Цитаты о стоит

страница 10

„В последнее время стали много говорить об этнотолерантности. Но не стоит забывать, что эта проблема не новая. Занимаясь ею, нужно учитывать опыт империй, ведь империя всегда полиэтнична, а имперское мышление — толерантное. Взять ту же Российскую империю: армией командовал Михаил Богданович Барклай-де-Толли, шефом полиции, отвечавшим за национальную безопасность, был Александр ­Христофорович Бенкендорф. Люди понимали, что не в национальности дело. Как только имперское мышление дает сбой, наступает крах империи. Так что в этом отношении у нас идеальная страна для полевых исследований.“

„Когда в игре у тебя портится настроение или самочувствие, стоит услышать «Давай, Мария!», как всё проходит. А когда всё получается, то восхищенные возгласы заставляют играть только лучше.“

„Человек всегда стоит дороже, чем его пытаются продать, и дешевле, чем пытается продаться.“

„Не всё, что стоит дорого, дорогого стоит.“

„Если бы дерьмо хоть чего-то стоило, беднякам запретили бы иметь задницы.“

„Любая девушка может быть обворожительной. Все, что нужно, это стоять смирно и выглядеть глупенькой.“

„— Простите за этот вопрос, но вы совсем не ощущаете своей «российскости»?
— Мне вчера Рейн говорит: «Ты совершенно перестал быть русским поэтом. Ты занимаешься мировыми, европейскими проблемами», ну что-то в этом роде… За вопросом, который вы задаете, стоит неверная посылка. Я, может быть, самый русский, если хотите. Русский человек — это то, чем он может быть, или то, что его может интересовать. Вот чем определяется человек, а не тем, откуда он.“

„Ни одно государство в истории не проиграло войны из-за нехватки чего бы то ни было, за исключением воли к победе. И это единственный ресурс, о котором стоит говорить.“

„Я не люблю даже банкоматы. Знаете, эти штуки, которые стоят в супермаркетах, и вот ты в час ночи, в супермаркете, пытаешься сосредоточиться, а эта штуковина задает тебе вопросы! Уверены ли вы в своей кредитоспособ… да я не знаю! Я даже не уверен, свежая ли это колбаса! Вы что, моя мама?“

„Если бы перед Россией стоял выбор — купить или отобрать Севастополь или весь Крымский полуостров, — она бы предпочла отобрать, даже если отобрать будет стоить дороже, чем купить.“

„Мое любимое место в Библии? Живи и дай жить другим. Знаю, в Библии этого нет, но это главный принцип, по которому стоит жить.“

„Повзрослеть стоит хотя бы для того, чтобы научиться по-настоящему любить.“

„Мода не стоит на месте, но одежда остаётся неизменной!“

„Прожитый день через год будет стоить дороже.“

„Женская честь плохо охраняется там, где на ее страже не стоит любовь или религия.“

„Ты можешь сколько угодно говорить о разных дурацких отношениях, но стоит упомянуть именно секс, как друзья отводят глаза. Им интересно, конечно. Но и неловко.“

„Я готов бороться за то, во что верю. Не уверен, что всегда стоит так делать, ибо меня часто унижали и оставляли в дураках.“

„А утром из дому выхожу, гляжу — мой на огороде бревно таскает и цалует его!
Я: «Ты чё, допился совсем, что ли?».
Он: «А чё, может, я тренируюсь… Может, я тебя сегодня на речку на руках попру. Чё стоишь — иди ромашки заготавливай!»
Я ему: «Так неужто ты любишь меня?»
Он: «А чё, что ж я хуже негра, что ли? Что ж я, ёксель-моксель, бабу свою не допру, что ли? Что ж я, лапоть драный, собаку за ухом чешу, что ж бабу свою почесать не смогу, что ли?»“

„Не стоит судить о мужчине только по тому, что о нем говорит его жена.“

„Я долго изучал женщин и теперь могу сказать, что знаю их на пять с плюсом. Прежде всего женщина любит, чтобы ее не замечали. Пусть она стоит перед тобой или стонет, а ты делай вид, что ничего не слышишь и не видишь, и веди себя так, будто и нет никого в комнате. Это страшно разжигает женское любопытство. А любопытная женщина способна на все. Я другой раз нарочно полезу в карман с таинственным видом, а женщина так и уставится глазами, мол, дескать, что это такое? А я возьму и выну из кармана нарочно какой-нибудь подстаканник. Женщина так и вздрогнет от любопытства. Ну, значит, и попалась рыбка в сеть!“

„Любой черновой набросок сам по себе ничего не стоит.“

„Постой! Стоишь?.. Так вот, пошёл ты нафиг!“

„Есть времена, когда Вы жаждете славы и стоите на краю. А затем наступает время, когда Вы наслаждаетесь этой славой. Но я всегда находился и нахожусь в поиске того большого пламени. Человек всегда должен стремиться к высотам полной творческой самореализации в жизни. Я испытал немало трудностей на пути к успеху, и если кто-то найдет для себя кое-что ценное в моей книге, используя мой опыт, тогда я почувствую, что цель этой биографии достигнута.“

