Цитаты о вечер

страница 3

„Утром кто-то первый выбросил лозунг, и уже к вечеру все помойки были в кумаче.“

„приезжай хоть на денёк
если так же одинок
если грустно вечерами
приезжай хоть на денёк“

„Я умираю от любви пятьсот раз за вечер.“

„Вечер. Темнеет. Во двор заезжает машина с «утесом» (пулемет) сверху. Все люди в балаклавах. Тут я понял, что это – война.“

„Я был воспитан в еврейской традиции, которая запрещает жениться на нееврейке, бриться в субботу вечером и, в особенности, брить женщину-нееврейку в субботу вечером.“

„Вечер <у Ларисы Рейснер> был безобразный, что и говорить. Но шагая домой через Троицкий мост, я вспомнил усмешку моего недавнего ночного собеседника, и мне казалось, что, может быть, именно такими поминками был бы доволен этот несчастный человек.“

„Мир каждый вечер обновляется: грязное отдается в сухую чистку. Изношенное идёт в утиль.“

„Его продолжало знобить, и он думал о своей болезни и о смерти.
Вечером он выпил два стакана настоя из сушёной малины и сказал матери, что, если ему будет хуже, то она непременно должна будет послать за самым лучшим доктором. <...>
— Мама, да ведь это — бессмыслица ваша мнительность! Вы и меня ею заразили! Я здоров, а вы мне внушили, что я болен, «малинку» эту заставили выпить, — сильно повысив голос, говорил Казимиров.“

„Сам я из рабочих и понятия не имею, как делать фильм для богатых. О чём они между собой говорят? Предположим, она смотрится в зеркало: какое бы платье мне надеть вечером? А он: Ах, у меня сегодня ужасный стресс.“

„Дело чести драматурга – поставлять пьесы. Прежде всего мы обязаны думать о том, что актерам надо каждый вечер играть для публики, которая приходит в театр, чтобы забыть о своих невзгодах и смерти. А если какая-нибудь из них окажется вдруг шедевром – что ж, тем лучше!“

„…если ты делаешь правое дело в своей стране, то зачем лицо прятать? Я вот лицо не прячу. В итоге обыск продолжался до восьми ­вечера.“

„Старый добрый Джамбо нуждается в разминке. Кто-то ему достанется сегодня вечером?“

„Иногда я задумываюсь: почему провожу вечера в одиночестве? Наверно, чисто инстинктивно я понимаю, что так легче вспоминать. Что ж, от смерти существует лишь одно лекарство — наши воспоминания.“

„Вечерами семья собиралась у камина, и отец до поздней ночи читал вслух френдленту.“

„Снова вечер. Шалый свист за окном поминает, что я с чёртом знаком.
Бог с ним, с чёртом, я не в детском кино:
Бог, он с Чёртом, всё равно заодно.“

„Каждый день я иду в свою студию, полную радости, вечером, когда обязан остановиться из-за темноты я могу едва дождаться утра, чтобы вновь прибыть.“

„Нагрузки мало. Я сам как родитель, у которого сын пошел в пятый класс, могу сказать, что идеальная история — это когда ребёнок утром приходит в школу в половине девятого и занят до семи вечера.
В этом случае ребенок не начинает где-то болтаться, когда родители на работе нервничают, переживают и не знают, делает ли он уроки.“

„И русские плачут под украинские песни, и «щирые козаки, что тильки на украинской мове размовляють», слезы под русские песни украдкой вытирают. Увидишь такое – значит, не зря свой хлеб ешь. Я потом весь вечер, как пьяный, счастлив, весь мир люблю. Это ведь не купишь. Нет столько денег ни у кого, чтобы люди тебя, затаив дыхание, слушали.“

„«Вкалываю с утра до вечера!» — жаловался наркоман.“

„Вчера под вечер веткой туи
Вы постучали мне в окно.
Но я не верю в поцелуи
И страсти не люблю давно.“

„Над опьянённой ливнями землёй
Царят седые призраки тумана,
И вечер тих настолько, что порой
Я слышу плач далёкой флейты Пана…“

„Потом он снял с руки кольцо и отдал Данзасу, прося принять его на память. При этом он сказал Данзасу, что не хочет, чтоб кто-нибудь мстил за него и что желает умереть христианином.
Вечером ему сделалось хуже. В продолжение ночи страдания Пушкина до того усилились, что он решился застрелиться. Позвав человека, он велел подать ему один из ящиков письменного стола; человек исполнил его волю, но, вспомнив, что в этом ящике были пистолеты, предупредил Данзаса.
Данзас подошёл к Пушкину и взял у него пистолеты, которые тот уже спрятал под одеяло; отдавая их Данзасу, Пушкин признался, что хотел застрелиться, потому что страдания его были невыносимы.“

„Утром яичница, днём яичница, вечером яичница, ночью — омлет! Я скоро кудахтать начну!“

„В нашей стране сегодня «желтое» телевидение, и все каналы соревнуются между собой в том, кто даст зрителю больше «желтых» новостей. Но зрители устали и вечером просто хотят отдохнуть, а тут по телевизору целое соревнование: кто у кого родился, кто к кому ушел, кто с кем живет и другие грязные постельные дела. Нет ничего позитивного, и все каналы соревнуются друг с другом в том, кто выплеснет больше грязи и негатива.“

