Цитаты о металла

„Будь гибким. Как только ты перестал быть гибким - ты умер. Будь гибким. Это выкованное из металла и абсолютно негибкое правило. Наиболее гибкий элемент постепенно становится контролирующим в системе.“

„Всё идёт прекрасно, даже лучше, чем я думал, и, кажется, первый раз в жизни чувствую колоссальное удовлетворение, и мне хочется крикнуть что-то навстречу ветру, обнимающему моё лицо и заставляющему вздрагивать мою красную птицу при порывах.
И как-то не верится, что такой тяжёлый кусок металла и дерева может летать. Но достаточно только оторваться от Земли, как чувствуешь, что машина словно оживает и летит со свистом, послушная каждому движению руля. Разве не наибольшее удовлетворение и награда самому летать на своей же машине?! Ради этого можно забыть всё: и целую вереницу бессонных ночей, дней, потраченных в упорной работе без отдыха, без передышки…“

„В городе [Припять] работает охрана, чтобы не воровали металл, но его итак почти не осталось. Обыкновенные перила в жилых домах, все спилено. Ранее опечатанные квартиры теперь с выломанными дверями. Растащили все. Люди — животные, не имеющие ни страха, ни уважения, ни сочувствия. Лишь только блеск выгоды в глазах.“

„Мы Нирвана, и нам действительно не нравится тяжелый металл.“

„Все эти разговоры о металле и харде… я не подпишусь ни под единым словом. Рок — это просто хорошая музыка. Его нужно слушать, а не говорить о нем!“

„Мирон — это не псевдоним.
Опять ночник над моей головой — круглый неон. Этой мой псевдонимб.
Ты мой серотонин, а не амброзия с нектаром.
Я сказал железно всё, но ты коррозия металла.“

„Воля человеческая направлена к той же цели, как у животных, — к питанию и размножению. Но посмотрите, какой сложный и искусный аппарат дан человеку для достижения этой цели, — сколько ума, размышления и тонких отвлечённостей употребляет человек даже в делах обыденной жизни! Тем не менее и человеком, и животными преследуется и достигается одна и та же цель. Для большей ясности приведу два сравнения: вино, налитое в глиняный сосуд и в искусно сделанный кубок, остается одним и тем же; или два совершенно одинаковых клинка, из одного и того же металла и в одной и той же мастерской сработанные, могут иметь разные рукояти: один золотую, другой — из латуни.“

„Человек должен быть свободен. Если ты лишён свободы, то через некоторое время что-то с тобой начинает происходить. Если аналогию провести — на свалку выбросили вещь, начинается гниение. Если её через некоторое время оттуда взять, то она будет уже не такая. Не гниют только благородные металлы: золото, серебро, платина. Вот то что у вас есть в душе из золота, серебра и платины — то возможно не сгниёт. Но всё остальное... Если вы, конечно, весь из золота, платины и серебра, то вам ничего не страшно. Но всем остальным лучше туда [в тюрьму] не попадать.“

„Наркотик — это заряженный пистолет, ствол которого лежит у тебя во рту. Ты прекрасно понимаешь, что он заряжен, но ничего не можешь поделать, потому что больше всего тебе сейчас нужно ощутить вкус прохладного металла.“

„Человек — это текущий процесс, а не застывшая, статичная сущность; это текущая река изменений, а не кусок твёрдого металла; это постоянно изменяющееся соцветие возможностей, а не застывшая сумма характеристик.“

„От одного искреннего движения души летом выпадет иней, обрушатся стены города, расплавятся металл и камень. У лживого человека, даже если он здоров телом, разум все равно погиб. В обществе он всем неприятен. Наедине он сам себе противен.“

„Где продаёт журналы Эдисон.
Лишённый суетного блеска, лоска
И ореола славы ― это он.
В очках, степенно-лысо-седовласый,
Считает ловко денежный металл.
С него достаточно!.. Он не сдавался.
Изобретал. Всю жизнь изобретал.“