„Это может показаться невероятным, но весь ход человеческой истории подтверждает ту неоспоримую истину, что стоит только человеку расстаться с юбкой, как он сразу становится мужественнее и решительнее. Не знаю, существовали ли у брюк какие-нибудь традиции, которые я продолжил, или у меня у самого были такие склонности, которым, чтобы проявиться, требовались только брюки, но стоило мне их надеть, как я сразу же стал таким сорванцом и разбойником, что меня уж не пугали ни облавы, ни преследования, ни угрозы. Пока я носил юбку, вся моя деятельность протекала в комнате, теперь же я перенес всю активность во дворы нашего и всех соседних домов. Я считал, что брюки именно для того и придуманы, чтобы легче было перескакивать через заборы, и для меня уже не существовало границ между нашими и соседскими огородами.“

„Знаю: для современной музыки почти нет правил. Начинают без всякой надобности с того, что попадётся под руку. Торопятся модулировать, чтобы казаться дерзкими. Несколько аккордов, считающихся ультрасовременными, – сюда гамму, так называемую китайскую – туда. Похоже на изготовление дамской шляпки, хотя и менее искусно. Заканчивают как придётся. Стоило ли начинать?“

„Вот вы говорите — воспитание. Как-то иду я по Тверской, стоят девушки легкого поведения. Узнали меня. Одна из них попросила автограф. «Как тебя зовут?» — спрашиваю. «Наташа». Я пишу на блокнотном листочке: «Милой Наташе…» А она: «Спасибо, Никита Сергеевич, я на ваших фильмах воспитывалась!» Вот такая история.“

„Финансовая независимость лежит в корне всех остальных. Если ты финансово зависим — все остальные аспекты твоей независимости ничего не стоят.“

„Стоит Чубайсу только рот открыть, ему тут же сразу насуют.“

„Мне сотни раз задавали вопросы по поводу моей красоты. И, по правде говоря, это мне очень не нравится. Нет никакого секрета. Внешностью своей я благодарна Богу и родителям. Не стоит думать, что если вы подкрасите глаза и наденете красное платье, а не голубое, то что-то поменяется. Мир обманчив. Красота еще никогда не спасала мир. А тот, кто красив, не такой как все, его просто задушит общество.“

„Красота стоит того, чтобы за неё бороться.“

„Наше время — мгновенье. Шатается дом.
Вся вселенная перевернулась вверх дном.
Трепещи и греховные мысли гони.
На земле наступают последние дни,
Небосвод рассыпается. Рушится твердь.
Распадается жизнь. Воцаряется смерть.
Ты высоко вознесся, враждуя с судьбой,
но судьба твоя тенью стоит за тобой.
Ты душой к невозможному рвешься, спеша,
но лишь смертные муки познает душа.“

„Произведение искусства возражает против того, чтобы на нем стояла фамилия автора.“

„Есть люди, которые пишут такое прозрачное, как горное озеро с узкими берегами. Они сочиняют его и тут же прячут, чтобы никто, не дай бог, не топтал ногами, оно настолько тонкое, незаметное, как платье у короля, только настоящее, залетное, неземное, залетнее, чем-то насквозь заоблачным нас поящее.
Есть женщины, которые вьплядят столь прекрасными, что даже стыдно дышать с ними тем же воздухом, они на тебя посмотрят — ну только раз, на миг — и можно счастливым сдохнуть, и каждый вот сдыхал, они такие легкие, незнакомые, одновременно слабенькие и сильные — вот, кажется, только что ведь поил молоком ее, кормил с ладошки дольками апельсинными, она смеялась, думала что-то важное, спросила что-то типа: «Посуду вымыл ведь?», потом взглянула нежно глазами ~ влажными — и ты от счастья слова не можешь вымолвить.
Есть время — оно для каждого очень разное, когда становишься частью чего-то общего, допустим где-то на громком звенящем празднике, а может, в ночь пробираясь по лесу ощупью, твои движенья становятся слишком гшавньгми, и руки неловко застыли, мелодий полные, и значит, здесь твоя нота одна, но главная, сыграй ее, ну, пожалуйста, так, чтоб поняли.
Есть тот, у которого с нами одни лишь хлопоты, одни заботы, бессонницы и лишения, ему и так тяжело, он сжимает лоб, а ты и я глядим и ждем какого-то утешения, и ждем дороги правильной и единственной, так, чтоб пойти и выйти куда захочется. Стоит — замучен, тощ совсем, неказист — спиной, наверно, стонет — когда же все это кончится. А что поделать — сам ведь все это выдумал, копайся теперь в их обидах, изменах, ревности, он оглянулся и извинился — выйду, мол, вернусь и отвечу каждому по потребностям.
Сидит на крыльце и смотрит с испугом на руки — зачем все это, оно ж никому не нравится, а небо уже над ним разожгло фонарики и дышит холодом — ох, артрит разыграется.
А в доме пахнет лекарством, горелой кашею, болит висок и сердце стучит все глуше и… И он опускает голову, нервно кашляет и хрипловатым голосом: «Я вас слушаю…»“

