Цитаты о полка

„Настанет день,
когда, увидев свое отражение в зеркале,
ты улыбнешься себе.
Настанет день,
когда твое сердце забьется чаще
при звуке твоих шагов
у твоего порога. Пригласи себя в дом.
Угости себя вином. Протяни себе хлеб.
Верни себе сердце.
Прими вновь себя — этого знакомого незнакомца,
преданного тебе,
любившего тебя всю твою жизнь,
уставшего от твоего равнодушия. Убери с полок чужие портреты,
любовные письма, отчаянные стихи…
Сядь за стол. Пируй и празднуй.
Празднуй себя. Празднуй свою жизнь.“

„Будут ли дети и взрослые в восторге от Гарри Поттера через 100 лет или 200? Мне кажется, что они выдержат проверку временем и поселятся на полке, где хранится всё самое лучшее. Думаю, Гарри встанет в один ряд с Алисой и Фродо, и эта серия книг не на десятилетия, а на века.“

„Давай загадаем желание сбыться, встретиться, где-то столкнуться лбами, в списке попасть на одну страницу, к одной иконе прильнуть губами, давай почувствуем это «вместе», нутром, молекулой миокарда, давай случайно — в пролетах лестниц, на полке старенького плацкарта, на фотокарточке летних улиц из «полароида» иностранца; давай загадаем, чтоб нас вернули — и наконец-то начнем сбываться!“

„Надо поверить в то, что ты реально достойна лучшего. Нужно перестать слушать о плохом, нужно перестать общаться с вечно ноющими людьми, поскольку все эти бытовые проблемы заразны. Если ты здорова, у тебя вообще нет проблем: просто много работай, и все сложится. Все решения очень просты. Толстая? Используй диету Майи Плисецкой: «Не жрать!» — и в момент похудеешь. Заждалась принца? Во-первых полюби себя, и прискачет целый полк на белых конях. И не ищи пути «к себе, к успеху, к гармонии» и к прочей ерунде. Будь проще. И купи новые туфли.“

„Мой отец всегда говорил: «Никогда не доверяй людям, у которых телевизор больше книжной полки». Поэтому я и читаю.“

„Читайте книги, обсуждайте их с друзьями, меняйтесь книгами, дарите их друг другу. Для книги нет ничего хуже, чем быть забытой на полке. Когда мы их читаем и передаём другим, мы дарим книгам вторую жизнь, а своим друзьям — целый интереснейший мир.“

„Кредит доверия у женщины истрачен,
Амур ей подмигнул — и был таков.
Куда не плюнь — везде сплошные мачо,
А очень не хватает мужиков.
Одет с иголочки, подтянут и накачен,
Да так, что не сгибается рука,
Изысканная речь — ну чистый мачо,
А хочется послушать мужика.
В Чечне недавно вышла незадача:
В один из не скажу каких полков
Приехали служить четыре мачо,
А командиры ждали мужиков.
Солдаты — не пойму, какой — удачи,
С банданами поверх тупых голов,
С чеченками вели себя, как мачо, -
Подставили полроты мужиков.
Их вытащили. Ну а как иначе?
Бросать своих у наших не с руки.
В родную часть уделавшихся мачо
Доставили простые мужики.
Я не люблю козлов, а петухов — тем паче,
У них один с павлинами язык.
И тот, кто держит на Руси себя за мачо,
По жизни — сто процентов — не мужик!“

„Если в поезде даме досталась верхняя полка, а джентльмену нижняя, он всегда поможет ей залезть наверх.“

„Мне бардак бывает очень нужен. Чтобы все с полок смести, перетряхнуть и разложить по‑новому. Я имею в виду не только вещи, а вообще жизнь.“

„На мой взгляд, нет ничего более отвратительного, чем благотворительность на показ. Я не верю всевозможным союзам и фондам, хвастающимся на каждом углу своей замечательной работой. Сколько существует в этом мире всевозможных организаций, номинально помогающим, скажем, престарелым и больным людям искусства? Да им нет числа. И при этом народные любимцы умирают в нищете и забвении. Только после их кончины, из на удивление быстро снятого телевизионного фильма мы узнаём о том, что свои последние дни они провели в одиночестве и без куска хлеба. Не знаю, как кому, а мне всегда становится страшно от этих фильмов. Страшно и больно. Как человек близкий к кино и телевидению, я понимаю, что эти репортажи никак не могут быть сняты, смонтированы и подготовлены к показу за один день. Значит, они делаются заранее — и кладутся на полку в ожидании своего часа. И вместо помощи и сочувствия при жизни ушедший народный кумир получает пышные многолюдные похороны с морем цветов и речей и сентиментальное кино о себе — вышедшее уже после его смерти…“