„День оценивай к вечеру, а жизнь — к концу.“

„Счастье мужчины: знать, что, когда вечером возвращаешься домой, какая-то женщина прислушивается к твоим шагам.“

„Один из секретов счастливой и здоровой жизни — каждый вечер, перед тем как отправиться спать, даровать прощение всем людям.“

„Возраст не приносит мудрость автоматически. Может принести знания. Но мудрость — это не крем, которым смажешь себя вечером, а утром станешь мудрее.“

„Ревность, как и болезнь, обостряется к вечеру.“

„… с кем-нибудь разговаривать, я же человек, я же тоже так не могу! А с кем я могу разговаривать? С папой – он плакать начинает, ну, то есть, нет, вообще – что с папой? С папой нечего. А с кем? Алик приходит в десять часов с работы и бухается прямо в ботинках на диван, я ему один раз что-то такое, так он говорит: дай мне умереть спокойно, как будто я, понимаешь, его… его… не знаю, что. А я человек, ты понимаешь, ну мне надо же разговаривать с кем-то! Так я выходила на Лубянке на Пушечную туда, а там «Детский мир», и тут я думаю – да пошли вы все нафиг! Пошла и там, знаешь на первом этаже, где карусель такая стоит, купила себе зайца плюшевого. Ты знаешь, такого с длинными ногами, как потертого? Такого, знаешь, да? Шестьсот рублей, ты прикинь, но я в конце концов могу же? Я себе джинсы последний раз купила девять месяцев назад, ну могу я шестьсот рублей потратить? Короче, я его засунула в пакет и пронесла к себе, и знаешь, Алик ляжет, а я запрусь в ванной, сажаю его на доску и ну все ему рассказываю, понимаешь, всю душу, вот пока ни капельки не останется… Так в первый вечер до шести утра. Уже я и ревела, и таблетки пила, и что только не делала… И так ну не было вечера, чтобы я минуточку хоть не нашла. А прятала там в шкафу в пакет, ну, знаешь, где трубы, у нас пакет висит, в нем лежит клизма, так туда же никто не заглядывает, и я его там держала. А вчера у папы снова было это самое, так я его отпоила, уложила и пошла, значит, к зайцу, и как начала ему рассказывать – ну не могу остановиться, говорю-говорю, говорю-говорю, и так, знаешь, тряхнула его и говорю: «Ну что ты молчишь?» И тут он на меня смотрит и говорит: «Послушай, ты когда-нибудь думала поинтересоваться вообще, как у меня дела?»“

„Мы умираем каждый вечер. Но мы — мертвецы, наделенные памятью.“

„В одном моем стихотворении есть такая фраза: «Корни мои в небе». Это правда. Я чувствую себя нездешней, я не очень-то землянка. А если серьезно о корнях, мои родители – известные калининградские художники Наталья и Геннадий Мурзич. Я очень горжусь тем, что родилась в творческой семье, в том смысле, что для себя я довольно рано поняла, что вряд ли буду заниматься чем-то основательным, реальным, не связанным с созданием культурного продукта. Шучу, конечно. Но я знала четко, что не буду рисовать. Мол, мы пойдем другим путем…
Моя литература началась с Высоцкого. Я его не слушала (не работал проигрыватель), я его – читала. Читала все время, без конца. Вслух. Моя мама сходила с ума. Настя с утра до вечера: «Бу-бу-бу, бу-бу-бу…». А потом, в тринадцать лет, аккурат подарком на день рождения был фильм «Асса». И с ним «Кино», «Аквариум», ну и весь любимый Ленинградский рок-клуб. И Башлачев. Да, это мои корни. Горжусь. Много позже проснулась любовь к Достоевскому, Цветаевой, Кузмину, Георгию Иванову.“

„Меня считают очень замкнутым. Я-то лезу из кожи вон, весь вечер болтаю, строю из себя светского человека, а мне потом говорят: «До чего же ты молчаливый!».“

„Подарки — это то, что можно дарить с утра до вечера, каждый день, ежеминутно. Это настроение, ощущение. Человек — эгоист, мы очень часто делаем подарки, дабы увидеть эту самую реакцию, получить удовольствие от происходящего. Я очень люблю их дарить. Но духи — это необходимость, как бритвенные принадлежности, зубные щётки, паста. Цветы — это красиво, поэтому они должны быть в доме всегда. Поэтому говорить об этом как о подарках… подарком может быть всё что угодно: всё, что хочется, о чём мечтается, что радует.“

„Вьется пыльная дорога
По равнинам, по холмам, —
Там, где день объят тревогой,
Там, где вечер предан снам… То змеится темным лесом,
В гулкой, дремлющей тиши, —
То под каменным навесом
В горной сумрачной тиши… То, на волю вырываясь,
Где безбрежна ширь земли,
Убегает, извиваясь,
Всюду серая, в пыли…“

