Цитаты о черви

„Не все то золото, что блестит;
Так часто нам напоминают:
Ведь многие прожили,
А в итоге,
Их склеп из золота хранит внутри червей.“

„Мягкое дерево - пища для червей. Мягкий человек - пища для других.“

„«Я могу летать!» — сказал червь, падая с дерева вместе с яблоком.“

„Все исчезает в потоке времени. Минуты, эти атомы мелочной жизни, разъедают, как черви, все мудрое и великое. Чудище будней клонит долу все, что стремится ввысь. Значительного в жизни нет, ибо прах ничего не значит. Что стоят вечные страсти перед лицом тщеты?“

„Клевета наносит удары обыкновенно достойным людям, так черви предпочтительно набрасываются на лучшие фрукты.“

„От жизни до смерти — один только шаг.
Любой из живых превращается в прах.
Извечное Время — учитель жестокий,
но пользу немногим приносят уроки.
Извечное Время-пророк, и мудрец,
и лучший наставник заблудших сердец.
Но ты его слову не внемлешь, бедняга,
и долгую жизнь почитаешь за благо.
Стремясь пересилить карающий рок,
познанья из опыта ты не извлек.
И Времени голос — разумное слово -
не тронул тебя, безнадежно глухого.
О, если б ты выслушал Времени зов!
Он горечи полон, правдив и суров.
А ты отдаешься бездумным усладам.
Ты смерти не ждешь, а она уже рядом.
Ты истины мира сего не постиг,
Ты жаждал всего — ничего не достиг.
Живешь во дворце, ненадежном и бренном,
готовься к нежданным, дурным переменам.
Безносая скоро придет за тобой,
Найдешь ли за гробом желанный покой?
Не скрыться от гибели, смертный лукавый,
повсюду дозоры ее и заставы.
Зачем ты поддался обману, мой брат?
Ведь разумом ты от природы богат.
Ты знал, что подлунная жизнь мимолетна,
но мысли об этом отверг беззаботно.
А смерть перед нами с косою своей.
Мы все — достоянье могильных червей.
Готовься к минуте последней и грозной,
одумайся, брат мой, покуда не поздно!
Спеши, не пускай суету на порог!
Покайся — вокруг торжествует порок.
Я тоже виновен, я — грешник беспечный.
Я завтра низринусь во мрак бесконечный.
Как медленно близится гибельный миг,
предел и вершина страданий моих!
Храни же меня перед бездной незримой,
мой разум бесстрашный и неколебимый.
Я вспомнил далекие юные дни -
весеннему саду подобны они.
Я все расточил. Ничего не осталось
на долю твою, горемычная старость.“

„Самый опасный убийца человека не алкоголь, не болезнь, а отчаяние. Зависимость от греховных дел и напитков можно вылечить силой воли, от недуга можно избавиться лекарствами, но отчаяние и душевную боль ничем не умертвить. Подобно червям в яблоке, страдания, боль и страх пожирают все чувства и душу, оставляя внутри тела зловещую пустоту. И как обглоданное яблоко падает на землю, так и человек, истерзанный отчаянием, падает на дно озера или в круг жёсткой петли. Исцелить от душевной боли может только чувство любви. Если любви нет, то и жизни приходит конец.“

„От малодушия к мании величия, от дерьмоеда к уничтожителю дерьма, от червя к разрушителю мира.“

„Всегда считай за великое счастие беседовать в молитве с Господом или с Пречистою Госпожею Богородицею, или с Ангелами, или со святыми человеками и с радостию да и с трепетом благоговения молись Им всегда, памятуя, с Кем говоришь ты, нечистый и ничтожный червь.“

„Если строгая моногамия является венцом добродетели, то пальму первенства следует отдать ленточному червю, в 200–300 члениках которого содержится по одному мужскому и по одному женскому половому аппарату, а весь червь всю жизнь занимается тем, что в каждом членике совокупляется сам с собой.“

„Радости взросления: отпадает изнурительная необходимость оправдываться за что бы то ни было; наконец-то позволяешь людям быть какими угодно, даже недовольными тобой; даже не переносящими тебя органически. Пусть их; у каждого своя оптика; в чей-то микроскоп ты червь, в чей-то телескоп ты Бог, в прицеле чьей-то винтовки ты главный враг — это ничего не значит, кроме того, что кто-то любит глядеть в микроскопы, кто-то — в телескопы, а кто-то — в прицелы; к тебе это отношения не имеет ни малейшего…“