„… для человека, привыкшего к чтению, оно становится наркотиком, а сам он — его рабом. Попробуйте отнять у него книги, и он станет мрачным, дерганым и беспокойным, а потом, подобно алкоголику, который, если оставить его без спиртного, набрасывается на полки.“

„У меня вышла книга о полтергейстах. Рад сообщить, что она так и разлетается с полок.“

„Выпускники курсов получили назначения. Я хотел вернуться в свою 8-ю стрелковую дивизию, но меня послали в 17-ю. Она состояла почти сплошь из фронтовиков старой царской армии, которые участвовали в знаменитом Брусиловском прорыве, была закалена, боеспособна, а коммунистов среди ее личного состава было очень мало.
Командиром 151-го полка, в котором мне предстояло стать политруком роты, был Глотов, орловский парень, старший унтер-офицер царской армии, храбрый и решительный человек.
<…>
Меня он принял радушно, познакомил с обстановкой, рассказал, что собой представляют бойцы и командиры полка.
— В общем народ у нас неплохой, имеет большой боевой опыт, хорошо дерется, а в политике слаб. Но тут, как говорится, вам все карты в руки, — сказал он в заключение, — работайте.
Политический уровень бойцов роты был действительно невысок. Но я сумел довольно скоро завоевать у них доверие, ко мне стали прислушиваться, всё чаще соглашались со мной и однажды заявили удовлетворенно:
— Теперь видим, что ты большевик, а не коммунист.
— А в чем же разница?“

„Вот здесь, на этой полке, у меня стоит Библия. Но я держу её рядом с Вольтером — как яд и противоядие.“

„Всегда существовало две культуры: культура подлинная, культура белая, настоящая и низовая культура, культура плебса и челяди, культура, изобретавшая стишки Кирши Данилова: «бездырые бегут, попердывают, безносые бегут, понюхивают». И всегда у Кирши Данилова читателей было в сотни и тысячи раз больше и всегда на то, как скоморохи показывают гениталии и делают вид, что отрывают друг у друга языки собиралось гораздо больше народу посмотреть, чем на возможность услышать в подлиннике от автора «Слово о полку Игореве».“

„15 вагонов печали
когда я приеду — мне не нужно, чтоб меня встречали
напои меня чаем
напои меня чаем
безумный поезд печали
безумный поезд печали пассажиры, воспринимают
свои полки,
как квартиры
в туалете бьют наколки,
чтоб гармонировать с внутренним миром. они расскажут истории
полные меланхолии
под симфонию лунного света. просвященные педерасты,
врубающиеся в экклезиаста
и прущиеся от ветхого завета. разольют по стаканам
свои винные души в купе рядом со стоп-краном
запах их тел особенно душит. я закуриваю сигарету
поезд движется плавно
звук похож на звук
твоих босых юных ног
мчащихся ко мне по паркету
воспоминания об этих ногах
именно они меня здесь прописали
о, проклятый поезд печали
проклятый поезд печали“

„В 12 я впервые увидела «451° по Фаренгейту» Трюффо — его единственный американский фильм. Помню, что, когда я закончила его смотреть, я ощутила страшное жжение и голод. Мне нужно было что-то такое же, причем срочно. В то время я поступила в театральный кружок, и наш учитель выдал нам списки фильмов, которые необходимо было посмотреть в первую очередь. Но это оказалось не так-то просто. В нашем районном «Блокбастере»* на полке «Независимое кино» валялся один-единственный диск — «Моя большая греческая свадьба»*.“

„В самом деле. Ну что такое «Оскар»? Статуэтка, которая стоит на полке, и уже даже сын начал играть с ней.“