„Есть такая профессия — Родину защищать. Вот и дежурят они по периметру нашему и американскому… А внутри Отечества крики: «Защитите нас! Спасите нас!» А тут радость — спустили на воду еще один подводный ракетный крейсер, и еще сто сорок человек ушло в безопасные воды Америки. Уехало от перестрелок и взрывов на улицах к берегам Америки защищать нас. И если грубо откровенно… А откровенно — это всегда грубо… И если честно… А честно — это тоже грубо… Наши атомные крейсера дежурят у Америки скорее по желанию народа, чем структур. Структурам тоже отрывать от себя и погружать в воду огромные деньги не хотелось бы. Но надо. Сзади народ, не терпящий. С криками: «Пусть нас убивает милиция, взрывают террористы, истребляют скинхеды, но с Америки охрану не снимем никогда!» Исчезающая от этого всего интеллигенция проектирует крейсера и перехватчики, «черные акулы» и «стреляющие тополя», а вечером выходит в город, уже не как защитники, а как жертвы Отечества, которое они защищают по периметру. Теперь, через полгода, я отвечаю на вопрос Познера «что такое власть?» — это люди, которым положена охрана.“

„Поднимет меня колесо обозрения
Над парком осенним с его желтизной.
Недорого детское увеселение,
Остался внизу городок расписной.
И город большой подо мной расстилается,
Но каждая улица здесь мне видна.
Я вижу, Ока серебром разливается,
Над нею плывет облаков седина.
Пейзажи меняются с каждым мгновением,
И город роится скопленьем домов.
А вечер подарит мне тайну забвения,
Прошепчет на ухо созвучия слов.
Поднимет меня колесо и опустит,
Минутное чувство полета даря.
Блокнотное легкое стихоискусство
Умножу на желтый пейзаж сентября.“

„В шестнадцать лет он однажды вечером явился домой пьяный, ему стало дурно, и он наблевал на ковёр в гостиной. Отец схватил его за шкирку и начал тыкать носом в лужу блевотины, как собаку. Сын взорвался, размахнулся как следует и врезал папе в челюсть. Генри Чарльз Буковски-старший упал и долго не вставал. После этого он ни разу не поднял на сына руку.“

„Жизнь в браке к слоникам и ароматным палочками не имеет никакого отношения. Мы должны полюбить быт, обычную жизнь, тогда мы будем счастливы. Любить вечером ужинать, в выходные кататься с мужем на лыжах, рожать детей, делать с ними уроки. Научитесь думать о работе за порогом дома, не вешайте свои проблемы и не «грузите» семью. Мужчины не любят, когда им жалуются, особенно по поводу работы. У них один ответ: «Разбирайся сама» либо «Не работай».“

„Когда я слышу это слово «Яжемать», когда мне пишут на почту дети, говоря о том, что у них в классе процветает эта ***учая тематика АУЕ с тюряги, где дети толпами орут эту ***ню и живут по ***учим зековским законам, у меня просто взрывается башка. Куда смотрят родители? А потом по телику, во всяких «Пусть говорят», появляются родители, которые: «А че это у вас там эти блогеры-наркоманы с утра до вечера матерятсяв видео? А дети это смотрят и становятся ***ами!» Да неужели, ***ь? А вы где?“

„Женись на богобоязненности.
Поистине, ты не знаешь.
Поистине, ты не знаешь, что если наступит вечер, доживешь ли ты до утра.
Сколько невест приукрасили себя для своих мужей, но для них уже был приготовлен саван,
А ведь они об этом даже и не знали.
Сколько детей надеялись на то, что они повзрослеют, но их тела поместили в темную могилу.
Сколько же здоровых умерло без причин.
Сколько же больных прожили долгую жизнь.“

„А когда я однажды заглянула в журнал «Ms.», то обнаружила среди прочих шутливых заголовков: «Сейчас 10 вечера. Ты знаешь, где твой клитор?» А когда феминистки стали носить значки и футболки с надписью «CUNT POWER!», чтобы вернуть ценность слову «cunt», я смогла прочувствовать возрождение древней силы. В конце концов, индоевропейское слово «cunt» было образовано от обращений к богине Кали «Кунда» или «Кунти», которые имеют общий корень со словами «kin» (род) и «country» (страна).“

„Суворов обедает утром, ужинает днём, спит вечером, часть ночи поёт, а на заре гуляет почти голый или катается в траве, что, по его мнению, очень полезно для его здоровья…“

