!“

„Красота имеет всего лишь глубину кожи. Я думаю, очень важно найти баланс ума, тела и духа.“

„Ты говорила мне «люблю»,
Но это по ночам, сквозь зубы.
А утром горькое «терплю»
Едва удерживали губы. Я верил по ночам губам,
Рукам лукавым и горячим,
Но я не верил по ночам
Твоим ночным словам незрячим. Я знал тебя, ты не лгала,
Ты полюбить меня хотела,
Ты только ночью лгать могла,
Когда душою правит тело. Но утром, в трезвый час, когда
Душа опять сильна, как прежде,
Ты хоть бы раз сказала «да»
Мне, ожидавшему в надежде. <…> Чтоб с теми, в темноте, в хмелю,
Не спутал с прежними словами,
Ты вдруг сказала мне «люблю»
Почти спокойными губами. Такой я раньше не видал
Тебя, до этих слов разлуки:
Люблю, люблю… ночной вокзал,
Холодные от горя руки.“

„Я такого не хотела -
чтобы тело
улетело.“

„Я всегда переводила тело в душу (развоплощала его!), а «физическую» любовь — чтоб её полюбить — возвеличила так, что вдруг от неё ничего не осталось. Погружаясь в неё, её опустошила. Проникая в неё, её вытеснила.“

„Боюсь властителей душ. Что они делают с телам?“

„Душа, помещенная в тело, подобна неогранённому алмазу, и она должна быть отполирована, иначе она никогда не сможет засиять; и очевидно, что если разум отличает нас от животных, то образованность делает это отличие еще большим и помогает нам уйти от животных дальше, чем другие.“

„Мадам, что это было — ваше тело?..“

„Почему бы нам не учить наших детей в школе тому, что они есть? Мы должны сказать им: «Ты знаешь, кто ты такой? Ты чудо. Ты уникален. Во всем мире нет другого точно такого же ребенка. За миллионы лет не было точно такого же ребенка. Посмотри на свое тело. Что это за чудо – ноги, руки, умелые пальчики, то, как ты двигаешься. Ты можешь стать Шекспиром, Микеланджело, Бетховеном. У тебя есть способности ко всему. Ты – чудо!»“

„На больших и малых экранах мы видим много реального секса… Извивающиеся и переплетающиеся лоснящиеся тела отвлекают нас от собственных обугленных и обезглавленных туш, которые вызывают у нас отвращение.“

„Ты должен различать, кто друг тебе, кто недруг,
Чтоб не пригреть врага в своих сердечных недрах.
Где неприятель тот, который в некий час
Приятностью своей не очарует — нас?
Где в мире мы найдем тот корень единенья,
Который не покрыт корой и даже тенью?
Собака, что визжит и ластится, как друг,
Она своим друзьям не изменяет вдруг.
Собака — говорю! Но так ли ты уверен,
Что подлинный твой друг тебе до гроба верен?
И сердцевину тайн, доверенных ему,
Не обнажит вовек по слову своему?
Испытывай друзей и голодом и жаждой.
Любовью испытай! Но только раз — не дважды.
Кто дружбе изменил хотя бы только раз,
Тому уж веры нет, хоть пой он, как сааз.
И пусть перед тобой юлит гадючье тело,
Башку ей размозжить скорей — благое дело.
Поэтому-то я твержу одно и то ж:
Кто так тебя поймет, как сам себя поймешь?
Лишь те-то и друзья не на словах — на деле,
Кто наши кандалы и на себя б надели.“

„Подцепи меня и принимай, как витамины, ведь моё тело сладкое, словно сахарный яд.“

„Когда военные попытались «вывести» людей, такую породу людей, которые не испытывают боль и не испытывают страх, эти люди не доживали до двенадцати лет. Если этого лишить, то человек не может спасти собственное тело.
Сейчас медицина уткнулась в очень страшную вещь. Сначала она придумала обезболивающее, теперь она сама страдает от того, что человек пользуется обезболивающим до такой степени, что потом уже и лечить поздно, ему уже даже операцию делать поздно. Ему тело подавало сигнал, а он так и не среагировал.“

„«Когда ем, всякий раз оставляю еду для мышей. Из жалости к мотылькам, не жгу ночами лучину». Такие мысли древних поддерживают в нас жизнь. Без них мы будем тем, что зовется «телом из дерева и земли», только и всего.“

„Мужи, осененные великодушием, обладают щедростью, ибо таково качество царя святости. Щедрость для человека — это тело, а великодушие — душа этого тела; мужи великодушия осуществляют бесчисленное множество благих дел. Человек без великодушия — не человек, потому что человек, обладающий телом без души, не живет.“

„Пыль! Эта странная субстанция, летящая вам в лицо. Она заслуживает внимания, она не должна скрываться за словом «пыль».
Просто ли это грязь, не находящая себе места, но составляющая самое существо этой части света?
Или она — Земля, пытающаяся подняться в воздух, оторваться от самой себя, как мысль от тела, как тело, уступающее себя жаре.“