„Трудно говорить о человеке, сказавшем Слово о полку имама Шамиля и его миссии. У меня, как земляка - летописца-современника, свое мнение о неповторимом профессоре. В чем оно заключается? Помню, на русско-дагестанском отделении историко-филологического факультета им. С.Стальского лекции читали незабываемые лекторы. Высокий, аккуратный и седоволосый Расул Гапшиминский всегда доставал из кармана аккуратный квадрат отутюженного платка. Интеллигентность, обаяние Расула Магомедовича, он одинаково и скрупулезно владел историей, археологией, географией, проявляя поистине энциклопедические знания. Свидетельством этому записные книжки еще молодого, ищущего ученого. Я прочитал почти все монографии моего великого земляка. Но нигде нет лукавства и высокомерия. Ибо история - это путь скромно великих… Расул из Гапшима - это Геродот Дагестана и Кавказа. Будущие историки, этнографы и мыслители-философы еще не раз пройдут по тропам Расула и на вершинах снежной темноты эпохальных событий осветят лампадой Расула.“

„Ладюрнер вытащил Дантеса из-за ширм, куда последний спрятался при входе государя.
Государь милостиво начал с ним разговаривать, и Дантес, пользуясь случаем, тут же просил государя позволить ему вступить в русскую военную службу. Государь изъявил согласие. Императрице было угодно, чтобы Дантес служил в её полку, и, несмотря на дурно выдержанный экзамен, Дантес был принят в Кавалергардский полк, прямо офицером, и, во внимание к его бедности, государь назначил ему от себя ежегодное негласное пособие.“

„Я не мечтал о политической карьере. О деньгах. Только о литературном творчестве. Самым большим желанием было видеть свои книги на полках магазинов и библиотек. Чтобы люди читали их, получали удовольствие и чему-нибудь учились.“

„Я смотрю на полки и ужасаюсь: кого, кого мне придётся инсценировать завтра? Тургенева, Лескова, Брокгауза-Ефрона? Островского? Но последний, по счастью, сам себя инсценировал, очевидно, предвидя то, что случится со мною в 1929-1931 гг.“

„Сколько дней труда, сколько ночей без сна, сколько усилий ума, сколько надежд и страхов, сколько долгих жизней усердного изучения вылиты здесь в мелких типографских шрифтах и стиснуты в тесном пространстве окружающих нас полок.“

„… в целом отношения между реальностью и произведением искусства далеко не такие близкие, как уверяют нас критики. Можно пережить бомбардировку Хиросимы или просидеть четверть века в лагере и ничего не произвести, тогда как одна бессонная ночь может дать жизнь бессмертному стихотворению. Будь взаимодействие между пережитым и искусством таким тесным, как нам вбивали в голову начиная с Аристотеля и дальше, у нас в наличии было бы сейчас гораздо больше — как в количественном, так и в качественном отношении — искусства, чем мы имеем. При всём многообразии и в особенности ужасах пережитого в двадцатом веке большая часть содержимого наших полок просится в макулатуру.“

„Не завидую рыбам. Что может быть хуже, чем твой труп, выставленный на полку супермаркета в какой-то гребаной жестянке.“

„Разбитый, обкраденный, обманутый, одураченный шеф Павловского полка отошёл в вечность.“

„Стоило только когда-либо какой-нибудь европейской армии претендовать на звание первой в мире, как всякий раз на своем победном пути она встречала неунывающие русские полки — и становилась второй в мире.“

„Романовы сильно тяготились зависимостью от казаков, а еще больше — от стрельцов. Как-никак, монаршая особа ничем не была защищена от этой «внутренней», «подкожной» вольницы; напротив, именно стремянные стрельцы охраняли царскую семью. Так, стрелецкие полки («приказы») вроде бы шли на поводу у царевны Софьи, но при этом вертели как хотели Кремлем; Петр I их боялся и ненавидел с детства.“

„Сотрудничество разнополых лиц, — заявил Макфи, — затрудняет главным образом то, что женщины не употребляют существительных. Если мужчины хозяйничают вместе, один попросит другого: «Поставь эту миску в другую, побольше, которая стоит на верхней полке буфета». Женщина скажет: «Поставь вот это в то, вон туда». Если же вы спросите, куда именно, она ответит: «ну, туда!»“

„Причины превосходства казаков над регулярной конницей кроются не только в воспитании малолетка и природных качествах казака, передающихся из поколения в поколение, но также в самом способе формирования и обучения казачьих полков.“