„Я тут недавно встретила свое прошлое — оно все так же сидит перед компьютером и у него все те же царапинки на запястье.
Знаешь опять весна, а я снова брошена, то есть все та же — мелкая, неуютная, солнце в глазах и руки в чернильной пасте.
Время не режет — просто меняет рейтинг, Вроде бы был ребенок — теперь божок, Холодно, — плачет, — холодно мне, согрейте! Только ухватишь за руку — обожжет. Слушай, до нас ему, в общем-то, мало дела, Так, проходя, морщинку смахнуть с чела, Знаешь, я даже как-то помолодела, Снова линяю в гости по вечерам. То есть бежать, бежать — и всегда на старте, Вроде бы так старалась, жила, росла, Помнишь, была такая — ни слов, ни стати, Вот и теперь примерно такой расклад. Даже неясно — девочка или мальчик, А разобраться так и не довелось. Помнишь, ходил дракончих, ночной кошмарчик, Зыркал недобро, цепко из-под волос. Брызгалась лампа искорками в плафоне, Ноги росли, плыла голова, а ты Жил у меня паролем на телефоне — Те же четыре буквы — для простоты. Слышишь — ее не трогать, она укусит, Или засадит в горло свою любовь, Время меня застало на третьем курсе, Дав мне четыре года побыть любой. То есть побыть собой. Ну скажи на милость, Дергалась, трепыхалась — и хоть бы хны. Ты вот ну хоть на чуточку изменилась, Кроме короткой стрижки в разводах хны? Видимо, слишком мало тебя пороли, Мало стучали в темечко мастерком. Ходишь, запоминаешь его паролем, Мечешься, забываешь его стихом. Время не лечит — просто меняет роли, После спектакля — тот же виток судьбы. Если ты набиваешь его паролем, Значит, ты не сумеешь его забыть. Что же, не веришь? Радуйся, смейся, спейся, Мучайся, издевайся, на том стоим. Только ты снова щелкаешь по бэкспэйсу, только он снова снится тебе своим.“

„Сегодня живут сегодняшним понедельником. Утром взял, вечером продал — и до свидания.“

„Говорите! Говорите друг с другом! Гуляйте по вечерам, взявшись за руки, по утрам по дороге к метро, перед сном, уже засыпая… Говорите друг другу о себе! Открывайте своё сердце. Не лгите! Не таитесь! Верьте! И тогда, когда один собьётся с пути, другой сможет его подхватить. Потому что будет знать его, как себя. А значит, сможет всегда понять и простить.“

„У моего деда был доходный дом, с квартирками без кухонь. Один жилец жарил себе яичницу на утюге. И откручивал каждый вечер антенну с машины, чтобы ее не сломали. Я чувствовал страх, разлитый в воздухе. Он стал прекрасным горючим для будущего огня.“

„Я склонна разделять мнение, что каждый способен в мыслях создавать все что угодно и для него это будут истинные вещи. Воображение каждого является продуктом, а потому — фактом. Вот и я: каждое утро, когда я просыпаюсь, рождаю заново свою вселенную, а вечером безжалостно-хладнокровно ее убиваю. Завтра выдумаю другую. Не лучшую, а просто другую.“

„Мой отец отправил меня в театральный кружок. Я немного помогал за сценой. Однажды исполнитель главной роли не пришел и поэтому мне дали его роль, по стечению обстоятельств, в этот вечер туда же пришел агент“

„Субботний вечер…
Безнадежность
в запахе жареной рыбы.“

„Танцы были моей главной страстью, когда я была маленькой. Это было всей моей жизнью с четырех лет и до того момента, когда я стала готовиться к поступлению в университет. Я брала полу-профессиональные уроки по вечерам, до тех пор пока я не поняла, что нужно использовать время мудро и принять решение.“

„Самая романтическая идея для вечера — наблюдать заход солнца, свернувшись калачиком в его объятиях.“

„Рыбалка даёт возможность побыть в тишине на природе, попытаться стать с ней единым целым, по-особому почувствовать утро или вечер, увидеть восход и закат. И ощутить, как летит время в нашей суетной жизни. Так летит, что даже не замечаешь, как она проходит.“

„Если раньше, чтобы узнать о мужчине, вам нужно было с ним жизнь прожить, сейчас вы просто заходите на его аккаунт в «Одноклассниках», для сравнения проверяете еще пару-тройку его аккаунтов. А если ещё и взломали аккаунт, вы все про него уже знаете! Сегодня мужчина и женщина имеют возможность быть круглосуточно на связи друг с другом: через телефон, через интернет. Поэтому мы быстро исчерпываем друг друга в бытовом смысле слова. Отношения в наше время держатся «на фишке». Старомодно думать, что ты найдешь себе мужчину, который всегда будет рядом, как чемодан без ручки. Думать нужно о себе. И о том, что ты можешь дать мужчине. Мужчина — охотник. Но до тех пор, пока есть на что охотиться
— В чем ваша «фишка»?
— Я все время развиваюсь. Если вечером у меня спросить: «Что нового?», нужно быть готовым к тому, что нового будет очень много!“

„О, бесплодные порывы, бесплодные и жалкие интриги, бесплодные споры с семьёй, бесплодные вечера, проведённые в разговорах о том, чего бы мне хотелось, причём не делается ни единого шага, чтобы достигнуть цели! Бесплодные и жалкие усилия!“

„Как будто сошли с ума
И время пошло налево,
Когда с твоих губ слова,
Которые ты не умела…
Когда на постель упал
Изломанный зеркалом вечер,
Когда твои руки хватал,
Когда я хватал твои плечи.
Глаза не умеют врать,
Поэтому *** платье,
Мне пьяный сосед сказал -
От девок одни несчастья.
Мы до утра не спали
И даже не говорили,
А за окном, точно звёзды, сверкали
Блестящими пятнами, автомобили.“