„Апатия и лень — истинное замерзание души и тела.“

„У меня истерика, у Аркадия — паника.
Геннадия с нами не было… Это фактически,
А практически: он был с нами чисто физически,
Биологически, в качестве тела,
Которое ничего уже не могло
И тем более не хотело.“

„Женщина смотрит на свое тело с тревогой — так, будто тело — это ее ненадежный союзник в битве за любовь.“

„Настоящая душевная жизнь, настоящая идейная сторона жизни состоит именно в использовании лучших сторон и тела, и духа.“

„Жару в доме не нужно устранять. Устраните раздраженность жарой, и ваше тело будет вечно находиться в прохладных покоях. Бедность не нужно гнать прочь. Прогоните обеспокоенность бедностью, и ваше сердце вечно будет пребывать в чертогах радости и довольства.“

„Тело человека на шестьдесят процентов состоит из воды. А жизнь – так и на все девяносто девять.“

„Она играет на пределе
Сексуалогию в кино.
А весь успех в роскошном теле
Доступном всем давным-давно.“

„Думаю, я был бы вполне счастлив иметь суррогатное тело, я бы с радостью походил по Титану, по Марсу, по дну океана и по затонувшему «Титанику».“

„Три вещи принадлежат человеку: душа, тело и время.“

„Одиночество так же необходимо разуму, как воздержание в еде — телу, и точно так же гибельно, если оно слишком долго длится.“

„Харрингтон в Океании сходным
образом отсылает к «целому телу народа», а позже, в Поли-
тической системе, сообщает, что «форма правления соответ-
ствует образу человека». Особенно систематично применяет
эти традиционные образы Невилл, который создает из них
обрамление трех диалогов, образующих его Plato Redivivus.
Он начинает с того, что представляет нам трех персонажей,
один из которых — Благородный венецианец, член полити-
ческого тела, которое в данный момент наслаждается состоя-
нием наибольшего политического здоровья. Сам он, однако,
как мы узнаем, в последнее время несколько занемог и при-
ехал в Англию искать медицинского совета. Здесь мы пере-
ходим ко второму участнику диалогов — излечившему его
Доктору. Затем узнаем, что оба персонажа хотят выяснить у
третьего персонажа, Английского джентльмена, о расстрой-
ствах, которые беспокоят политическое тело его собственной
страны. Джентльмен честно им отвечает, что английское го-
сударство недавно пережило такую агонию, что едва не испу-
стило дух. Оставшаяся часть диалогов посвящена изложению
планов Джентльмена по восстановлению здоровья английс-
кого политического тела.“

„Ничего не даётся просто так. Над красивым телом нужно работать.“

„Все мужчины бы хотели оказаться в женском теле.“

„125. А раз не свое, оно чужое считается в жизни, значит, оно принадлежит к мертвому существу. Оно одевается на живое тело энергичное, а тепло отбирает.“

„108. А когда-то только увидят люди меня, они потребуют от меня трибуны слова. Я им должен на арене сказать правду, она их заставит быть моими последователями, учениками моего такого тела. Вы теперь печати поверите.“

„Море, как тёплое шелковистое одеяло, окутывало моё тело и легонько покачивало его. Волн не было, только слабое, убаюкивающее меня подводное движение, пульс моря.“

„Надо больше тренироваться. Мне понравилась фраза, которую уже после финиша произнёс Дюжаков Алексей: «Я готовил дух, а надо было готовить тело». Для себя я вижу ещё неиспользованные резервы. Хотя бы из-за ошибки с питанием я потерял 2-3 часа, а это уже не 43 место, а попадание в 30-ку.“

„Несвобода тела порождает несвободу духа.“

„Наше тело все время говорит с нами. Если бы мы только нашли время послушать! Каждая клетка тела реагирует на каждую нашу мысль и каждое слово.“

„Архимеда, в то время как он склонялся над табличками для письма, рабы насильно уводили прочь, чтобы натереть ему тело маслом, но он продолжал чертить математические фигуры на своем умащённом теле.“

„Когда человек уезжает в далёкие края, он должен быть готов к тому, что ему придётся забыть многие из своих прежних привычек и приобрести новые, отвечающие изменившимся условиям жизни. Он должен расстаться со своими прежними идеалами, отречься от прежних богов, а часто и отрешиться от тех правил морали, которыми до сих пор руководствовался в своих поступках. Те, кто наделён особым даром приспособляемости, могут даже находить удовольствие в новизне положения. Но для тех, кто закостенел в привычках, приобретённых с детства, гнёт изменившихся условий невыносим, — такие люди страдают душой и телом не умея понять требований, которые предъявляет к ним иная среда. Эти страдания порождают дурные наклонности и навлекают на человека всевозможные бедствия. Для того, кто не может войти в новую жизненную колею, лучше сразу вернуться на родину; промедление будет стоить ему жизни.“