„Если мясо тухнет, в нём появляются черви; когда высыхает рыба, в ней заводятся личинки насекомых. Беды приходят тогда, когда люди в своей лени забывают заботиться о себе.“

„Природа разумна. Так, паразиты - слизевики и слизни, гниды и споры, бактерии и фагоциты, короеды, черви и другая, что ни божья то - тварь, научились приспосабливаться и с помощью блатного метаморфоза превращаться в политических мицелл. В руководящем кресле они обычно проявляют себя алчным поведением. Чтобы почувствовать вкус жизни, они могут сожрать не только бывшего соседа по камере, или рядом сидящего на откорме в депутатском кресле борова, но и кого угодно. Сожрут даже мать родную — лишь бы это было питательно и вкусно. Их поведение в стихии природных отношений носит сугубо произвольный характер, так как опирается на бесправие и произвол. Природа, безусловно, разумна. Она не угрожает, не доказывает и не опровергает. Она просто ставит на место. Тем самым она несет в себе явление смысла всепобеждающего закона природы о превосходстве сильных мира сего над порождающими их божьими тварями.“

„Клеветы и злоречия надо остерегаться, как ядовитого червя на розе, - они скрыты тонкими и лощеными оборотами.“

„Да и вообще, человечество идет к чертям, оно прогнило, насквозь прогнило. Оно смердит. Его пожирают черви.“

„Если хочешь быть орлом - летай, если хочешь быть червём - ползай, но не плачь, если тебя раздавят.“

„Все слизни считают, что завтра, однажды, когда-нибудь, вот уж они ого-го-го. Однажды легко последнюю рубаху отдать, однажды никогда не настанет. Все черви считают, что уж в больших вещах, так они – ну, точно Зигфрид. Да разве ты выстрелишь, конечно, нет! Грудью ляжешь… однажды. А только ни один из апостолов вовремя за Христа не лег. Потому что это только в советской дешевой пропаганде грудью на амбразуру кидаются, а в жизни всё мелочи решают…“

„Сомнение и отчаяние суть два червя, развивающиеся из личинок греха.“

„Время все разрушает. Допустим, у вас есть красивое красное яблоко. Пройдет совсем немного времени, и оно сморщится, в нем будут кишеть черви. Вот так же и с людьми.“

„У занимающих посты больших господ
Нет в жизни радостей от множества забот,
А вот подите же: они полны презренья
Ко всем, чьи души червь стяжанья не грызет.“

„Я царь — я раб — я червь — я бог!“

„Понимаете, я была просто… и очень важно об этом говорить… я была обыкновенной заучкой в веснушках. Просто чертовым книжным червем. И я невероятно долго искала в книгах героинь, похожих на меня. Конечно, кое-что я все-таки нашла, но… очень мало обычных женских персонажей, которые не обязаны быть сексуальными, чтобы стать героиней. И создавая Гермиону, я чувствовала, что создаю героиню, которая не была сексуальной, но в то же время не являлась типичной «девочкой в очках», которая абсолютно асексуальна. Понимаете, о чем я? Она девочка, настоящая девочка. Ей нравится Рон, но надежды её невелики. Настоящая девочка. Но она никогда не отказывает себе в уме. Никогда не старается вести себя глупо, или выглядеть глупее. Не пытается сделать Рону приятное за счет принижения себя и своих достоинств. Поэтому они так поздно оказываются вместе, такова реальность жизни. Но я горжусь Гермионой. Она такая, какая есть. И если это слышат такие девочки, как я, тогда, конечно, я безумно счастлива. В этом вся суть.“

„Для меня легче, если черви будут есть моё тело, чем если профессора станут грызть мою философию.“

„Владея обширным, покрытым травой имением, мы должны помнить, что его ровная поверхность, от которой так зависит его красота, существует в основном благодаря тому, что все неровности медленно выравниваются червями. Весь поверхностный слой почвы на таком имении прошел и опять пройдет, каждые несколько лет, сквозь тела червей.“

„Самая безоглядная революционная решительность и самая великодушная человечность — только в них истинное дыхание социализма. Мир должен быть перевернут, но каждая пролитая слеза, которую можно осушить, — это обвинение, а каждый человек, который, спеша по важному делу, просто по грубой невнимательности давит бедного червя, совершает преступление.“