„Лето уходит каждый вечер. Сидишь себе на веранде, раскладываешь на противне, застланном листом кальки, листья перечной мяты на просушку, смотришь, как между оконными рамами барахтается на спине золотистая бронзовка, как слоняется по двору мелкий теплый дождь, как притаившаяся за углом своей будки собака думает, что сейчас поймает воробья, который клюет перловую кашу из ее миски, как идущая с огорода жена думает, что сейчас поймает и всыплет по первое число собаке, которая разрыла половину грядки с клубникой, как у них обеих ничего не получится, как первое число уже давно двадцать седьмое, как лето, усыпанное белыми лепестками чубушника, уходит каждый вечер.“

„Нет такой женщины, которая смогла бы ужиться с мужем-игроком, — если только он не выигрывает каждый вечер.“

„В этом мае у женщин вечером
Поиск: чьё это я ребро?..“

„У нас самые старые дети в этой стране, и мы им никогда ничего не разрешаем. Им *** нельзя: пить, курить, водить машину, голосовать, нельзя работать. Им даже трахаться нельзя, черт побери. И потом вы удивляетесь, почему ваш подросток такой засранец. Вам интересно, почему он сидит на парковке у Тако Белл после футбола в школе в пятницу вечером. Он царапает машины, мажет собачье дерьмо на дверные ручки бе всякой причины. Потому что ему скучно! Вы ему ничего другого не позволяете.“

„Друг отшатнулся от меня вчера,
Увидев, что прошла моя пора.
Любимая дорогу позабыла
Сюда, ко входу моего шатра.
Неужто потому, что исхудал я —
Стал тоньше соколиного пера,
Ты не узнал меня, мой собеседник,
Со мною проводивший вечера?
Мой стаи, как ручка посоха, согнулся..
Когда дохнули зимние ветра,
Увял мой цвет, и лик румяный бледен
Стал, как зола угасшего костра…
Но против гнета времени слепого
Есть в сердце сила у меня одна —
Моя опора и моя защита,—
Величие духовное она.
Над разумом моим и над душою
Власть небесами диву не дана.
Хоть все, что сделать мог со мной, он сделал:
Гляди, как плоть моя измождена.
И побелела борода, что прежде
Была, как амбра свежая, черна.
Но эта плоть жемчужнице подобна,
И в ней жемчужина заключена.
Стремиться буду к действенному знанью,
Пока стена Юмгана мне верна.
Я страха перед временем не знаю,
Я независим, жизнь моя вольна.
Покамест на меня не взглянет время,
Мысль от него моя отвращена.
Судьбы-верблюда моего веревка
Не будет в руки шаху отдана.
Стремлением к презренному величью
Моя одежда не загрязнена.
И никогда, пока владею телом,
Душа врагу не будет предана.
Вовек не будет милость недостойных
Как оскорбленье мне нанесена.
По степи знаний и высоких споров
Крылатого гоню я скакуна.
В пыли его копыт тропа кривая
Противников теряется, темна.“

„Я люблю делать сюрпризы. Сказать: «Дорогая, я задержусь и приеду в лучшем случае в три часа ночи», — а приехать в пять вечера! Вопрос в том, кого ты застанешь дома, кроме любимой…“

„Тоже спасибо, для тех, кто в каске — выживу, дотяну Плачет принцесса в забытой сказке: «Мама, хочу луну». Пыльный усталый загар на плечи — будто бы плащ — пажу. Да, я готова. Включайте вечер. Может быть, удержу.“

„Удивительная энергетика, обаяние, юмор, магнетизм (теперь это называют харизмой). Работать на сцене по восемь часов каждую ночь, с вечера до утра, было безумно тяжело, но зато у музыкантов появился некоторый профессионализм. Как ни парадоксально, но «Битлз» привезли из Гамбурга так называемый «ливерпульский бит» — акцентированную ритмику.“

„О бессмертии мечтают миллионы людей — тех самых, которые мучительно думают, чем бы занять себя в дождливый воскресный вечер.“

„'Кирилл Клеймёнов:' (юбилейный выпуск) 1 января 2018 года. Московское время - 21:00. Юбилейный выпуск программы "Время". Я Кирилл Клеймёнов. Добрый вечер.“

„Кирилл Поздняков: (с 2013 по 2015 год) Добрый вечер. В чём ещё попробуем разобраться сегодня?“

„Леонид Парфёнов: Добрый вечер/Здравствуйте! В прямом эфире НТВ программа «Намедни» и я, Леонид Парфёнов. Мы предлагаем вам обзор: события, люди, явления на неделе (пример: с 25 ноября по 1 декабря 2002 года). Смотрите в сегодняшнем выпуске.“

„Ника Стрижак: На этом всё. Все главные события новой недели мы обсудим вместе в следующее воскресенье, в 6 часов вечера, на Пятом канале. Спасибо, что были с нами, и до свидания!“

„Пётр Марченко: 23 часа в Москве. Время подводить информационные итоги дня на канале РЕН ТВ. Добрый вечер, я Пётр Марченко. Всё, что случилось сегодня и о чём, возможно, будут говорить завтра, прямо сейчас.“

„Вадим Такменёв:' Добрый вечер! Меня зовут Вадим Такменёв. Напоминаю, что сегодня суббота, *число и месяц*. Ну, и как всегда, в это время свою работу в прямом эфире НТВ начинает «Центральное телевидение» — первое информационное шоу. О событиях, которые обсуждают, и людях, о которых говорят. (заставка)“