„Пытай дружбу каленым железом, но не испытывай её благородным металлом.“

„Мне кажется, что наша лирика темная, но на наше вдохновение влияет очень много вещей. Наша музыка — не только «оперный металл» или «готический поп», наша музыка — это Evanescence.“

„Каждый металл, каждое вещество, каждое растение обладают свойствами и элементами, которые могут ухудшить или улучшить состояние больного.“

„Куда ни кинешь взор — все, все на свете бренно.
Ты нынче ставишь дом? Мне жаль твоих трудов.
Поля раскинутся на месте городов,
Где будут пастухи пасти стада смиренно. Ах, самый пышный цвет завянет непременно.
Шум жизни сменится молчанием гробов.
И мрамор и металл сметет поток годов.
Счастливых ждет беда… Все так обыкновенно! Пройдут, что сон пустой, победа, торжество:
Ведь слабый человек не может ничего
Слепой игре времен сам противопоставить. Мир — это пыль и прах, мир — пепел на ветру.
Все бренно на земле. Я знаю, что умру.
Но как же к вечности примкнуть себя заставить?!“

„Золото — только металл, бриллианты — холодные камни, лимузин — всего лишь машина, не притворяйся, почувствуй настоящее…“

„Было белье в гусятах и поросятах – стали футболки с надписью «F**k it all». Непонятно, что с тобой делать, ребенок восьмидесятых. В голове у тебя металл, а во рту ментол. Всех и дел, что выпить по грамотной маргарите, и под утро прийти домой и упасть без сил. И когда орут – ну какого черта, вы говорите – вот не дрогнув – «Никто рожать меня не просил».“

„Это небольшое слово грандиозно по своему значению. Это «сезам, отвори» для любых ворот, философский камень, который превращает весь неблагородный металл человечества в золото. Глупого он делает умным, умного — блистательным, блистательного — упорным и уравновешенным. Юношам приносит надежду, зрелым мужам — уверенность, пожилым — отдых. Ему мы обязаны всеми достижениями медицины за последние двадцать пять лет. Это не только пробный камень прогресса, но и мера успеха в повседневной жизни. Это слово — ТРУД.“

„О, как преследует меня повсюду вражья злоба!
Не сплю в тревоге по ночам, туманят слезы взор.
Я беззащитен, как змея, обманутая другом,
Предание о той змее известно с давних пор.
Змея сказала: «Человек, давай вражду забудем,
Я стану дань тебе платить, скрепим же договор».
Змее поклялся человек, что не замыслит злого.
Носила выкуп день за днем она ему в шатер.
Осталось выплатить змее лишь небольшую долю,
Тогда подумал человек, что хитрость не в укор,
Что Бог его благословил и наделил богатством,
И если обмануть змею, то это не позор.
Он беден был, но стал богат и серебром и златом,
Решил он: «Погублю змею!» — он был в решенье скор
Он взял топор и стал точить на каменном точиле,
Потом проверил он металл, достаточно ль остер,
К норе подкрался, подстерег змею в своей засаде,
Но промахнулся невзначай, хотя рубил в упор.
Всевышний обратил к змее всевидящее око,
Благословляющую длань над нею Бог простер.
И человек сказал змее: «Плати остатки дани,
Свидетель Бог, не нарушай давнишний уговор».
Змея ответила ему: «Ты клятву сам нарушил.
Теперь я знаю, как ты зол, неверен и хитер.
Я смерть увидела в глаза и чудом избежала,
Случайно миновал меня отточенный топор».“