„Все эмоции - это очень сконцентрованая информация о том, куда тебе дальше идти по жизни и что тебе делать.
Это информация и энергия для осуществления необходимых действий. Информация, что тебе нужно делать с твоей жизнью.
Когда ты начинаешь размышлять над своими эмоциями, раскладывать их себе по полкам, это очень хорошо даёт тебе понять, что тебе надо дальше делать со своей жизнью, куда дальше идти.“

„Это так важно — уметь говорить себе: «Стоп! Сейчас мне херово! Сейчас у меня кризис» и раскладывать себе по полкам - почему, что за кризис?“

„Человек всегда прислушивался к шагам других людей, они интересовали его, конечно, больше, чем свои собственные. Животные также имеют свою излюбленную походку. Многие из их ритмов богаче и внятнее, чем у человека. Стада копытных мчались от него, как полки при звуках барабанов. Знание животных, которые его окружали, ему угрожали, на которых он охотился, было древнейшим знанием человека. Он знакомился с ними по ритму их движения.“

„Покажи мне того, кто выжил один из полка.“

„Имея счастливую способность нравиться, Дантес до такой степени приобрел себе любовь бывшего тогда в Петербурге голландского посланника барона Гекерена (Heckerene), человека весьма богатого, что тот, будучи бездетен, усыновил Дантеса, с тем единственным условием, чтобы последний принял его фамилию.
По поводу принятия Дантéсом фамилии Гéкерена кто-то, в шутку, распустил тогда в городе слух, будто солдаты Кавалергардского полка, коверкая фамилии — Дантес и Гекерен, говорили: «Что это сделалось с нашим поручиком, был дантист, а теперь вдруг стал лекарем.»“

„Задача по математике: если четыре солдата и капрал тратят один час на то, чтобы добраться из точки А. в точку Б., сколько времени понадобится полку, состоящему из трёх тысяч человек, чтобы проделать тот же маршрут?“

„Я сильно люблю и жалею коня. За коня убить могу. Я всегда, может, кому и не поправится, а даже ночью пойду проверю, как у него конь содержится. Если я пройду по полку и вижу — есть время, а конь нерасседланный, я так этого не оставлю. Это мой долг как старейшего человека на войне.“

„Имеются многочисленные материалы такой авторитетной организации как «Мемориал», заключения специалистов и следствия, в которых однозначно доказано, что Ходжалы — это акт геноцида, совершенный армянами при помощи российских военных из 366-го полка.“

„Всё так же рассевают смуты
И держат знамя кабалы
Богопомазанные плу́ты
И венценосные ослы.
* Всё так же душат клич свободы
Остроги, пушки и штыки,
Всё так же бедствуют народы
Да благоденствуют — полки;
Гребут всё так же денег горы
И гладят сальные пупы.
Уполномоченные воры —
Купчишки, власти и попы...“

„Ладюрнер вытащил Дантеса из-за ширм, куда последний спрятался при входе государя.
Государь милостиво начал с ним разговаривать, и Дантес, пользуясь случаем, тут же просил государя позволить ему вступить в русскую военную службу. Государь изъявил согласие. Императрице было угодно, чтобы Дантес служил в её полку, и, несмотря на дурно выдержанный экзамен, Дантес был принят в Кавалергардский полк, прямо офицером, и, во внимание к его бедности, государь назначил ему от себя ежегодное негласное пособие.“

„Полк на параде и впереди командир на извозчике.“

„Я хочу полк, потом — дивизию, а это-то зачем? Ничего я не понимаю, и заниматься этим не хочу.“

„Нельзя на одной полке держать Пушкина и Макария Великого.“

„Родная хата ― на полке вербонька“

„Есть подозрение, что в Белоруссии сделают госторговлю. И у производителя вход «на полку» будет не через бонусы, а через партийную кассу.“

„Теоретическую книгу читают и ставят на полку; а практическую — не только читают, но и следуют ей в жизни.“

„Засахарить это все, положить на полку,
В минуты тоски отламывать по куску.“

„Сжегши мертвеца, получаем один грамм порошку, следовательно, на одной аптечной полке может поместиться тысячи кладбищ.“

„Люди находят идеи скучными, потому что не отличают живые идеи от набитых чучел на полке.“