„Иногда произведение стоит перед выбором — стать произведением автора или произведением искусства.“

„Не стоит обижаться на правду. Лучше ответить тем же.“

„Опыт поражений научил меня тому, что нападать стоит, только если уверен, что не придётся отступать.“

„Не тратьте деньги на эти дорогостоящие бинокли. Вместо этого, попробуйте стоять ближе к объекту, который вы хотите увидеть.“

„Нам совершенно не нужны ни «политики», ни «правительства», ни 99 % нашего законодательства. Наша система сегодня — несостоятельна. Она подобна дому, который был плохо построен на краю утеса… так как он неустойчив, он нуждается в сваях и опорных конструкциях для распределения давления на каждую сторону, чтобы дом стоял. Этот дом — это «монетарная/корпоративная система», а опоры — это законы. Истинная система не нуждается в законодательстве. Законы — это заплаты, не позволяющие этой несостоятельной системе развалиться окончательно. Вот почему каждый год по всему миру вводятся тысячи новых законов, для того, чтобы осуществлять контроль за поведением людей. Но это не действует, и не будет действовать.“

„Единственное, что стоит между тобой и твоей целью, это дерьмовая мысль о том, почему ты не сможешь этой цели достичь, которую ты постоянно прокручиваешь в своей голове.“

„В немецкой порнографии 80-х годов была такая прелюдия: молодой человек у бассейна. Он стоит, что-то убирает, дамочка сидит в шезлонге. И в телевизоре показывают только эту прелюдию, а чем это заканчивается — не показывают.“

„Секундное озарение стоит опыта всей жизни.“

„Я уважаю людей, у которых есть принципы, цели, и которые борются за свои убеждения. И верность. Это одно из самых замечательных свойств, которые я так ценю в людях. И потому я утверждаю сейчас, прямо сейчас, что люди, которых я ценю больше всего – верные люди – в противовес тем, кто мечется от одного к другому в поисках собственной выгоды, в зависимости от того, кто может дать им больше. И люди, которые были с тобой, когда ты не стоял на ногах – ты должен быть верен им, помнить об этом.“

„Много скверного
Найти ты сможешь в людях — стоит выяснить,
Не больше ли, однако, в них хорошего.“

„Если книгу не стоит читать два раза, то её вовсе не стоит читать.“

„Я испытываю чувство уничтожения перед ней. Она так невозможно чиста и хороша и цельна для меня. Я не владею ею потому, что не смею, не чувствую себя достойным. Что-то мучает меня. Ревность к тому человеку, который стоил бы ее. Я не стою.“

„Стоит лишь верить в человека больше, чем это обыкновенно бывает, чтобы вызвать наружу все лучшие стороны его характера.“

„За будущность науки нечего бояться. Но жаль поколение, которое, имея, если не совершенное освещение дня, то, наверное, утреннюю зарю, — страдает во тьме или тешится пустяками от того, что стоит спиной к востоку. За что изъяты стремящиеся от блага обоих миров: прошедшего, умершего, вызываемого ими иногда, но являющегося в саване, и настоящего, для них не родившегося?“

„В минуты сомнения, когда человек колеблется, когда он, так сказать, стоит на распутье, не зная, по какой ему дороге идти, и даже тогда, когда он выбрал дорогу и уже готов вступить на неё, какой-то таинственный голос удерживает его. Казалось бы, всё — природные влечения, симпатии, здравый смысл, даже ясно осознанная определенная цель — зовет его на эту дорогу, а между тем его душа не может стряхнуть с себя необъяснимое влияние неизвестно откуда исходящего давления неведомой силы, не пускающей его туда, куда он был намерен идти. И потом всегда оказывается, что, если б он пошел по той дороге, которую выбрал сначала и которую, по его собственному сознанию, должен был выбрать, она привела бы его к гибели… В минуты колебания смело следуй внушению внутреннего голоса, если услышишь его, хотя бы, кроме этого голоса, ничто не побуждало тебя поступить так, как он тебе советует.“

„Железо всегда с тобой.
Друзья приходят и уходят.
В мгновение ока человек, которого, как тебе казалось, ты знаешь, может превратиться в того, с кем ты больше не сможешь рядом стоять.
Увлечения приходят и уходят,
почти всё приходит и уходит.
А Железо есть Железо.
Двести фунтов – всегда двести фунтов.
Железо – великий ориентир, всезнающий источник перспективы.
Оно есть всегда, как путеводная звезда в непроглядной тьме.
Оно никогда не устраивает истерик, не сбегает от меня и никогда мне не лжёт.“

„За всем этим, несомненно, стоит такая простая и красивая идея, что когда – лет через десять, сто или тысячу – мы додумаемся до нее, то непременно спросим: а разве могло быть иначе?“