„Тут опустилось одно из гигантских сверкающих щупалец, мягко и точно конец его ухватил Джека за талию и поднял вверх, вверх, к открывшемуся в полушарии отверстию. Отверстие поглотило Джека.
После полудня были игры, люди навещали друг друга, смеялись, разговаривали, юноши и девушки ушли в поле. Вечером состоялся пир <…>. Но до начала пира нам должны были вернуть Джека.
Послышался отдалённый гул — все ждали в тишине, — потом топот гигантских ног, сотрясавших землю. Треножник остановился, как и раньше, в полусфере открылось отверстие, опустилось щупальце и осторожно поставило Джека на прежнее место, по правую руку от сэра Джеффри. Я стоял вместе с детьми далеко, но ясно видел Джека. Он был бледен, но больше никаких изменений в его лице я не заметил. На белой выбритой голове более тёмный металл шапки напоминал сеть паука. Волосы у него скоро отрастут; у Джека густые чёрные волосы, и через несколько месяцев шапка будет почти не видна. Но она всё равно останется и будет с ним до самой смерти.
Это был радостный момент. Джек стал мужчиной, завтра он получит мужскую работу и мужскую плату за нее. Отрезали большой кусок мяса и поднесли ему вместе с кубком эля, и сэр Джеффри произнёс тост за его здоровье и счастливое будущее. Я забыл свои прежние страхи, завидовал Джеку и думал о том дне следующего года, когда тоже стану мужчиной.“

„Газеты — это секундные стрелки истории. Но такие большей частью, что не только из худшего металла, но редко и ходят верно. Так называемые передовые статьи в них — это хор к драме текущих событий.“

„Наш ум — это металл, извлеченный из формы, а форма — это наши действия.“

„Не стоит корчить из себя мачо и пренебрегать укрытиями. Забудьте про Роберта Дювалля в «Апокалипсисе сегодня». Если вы последуете его примеру, не являясь при этом кинозвездой, приготовьтесь к хорошей порции раскаленного металла.“

„Поддельный перстень или золотой?
Не станет ювелир гадать напрасно,
К металлу прикоснется кислотой -
И станет все через мгновенье ясно, И время чем-то схоже с кислотой.
Дает ответ оно, вращая стрелки:
Правдиво слово или звук пустой.
Души порывы глубоки иль мелки.“

„Писанье как «искусство для искусства» выгоднее, чем творчество за презренный металл. Пишущие домов не покупают, в купе первого класса не ездят, в рулетку не играют и стерляжьей ухи не едят. Пища их — мед и акриды приготовления Саврасенкова, жилище — меблированные комнаты, способ передвижения — пешее хождение.“

„Как бижутерия отличается от натурального камня и благородного металла, так же и гламурная телесность отличается от натуральной телесности, носителем которой может быть только естественный человек: естественно реагирующий, ощущающий и проявляющий себя, естественно мыслящий – явление редкое в постиндустриальном обществе. И, надо сказать, развивающееся только при наличии практики духовно ориентированной обычной жизни – тогда совершенно не важно, что человек одел на себя. Причем, естественность – функциональна в высоком смысле понятия. То есть, ориентация телесности на сущностное сообразна природе вещей и человеческих отношений. В этом – высокая функциональность.“

„Я вижу атлантов. Это высокие и сильные люди. Женщины — в серебристых одеяниях. Мужчины — в алых. Лица загорелые и обветренные. Но это не темнокожие. Они возводят храмы. Строят города, гавани и быстроходные лодки. Роют каналы. Плавят металлы. Управляют своей внутренней энергией. Передают мысли на расстоянии. А вот на лицах тревога. Ужас… Но вождь их спокоен. Говорит… Что?.. Не слышно… Слова растворяются во глубине вселенной. В пучине вод. В дебрях Амазонки.“

„Все пути, которыми шел старик, тут же наполнялись золотом, ибо его лампада обладала чудесным даром превращать все камни в золото, все дерево в серебро, мертвых зверей в
самоцветные камни и уничтожать все остальные металлы. Но этот дар проявлялся, когда светила только она, если около был другой свет, от нее просто исходило чудесное яркое сияние, отрада всего живущего.“