„Дмитрий Борисов: Это «Первый канал», добрый вечер. Пришло время подвести предварительные итоги дня, я Дмитрий Борисов. Вечерние новости начинаются. *шпигель“

„Ирада Зейналова: Добрый вечер/здравствуйте, в эфире «Воскресное время» и я, Ирада Зейналова. Вместе с моими коллегами — репортёрами «Первого канала» я расскажу вам не только о том, что происходило на этой неделе — для нас важно, как и почему это произошло.“

„Пётр Толстой: Добрый вечер, в эфире «Воскресное время» и я, Пётр Толстой. В ближайший час о главных событиях минувшей/уходящей недели.“

„Перед Новым годом англичанка, которая должна была лететь в Лондон из Шереметьево, оформлялась в VIP-зале. Она была очень возмущена тем, что администратор-женщина слегка пьяна.
 — Где ваш начальник? Я должна ему о вас рассказать.
Администратор ей ответила, в какой тот находится комнате.
Англичанка зашла в эту комнату, а там за накрытым столом-поляной сидит зам. начальника аэропорта — пьяный в хлам. Англичанка, которая немного умела говорить по-русски, тут же стала на него кричать:
 — Это безобразие, вы же совершенно пьяны!
Зам. начальника аэропорта искренне удивился, с трудом поднял веки, как Вий, которому мешают дремать:
 — Это я-то пьян?! Вы ещё экипаж не видели, с которым полетите.
Англичанка была так перепугана, что отказалась в этот вечер лететь в Лондон. Новый год встретила в Москве. Зато он запомнился ей на всю жизнь.“

„Могу только сказать одно, всё, что про меня писали в последнее время в газетах — и про то, что я беременна, и про мои романы, и про дома, которые мне якобы дарят — всё неправда. А правда в том, что я работаю в театре и с утра до вечера там нахожусь. Я понимаю, что людям в первую очередь интересно, с кем я и как я. Пусть этот интерес удовлетворяет как может жёлтая пресса. А я не буду.“

„'Кирилл Клеймёнов:' Добрый вечер/Здравствуйте! Это программа "Время". Я Кирилл Клеймёнов. О главном/Главное сегодня.“

„139. Первый день понедельник, мы не кушаем 24 часа, в шесть часов вечера покушаем. В шесть часов вечера в понедельник мы едим, как следует, и во вторник весь день напролет едим. А в среду до четверга до 12 часов мы не едим, всего 42 часа мы не едим. Мы в четверг и пятницу едим, а субботу и воскресение до 12 часов не едим. А потом мы поедим хорошо, и опять за понедельник в неделю.“

„Вавилов рассказал, что давно пытался встретиться со Сталиным и поговорить с ним серьёзно о сельском хозяйстве и сельскохозяйственной науке. Это он считал особенно важным, так как его несправедливо обвиняли в нежелании заниматься сельским хозяйством, которое действительно находится в плачевном состоянии. Но из этого состояния его нельзя вывести методами, предлагаемыми Лысенко. Однако все предыдущие попытки Вавилова обратить внимание руководства страны на пагубность действий Лысенко были безрезультатны. В таких случаях Лысенко заявлял, что ему мешают враги, и требовал убрать Вавилова.
В течение долгого времени Вавилов добивался встречи со Сталиным. В конце концов аудиенция была назначена на 20 ноября [1939 г.] в 10 часов вечера. Два часа Вавилова продержали в приёмной. <…>
Вместо приветствия Сталин сказал: «Ну что, гражданин Вавилов, так и будете заниматься цветочками, лепесточками, василёчками и другими ботаническими финтифлюшками? А кто будет заниматься повышением урожайности сельскохозяйственных культур?». Вначале Вавилов опешил, но потом, собравшись с духом, начал рассказывать о сущности проводимых в институте исследований и об их значении для сельского хозяйства. Поскольку Сталин не пригласил его сесть, то Вавилов стоя прочитал устную лекцию о вировских исследованиях. Во время лекции Сталин продолжал ходить с трубкой в руке, и видно было, что ему все это совершенно неинтересно. В конце Сталин спросил: «У Вас всё, гражданин Вавилов? Идите, Вы свободны».
Так Вавилов ушёл несолоно хлебавши. Настроение у него было ужасное. «Наше дело табак, — сказал мне Вавилов.“

„Вечером на гулянии увидал я Дантеса с женою: они оба пристально на меня смотрели, но не кланялись, я подошёл к ним первый, и тогда Дантес буквально бросился ко мне и протянул мне руку. <…> он скоро опять пристал ко мне и, схватив меня за руку, потащил в густые аллеи. Не прошло двух минут, что он уже рассказывал мне со всеми подробностями свою несчастную историю и с жаром оправдывался в моих обвинениях, которые я дерзко ему высказывал. Он мне показал копию с страшного пушкинского письма, протокол ответов в военном суде и клялся в совершенной невинности. Всего болee и всего сильнее отвергал он малейшее отношение к Наталье Николаевне после обручения с сестрою её, и настаивал на том, что второй вызов был, как черепица, упавшая ему на голову.“