„Да, мужики, много у нас ненужного преподают. Одна литература чего стоит. Кто такой был Евгений Онегин и почему Аня Каренина попала под электричку?.. Ну хорошо, не помню я этого. Что я, хуже других живу? Ты посмотри у меня дома — цельная библиотека. Всех на полку поставил — и Гюгу, и Дюму, и Муму. Читай — не хочу. А что читать? Читать у нас любой дурак умеет. Ты попробуй достань. Вот тогда я скажу, что ты культурный человек.“

„Мы должны говорить о привлекательности Приднестровья для туристов. Чтобы к нам ехали не смотреть на остаток Советского Союза, на Ленина и другие памятники советской эпохи… Недавно прошёл праздник 55-го Подольского пехотного полка Русской Императорской армии. Это наша история. К сожалению, в советские времена стиралась память о защитниках Отечества. Но мы восстанавливаем эту память.“

„Дантес сам рассказывал, что, в бытность свою поручиком Кавалергардского полка, русского языка не знал. Он только заучил наизусть с посторонней помощью те готовые фразы, без которых нельзя было обойтись при несении службы в эскадроне <…>. Впрочем, Дантесу не было большой нужды в знании чужого языка. В том кругу, куда он был вхож, мало говорили по-русски. <…> Леностью он отличался ещё в детстве. Этим в семье объясняли и пробелы его посредственного образования. Даже французский литературный язык давался Дантесу нелегко.“

„Дантес по поступлении в полк оказался не только весьма слабым по фронту, но и весьма недисциплинированным офицером; таким он оставался в течение всей своей службы в полку: то он «садился в экипаж» после развода, тогда как «вообще из начальников никто не уезжал»; то он на параде, «как только скомандовано было полку вольно, позволил себе курить сигару» <…>. Число всех взысканий, которым был подвергнут Дантес за три года службы в полку, достигает цифры 44.“

„Мистер Харли удостоился чести трижды кряду быть избранным спикером Палаты общин. <…> Тем не менее, вынужден признать, и он не чужд человеческих слабостей: самые горячие его почитатели не станут отрицать, что он не мастер ни в карты, ни в кости, а в скачках так и вообще ничего не смыслит. И ещё: спасая миллионы народных денег, не задумывается над тем, скольким достойным соотечественникам он помешает нагреть на них руки.
<…> мистер Сент-Джон с юных лет обратив данные ему природой таланты и достигнутые искусством совершенства на ведение общественных дел, снискал себе — в век, когда человечество поглощено в основном пустяками и глупостями, — признание при дворе и в парламенте. Нельзя, однако, не пожалеть, что он доныне так и не приобрёл вид человека занятого и важного, а также не постиг начал высшей премудрости — умения быть недоступным. К тому же он явно так и не познал науки о том, как надобно пользоваться книгами, и вместо того, чтобы умножать их число на полках, зачитывает чуть ли не до дыр. Брал бы пример с некоего великого мужа из числа моих знакомцев, который знает иную книгу по корешку лучше, нежели друга в лицо, хотя ни разу не имел дела с первой, с последним же встречается изо дня в день.“

„Подбирая изодранный белый подол, зима поспешно отступала с фронта в северные края. Обнажалась земля, избитая войною, лечила самое себя солнцем, талой водой, затягивала рубцы и пробоины ворсом зелёной травы. Распускались вербы, брызнули по косогорам фиалки, заискрилась мать-и-мачеха, подснежники острой пулей раздирали кожу земли. Потянули через окопы отряды птиц, замолкая над фронтом, сбивая строй. Скот выгнали на пастбища. Коровы, козы, овечки выстригали зубами ещё мелкую, низкую травку. И не было возле скотины пастухов, всё пастушки школьного и престарелого возраста. Дули ветры тёплые и мокрые. Тоска настигала солдат в окопах, катилась к ним в траншеи вместе с талой водой. В ту пору и отвели побитый в зимних боях стрелковый полк на формировку. И как только отвели и поставили его в резерв, к замполиту полка явился выветренный, точно вобла, лейтенантишко ― проситься в отпуск. Замполит сначала подумал ― лейтенант его разыгрывает, шутку какую-то придумал, хотел прогнать взводного, однако бездонная горечь в облике парня удержала его. <…“