„Стоял июль, земля казалась раскаленной, воздух обжигающим. Все вокруг кипело от смешения красок и оглушительных звуков. Ослепительно светило солнце, пронзительно стрекотали цикады, гулко жужжали пчелы, горячий воздух был напоен ароматом цветов, смолы, перегретого сока растений. Высокие свечи розовых, голубых и белых лупинусов, сплетаясь в густые снопы, соперничали с ослепительной красотой вьющихся золотистых лоз, словно отлитых из сверкающего металла. У домов пышно цвели розы и дикий шиповник. Все берега, вплоть до самого океана, были покрыты нежными маками.“

„Из всех живых существ — колибри самые прекрасные по форме, самые роскошные по
окраске. Драгоценные камни и металлы которым искусственно придается их блеск, не могут сравниться с этими живыми драгоценностями. Эти маленькие птицы — образцовые произведения природы. Она осыпала их всеми дарами, которые уделила другим птицам в отдельности.Легкость, быстрота, ловкость, грация — все даровано этим маленьким ее любимцам. Смарагды, рубины, топазы сверкают на их одежде, которая никогда не пачкается и не пылится, потому что за всю свою воздушную жизнь они не прикасались к земле.
Они всегда в воздухе и порхают с цветка на цветок. Они наделены красотой и свежестью цветов, нектар которых они пьют. Колибри живут только в тех областях земли, где вечно возобновляются цветы. А те виды этого семейства, которые летом проникают в умеренный пояс, остаются там короткое время. Кажется, что они следуют за солнцем в его поступательном и обратном движении и на крыльях зефира шествуют в свите вечной весны.“

„Нет более подходящего металла для заклепки ртов, чем золото.“

„Что вы делаете, сэр?
— Выкладываю на ваш стол кусочки металла, сержант Остин…“

„Самые цивилизованные нации так же близки к варварству, как отполированное железо — к ржавчине. Народы смахивают на металлы: весь блеск их снаружи.“

„Металлурги Кременчуга дали родине сверх плана 100 тыс. тонн презренного металла.“

„В своей одежде я люблю смешивать несколько стилей: что-нибудь из рока, например, цепочки, металл и прочее и вещи из Викторианской эпохи и сказок. Я просто использую свою фантазию.“

„Вы не представляете, какой это восторг, когда проекты с бумаги переходят в металл, в тысячи целеустремлённо движущихся машин, в гигантские сооружения, в ожившую мечту… А потом приходит усталость, и ты осознаёшь весь груз обрушившейся на тебя ответственности — за чьи-то надежды, за сотни тысяч судеб, за неизбежные несчастья, которые не смог предотвратить. И здесь понимаешь: это уже не ты воплощаешь свою мечту в жизнь, а ожившая мечта хватает твою судьбу в свои руки. Ты говоришь то, что должен, твоё время распланировано на месяцы и годы, ты общаешься с теми, кто нужен «воплощенной мечте». Ты её раб. Оглядываешься вокруг и видишь: мечта сама по себе, а жизнь идёт параллельно, и то, что тебе казалось важным, не просто неважно, но и мешает чему-то гораздо более важному, что ты мог бы, да что там мог бы — должен был сделать!“

„Зима сегодня с осенью смешалась,
И как прохожий, мимо проходя.
Достала снег и бросила. И жалость,
Монетками в сырую ночь летя,
Упавши на асфальт, смирялась. Ты падал, пустоход и пустомеля -
Первейший снег, и в лужах уплывал,
И плакал, а свихнувшееся время
Тебя вгоняло в сырости металл,
Чтоб чем-то сбросилось безделье.“

„Мое поколение — дерьмовое поколение. На чем мы росли? Мерзкая жвачка, поп-группы из сладкоголосых мальчиков и чудовищные гибриды рэпа и металла.“

„Его смерть станет серьезным ударом для Де-Мойна и любителей «металла» во всем мире.“