„Люди в своем большинстве живо интересуются всем на свете, за исключением того, что действительно стоит знать.“

„Если мужчине нравится женщина, терять время не стоит, потому что мы не молодеем, а становимся умнее. Соответственно, шансов у вас становится меньше!“

„Твои неудачи, возможно, кажутся таковыми только тебе самому, потому что ты слишком завышаешь требования. Не стоит превращаться в своего самого строгого цензора. Спроси у других — возможно, они даже не заметили твоего «провала».“

„Жизнь и смерть — одна и та же точка, которую человек проходит в разных направлениях. Так стоит ли бежать за событиями к фатальному финишу? Мы все умрём. Может, разумнее жить в другую сторону?“

„Становясь старше, время от времени ты должен выбирать, с кем сражаться. В молодости ты воюешь со всеми. Ты как боец на ринге, дерешься со всяким, кто бы ни вошел. С возрастом приходится осознавать: подожди-ка, это не стоит потраченных сил, потерпи, пока не начнется монтаж.“

„Стремление «очеловечить» героя не тем, что он страдает, как человек, ошибается в людях, как человек, бывает преданным, как человек, продолжает верить и делать свое дело, как человек, терпит лишения, как человек, и погибает, как Человек – а тем, что он хочет баб, покоя и жить, как человек – это стремление отдает огромным предательством по отношению к человечеству. Все лучшее, чем гордится цивилизация, чему стоят памятники, что создано или рождено вопреки законам природы и социума, что проходят в школе – создано фанатиками, способными к полному забвению себя.“

„Даже тот, кто далеко, стоит рядом, если он в твоем сердце; даже тот, кто стоит рядом, далек, если твои мысли далеки от него.“

„Просто опубликовать программу на сайте, а я вас уверяю, что эти программы, вот она есть у Зюганова, у каких-то еще кандидатов. Их не читает ровно, их прочитало пять человек и уверена, что вы тоже сейчас не назовете ничего из этих программ. Поверьте, опубликовать программу на сайте стоит примерно заказать программу, секундочку, 150 тысяч рублей. Условно. И ты опубликуешь программу, выучишь пять каких-то лозунгов. Скажешь, вот моя программа экономическая на сайте. Я против лицемерия. Я против лицемерия и в этом тоже. Понимаете, именно поэтому такого простого действия здесь нет. Потому что моя задача в другом. Не опубликовать вам какую-то бумажку и выучить шесть умных слов, а создать эту программу вместе с моими избирателями.“

„Женщин не стоит оправдывать – с этой задачей они блистательно справляются сами.“

„Мы вынуждены неустанно совершенствовать свои программные продукты, чтобы не отставать от прогресса аппаратных средств. Каждая последующая версия только в том случае получает признание у новых пользователей, если её принимают постоянные клиенты. Microsoft обязана делать новые версии настолько привлекательными по цене и своим возможностям, чтобы ими захотели заменить старые версии. А это совсем непросто, ведь любые перемены требуют больших затрат как от разработчиков, так и от покупателей. Лишь крупные достижения способны убедить достаточное число людей, что усовершенствованные версии стоят этих затрат. Видимо, новые поколения Windows будут появляться каждые 2-3 года. («Дорога в будущее»)“

„Наша искусственно заниженная цена на энергоносители убивает нашу электротехническую промышленность и энергомашиностроение, подрывает стимул к энергоэффективности, тормозит развитие обрабатывающего сектора российской экономики. В чем причины? Да, конечно, реформа энергетики и созданный в ходе нее конкурентный оптовый рынок сдержали рост цен на электроэнергию. Но не в меньшей степени это произошло от девальвации рубля, и сложившийся в итоге уровень цен сегодня точно нельзя считать правильным. Мы сами, своими руками, пережали и подрываем рынок собственного машиностроения. Это серьезная, большая ошибка.

Парадокс состоит в том, что с заниженными ценами на газ и электроэнергию, переходя на современный парогазовый цикл, создавая спрос на оборудование и так далее, ты не получаешь нормальную экономику: экономика не сходится, потому что ты сэкономишь в полтора раза потребление газа, который ничего не стоит. Это означает, что российская электроэнергетика будет продолжать бессмысленно сжигать ежегодно 50-60 млрд кубометров газа, а это объем потребления небольшой европейской страны.

Естественно, нам не надо догонять Европу по ценам, я к этому не призываю. Но мы потеряли стратегическую точку оптимума, и это большая ошибка, диспропорция, которую всерьез надо начинать исправлять. И это работа для Минэнерго, для Минэкономики, для Минпрома, для правительства в целом и даже для президента Российской Федерации.