„За последние 15 лет в России образовалась уникальная ситуация, которой у нас не было никогда раньше. Писатель может что угодно написать, издатель — напечатать, а читатель — купить, прочитать и поставить на полку. Эта ситуация завораживает и потрясает. Многие с этим потрясением не справились — я имею в виду писателей подполья. Они всплыли, как глубоководные рыбы, глотнули воздуха — и их разорвало.“

„Сердце юноши судорожно сжалось, едва он переступил порог, но он не обратил на это внимания, столь необычайно и поразительно было то, что открылось его глазам. На деревянных полках рядами стояли склянки, наполненные прозрачной жидкостью, и в каждой заключено было чьё-нибудь сердце; ко всем склянкам были приклеены ярлыки с именами, и Петер их с любопытством прочёл. Он нашел там сердце окружного начальника из Ф., сердце Толстяка Эзехиля, сердце Короля Танцев, сердце старшего лесничего; были там и шесть сердец хлебных скупщиков; восемь сердец офицеров-вербовщиков, три сердца ростовщиков, — короче говоря, это было собрание наиболее почтенных сердец из всех городов и селений на двадцать часов пути окрест.
— Смотри! Все эти люди покончили с житейскими заботами и треволнениями, ни одно из этих сердец больше не бьется озабоченно и тревожно, а их бывшие обладатели чувствуют себя превосходно, выставив за дверь беспокойного жильца.
— Но что же у них теперь вместо сердца?“

„На станции Жмеринка мы встретили шедший с севера курьерский поезд. Среди пассажиров оказалось несколько очевидцев последних событий в столице. Между ними начальник 12-ой кавалерийской дивизии свиты генерал барон Маннергейм (командовавший впоследствии в Финляндии белыми войсками). От него первого, как очевидца, узнал я подробности столичных народных волнений, измены правительству воинских частей, имевшие место в первые же дни случаи убийства офицеров. <…> Среди жертв обезумевшей толпы и солдат оказалось несколько знакомых: престарелый граф Штакельберг, бывший командир Кавалергардского полка граф Менгден, Лейб-Гусар граф Клейнмихель… Последние два были убиты в Луге своими же солдатами запасных частей гвардейской кавалерии.“

„Пока такие времена, что прежде всего келью свою, комнату обставь как должно. Самый незначительный предмет интерьера есть духовное свидетельство, аспект культа и каждения. Стоит на полке светская книга — значит и чёрное евангелие читаешь, ибо книга эта — глава того сатанинского писания. Висит на стене чёрная фигурка буддийского божка — значит, это твой идол, даже если не поклоняешься ему. Простая мебель, образа и книги — и больше ничего. Как можно меньше света электрического и больше лампад, свечей.“

„Тарелкин. Да, почтенные посетители, восскорбим душами о Тарелкине!.. Не стало рьяного Деятеля — не стало Воеводы передового Полку. Всегда и везде Тарелкин был впереди. Едва заслышит он, бывало, шум совершающегося преобразования или треск от ломки совершенствования, как он уже тут и кричит: вперед!! Когда несли знамя, то Тарелкин всегда шел перед знаменем; когда объявили Прогресс, то он стал и пошел перед Прогрессом— так, что уже Тарелкин был впереди, а Прогресс сзади!“

„Сознавая слабость подготовки своих драгун, Наполеон решил взять если не качеством, так количеством ― массированным их применением на полях сражений. В битвах под Ваграмом (1809), Бородином (1812), Дрезденом, Лейпцигом (1813), Монмиралем (1814), Ватерлоо (1815) в атаки устремлялось до 10 тыс. всадников (огромная, по меркам XVIII века, цифра). В походе на Россию участвовало 4 драгунских полка ― из дивизии генерала Лагуссе и кавкорпуса Груши. Воины последнего штурмовали батарею Раевского в ходе Бородинского сражения. Но проявить знаменитую галльскую отвагу в столкновении с русскими кавалергардами и конногвардейцами французам не удалось. Зато 14 российских конных полков покрыли себя славой в бою и продолжали приумножать ее в дальнейшем.“

„Человек, который знал свою работу, поскольку он долгое время командовал полком и заслужил большое уважение всех.“