„Природа разумна!.. Так, паразиты - слизевики и слизни, гниды и споры, бактерии и фагоциты, короеды, черви и другая, что ни божья то - тварь, научились приспосабливаться и с помощью метаморфоза превращаться в политических мицелл. В руководящем кресле они обычно проявляют себя алчным поведением. Чтобы почувствовать вкус жизни, они могут сожрать не только бывшего соседа по камере, или рядом сидящего на откорме в кресле руководителя борова, но и кого угодно. Сожрут даже мать родную — лишь бы это было питательно и вкусно. Их поведение в стихии природных отношений носит сугубо произвольный характер, так как опирается на бесправие и произвол. Природа, безусловно, разумна! Она не угрожает, не доказывает и не опровергает. Она просто ставит на место. Тем самым она несет в себе явление смысла всепобеждающего закона природы о превосходстве сильных мира сего над порождающими их божьими тварями.“

„Синоптика мучил дождевой червь сомнения.“

„Однажды песню спел на склоне лет
Дервиш* индусский — суфий* и поэт. В той песне пелось: «Червь ничтожный создал
Тяжелый шелк, в который ты одет. И злато, услаждающее взор твой,
Из темных недр извлечено на свет. Возникшее из тьмы во тьму стремится,
Недолговечен ни один предмет. Нетленен только дух, рожденный светом,
Ему вовеки окончанья нет. Рожденный светом, он стремится к свету,
Смерть побеждая, оставляя след».“

„Друзей можно приобрести только среди собак и могильных червей, да и те заинтересованы лишь в собственном насыщении.“

„Быть может, для людей нужда,
Чем гибель, большая беда.
Она опасна тем бывает,
Что убивать не убивает,
Но не пускает никуда.
Она и мудрецов сгибает,
Служить неумным заставляет,
Хоть и не всех и не всегда.
Нужда сгибает без труда,
Того, кто это позволяет. Нужда приносит всем беду,
Но чем в других, немилосердней,
В певцов вонзает жала терний,
Она с певцами не в ладу,
И мудрости нужда не терпит,
Но мудрость вытерпит нужду. Что делать нам, как не терпеть?
Кто может петь, тот должен петь.
Не богатей слову служат.
Как ни прекрасна, ни чиста,
Порой и розы красота
В нечистой отразится луже.
И сладкозвучный соловей,
Чтоб прокормиться, ест червей,
Но от того поет не хуже!“

„Средневековое Христианство назидало расу: «Человек, ты в земной жизни исчадье зла и червь подле Бога; отвергни эгоизм, живи ради будущего и подчини себя Богу и Его священству». Результаты были весьма неутешительны для человечества. Современное знание назидает расу: «Человек, ты эфемерное существо и не более для природы, чем муравей и дождевой червь, лишь временная букашка во вселенной. Живи же тогда ради Государства и подчини себя, подобно муравьям, уготованному администратору и научному эксперту.»“

„Я начал с импульса моего сердца, с того инстинкта защиты, который есть даже у червя, не с инстинкта личного самосохранения, а с защиты расы, к которой я принадлежу. Вот почему у меня всегда было чувство, что вся раса лежит на наших плечах, живых и тех, кто погиб за Отечество и все наше будущее, и что раса борется и говорит через нас, что враждебное стадо, каким бы огромным оно не было, по отношению к этой исторической сущности является лишь горсткой человеческих останков, которые мы рассеем и уничтожим ... Человек в рамках и на службе своей расы, раса в рамках и на службе у Бога и законы божественности: те, кто поймут эти вещи, победят, даже в одиночку. Те, кто не поймут, будут побеждены.“

„Среди тех или иных слоев породы также попадаются следы червей, которые ползали в них, когда те еще не лишились воды“

„Час пик. Век червей…“

„Дивная старая Англия. Да поразит тебя сифилис, старая сука, ты нас отдала на съедение червям (мы сами отдали себя на съедение червям). А всё же — дай, оглянусь на тебя. Тимон Афинский видел тебя насквозь.“

„Рабовладельцы, они хотят превратить наш народ в рабов. Они вывозят русских к себе, иэдеваются, доводят их голодом до безумия, до того, что умирая, люди едят траву, червей, а поганый немец с тухлой сигарой в зубах философствует: «Разве это люди?..»
Мы знаем всё. Мы помним всё. Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружьё. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал. Если ты думаешь, что за тебя немца убьёт твой сосед, ты не понял угрозы. Если ты не убьёшь немца, немец убьёт тебя. Он возьмёт твоих [близких] и будет мучить их в своей окаянной Германии. Если ты не можешь убить немца пулей, убей немца штыком. Если на твоём участке затишье, если ты ждёшь боя, убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого — нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай вёрст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей немца! — это просит старуха-мать. Убей немца! — это молит тебя дитя. Убей немца!“