Знаете, выборы, конечно, вещь важная, но есть кое-что поважнее. Именно в силу того, что я никак не участвовал и не собираюсь участвовать в политических процессах, важно, чтобы это было сказано.“

„Стоять у руля перемен — ​это самый кайф. А еще когда ты можешь пощупать, потрогать, сказать: «Это при мне было сделано, я это инициировал, это было круто, и не было бы меня — ​не было бы и этого». А если еще люди это одобряют, то это вообще джекпот. Меня в Грузии именно таким и помнят“

„Чего стоило бы познание со всем присущим ему упорством, если бы оно должно было обеспечить всего лишь количественное усвоение знаний и не предполагало бы освобождение — особого рода и в той мере, в какой это возможно, от автоматизма сознания для того, кто познаёт? В жизни бывают некие моменты, когда необходимо ставить вопрос о том, возможно ли мыслить иначе, чем мы мыслим, и видеть иначе, чем мы видим, если только мы хотим продолжать думать и смотреть.“

„Брак есть добро, потому что сохраняет мужа в целомудрии и не допускает погибнуть уклоняющемуся в прелюбодеяние. Поэтому не охуждай брака. Он приносит большую пользу, не дозволяя членам Христовым сделаться членами блудницы, не попуская святому храму быть оскверненным и нечистым. Он есть добро, потому что укрепляет и исправляет готового пасть. Но на что он тому, кто стоит твердо и не нуждается в помощи? Здесь он уже не полезен и не необходим, но даже служит препятствием для добродетели не только тем, что причиняет много неудобств, но и тем, что уменьшает большую часть похвал.“

„Сидя в провинции, очень трудно понять, что же происходит в Москве, да и в стране тоже! Наше целиком проамериканское телевидение только тем и занимается, что поливает грязью любые патриотические начинания да исходит злобою при одном имени Зюганова. Чего стоит одна свистопляска вокруг журналиста с западного антирусского радио “Свобода”, передачи коего глушили во время оно. Журналиста, разумеется, оказавшегося в Чечне, на территории враждебных нам сил, и на защиту которого бросились все, вплоть до Явлинского. Само телевидение США не могло бы, кажется, сделать большего! Хотя по нормальным законам военного времени сей герой, пробравшись на нашу территорию без соответствующих документов, подлежал бы — должен был бы подлежать! — не только аресту, но и военно-полевому суду с последующим, достаточно впечатляющим наказанием. Что-то не слышал я в 1941-45 годах подобных историй, с переходами вражеских журналистов через линию фронта! А судьба Шеремета, поливавшего грязью Россию, журналиста-спекулянта, удаленного из Белоруссии, и тотчас принятого с распростертыми объятиями на нашем телевидении! Теперь начались нападки на Путина. Он-то чем виноват? Похоже, любой деятель-государственник уже ненавистен нашему телевидению, хлопочущему о полном развале России. С другой стороны, телевидение провирается, что в процессе приватизации нынешние хозяева, тот же Березовский с Чубайсом, покупали крупнейшие предприятия страны за два процента их реальной стоимости. Собственно, уже не понятно, стали мы колонией США и МВФ окончательно или еще нет? Во всяком случае, наиболее значительное ныне средство массовой информации — телевидение России уже не принадлежит. Да оно и на деле-то принадлежит не то Гусинскому, не то Березовскому с Чубайсом, то есть Сиону, то есть МВФ… И после этого мы еще считаем себя страной? Да полноте! Таких стран и не бывало никогда! Колонии, и те не все и не всегда позволяли подобное. А меж тем сербская “проба”, блестяще удавшаяся Западу с нашей подначки, грозно означила возможное приближение грядущей войны, в преддверии которой наши демократы хлопочут максимально разоружить Россию, и уж пятая колонна работает вовсю!“

„Вследствие этого те, кто считал, что все вещи возникли
Лишь из огня, и огонь полагали основою мира,
Так же, как те, кто почел за основу всего мирозданья
Воздух, равно как и те, кто думал, что влага способна
Вещи сама созидать, или мнил, что земля образует
Всё, превращаясь сама в природу вещей всевозможных,
Кажется мне, далеко от истины в сторону сбились.
К этим прибавь ещё тех, кто начала вещей удвояет,
С воздухом вместе огонь сочетая иль воду с землёю,
Иль за основу всего принимает четыре стихии,
Именно: землю, огонь, дыхание воздуха, влагу.
Первым из первых средь них стоит Эмпедокл Акрагантский,
Коего на берегах треугольных вырастил остров,
Что омывают кругом Ионийские волны и горькой
Солью зелёных валов орошают его побережье,
Узким проливом стремясь, и проносятся вдоль побережья,
От Италийской земли границы его отделяя.
Дикая здесь и Харибда, и здесь же глухие раскаты
Огненной Этны грозят разразиться накопленным гневом,
Чтоб, изрыгая опять из жерла могучее пламя,
Снова она к небесам взнесла огненосные молньи.
Но, хоть и много чудес представляется взору людскому
В этой стране, и слывет она посещенья достойной,
Полная всяких богатств, укреплённая силой народа,
Не было в ней ничего, что достойнее этого мужа
И драгоценней, святей и славней бы его оказалось;
И песнопенья его из глубин вдохновенного сердца
Так громогласно звучат, излагают такие открытия,
Что и подумать нельзя, что рождён он от смертного корня...“