„Всегда полный самого деликатного внимания к своей бабушке, поэт, живший у нее в Петербурге, с трудом воздержался от раздраженного ответа, когда старушка стала утверждать, что Пушкин сел не в свои сани и, севши в них, не умел управлять конями, помчавшими его, наконец, на тот сугроб, с которого вел один лишь путь в пропасть. Не желая спорить с бабушкой, поэт уходил из дому. Елизавета Алексеевна, заметя, как на внука действуют светские толки о смерти Пушкина, стала избегать говорить о них… Но говорили другие, говорил весь Петербург и, наконец, все так сильно повлияло на Михаила Юрьевича, что он захворал нервным расстройством. Ему приходило даже на мысль вызвать убийцу и мстить за гибель русской славы. Это, впрочем, неудивительно: было много людей, готовых сделать то же. Говорили, что император Николай Павлович, желая спасти Дантеса от грозившей ему опасности, выслал его за границу. Прежде всего Лермонтов дал выход своему негодованию, написав стихотворение «На смерть поэта» и выставив в нем его противника, как искателя приключений: … Издалека, Подобно сотням беглецов, На ло́влю счастья и чинов Заброшен к нам по воле рока… Такой взгляд на Дантеса сердил его защитников. Он был принят в обществе, был приглашен на службу самим императором, был офицером в первом гвардейском кавалерийском (кавалергардском) полку ― и вдруг дерзнуть назвать его пустым искателем приключений! Умы немного утихли, когда разнесся слух, что государь желает строгого расследования дела и наказания виновных. Тогда-то эпиграфом к стихам своим Лермонтов поставил: Отмщенье, Государь, отмщенье! Паду к ногам твоим: Будь справедлив и накажи убийцу, Чтоб казнь его в позднейшие века Твой правый суд потомству возвестила, Чтоб видели злодеи в ней пример.“

„Имея счастливую способность нравиться, Дантес до такой степени приобрел себе любовь бывшего тогда в Петербурге голландского посланника барона Гекерена (Heckerene), человека весьма богатого, что тот, будучи бездетен, усыновил Дантеса, с тем единственным условием, чтобы последний принял его фамилию. По поводу принятия Дантéсом фамилии Гéкерена кто-то, в шутку, распустил тогда в городе слух, будто солдаты Кавалергардского полка, коверкая фамилии — Дантес и Гекерен, говорили: «Что это сделалось с нашим поручиком, был дантист, а теперь вдруг стал лекарем.»“

„Мякнут косточки, все жилочки гудят,
С тела волглого окатышки бегут,
А с настреку вся спина горит,
Мне хозяйка смутны речи говорит.
Не ворошь ты меня, Та́нюшка,
Растомила меня ба́нюшка,
Размягчила туги хрящики,
Разморила все суставчики.
В бане веник больше всех бояр,
Положи его, сухмяного, в запар,
Чтоб он был душистый и взбучистый,
Лопашистый и уручистый…
И залез я на высокий на полок,
В мягкий, вольный, во малиновый парок.
Начал веничком я париться,
Шелковистым, хвостистым жариться.“

„В Петрограде, этом кладезе всяких сплетен, салонных и политических, уже и об Алексееве начали распространять анекдоты, столь же правдоподобные, как и о многих других. Например, завтракая у царя, Алексеев будто бы не дождался кофе, потому что не знал, что таковой всегда полагается, встал из-за стола раньше хозяина и т. п. Салонная сторона его жизни, конечно, самая слабая — он не человек тонкого общества, которое не может простить ему его плебейского происхождения и никогда не простит искренности. Начальник его штаба на Сев.-Западном фронте генерал Арсений Анатольевич Гулевич (бывший командир Преображенского полка) говорил, что когда Алексеева лишат его высокого поста, то он станет ничем; а он, Гулевич, даже и после отставки останется Гулевичем… Все это очень характерно для России, где высокие посты в тяжелые моменты народной жизни занимали люди не из дворцовых сфер, а после своего падения они как бы вычеркивались из списка больших людей, не имея поддержки в верхах, с которыми не связаны воспитанием и прошлым.“