„Ни одна нация не держит слово. Нация – это большой слепой червь, идущий за судьбой.“

„Если ты не угодил в банку с червями и не запутался в змеином клубке, то непременно столкнёшься нос к носу с предводителем стаи саранчи…“

„Сидит человек… не двигается… и грешит оттого, что скучно ему, делать нечего: машина за него делает всё… Труда ему нет, а без труда — гибель человеку! Он обзавёлся машинами и думает — хорошо! Ан она, машина-то, — дьяволов капкан тебе! В труде для греха нет время, а при машине — свободно! От свободы — погибнет человек, как червь, житель недр земных, гибнет на солнце… От свободы человек погибнет!“

„Улетает птица с дуба,
Ищет мяса для детей,
Провидение же грубо
Преподносит ей червей.“

„Когда ты цезарь, это все остальные видят сплошные триумфы, а ты знаешь все депеши, которые лежат у тебя на столе.

Ты никогда не чувствуешь себя достаточным.

Ты никогда не будешь чувствовать себя достаточным, когда ты живёшь по-настоящему. Потому что когда ты проживаешь жизнь, она всегда подбрасывает тебе новые вызовы, и чувство страха — это одно из самых стандартных вообще чувств. И если вы постоянно хотите от него откреститься — вы сдохнете в канаве червём, который хоть сто двадцать лет жил и ничего никогда так и не прожил.

И единственный выход — это перестать бояться страха, перестать бояться некомфорта, перестать бояться грусти, тяжести, ощущения себя недостаточным. Вот ты просто перестаёшь этого бояться.“

„Червивость, вероятно, чаще всего поражает груши, яблони и фиговые деревья;
плоды же, имеющие горький вкус и резкий запах, меньше страдают от нападения червей.“

„Возвышенная жизнь! Богов обитель!
Недавно червь, ты стоишь ли ее?
Да! Лишь от ласки солнца, земножитель,
Отважно отврати лицо свое!“

„Червь самомнения.“

„Морской пучине я предпочитаю компанию червей.“

„Когда удаву хочется духовной пищи, он становится книжным червем.“

„«Книжный червь»
Пусть книжный червь — жилец резного шкафа
В поэзии узоры прогрызёт,
Но, уважая вкус владельца-графа,
Пусть пощадит тиснёный переплёт!“

„Живые мне близки, но я для них далек.
Покорный жребию, я в землю молча лег. Дыханье кончилось: на смену песнопений
Приходит тишина, безмолвие, забвенье. Первейший из живых, я праха стал мертвей.
Щедрейший хлебосол, стал кормом для червей. Я солнцем в небе был, и вдруг — конец и хаос,
И небо, омрачась, от горя разрыдалось. Как часто обнажал я свой всесильный меч,
Чтобы счастливого от счастья вдруг отсечь! Но рыцарей не раз в лохмотьях хоронили,
Оставив в сундуках нарядов изобилье. Скажи врагам моим: «Скончался аль-Хатиб».
А где бессмертного снискать они смогли б? Скажи им: «Радуйтесь — но все промчится мимо,
И тот же вечный мрак вас ждет неотвратимо».“

„Мы становимся взрослыми, но к жизни подготовлены так же, как книжный ученый-червь к тому, чтобы выступать в балете.“

„Говорят, доброта друзей познается в беде. Только уж совсем духовно замшелая личность может выпасть из этой пословицы. Но высшая мера доброты друзей для меня, когда они познаются в радости. Когда не зашевелится червь — «почему ему, а не мне». Здесь возникает талантливость душевная — уметь радоваться, уметь извлекать добро себе и людям в перенаселенном пространстве бытия. Это трудно.“

„О хамстве своей природы:
Никогда не радовалась цветам в подарок и если покупала когда-нибудь цветы, то или во имя чье-нибудь (фиалки — Парма — Герцог Рейхштадтский и т. д.) или тут же, не донеся до дому, заносила кому-нибудь.
Цветы в горшке надо поливать, снимать с них червей, больше пакости, чем радости, цветы в стакане — так как я непременно позабуду переменить воду — издают отвратительный запах и, выброшенные в печку (всё бросаю в печь!), не горят.
Если хотите мне сделать радость, пишите мне письма, дарите мне книжки про всё, кольца — какие угодно — только серебряные и большие! — ситчику на платье (лучше розового!) — только, господа, не цветы!“