„Многие полагают, что испытания этой жизни — непременно расплата за прошлые грехи. Но разве металл в горне раскаляют потому, что он нагрешил и должен быть наказан? Не делают ли это для того, чтобы улучшить свойства материала?“

„Теперь, когда эта книга напечатана и скоро разойдется по свету, я ясно вижу ее недостатки как по стилю, так и по содержанию. Касаясь последнего, я только могу сказать, что она не претендует быть исчерпывающим отчетом обо всем, что мы видели и сделали. Мне очень хотелось бы подробнее остановиться на многом, связанном с нашим путешествием в Страну Кукуанов, о чем я лишь мельком упоминаю, как например: рассказать о собранных мною легендах, о кольчугах, которые спасли пас от смерти в великой битве при Луу, а также о Молчаливых, или Колоссах, у входа в сталактитовую пещеру. Если бы я дал волю своим желаниям, я бы рассказал подробнее о различиях, существующих между зулусским и кукуанским диалектами, над которыми можно серьезно призадуматься, и посвятил бы несколько страниц флоре и фауне этой удивительной страны. Есть еще одна чрезвычайно интересная тема, которая была мало затронута в книге. Я имею в виду великолепную организацию военных сил этой страны, которая, по моему мнению, значительно превосходит систему, установленную королем Чакой в Стране Зулусов. Она обеспечивает более быструю мобилизацию войск и не вызывает необходимости применять пагубную систему насильственного безбрачия. И, наконец я лишь вскользь упомянул о семейных обычаях кукуанов, многие из которых чрезвычайно любопытны, а также об их искусстве плавки и сварки металлов. Это искусство они довели до совершенства, прекрасным примером которого служат их толлы – тяжелые металлические ножи, к которым с удивительным искусством приварены лезвия из великолепной стали.“

„Уважаемые коллеги, огромное спасибо за высказанные вами замечания и пожелания. Я чувствую, что интерес к проблеме очень большой и абсолютно согласен с тем, что продвижение вперед возможно только на основе серьезных фундаментальных разработок. Самая главная проблема, которую мы должны в результате фундаментальных работ решить, ― это увеличение срока службы топливных элементов и их удешевление. А стоимость определяется тем, какой металл используется, как получается водород и какой топливный элемент применяется. Думаю, институты Академии наук располагают довольно большими возможностями для решения всех этих задач. Я полностью согласен с тем, что здесь говорилось о безопасности водородной энергетики. Но почти половина программы направлена на то, чтобы водород получать прямо там, где он будет использоваться. Тогда проблем хранения водорода в баллонах и транспортировки просто не будет. В Институте высокотемпературной электрохимии созданы высокотемпературные топливные элементы на метане или природном газе, который прямо внутри системы преобразуется в водород. И, как меня уверяют, безопасность и мощность подобных установок примерно такая же, как у газовой плиты, которая работает во многих наших квартирах. Так что я бы не стал слишком переоценивать опасность применения водородной энергетики. Если говорить о конкретных задачах, которые мы ставим на ближайшее время, то это ― автономная водородная энергетика.“

„Куда ты эти отходы будешь сжигать? Там же железобетон, металл вместе вперемежку с древесиной. А зачем ты перемешал это все? Это что за туалет стоит? А мы с вами что договаривались? Что в пределах его забора здесь будет наведён идеальный порядок. Почему? Ты думал, что я сюда не приду? Ты думал, что я приду? Почему не убрано? Я тебя вон там поставил и сказал вот здесь навести идеальный порядок. Почему ты не навёл? Я тебе сказал навести порядок и посеять траву вплоть до речки вместе с Батурой. Почему это не сделано?“

„Вакуум молчаливыми магнитными бурями атаковал бронированную оболочку его корабля, которая уже не была такой гладкой, такой незапятнанной, как много времени назад, когда он отправлялся в полет, стоя на колонне вспененного огня. Металл, наиболее твердый и устойчивый из возможных, постепенно улетучивался, уступая атакам бесконечной пустоты, которая, прилипая к глухим стенам этого столь земного, столь реального предмета, высасывала его снаружи так, что он испарялся, слой за слоем, невидимыми облачками атомов — но броня была толстой, рассчитанной на основе знаний о межзвездной сублимации, о магнетических порогах, о всевозможных водоворотах и рифах величайшего из возможных океанов — пустоты. <…“