„В какой-то момент, она даже не запомнила в какой, муж вдруг стал для нее прочитанной книгой. Сначала ты читаешь ее с огромным интересом, не можешь оторваться, а затем острота притупляется. От героев ждешь новых поступков - а они вдруг становятся какими-то пресными, вялыми, неинтересными. Ждешь динамичного развития сюжета, а он буксует, повтор следует за повтором, приближается банальный конец. А у тебя уже пропал весь интерес, и так ясно, чем все закончится. Так не лучше ли поставить эту книгу на полку и не терять на нее свое время?“

„Все эмоции - это очень сконцентрированная информация о том, куда тебе дальше идти по жизни и что тебе делать, это информация плюс энергия для осуществления необходимых действий, информация, что тебе нужно делать со своей жизнью. Когда ты начинаешь размышлять над своими эмоциями, раскладывать их по полкам, это тебе очень хорошо помогает понять, что тебе дальше делать со своей жизнью, куда тебе дальше идти. Это раз. Два - эмоции ещё тебе дают на это силы“

„Все эмоции - это очень сконцентрованая информация о том, куда тебе дальше идти по жизни и что тебе делать.
Это информация и энергия для осуществления необходимых действий. Информация, что тебе нужно делать с твоей жизнью.
Когда ты начинаешь размышлять над своими эмоциями, раскладывать их себе по полкам, это очень хорошо даёт тебе понять, что тебе надо дальше делать со своей жизнью, куда дальше идти.“

„Все эмоции - это очень сконцентрованая информация о том, куда тебе дальше идти по жизни и что тебе делать.
Это информация и энергия для осуществления необходимых действий. Информация, что тебе нужно делать с твоей жизнью.
Когда ты начинаешь размышлять над своими эмоциями, раскладывать их себе по полкам, это очень хорошо даёт тебе понять, что тебе надо дальше делать со своей жизнью, куда дальше идти“

„Депутаты изыскивают закон, который позволит штрафовать тех, кто нарисовал солдат мушкетерского полка в виде собак, а гвардейцев Кардинала — в виде кошек.“

„Остроги были здесь пред полем диким — Землянск, Коротояк и Острогожск, здесь жили и творили: Кольцов, Маршак, Крамской, Никитин, полки отсюда слободские уходили границу охранять от орд.“

„Объективность гения не соотносится с объективностью обывателя, ибо только первый, будучи командиром полка, может увидеть ситуацию с позиции командира корпуса.“

„Мы зашли как минимум в десять супермаркетов. Полки были полностью забиты всеми чертовыми марками Nestle, всеми бумажными товарами, кроме туалетной бумаги... И вот тут-то вы попадаете на странную территорию, где существует огромный дефицит определенных товаров, которые специально держат на складе в пропагандистских целях, чтобы создать такую международную кампанию унижения».“

„Отомстим неразумным хазаром - дадим слово полку Игореву!“

„Самые бессмертные мысли хоронят на полках всемирных библиотек.“

„Поэтому, говорим мы себе, предмет наших наблюдений с 47-й Большой Медведицы следует именовать "существами" или "организмами", но не "народом". Мы не должны ничего предполагать заранее. В аналитический дискуссии нет места нашим страхам и желаниям, нашим надеждам и мечтам, нашим лингвистическим предрассудкам, нашим постмодернистским теориям и нашему культурному багажу, полному воображаемых инопланетян. Персонажи кино пусть останутся на экране, а томик Герберта Уэллса - на полке в библиотеке. Если мы видим город, не следует называть его так даже чисто условно,поскольку термин "город" подразумевает Карфаген и Рим, Берлин и Лос-Анджелес, а все это есть продукт человеческой биологии,
человеческого творчества и накопленного за несколько тысячелетий человеческого знания. Мы напоминаем себе, что город, который мы видим, возможно, вовсе и не город, и гораздо более близкой аналогией для него будет муравейник, гнездо термитов или коралловый риф.“

„По Уставу внутренней службы военнообязанный приходится вольнонаёмной другом, товарищем и братом. Поэтому вольнонаёмной дежурной по полку разрешается во время службы отдыхать лежа с дежурными военнообязанными четыре без обуви, не снимая снаряжения и не раздеваясь.“

„Некоторые книги нельзя ставить на одну полку точно так же, как нельзя сажать некоторых людей за один стол.“

„Еще один экстравагантный штрих: маленький телевизор стоял на полке перед туалетом. "Телевизор для меня — отличное слабительное", — пояснил он.“