„А как Вы себе представляете нас? Скажем, среднестатистический поклонник Лоры Бочаровой, он кто?
— Молодой романтик в поисках себя. Экзальтированная девушка. Книжный червь. На самом деле, я не скажу вам этого. Иначе будет неинтересно.“

„Душа — кабак, а небо — рвань,
Поэзия — истрепанная девка,
А красота — кощунственная дрянь…
…Звезды — черви, пьяные туманом…
…Мне нравится беременный мужчина…“

„Кто же все-таки повинен в том, что люди стали рабами жестоких обычаев? Кто и как сотворил это? Почему люди так охотно становятся рабами? Рабами других, рабами привычек, рабами бога или богов, рабами обычаев, рабами собственных желаний, наконец. Почему они так боятся жить самостоятельно, не выдумывая себе костылей? А этот чудовищный вымысел о том, что Творцу нужны покорные, жалкие, ни о чем не рассуждающие и постоянно о чем-то умоляющие черви? И ведь какая философская база подводится под это мнение… Не для того ведь дал Создатель творениям своим свободу воли, чтобы они покорно ждали милостей от него, постоянно скуля и добровольно принимая рабство. Ибо Он могуч, а тому, кто могуч, не нужны покорные рабы! Господь создал людей для сотворчества, а отнюдь не для покорного и тупого выполнения Его воли. И человек должен стать свободным, свободным хотя бы в душе своей, если уж обстоятельства его жизни таковы, что не позволяют ему реализовать эту свободу на практике. Да, конечно, полная анархия невозможна, и необходимо ограничивать людей в проявлении свободы их воли - но только в одном: ограничение свободным индивидуумом свободы воли другого существа запрещено.“

„В мире червей лучшие яблоки становятся червивыми.“

„Новая жизнь несла перемены. Надвигался Реформатор, всегда разный. Песчаные Черви принесут пустынную девственность древней Дюны.
Опустошительность той изменяющей силы захватывала воображение. Она могла нарисовать себе этот пейзаж, превращенный в гонимые ветром дюны, обиталище потомков Лито II.
И искусство Дома Ордена претерпит трансформацию — мифы одной цивилизации будут сменены другими.“

„Самый прожорливый из червей — червь самомнения.“

„Угольки
Ночью падают в мазут.
К нам жуки
И личинки приползут.
Вдоль реки
К нам личинки приползут.
И я был бы рад хоть на день задержаться,
Но черви уже голодны.
Земля задышала, пора погружаться,
Все печи внизу включены.“

„Роль человека в эволюции бесценна. Ибо ядовитой плотью своей он повышает иммунитет червей.“

„А хотел он получить участок земли под Москвой и начать выращивать на нем свеклу и огурцы — не для того,чтобы продавать их на рынке или съедать, хотя и это все тоже, а для того, чтобы, раздевшись до пояса, рубить лопатой землю, смотреть, как шевелятся красные черви и другая подземная жизнь, чтобы возить через весь дачный поселок тачки с навозом, останавливаясь у чужих калиток побалагурить.“

„Черви, говорит, люди все, голые, противные, склизкие черви. Все сплошь, от самых богатыхи знатных и вплоть до распоследнецших батраков. Жалеть их не за что, а уважать и подавно. Только, говорит,о том люди и думают, как бы выпить, пожрать, поспать всласть и чтобы никто их ненароком или нароком не раздавил сапогом. Им, говорит, червям этим, голову оторвут, а им и горюшка мало. Шасть в норку, и счастливы. Дескать, отрастет голова - хорошо, не отрастет - и так, бог даст, проживем. Без головы, дескать, даже лучше, удобней:мыслям заводиться негде. Начальству это очень даже приятно. Заметит, похвалит, жалованья прибавит, медальку пожалует…“

„Уилкинс посадил жабу в стеклянную банку и морил голодом, проверяя, выведутся ли из неё новые жабы. Ещё был карп, который жил без воды; его кормили размоченным хлебом, а Чарльз должен был несколько раз в день смачивать рыбине плавники. Королевский вопрос про муравьев сподвигнул Уилкинса на опыт, который тот давно собирался поставить; теперь в подвале между голодной жабой и карпом появилась личинка размером с человеческую ляжку; её надлежало кормить тухлым мясом и раз в день взвешивать. Личинка начала приванивать, и её переместили в сарай, где Уилкинс ставил опыты по зарождению мух, червей и проч. в испорченном мясе, сыре и других субстанциях.“

„И пчела, и червь рано или поздно находят дорогу во все.“