„Но от чего я вовсе отчаиваюсь, это когда вижу неких бессмысленных и глупых кумиропоклонников, которые… подражают изысканности культа Египта; и ищут божество, о котором не имеют никоею понятия, в извержениях, мертвых и неодухотворенных телах; тем самым они глумятся не только над теми божественными, прозорливыми блюстителями, но также и над нами; и что еще хуже, при этом торжествуют, видя, что их безумные обычаи уважаются… Пусть не гнетет это тебя, Мом, сказала Изида, потому что суждена роком превратность сумерек и света. Однако худо то, ответил Мом, что они убеждены, что свет там, где они.“

„Я есть. Я думаю. Я хочу. Мои руки. Моя душа. Моё небо. Мой лес. Это моя земля. Разве можно сказать больше? Это самые важные слова. Это ответ. Я стою здесь, на вершине горы. Я поднимаю руки, развожу их в стороны. Это моё тело и моя душа. Наконец я понял. Мы хотели осмыслить всё это. Я и есть этот смысл. Мы хотели найти оправдание своему существованию. Но оправдание - я сам. Мне не нужно ни оправдания, ни одобрения. Мои глаза видят, и они дарят миру красоту. Мои уши слышат, и в них звучит песня, Мой мозг думает, и только он будет тем лучом, который осветит правду. Моя воля выбирает, и её выбор мне указ, единственное, что я уважаю.“

„И ещё повторю. Надо навсегда запомнить: космополитизм (как и интернационализм) паразитирует на патриотизме, предоставляя ему право сражаться и умирать за родную землю, а после, хозяйски водружаясь на этой земле, извлекает все выгоды от победы. Это дрянное и низменное чувство, безродное и презренное. Надо навсегда запомнить: ослабление национального чувства всегда сопровождается (исключений не бывает) утратой частично или полностью государственной самостоятельности. Если мы перестанем быть русскими, мы станем покорными исполнителями любой чужой организованной воли. Так призовем же Бога в свидетели своей правды и правоты. Да будет свет! Други, возрастая телом и душой, постоим за Россию! Иже за правду и за верность.“

„В нынешнюю эпоху одежда сделалась для человека чем-то вроде кожи, с которой он ни при каких условиях не разлучается; одежда так же необходима человеку, как шерсть животному; в результате о том, как выглядит человеческое тело, никто уже не вспоминает. Всякий, кто хоть немного знаком с художниками и кому случалось бывать в их мастерских в то время, когда им позируют натурщики, испытывает при виде неведомого зверя — амфибий обоего пола, выставленных на обозрение публики, — безотчётное изумление, смешанное с лёгким отвращением. Экземпляр неизвестной науке породы, недавно привезённый из Центральной Австралии, вне всякого сомнения, не выглядит так неожиданно и так ново с зоологической точки зрения, как обнажённый человек; поистине, в Зоологическом саду следовало бы установить клетки для самцов и самок из породы homo, сбросивших искусственную кожу. На них смотрели бы с таким же любопытством, как на жирафу, онагра, тапира, утконоса, гориллу или двуутробку.“

„Слушай, по ночам тело приобретает полную свободу, которой ей так не хватает днём. Люди, предметы — всё погружается в сон. Взгляни вокруг — эти стены спят. Спит тумбочка, спит дверь. Оконные стёкла — и те заснули. А заснув, покрылись невидимыми трещинами. Трещины эти настолько широки, что пролезть в них не составит никакого труда. Ты можешь пройти сквозь стену, даже не потревожив её. Скажи, что такое, по-твоему, ночь? Ночь — это гармония. Ночью всё существует в мире и согласии, а днём — вспомни, как жестоко свет воюет с тенью. Не-ет. Ночью всё иначе. После захода солнца ночь, народившаяся в доме, покидает родные стены и берёт под руку ночь уличную, потому что обе они суть одно и то же, и нет между ними различий. Ночной воздух так и кишит тайными заговорщиками — ненависть в сговоре с любовью, боль — с радостью. Крепко держатся они друг за друга, и, должно быть, недаром в ночной темноте убийца молодой женщины испытывает особенную нежность к своей жертве…“

„Только захворав, мы отдаем себе отчет, что живем не одни, но прикованные к существу из иного царства, отделенному от нас целыми безднами, существу, которое нас не знает и открыться которому невозможно: к нашему телу. Встретившись на большой дороге с самым свирепым разбойником, мы на худой конец можем тронуть его если не нашей бедой, то обращением к его личной выгоде. Но просить жалости у нашего тела это все равно, что держать речь перед осьминогом, для которого слова наши имеют не больше смысла, чем шум воды… * Серый день, падавший как мелкий дождь, безостановочно ткал прозрачные сетки, которые как будто серебрили разряженных по-воскресному гуляющих.“