„Сценарий первого «Терминатора» я написал в 1982 году и тогда же включил в него историю о роботе, сделанном из жидкого металла и отправленном из будущего в настоящее.“

„Вы не представляете, какой это восторг, когда проекты с бумаги переходят в металл, в тысячи целеустремлённо движущихся машин, в гигантские сооружения, в ожившую мечту… А потом приходит усталость, и ты осознаёшь весь груз обрушившейся на тебя ответственности — за чьи-то надежды, за сотни тысяч судеб, за неизбежные несчастья, которые не смог предотвратить. И здесь понимаешь: это уже не ты воплощаешь свою мечту в жизнь, а ожившая мечта хватает твою судьбу в свои руки. Ты говоришь то, что должен, твоё время распланировано на месяцы и годы, ты общаешься с теми, кто нужен «воплощенной мечте.»“

„… я говорил о факторах ограничения. Так вот, перед тобой фактор, которым не так-то просто пренебречь. Подвергни сталь давлению в пятьдесят тысяч фунтов на квадратный дюйм — и она потечёт. Здесь-то, должно быть, металл воспринимает гораздо большее давление, но и у него есть предел прочности, выходить за который небезопасно. На высоте двадцати миль над поверхностью планеты её хозяева достигли этого предела. Упёрлись в тупик. <…“

„Он знал, что машинам чуждо понятие нравственности; они сами по себе ни плохи, ни хороши. Они никакие. Но от того, как и для чего вы будете создавать их, зависит преобладание добра или зла в людях. Например, автомобиль, эта жестокая сила, не способная мыслить куча металла, вдруг стал самым страшным в истории человечества растлителем душ. Он превращает мальчика-мужчину в фанатика, обуреваемого жаждой власти, безотчетной страстью к разрушению, и только к разрушению. Разве те, кто создавал автомобиль, хотели этого? Но так получилось.“

„Привет всем. Я уже здесь. И, как обещал, не один. Я и золото — 16 килограмм. И ещё кое-что по мелочам! [бросает унции серебра и золота на пол, смеётся] Я предлагаю вам всё это выиграть. Играть может любой, но победителем станет не каждый. Правила игры предельно просты, но для того, чтобы стать победителем, нужно помнить и знать многое. Очень многое. Золото можно получить в качестве награды, можно получить в качестве подарка, можно заработать, можно украсть, а можно выиграть. Я предлагаю вам последнее. На протяжении многих веков в людях менялось всё: неизменна лишь страсть к этому вечному металлу. Уж я это знаю точно и наверняка.“

„Просто мужчины устроены не так, как мы. Они кажутся более крепкими, более устойчивыми физически, чем женщины, но это ведь совсем не так. Более прочный металл одновременно и более хрупок, поэтому сломать мужчину даже, может быть, легче, чем женщину. И происходит это совершенно по-другому. Женщина гибче, поэтому после удара — и это совсем не редкость! — способна прийти в себя и оставаться самой собой. А сломанный мужчина чаще всего сломан — увы! — навсегда.“

„Джанни фантастически быстро лепил. Все, что стояло у него во дворе – баловство. У него всегда было с десяток заказов плюс всё, что он лепил для себя. Экстаз святой Катерины, к примеру. Он играл с материалами – дерево, бронза, мрамор, гранит. Он заставлял металл выглядеть как камень, камень, как дерево, дерево превращал в бронзу, но так тоже – баловался. Он всегда лепил в полный рост.