„Довольно только передвинуть стул на несколько шагов. И ты снова и снова смотришь на закатное небо, стоит только захотеть.“

„В Америке я имел глупость выучить язык на уровне понимания акцентов. А следовательно, и идиотизма. То, что делает Мадонна, называется blonde from the valley – «блондинка из долины». По-русски – пэтэушница. Она пэтэушница и на сцене, и в жизни. Но местным вечным девственникам она кажется даже сексуальной. А я, когда вижу чью-то маму, танцующую на шесте, у меня портится аппетит. Люди должны понимать, кому надо у пилона стоять, а кому – крестиком вышивать.“

„Стой, где я тебе сказал!
— Вы велели мне стоять здесь.
— Какая разница, где я велел тебе стоять, стой, где я тебе сказал!“

„Слово, да взгляд.. не верю.
Но очень хочется..
Что там в будущем нам с тобой
Маячится?
Расскажи на ночь сказки -
Твои пророчества.
Я под них тихо усну.

Будем жить праздно и весело.
Главное - вместе бы.
Будешь мне мужем и папой
Троих детей моих.
Но оглянувшись назад,
Скромно нос повесила -
Вспомнился репертуар.

Горы свернешь, исправишь
Ошибки прошлого.
Весь мир избавишь от бедности,
Войн и голода.
«Только ты верь, все будет теперь
По-новому.
Только надейся и жди.»

Волю мою распяв, обезвредив
Бдительность,
Снова заставишь поверить в
Чистейшую искренность.
Минное поле бы мне подошло
Восхитительно,
Чтобы гулять в ночи.

«Знаешь, давай не будем спешить
Мы с клятвами.
Да и не стоит уже ворошить нам
Прошлое.»
Лишь про себя подумала, ведь
Ничтожная
Дура - надежда живет.“

„Не стоит пытаться исправить проблему. Лучше изменить свои мысли. И проблема удивительным образом исправит сама себя.“

„Прошлое не стоит многократно переживать. Его нужно уметь отпускать. Обязательно – с любовью и благодарностью.“

„Ведь дым славы ничего не стоит, если не поднимается над горшком с кашей.“

„Назвался груздем — обосрался — и стой.“

„Чтобы избегать проблем,стоит их не создавать.“

„Время не стоит на месте,оно всегда на шаг впереди нас.“

„Жизнь-это игра,где на кону стоят судьбы людей.“

„На съемках я сделал вид, что отрезаю ухо, и вот оно у меня в руках. И я стою с ним, и в фильме даже видно, что я задумался, что же дальше делать?“

„Сталин вовсе не был маньяком-убийцей, в бессмысленной ярости уничтожавшим всё, на что падал взгляд. Если присмотреться к списку расстрелянных при нём людей, то цели, которые ставил перед собой вождь, становятся вполне очевидны. Чтобы башня стояла плотно, она должна быть выстроена из стандартных кирпичей. А все, что непохоже на стандартный кирпич, — на свалку истории.“

„Я боюсь смерти Толстого. Если бы он умер, то у меня в жизни образовалось бы большое пустое место. Во-первых, я ни одного человека не любил так, как его; я человек неверующий, но из всех вер считаю наиболее близкой и подходящей для себя именно его веру. Во-вторых, когда в литературе есть Толстой, то легко и приятно быть литератором; даже сознавать, что ничего не сделал и не делаешь, не так страшно, так как Толстой делает за всех. Его деятельность служит оправданием тех упований и чаяний, какие на литературу возлагаются. В-третьих, Толстой стоит крепко, авторитет у него громадный, и, пока он жив, дурные вкусы в литературе, всякое пошлячество, наглое и слезливое, всякие шершавые, озлобленные самолюбия будут далеко и глубоко в тени. Только один его нравственный авторитет способен держать на известной высоте так называемые литературные настроения и течения. Без него бы это было беспастушное стадо или каша, в которой трудно было бы разобраться.“

„Но неизвестно будущее, и стоит оно пред человеком, подобно осеннему туману, поднявшемуся из болот. Безумно летают в нем вверх и вниз, черкая крыльями, птицы, не распознавая в очи друг друга, голубка — не видя ястреба, ястреб — не видя голубки, и никто не знает, как далеко летает он от своей погибели.“

„Пойми, что в твоих писаниях не может быть ни единой черты, которой не было бы в тебе самом. Если ты злой или пошлый, это не укроется от них. Если ты любишь, чтобы во время обеда за стулом у тебя стоял лакей, это скажется в твоих писаниях. Если ты брюзга и завистник, или не веришь в загробную жизнь, или низменно смотришь на женщин, -- это скажется даже в твоих умолчаниях, даже в том, чего ты не напишешь. Нет такой уловки, такого приёма, такого рецепта, чтобы скрыть от твоих писаний хоть какой-нибудь изъян твоего сердца.“