„Однако представления, касающиеся сплошной материи и невозможности появления пустоты, можно встретить и у философов более ранней, ионийской школы. Согласно Эмпедоклу (ок.490-430 гг. до н.э.), корни всего сущего не допускают пустого пространства: «Нет во вселенной нигде ни излишка, ни места пустого». Вакуум противоречил картине мира, разработанной Аристотелем. Пространство определялось великим мыслителем как граница окружающего тела относительно окружаемого, поэтому «пустое пространство было бы абсурдом, так как здесь «окружающее» ничего не окружает.»“

„Послушай, душа моя! Я и сам признаюсь, что точно не знаю. А если тебе понравятся мои мысли, так поговорим откровеннее. Ты ведь без сомнения знаешь, что называемое нами око, ухо, язык, руки, ноги и все наше внешнее тело само собою ничего не действует и ни в чем. Но все оно порабощенно мыслям нашим. Мысль, владычица его, находится в непрерывном волнении день и ночь. Она то рассуждает, советует, определение делает, понуждает. А крайняя наша плоть, как обузданный скот или хвост, поневоле ей последует. Так вот видишь, что мысль есть главная наша точка и средняя. А посему-то она часто и сердцем называется. Итак, не внешняя наша плоть, но наша мысль“

„Человек есть единство духа, имеющего социальную природу, и тела, являющегося биологическим организмом. Человек остаётся человеком, пока дух (социальное) господствует над телом, пока социальное держит под своим контролем животные инстинкты. Важнейшим средство обуздания животного индивидуализма является мораль с её чувствами долга, чести и совести. Капитализм представляет собой такую форму общества, которая уничтожает мораль, а тем самым порождает тенденцию к превращению человека в животное, причём животное крайне опасное, ибо оно обладает разумом. Эта тенденция «оскотинивания» человека сейчас непрерывно набирает силу. Её нельзя оборвать, не уничтожив капитализм.“