Святая Катерина у него кружилась. Церковь всегда ставит своих святых статично, а у него мрамор её робы расплескивался, разлетался вечерним платьем – роскошью тканей. Из-под убора у святой Катерины выбивались кудри и вились по щекам, по губам приоткрытым, идеальной формы губам, обвивали слезы – мраморные, но столь настоящие, что ты верил – они прозрачны, солены и горячи. Слезы мокрили ей губы, глаза были закрыты, веки легки – как крылья летучей мыши. Как крылья летучей мышки – трепетны, ты верил – вздрагивают веки у святой Катерины в экстазе. И вся фигура из тяжелого мрамора была невесома – вот-вот взлетит. Затанцует по воздуху.

Джанни лепил Катерину со Штази. Но столь великолепной я видел Штази лишь раз – в Италии на скале. Штази в тяжелом халате после вечернего заплыва с полотенцем на волосах, Штази шампанское ударило в сердце, нам по шестнадцать, сумерки липли к нам фиолетовой сахарной ватой. Штази, зацелованная, летняя, кружилась под песни Герберта – в боли, ярости, счастье. В боли от ужаса осознания, что, возможно, она никогда не потянет больше такую открытость, ей никогда не будет так хорошо. В ярости, что детство уходит, что мы с Гербертом соревновались за прозрачную девочку, но теперь она не поспевает за нами. И ей уже никогда не поспеть. В ярости, боли, что это последние лучи солнца, когда она для нас – центр. В счастье – а как без счастья на скалах Италии, когда ты вызываешь легкое опьянение у господа и наисветлейшего из воинов его? Как без счастья?“

„Джанни фантастически быстро лепил. Все, что стояло у него во дворе – баловство. У него всегда было с десяток заказов плюс всё, что он лепил для себя. Экстаз святой Катерины, к примеру. Он играл с материалами – дерево, бронза, мрамор, гранит. Он заставлял металл выглядеть как камень, камень, как дерево, дерево превращал в бронзу, но так тоже – баловался. Он всегда лепил в полный рост.

Святая Катерина у него кружилась. Церковь всегда ставит своих святых статично, а у него мрамор её робы расплескивался, разлетался вечерним платьем – роскошью тканей. Из-под убора у святой Катерины выбивались кудри и вились по щекам, по губам приоткрытым, идеальной формы губам, обвивали слезы – мраморные, но столь настоящие, что ты верил – они прозрачны, солены и горячи. Слезы мокрили ей губы, глаза были закрыты, веки легки – как крылья летучей мыши. Как крылья летучей мышки – трепетны, ты верил – вздрагивают веки у святой Катерины в экстазе. И вся фигура из тяжелого мрамора была невесома – вот-вот взлетит. Затанцует по воздуху.

Джанни лепил Катерину со Штази. Но столь великолепной я видел Штази лишь раз – в Италии на скале. Штази в тяжелом халате после вечернего заплыва с полотенцем на волосах, Штази шампанское ударило в сердце, нам по шестнадцать, сумерки липли к нам фиолетовой сахарной ватой. Штази, зацелованная, летняя, кружилась под песни Герберта – в боли, ярости, счастье. В боли от ужаса осознания, что, возможно, она никогда не потянет больше такую открытость, ей никогда не будет так хорошо. В ярости, что детство уходит, что мы с Гербертом соревновались за прозрачную девочку, но теперь она не поспевает за нами. И ей уже никогда не поспеть. В ярости, боли, что это последние лучи солнца, когда она для нас – центр. В счастье – а как без счастья на скалах Италии, когда ты вызываешь легкое опьянение у господа и наисветлейшего из воинов его? Как без счастья?“

„Джанни фантастически быстро лепил. Все, что стояло у него во дворе – баловство. У него всегда было с десяток заказов плюс всё, что он лепил для себя. Экстаз святой Катерины, к примеру. Он играл с материалами – дерево, бронза, мрамор, гранит. Он заставлял металл выглядеть как камень, камень, как дерево, дерево превращал в бронзу, но так тоже – баловался. Он всегда лепил в полный рост.