„Конечно, нашу политику никак нельзя считать политикой разжигания классовой борьбы. Почему? Потому, что разжигание классовой борьбы ведет к гражданской войне. Потому, что, коль скоро мы стоим у власти, коль скоро мы упрочили эту власть и командные высоты сосредоточены в руках рабочего класса, мы не заинтересованы в том, чтобы классовая борьба принимала формы гражданской войны. Но это вовсе не значит, что тем самым отменена классовая борьба или что она, эта самая классовая борьба, не будет обостряться. Это тем более не значит, что классовая борьба не является будто бы решающей силой нашего продвижения вперёд.“

„Когда человек уезжает в далёкие края, он должен быть готов к тому, что ему придётся забыть многие из своих прежних привычек и приобрести новые, отвечающие изменившимся условиям жизни. Он должен расстаться со своими прежними идеалами, отречься от прежних богов, а часто и отрешиться от тех правил морали, которыми до сих пор руководствовался в своих поступках. Те, кто наделён особым даром приспособляемости, могут даже находить удовольствие в новизне положения. Но для тех, кто закостенел в привычках, приобретённых с детства, гнёт изменившихся условий невыносим, — такие люди страдают душой и телом не умея понять требований, которые предъявляет к ним иная среда. Эти страдания порождают дурные наклонности и навлекают на человека всевозможные бедствия. Для того, кто не может войти в новую жизненную колею, лучше сразу вернуться на родину; промедление будет стоить ему жизни.“

„Итак, я был в Абиссинии, сидел на горном плато Тигре, курил трубку возле походного шатра и мог вволю наслаждаться видами амб. Похожие на кактусы молочаи горели как золотые канделябры в лучах заходящего солнца; рядом с палаткой стояла группа кедров напоминавших ивы. Из соседней деревни доносились песни, не очень приятные для европейского слуха. Там, вероятно, был какой-то праздник. Не потому ли задержался мой проводник и носильщик абиссинец Фёдор? Он отправился раздобыть для меня в деревне чего-нибудь съестного на ужин.“

„Мы увидали ровный, сильно удлинённый четырёхугольник, довольно большой, больше двора. Он был похож на сад, потому что кругом вились лабиринтом узкие песчаные дорожки. Одна шла вдоль ограды, другая, пошире, к заколоченной террасе дома. Ограда везде была ровная, глухая, сплошная, только в левой стороне, ближе к дому, чернела дверка, в которую мы вошли. Недалеко от ограды была врыта в землю каменная цистерна, в ней, пониже сырой зелени на боках, тяжело лежала тинная вода. В саду не было ни деревьев, ни обычных цветов: вдоль всей ограды, и по бокам других дорожек, и около цистерны стояли громадные зеленоватые кадки с железными обручами. Из кадок шли, корчась, коробясь, виясь по песку или торча вверх, мясистые члены бесконечных кактусов. Я видел небольшие кактусы прежде и никогда не верил, что они — растение.“

„Как ни развязно, просто, незаметно мы поступаем, всё-таки везде проглядывают наши манеры, которые выдают нас. Глупец входит и выходит, садится и встаёт, молчит и стоит на ногах — всё это не так, как умный человек.“

„На следующий день я снова встала в восемь часов утра, неслыханное для Петербурга время, чтобы посетить Императорское балетное училище Там я увидела ряды маленьких девочек, повторяющих все те же мучительные упражнения. Они часами стояли на пуантах, словно жертвы жестокой и никому не нужной инквизиции. Громадные пустые танцевальные залы, чуждые красоты и вдохновения, с единственным украшением на стенах в виде царского портрета, были похожи на комнаты пыток. Я пришла к глубокому убеждению, что Императорское балетное училище враждебно природе и искусству.“

„Он был великолепен в свое время. Темперамент Жиля стоил ему важных очков, которые отбрасывали бы его назад в турнирной таблице к концу сезона. Жиль давал публике то, чего она желала. Он не беспокоился за положение в чемпионате, он просто выступал в каждой гонке, не думая о последующих. Но я, наверное, не был столь близок к нему, как к другим пилотам, с которыми тогда работал: Ники, Клей и Карлос. Я вспоминаю, как его пригласил Энцо Феррари, сказав мне, что нашёл молодого человека с огромным темпераментом и талантом, который гонялся на снегоходах в Канаде. У него было предварительное соглашение с McLaren, но Феррари захотел привнести свежести в нашу команду. В сегодняшней Формуле-1, недисциплинированну пилоту нет места в Ferrari.“

„Почитаю себя счастливою, что промысл Божий судил мне стоять, в великую для России годину брани, во главе учреждения, послужившего столь достойно и с таким успехом к облегчению бедствий войны для храбрых воинов. Я уверена, что во всякое время, когда-бы по воле Божией ни потребовалось обществу Российского Красного Креста стать на чреду своего служения, на зов его отзовутся с тою-же горячностью русские сердца, исполненные веры и любви к отечеству.“