„Титульный лист книги Аммиана издания Аккурзия (Аугсбург, 1533) 2. А так как, быть может, те, кто не жил в Риме и кому доведется читать мою книгу, удивятся, почему в случаях, когда мое повествование доходит до событий в Риме, речь идет только о волнениях, харчевнях и тому подобных низких предметах, то я вкратце изложу причины этого, никогда намеренно не уклоняясь от истины.
3. Когда впервые воздымался на свет Рим, которому суждено жить, пока будет существовать человечество, для его возвышения заключили союз вечного мира Доблесть и Счастье, которые обычно бывают разлучены, а если бы хотя бы одной из них не было налицо, то Рим не достиг бы вершины своего величия.
4. Со своего начала и до конца времени детства, то есть почти в течение 300 лет, римский народ выдерживал войны вокруг стен города. Затем, войдя в возраст, после многообразных невзгод на полях битв он перешел через Альпы и через морской пролив; а, став юношей и мужем, стяжал победные лавры и триумфы со всех стран, входящих в необъятный круг земной; склоняясь к старости и нередко одерживая победы одним своим именем, он обратился к более спокойной жизни.
5. Поэтому-то достославный город, согнув гордую выю диких народов и дав законы, основы свободы и вечные устои, словно добрый, разумный и богатый отец, предоставил управление своим имуществом Цезарям, как своим детям.
6. И хотя трибы давно бездействуют, центурии успокоились, нет борьбы из-за подачи голосов, и как бы вернулось спокойствие времен Нумы Помпилия, но по всем, сколько их ни есть, частям земли чтят Рим, как владыку и царя, и повсюду в чести и славе седина сената и имя римского народа.
7. Но этот великолепный блеск Рима умаляется преступным легкомыслием немногих, которые, не помышляя о том, где они родились, так словно им предоставлена полная свобода для пороков, впадают в заблуждения и разврат. По словам поэта Симонида, первое условие счастливой жизни — слава Отечества.
8. Некоторые из них, полагая, что они могут себя увековечить статуями, страстно добиваются их, словно в медных мертвых изображениях заключена награда более высокая, нежели заключенная в сознании за собой честной и благородной деятельности. Они хлопочут о позолоте этих статуй, почет, который впервые был присуждён Ацилию Глабриону, когда он силою оружия и своей умелостью победил царя Антиоха. А как прекрасно, пренебрегая этими мелочами, взбираться на вершину истинной славы по крутому и длинному пути, как сказал некогда аскрейский поэт (Гесиод), это показал Цензор Катон. Когда его однажды спросили, почему нет его статуи среди множества других, он сказал: «Я предпочитаю, чтобы разумные люди удивлялись, почему я этого не заслужил, чем чтобы они про себя с осуждением толковали о том, чем я это заслужил; это было бы много обиднее».
9. Другие, почитая высшее отличие в необычно высоких колесницах и великолепии одевания, потеют под тяжестью плащей, застегнутых на шее и прихваченных у пояса. Делая их из чрезвычайно тонкой материи, они дают им развиваться, откидывая их частыми движениями руки, особенно левой, чтобы просвечивали широкие бордюры и туника, вышитая изображениями различных звериных фигур.
10. Третьи, напуская на себя важность, преувеличенно хвалятся, когда их о том и не спрашивают, размерами своих поместий, умножая, например, ежегодные доходы со своих плодородных полей, раскинувшихся с самого востока и до крайнего запада; при этом они забывают, что предки их, благодаря которым достигло таких размеров римское государство, стяжали славу не богатствами, а жестокими войнами: ни в чем не отличаясь от простых солдат по имуществу, пище и одежде, доблестью сокрушали они всякое сопротивление.
11. Поэтому расходы на погребение Валерия Публиколы были покрыты в складчину; вдова Регула, оставшись без средств с детьми, жила на пособия от друзей ее мужа; дочери Сципиона из государственной казны было выдано приданое, так как знати было стыдно, что остается не замужем девушка во цвете лет из-за продолжительного отсутствия своего неимущего отца.
12. А теперь, если ты, как новый в Риме человек благородного сословия, явишься для утреннего приветствия к какому-нибудь богатому, а потому и зазнавшемуся человеку, то он примет тебя в первый раз с распростертыми объятиями, станет расспрашивать о том и сем и заставит тебя лгать ему. И удивишься ты, что человек столь высокого положения, которого ты никогда раньше не видел, оказывает тебе, человеку скромного состояния, такое изысканное внимание, так что, пожалуй, и пожалеешь, что ради такого преимущества на десять лет раньше не прибыл в Рим.
13. Но если ты, польщенный этой любезностью, сделаешь то же самое и на следующий день, то будешь ожидать, как незнакомый и нежданный посетитель, а твой вчерашний любезный хозяин будет долго соображать, кто ты и откуда явился. Если же ты, будучи наконец признан и принят в число друзей дома, будешь три года неизменно исполнять обязанность утреннего приветствия, а затем столько же времени будешь отсутствовать и вернешься опять к прежним отношениям, то тебя не спросят, где ты был и куда, несчастный, уезжал, и понапрасну будешь ты унижаться весь свой век, заискивая перед этой высокомерной дубиной.
14. Когда же начнутся приготовления к бесконечным зловредным пирам, устраиваемым время от времени, или раздача ежегодных спортул, то с большой опаской идет обсуждение того, следует ли пригласить кроме тех, для кого этот пир является ответной любезностью, также и чужого человека. И если, после тщательного обсуждения, решатся это сделать, то пригласят того, кто шатается у дверей возниц цирка, мастерски играет в кости или выдает себя за человека, знакомого с тай-нами науки чернокнижия.
15. А людей образованных и серьезных избегают как скучных и бесполезных; следует отметить и то, что номенклаторы обычно продают эти и другие подобные приглашения и, взяв деньги, позволяют участвовать в прибылях и пирах безродным проходимцам, пуская их со стороны.
16. Я не стану говорить об обжорстве за столом и разных излишествах, чтобы не затянуть своего изложения; но отмечу, что некоторые из знати носятся сломя голову по обширным площадям и мощеным улицам города, не думая об опасности, мчатся, как курьеры, волоча за собой толпы рабов, словно шайку разбойников, не оставляя дома даже и шута, как выразился комический поэт. Подражая им, и многие матроны мечутся по всему городу, пусть и с закрытым лицом и в носилках.
17. Как опытные полководцы ставят в первую линию густые ряды людей посильнее, за ними легковооруженных, далее стрелков, а позади всех вспомогательные войска, чтобы они могли прийти на помощь при необходимости: так и начальники подвижной праздной городской челяди, которых легко узнать по жезлу в правой руке, тщательно расставляют свою команду, и, словно по военному сигналу, выступает впереди экипажа вся ткацкая мастерская, к ней примыкает закопченная дымом кухонная прислуга, затем уже вперемешку всякие рабы, к которым присоединяется праздное простонародье из числа соседей, а позади всего — толпа евнухов всякого возраста, от стариков до детей с зеленоватыми, безобразно искаженными лицами. В какую сторону не пойдешь, наткнешься на толпы этих изуродованных людей, и проклянешь память Семирамиды, знаменитой древней царицы, которая впервые кастрировала юных отроков, совершая насилие над природой и отклоняя ее от предначертанного пути; между тем как природа, уже при самом рождении живого существа влагая зародыши семени, дает им как бы указание на пути продолжения рода.
18. При таких условиях даже немногие дома, прежде славные своим серьезным вниманием к наукам, погружены в забавы позорной праздности и в них раздаются песни и громкий звон струн. Вместо философа приглашают певца, а вместо ритора — мастера потешных дел. Библиотеки заперты навечно, как гробницы, и сооружаются гидравлические органы, огромные лиры величиной с телегу, флейты и всякие громоздкие орудия актерского снаряжения.
19. Дошли наконец до такого позора, что, когда не так давно из-за опасности недостатка продовольствия принимались меры для быстрой высылки из города чужестранцев, представители знания и науки, хотя число их было весьма незначительно, были немедленно изгнаны без всяких послаблений, но оставлены были прислужники мимических актрис и те, кто выдали себя за таковых на время; остались также три тысячи танцовщиц со своими музыкантами и таким же числом хормейстеров.
20. И в самом деле, куда ни кинешь взор, повсюду увидишь немало женщин с завитыми волосами в таком возрасте, что если бы они вышли замуж, то могли бы по своим годам быть матерями троих детей, а они до отвращения скользят ногами на подмостках в разнообразных фигурах, изображая бесчисленное множество сцен, которые сочинены в театральных пьесах.
21. Нет сомнения в том, что пока Рим был обиталищем всех доблестей, многие знатные люди старались удержать при себе, — как гомеровские лотофаги сладостью своих ягод — разными любезностями благородных чужеземцев.
22. А теперь мно-гие в своем надутом чванстве считают низким всякого, кто родился за пределами городских стен за исключением бездетных и холостых: просто невероятно, с какой изобретательностью ухаживают в Риме за людьми бездетными!
23. И так как у них в столице мира свирепствуют болезни, в борьбе с которыми оказывается бессильно всякое врачебное искусство, то придумали спасительное средство: не посещать заболевших друзей, а к прочим предосторожностям прибавилась еще одна, довольно действенная: рабов, которых посылают наведаться о состоянии здоровья пораженных болезнью зна-комых, не пускают домой, пока они не очистят тело в бане. Так боятся заразы, даже когда ее видели чужие глаза.
24. Но если их пригласят на свадьбу, где гостям раздают золото, то те же самые люди, соблюдающие такие предосторожности, готовы, даже если и плохо себя чувствуют, скакать хотя бы в Сполетий. Таковы нравы знати.
25. Что же касается людей низкого происхождения и бедняков, то одни проводят ночи в харчевнях, другие укрываются за завесами театров, которые впервые ввел Катул в свое эдильство, в подражание распущенным нравам. Кампании режутся в кости, втягивая с противным шумом воздух, с треском выпускают его через ноздри, или же — и это самое любимое занятие — с восхода солнца и до вечера, в хорошую погоду и в дождь обсуждают мелкие достоинства и недостатки коней и возниц.
26. Удивительное зрелище представляет собой эта несметная толпа, ожидающая в страстном возбуждении исхода состязания колесниц. При таком образе жизни Рима там не может происходить ничего достойного и важного.“