Святая Катерина у него кружилась. Церковь всегда ставит своих святых статично, а у него мрамор её робы расплескивался, разлетался вечерним платьем – роскошью тканей. Из-под убора у святой Катерины выбивались кудри и вились по щекам, по губам приоткрытым, идеальной формы губам, обвивали слезы – мраморные, но столь настоящие, что ты верил – они прозрачны, солены и горячи. Слезы мокрили ей губы, глаза были закрыты, веки легки – как крылья летучей мыши. Как крылья летучей мышки – трепетны, ты верил – вздрагивают веки у святой Катерины в экстазе. И вся фигура из тяжелого мрамора была невесома – вот-вот взлетит. Затанцует по воздуху.

Джанни лепил Катерину со Штази. Но столь великолепной я видел Штази лишь раз – в Италии на скале. Штази в тяжелом халате после вечернего заплыва с полотенцем на волосах, Штази шампанское ударило в сердце, нам по шестнадцать, сумерки липли к нам фиолетовой сахарной ватой. Штази, зацелованная, летняя, кружилась под песни Герберта – в боли, ярости, счастье. В боли от ужаса осознания, что, возможно, она никогда не потянет больше такую открытость, ей никогда не будет так хорошо. В ярости, что детство уходит, что мы с Гербертом соревновались за прозрачную девочку, но теперь она не поспевает за нами. И ей уже никогда не поспеть. В ярости, боли, что это последние лучи солнца, когда она для нас – центр. В счастье – а как без счастья на скалах Италии, когда ты вызываешь легкое опьянение у господа и наисветлейшего из воинов его? Как без счастья?“

„Металл с годами устаёт.
Вода с годами камень точит.
Соловей зимою не поёт.
Икона от людских пороков слезоточит!“

„Можно и алмаз булыжником разбить, но чем ты тогда станешь резать металл?“

„Изгиб цветка прекрасный
Ковать желаешь нежно,
Слегка лишь приступая
К началам красоты,
Металл горяч-податлив,
И кто-то рядом скажет,
Как здорово, что все мы
Здесь за ковку принялись.“

„Ошибки — как ржавчина на металле, и надо зачистить место, чтобы привариться.“

„«Я перечислил все это для того, чтобы можно было уяснить себе, насколько широко применяется железо, превосходящее больше, чем во сто раз, все прочие металлы;
металлисты ежедневно плавят его, занятые обработкой его, мастерские имеются почти в каждой деревне. Ведь это главный металл, служащий для удовлетворения многих, и притом самых важных нужд человека».“

„Когда варвар, продвигаясь вперёд, шаг за шагом, открыл самородные металлы и научился плавить их в тигле и отливать в формы, когда он создал бронзу, и, наконец, когда ещё большим напряжением мысли он изобрёл горн и добыл из руды железо – девять десятых борьбы за цивилизацию было выиграно.“

„Что бы там ни говорили юродивые эстеты, но презренный металл — самый благородный.“

„В словесной руде обвинительного заключения преобладал металл в голосе прокурора.“

„Понимаете, они ведь медиумы. От роду медиумы. Никакого расположения к механике. Вполне естественно, у них же нет рук. Где человека выручал металл, псов выручают призраки.
— Призраки?
— То, что вы, люди, называете призраками. На самом деле это не призраки. Я в этом убежден. Это жители соседней комнаты. Какая-то иная форма жизни на другом уровне.“

„Грязный, завшивленный бродяга в вязаной шапочке и драном, продуваемом насквозь плаще роется в отбросах. Странные баки из металла высоки, приходится стоять на цыпочках. Иначе в помойку не влезть. Вонь, гадкое месиво расползается под пальцами. Голод терзает желудок, грудь рвет когтями надсадный кашель. В колени насыпали толченого стекла. В душу наплевали.Тоска, пустота, безысходность. Позади -- слякоть, впереди – лед.“