„Был вечер. Шел час приземления птиц.“

„Да, считай, Comedy Club Production — второй дом, где мы пишем монологи. Если вечером поймаем птицу юмора, то закончим в 5−6 утра.“

„Как-то в часу седьмом вечера, великим постом, мы ехали с Антоном Павловичем с Миусской площади… ко мне чай пить. <…> На углу Тверской и Страстной площади… остановились как раз против освещенной овощной лавки Авдеева, славившейся на всю Москву огурцами в тыквах и солеными арбузами. Пока лошадь отдыхала, мы купили арбуз, завязанный в толстую серую бумагу, которая сейчас же стала промокать, как только Чехов взял арбуз в руки. Мы поползли по Страстной площади, визжа полозьями по рельсам конки и скрежеща по камням. Чехов ругался - мокрые руки замерзли. Я взял у него арбуз.
Действительно, держать его в руках было невозможно, а положить некуда.
Наконец я не выдержал и сказал, что брошу арбуз.
— Зачем бросать? Вот городовой стоит, отдай ему, он съест.
— Пусть ест. Городовой!“

„МОЛЧИШНИК — прощальная вечеринка, устраиваемая депутатами, теле- или радиожурналистами в честь своего товарища накануне его первого рабочего дня. В этот вечер за столом собираются все товарищи виновника торжества и в последний раз в течение нескольких часов стоит разнузданная, разгульная и безудержная тишина.“

„Конечно, женщина должна сидеть рядом со своим семейным очагом и хранить его с утра до вечера, а вовсе не бегать по всяким сомнительным работам в поиске куска хлеба (или севрюги). Это её реальное предназначение от века.“

„К вечеру, пообщавшись с людьми, я принял решение не оставлять Донецк, хотя до этого планировал не Донецк сначала оставить, а Горловку. И за счёт горловского гарнизона прикрыть северный фас Донецка и линию на Шахтёрск. Потому что у нас там образовалась огромная, ничем не прикрытая дыра. Но тут ещё сыграло роль то, что в Горловке стоял Боцман, и он отстоял Горловку. Боцман поступил абсолютно правильно: он моему приказу готовить эвакуацию не подчинился. А на следующий день этот приказ отменился сам собой. <…> Это я ответил на вопрос, был ли план сдачи Донецка. Был план не сдачи Донецка, а намерение как вариант оставление Донецка с целью вывода и спасения людей, сил и средств.“

„Именно потому, что современный герой инертен, как Обломов, приходится придумывать воинственного героя. Настоящий современный человек, как он есть, либо занят поисками денег и нормальной работы, как в Москве, либо винопитием, как в провинции. 90 % всех благих начинаний современных молодых людей разбиваются либо о черствость и непонимание государственных чиновников, либо о нехватку времени для их воплощения: работа съедает всё. Писать о том, как люди работают, работают, работают, а по вечерам перетирают в сотый раз о том, как они когда-нибудь что-нибудь сделают, и ничего наутро не делают, лично мне неинтересно.“

„Вечером Ян и З. H. долго спорили о Толстом и Достоевском. Они спорили хорошо, давали друг другу говорить; Ян доказывал, что у Толстого такие-же глубины, как у Достоевского, и что он тоже всего касался. З.Н. утверждала, что Толстой гармоничен, а Достоевский нет и поэтому Достоевский сумел коснуться тех тёмных сторон человека, которых Толстой не касался, и привела пример шигалевщины. Ян говорил, что Толстой всегда думал о смерти, а Достоевский нигде не писал о ней. З.Н. возразила на это, что Достоевский как бы перешагнул смерть и думал о том, что дальше, пример: Зосима. Затем З.Н. доказывала, что Толстой, отрицая государство, не дал форму, тогда как Достоевский дал, сказав, что государство должно превратиться в церковь.“

„Если не ошибаюсь, в тот же вечер я в первый (и единственный) раз увидела поэтессу Львову. Невысокого роста, в синем, скромном, чёрно-глазо-брово-головая, яркий румянец, очень курсистка, очень девушка. Встречный, к брюсовскому наклону, подъём. Совершенное видение мужчины и женщины: к запрокинутости гордости им — снисхождение гордости собой. С трудом сдерживаемая кругом осчастливленность.
Он — охаживал.“