„Кто верит, того не сбить, не расшатать в его вере никакими людскими «доказательствами», тот пойдёт по воде, и не переубедить его, что сила тяги тела потянет его на дно.“

„Куда уходит человек после смерти? В себя, в свое "я", которое становится миром его обитания. Предназначение человека - создать внутри себя то "информационное поле", ту систему смыслов, в которой продолжится его жизнь после смерти тела. Поэтому так важно создавать в себе внутреннего человека, который сможет пережить свою смерть.“

„Мыслители и те молчок
О том, что будет после ада..
Меланхоличней нет заката.
Ты мне – Цветаевский крючок.

Тебя глазами то и дело
Ищу. И мысли там мои.
Без них я лишь сосуд, увы,
Пустое, тлеющее тело.“

„Я хочу, чтобы вы прожили контекст.
Ничего в этой жизни не возникает без контекста.
Люди - идиоты, которые всё всегда стараются из контекста вырвать. А потом сидят с такими "обрывками плоти", и не понимают: "А что с этим делать вообще?". И как оно в природе-то функционирует?
Потому что всё функционирует в контексте. Оторви от тела руку или коленный сустав - и, внезапно, удивительно, функционировать оно перестаёт.“

„Мы валялись и смотрели на звезды.

И текила плыла
в воздухе
или в теле.

И больше не надо было преуспевать –
всё уже преуспето.

Теперь надо перекраивать себя и не добиваться конфеток
от мира,
а перекраивать его,
потому что бог
наш,
ещё очень юный,
но уже бог,
сказал – вот вам мир,
а вот таким я хочу его,
за работу, парни,
ну! За работу!

И то – хорошо.
То – великолепно.
То – взбивает кровь в пену,
и только это – любовь.“

„Античный Мир не говорил
через музыку.
Он говорил через тело.
Об этом никто никогда не писал,
но христианство
приучило нас
к бестелесности:
книги, арии.
Римляне разговаривали, калибровались
движением.
Плотью.
Для перемен настроения я использовал
музыку.
Марций – танец.“

„Стакан с водой запотевал росой, роса сбегала на салфетку, оставляя там подмигивающие мордочки.
Неаполитанское утро до десяти – свежо и резво, после – размерено и томно, как летнее море.
Размятое тренировками тело лениво и тяжело, ветерок приятен, а внимание девушек слегка щекочет эго.
Мягкий, мятный, банановый рай.
Рай в кредит.