„Если идет нападение, то в любом случае должна быть самооборона, правильно? Если нападение, то вот я иду допустим по улице, какой-то милиционер меня начинает бить, на основании чего? Я что — преступник? И так далее и так далее… Конечно же наверное здесь будет именно та заваруха о которой мы говорим. Поэтому мы здесь все равны, а гражданин будет вдвойне равен. Потому что в данной ситуации мы стоим на страже его прав и свобод, а если человек такое сделал — он преступник, в форме, его надо просто изолировать от общества, если он совершил преступление — посадить.“

„Я есть. Я думаю. Я хочу. Мои руки. Моя душа. Моё небо. Мой лес. Это моя земля. Разве можно сказать больше? Это самые важные слова. Это ответ. Я стою здесь, на вершине горы. Я поднимаю руки, развожу их в стороны. Это моё тело и моя душа. Наконец я понял. Мы хотели осмыслить всё это. Я и есть этот смысл. Мы хотели найти оправдание своему существованию. Но оправдание - я сам. Мне не нужно ни оправдания, ни одобрения. Мои глаза видят, и они дарят миру красоту. Мои уши слышат, и в них звучит песня, Мой мозг думает, и только он будет тем лучом, который осветит правду. Моя воля выбирает, и её выбор мне указ, единственное, что я уважаю.“

„Спад производства впервые за многие годы по-настоящему ударил по среднему классу. Средний класс — писаки и счетоводы — люди мужественные: готовы претерпеть любые напасти. Одного только они перенести не в силах: малейшего намека на то, что им суждено стать чуть-чуть беднее. Включите телевизор: на всех каналах — дифирамбы новому Герою нашего времени: парню, прогоревшему на закладных. Это просто-таки разновидность фашизма. Во всяком случае, в Германии такое уже было. Вы полагаете, нацист — это бритоголовоый уголовник? Ничего подобного: нацист — это прежде всего бухгалтер. Видите ли, рабочий класс с нищетой всегда в обнимку: его с детства так воспитали. Но эти подонки, стоит их потрясти только за кошелек, стервенеют и начинают мстить остальным.“

„Хотите верьте, хотите нет, но в деле о праве президента на конфиденциальность я был на стороне Ричарда Никсона. Представьте себя на месте президента — разве вы захотите предавать огласке каждое свое слово и каждый поступок? По-моему, это просто глупо. Ни у кого нельзя отнимать право на личную жизнь. Сделайте это — и одно будет цепляться за другое, а в итоге мы получим Билла с Моникой. На жизнь надо смотреть трезво. Люди есть люди, и не стоит требовать от них чересчур многого.“

„Мимо них медленно проехала патрульная машина. Трое темноволосых подростков, стоявших на углу, отступили в темноту. Когда машина скрылась из вида, они снова появились. Они излучали энергию, как какие-нибудь мелкие гангстеры in spe. Каспер почувствовал внезапную радость от того, что космос стремится к созданию уравновешенной целостности. Стоит только построить квартал для приличной публики и очистить его от чужеродных элементов, как тут же из всех углов начинает вылезать тьма.“

„Подумайте о том, что многие люди, в том числе и члены партии, обращаются ко мне или в соответствующие органы, отмечая, что хотя, вообще-то, евреи и большие свиньи, но стоит помиловать такого-то, наиболее порядочного из них. Осмелюсь утверждать, что, исходя из числа таких обращений и просьб, в Германии гораздо больше приличных евреев, чем все, вместе взятые.“

„Во всяком доме, во всяком, даже самом плохоньком, третьеразрядном ресторане вы увидите на столах и на окнах цветы в горшках, корзинах и вазах. В маленьком Гельсингфорсе больше цветочных магазинов, чем в Петербурге. А по воскресеньям утром на большой площади у взморья происходит большой торг цветами, привозимыми из окрестностей. Дешевизна их поразительна: три марки стоит большущий куст цветущей азалии. За полторы марки (пятьдесят копеек с небольшим) вы можете приобрести небольшую корзину с ландышами, гиацинтами, нарциссами. И это в исходе зимы.“

„Есть много родов образования и развития, и каждое из них важно само по себе, но всех их выше должно стоять образование нравственное.“

„Ты построил свой тихий мирок, замуровал наглухо все выходы к свету, как делают термиты. Ты свернулся клубком, укрылся в своем обывательском благополучии, в косных привычках, в затхлом провинциальном укладе, ты воздвиг этот убогий оплот и спрятался от ветра, от морского прибоя и звезд. Ты не желаешь утруждать себя великими задачами, тебе и так немалого труда стоило забыть, что ты — человек. Нет, ты не житель планеты, несущейся в пространстве, ты не задаешься вопросами, на которые нет ответа: ты просто-напросто обыватель города Тулузы. Никто вовремя не схватил тебя и не удержал, а теперь уже слишком поздно. Глина, из которой ты слеплен, высохла и затвердела, и уже ничто на свете не сумеет пробудить в тебе уснувшего музыканта, или поэта, или астронома, который, быть может, жил в тебе когда-то.“