„Скромное имя г. Сумарокова не блестит в наших литературных адрес-календарях; оно почти незаметно между лучезарными созвездиями и светилами, окружающими его. Но это просто несправедливость судьбы, ибо если о достоинстве вещей должно судить не безотносительно, а по сравнению, то имя г. Сумарокова должно принадлежать к числу самых громких, самых блестящих имён в нашей литературе, особенно в настоящее время. Но, видно, он не участвует ни в какой литературной компании, издающей журнал, и, особенно, не умеет писать предисловий к своим сочинениям и не имеет духу писать на них рецензий и печатать их, разумеется под вымышленными именами, в журналах, что также в числе самых верных средств к прославлению. Но, оставя все шутки, скажем, что г. Сумароков, не отличаясь особенною силою таланта и даже совершенно не будучи поэтом в истинном смысле этого слова, заслуживает внимание как приятный рассказчик былей и небылиц, почерпаемых им из мира русской, преимущественно провинциальной, жизни и отличающихся занимательностию и хорошим языком.
Его повести <…> с удовольствием читались и читаются нашею публикою. Они не отличаются ни глубиною мысли, ни энергиею чувства, ни поэтическою истиною, ни даже большою современностию; но в них есть что-то не совсем истертое и обыкновенное, а у нас и это хорошо. Они не заставят вас задрожать от восторга, они не выжмут из глаз ваших горячей слезы, но вы с тихим удовольствием прочтете их в длинный зимний вечер, но вы не бросите ни одной из них, не дочитавши, хотя и заранее догадываетесь о развязке. Герои повестей г. Сумарокова люди не слишком мудреные, не слишком глубокие или страстные; это люди, каких много, но вы полюбите их от души, примете участие в их судьбе и, сколько-нибудь познакомившись с ними, непременно захотите узнать, чем кончились их похождения.“

„США — страна контрастов. Там есть невероятно красивые места, но есть и гетто, где опасно ходить. Особенно вечером. Для некоторых темнокожих стрельнуть в человека равносильно нажатию клавиши в компьютерной игре. К тому же на оружие в Штатах не требуется разрешение, достать его проще простого. Может быть поэтому на дорогах нет конфликтов, все друг друга пропускают. Ты же не знаешь, что у него в бардачке лежит и будет ли он стрелять? (улыбается) Но мне нравится там жить и тренироваться. В США есть всё для развития профессиональной боксёрской карьеры.“

„Если не ошибаюсь, в тот же вечер я в первый (и единственный) раз увидела поэтессу Львову. Невысокого роста, в синем, скромном, чёрно-глазо-брово-головая, яркий румянец, очень курсистка, очень девушка. Встречный, к брюсовскому наклону, подъём. Совершенное видение мужчины и женщины: к запрокинутости гордости им — снисхождение гордости собой. С трудом сдерживаемая кругом осчастливленность.
Он — охаживал.“

„Давно уже не был он на своей родине; уж год, как мать его уехала из города. Он приехал вечером. Зачем описывать радость матери и сына после годовой разлуки? Есть минуты, есть сцены, которые даже оскорбляют чувство в описании.“

„Судьба всегда непредсказуема. Она может быть милосердной и коварной, горькой и радостной, возводящей к вершинам и низвергающей в прах. Уступает ли судьба воле? Или великое чувство награждается судьбой? Но когда в рождественский вечер, в день, когда во Франции появилось герцогство Нормандское, изгнанница Эмма последний раз оглянулась на Руан, она в полной тоске считала, что уезжает навсегда. Когда-то ей предрекли, что она сможет найти своё пристанище в жизни. Теперь она поняла, что это пристанище будет не здесь. И ошиблась. Ибо то, что чудом выросло среди крови, ненависти и коварства — удивительное чувство любви между нею и завоевателем с Севера, — было слишком сильным и не могло исчезнуть. Даже по воле чужих интриг. И этому цветку ещё предстояло расцвести. Это её тайна, её испытание для самых достойных. И если будет сила, будет любовь — будет и встреча… и счастье… и любовь…“

„У вашей дочки, Анастасия, гормон играет. Она оделась так, как обычно одеваются танцовщицы у шеста. Именно там такая одежда — с портупеей из змеиной кожи с оттенком садомазохизма — будоражит мужчин, которые приходят в бар. Первое, что я советую вам, — отвести вашу дочь к сексопатологу: у нее явные тенденции к СМ — ей хочется кого-то в ремень, возможно, хочется плетки, ей хочется жесткого секса. Конечно, все это для выпускного вечера ну никак не подходит.“

„Мы торопились, чтобы ещё днём приехать в город, и через деревни Берёзовку и Лодейку вечером около пяти часов счастливо прибыли в Красноярск. <…> Служивые живут здесь очень хорошо и большей частью зажиточно.“

„Анна возвращается вечером в то же самое время, она делает всё по привычке, затем спит… Но не всегда сон сладок, так просто говорят, в этом проблема сна, что он не решается растаять: жизнь, которая меняет свой вкус, так умирает.“

„Лазурный, вечер очень лазурный, и долгий для меня. Я замечаю, что без тебя больше не могу. И тогда, я почти, почти сажусь в поезд, и еду, еду к тебе. Поезд желаний в моих мыслях идёт навстречу…“

„К вечеру он испытал срыв, когда подумал о том, что провел с Клайвом всего-то один полный день! И надо же было им носиться, как дуракам, вместо того, чтобы обниматься! Морис не понимал, что все получилось наилучшим образом — он был слишком молод, чтобы распознавать тривиальность в соприкосновении ради соприкосновения. Если бы друг не сдерживал его, он бы вволю насытился страстью. А позже, когда любовь его обрела новую силу, он понял, какую услугу оказала ему судьба. Одно объятие во тьме и один долгий светлый день с ветром в лицо были двумя столпами, существовавшими нераздельно. И мучительная разлука, какую он переживал сейчас, явилась необходимым звеном, вместо того чтобы стать разрушительницей.“