Ему не страшно.
Он ещё не принимает того, что за всё выставляется счет.
И от самых больших счетов никто не откупится деньгами.“

„Бойся, смертный, неправильных выборов.

Бойся оттолкнуть руку дающую, потому что никогда не знаешь заранее, когда развернется она к тебе с клеймом раскаленным отказа, и будешь брошен ты разлагаться сначала телом, а потом тысячи лет и духом – рисунком на мертвой стене в городе мертвых в темноте мертвой в обездвиженности, отчаянии и бессилии.

И бог больше никогда не услышит тебя.

И дьявол его до тебя не снизойдет.

И только на дне самом безумия, ты, столь ожидавший смерть, столь моливший о ней, и не заметишь, как тебя не станет.“

„Нани протянула руку Герберту.

Он поцеловал её птичьи пальцы в жемчужной перчатке.

НАНИ: Ужин, молодые люди! Ужин!

Как умно она была одета:

ты не видел лица за вуалеткой, не видел отдельно платья, отдельно накидки, отдельно украшений. Все сливалось в поблескивающую линию теплого оттенка слоновой кости, на которой ты замечал только те детали, которые тебе хотели показать, например, изящность пальцев в перчатках, что казались еще тоньше от крупных золотых перстней. Золотая застежка, определяющая талию, блестки на подоле, заканчивающие силуэт. Ты не видел тела и не видел человека, ты видел роскошь, камни, блеск, а существо под всеми этими слоями твой мозг дорисовывал сам, из её голоса и слов.

Твой мозг дорисовывал жар-птицу, давно потерявшую возраст, оставившую его, как ненужную побрякушку в одной из дамских комнат.

Принцесса взяла молодых людей под локти.

НАНИ: Мы ужинаем, а потом идем пешком.“

„" это не имеет значения. я знаю, что ты имеешь ввиду. будь счастлив, мизуки. найди свое собственное солнце, хорошо? не совершайте ошибку, ища солнце в этом виртуальном мире. или нет, я разорву их тела на части, если увижу, как они причиняют тебе боль." - сказал человек который сделал больнее всех.“

„У вас есть только один момент, одно тело и одна жизнь.
У вас есть только один момент, который сейчас“

„Я знаю, что у меня тело слабой и немощной женщины, но у меня сердце и желудок короля, и к тому же короля Англии,“

„Когда у человека душевная радость, он становится похожим на самое лучшее лето. Оно дарит тёплую и солнечную погоду, приятный отдых на природе, походы, поездки и новые впечатления, радует душу и тело. А душевный человек радует окружающих своими весёлыми, приятными, тёплыми, искренними словами, своими хорошими качествами. Он излучает свет, к которому тянутся люди.“

„Есть человек, но нет человечности.
Есть тело, но нет души!“

„Дивная ночь полнолунья, сосуды жизни оживляются наполняя сердце кровью, тело заряжается энергией лунного света.
Просыпается что-то звериное и хочется выть на Луну, но она такая жалкая и бледная — эта Царица ночи.
Царица ночи — волков загадочная страсть!“

„Мисс монобровь Кавказского хребта. В теле. В возрасте. В ярких золотых лосинах и топике «Kiss me». «Шылунья», как сказала бы Анна Ахматова. Жужуна, — представилась страстная тигрица.“

„Человеческое тело не просто присутствует в мире наряду с другими объектами,
а благодаря способности к нацеленному движению оно присоединяется к миру; потребности и желания человека,выраженные в экспрессивных жестах, вписывают в мир направления,обозначают фигуры, словом, создают значения. Так тело, проектирует вокруг себя мир культуры.“

„В последнем анализе, если мое тело может быть формой и если оно может иметь перед собой привилегированные фигуры на безразлично каком фоне, то дело здесь в том, что оно поляризовано собственными задачами, что оно существует по направлению к ним, что оно сосредоточивает свою массу ради достижения собственных целей.“

„Самые удобные домики у личинок ручейников. Ручейники — крылатые насекомые.
Когда они садятся, они складывают крылья крышей у себя на спине и прикрывают ими все свое тело. А личинки ручейников бескрылые, голые, им нечем прикрыться. Живут они на дне ручьев и речек. Найдет личинка сучочек или камышинку величиной со спичку, склеит на них трубочку из песчинок и залезает в нее задом, задом. Очень удобно получается: хочешь — совсем спрячься в трубочку и спи там спокойно, никто тебя не увидит; хочешь — высунь передние ножки и ползи по дну вместе с домом: домик-то легкий.“

„Как же надо ненавидеть Богом созданное тело, — дабы дьявольскими татуировками глумиться над ним.“

„Движение телом — продиктовано разумом.
Движение разумом — продиктовано душой!“

„Смерть для человека без веры в Бога страшна, она пугает своей неизвестностью, возможной болью, чувством потери себя, своего тела. Как оставить здесь богатство, если оно есть, возможно, талант или умения? Как признать смерть бесславному или гордому человеку? Болезнь — вот что по-настоящему отрезвляет, это настоящая школа смирения. Лучшее время для взгляда в свою душу — болезнь и тюрьма. Главное — не потерять, не растворить в будущей мнимой бесконечности то, что такой милостью было даровано тебе в сложнейшие минуты твоей жизни“

„«Я молчал, моя душа и тело бунтовали. Вся моя сущность готова была броситься в драку. Рвать всех, кто будет на моём пути, против моей семьи, за эти злые, грязные и коварные слова. Он ведь реально говорил то, что может со мной произойти. Меня могут предать, разменять: мои друзья, жена, близкие, те, кого я по-настоящему люблю. Время испытаний не все могут пройти с достоинством. Мы все слабы, боимся чего-то и в этом теряем свои силы и самих себя»“

„«Может ли старость заставить стареть душу, слабое тело не давать душе сил, некрасивое лицо делать душу непривлекательной? Может, если свою душу мы оставили на потом. Будет ли время для неё, встреча с ней, найдутся ли силы для этого?»“

„Конечно, именно здесь и должно было находиться заветное дерево, тень которого доставляет полное блаженство! Оба чувствовали это по тому очарованию, какое охватывало их в полусвете высоких сводов.Деревья казались им добрыми существами, исполненными силы, блаженного молчания и неподвижности. Одно за другим окидывали они взором все деревья, и все деревья были им любы; от их властного спокойствия Альбина и Серж ждали раскрытия тайны, обладание которой позволит им сравняться в росте с исполинскими деревьями и возрадоваться могуществу жизни своей.Клены, ясени, буки, кизил теснились точно толпа гигантов, простодушных, гордых и добрых героев, живших в мире, несмотря на то что стоило любому из них упасть, и этого было бы достаточно, чтобы поранить и погубить целый угол леса. У вязов были огромные, раздутые, переполненные растительным соком тела и чуть прикрытые легкими пучками крошечных листьев конечности. Девически-белые березы и ольхи выгибали тонкие свои талии и распускали по ветру листву, походившую на волосы гордых богинь, уже наполовину превращенных в деревья. Платаны вздымали вверх прямые торсы, с гладкой красноватой, точно из кусков мозаики, корой. Лиственницы спускались по скату словно толпа варваров, одетых в зеленые полукафтанья и благоухавших ароматом ладана и смолы.
Но владыками леса были дубы, громадные дубы, прямоугольно возвышавшиеся с дуплами внизу стволов и раскинувшие свои могучие руки так, что места под солнцем уже не оставалось.
То были деревья-титаны, пораженные молниями, стоявшие в позах непобежденных бойцов; их разрозненные конечности сами по себе составляли целый лес.“

„Физики заблуждаются: дикари давно доказали, что при нагревании на костре тела не расширяются, а обугливаются.“

„Коварный Нерон завещал кремировать свое тело, а прах развеять по ветру. Чтобы сподвижники, родственники и друзья не могли справить нужду на его могиле.“

„Законы физики иногда противоречат законам природы. Любой дикарь может доказать, что при нагревании на костре тела не расширяются, а обугливаются.“

„В умственных занятиях, как и в любви, бывают состояния экстаза. Да будет мне позволено это состояние назвать каталепсией, или неподвижностью ума, настолько опьяненного занимающим и очаровывающим его предметом, что кажется, будто при помощи абстракции он отделяется от собственного тела и от всего его окружающего, целиком отдаваясь тому, чем он поглощен.
Упоенный чувством, он уже не чувствует ничего. Таково наслаждение, испытываемое в поисках и при нахождении истины. По экстазу Архимеда вы можете судить о могуществе этого очарования; известно, что этот экстаз стоил ему жизни.“

„Нужна ль свеча, еле-еле светящаяся для себя.
А коли толку в нашем теле, коль не умеем жить любя!“

„У него были жесты живого, заботы живого: он дрожал от холода в этом подвале, как и подобает живому, его откормленное тело повиновалось ему беспрекословно. Мы же почти не чувствовали наших тел, а если и чувствовали, то не так, как он.“

„[циклоп Полифем о себе] Муж красив бородой и колючей щетиной на теле.“

„Душа — это тщеславие и телесные радости, когда ты здоров, но в то же время — желание вырваться из тела, как только человек заболевает или дела перестают идти на лад. Из этих двух поз выбираешь ту, которая тебе удобней в данную минуту, -- и все тут! Пока можно выбирать — вы в порядке.“