Цитаты о последний

страница 6

„Двадцать два года она спала не иначе, как у порога моей спальни, а последние пять лет я уже просил ее ставить для себя складную кровать.“

„Настоящая любовь, по-моему, это когда первые мысли с утра, когда ты только проснулся, — о ней, и последние мысли, когда ты засыпаешь.“

„Иногда обругаешь кошку, взглянешь на нее, и возникает неприятное ощущение, будто она поняла все до последнего слова. И запомнила…“

„Кто смеется последним, будет смеяться один.“

„Наше время — мгновенье. Шатается дом.
Вся вселенная перевернулась вверх дном.
Трепещи и греховные мысли гони.
На земле наступают последние дни,
Небосвод рассыпается. Рушится твердь.
Распадается жизнь. Воцаряется смерть.
Ты высоко вознесся, враждуя с судьбой,
но судьба твоя тенью стоит за тобой.
Ты душой к невозможному рвешься, спеша,
но лишь смертные муки познает душа.“

„Один несправедливый приговор влечет больше бедствия, чем многие преступления, совершенные частными людьми; последние портят только ручьи, только одинокие струи воды, тогда как несправедливый судья портит самый источник.“

„Мой успех всегда зависел от того, как часто в борьбе между моими «хочу» и «надо», побеждало последнее.“

„Последний поезд, отправляющийся откуда бы то ни было, никогда не будет полон хороших парней.“

„Жизнь — это дар. Дар, который в итоге мы возвращаем тому, кто его нам дал. Я живу верой и вижу только добро, чтобы моя душа ежедневно сияла и наполняла этот мир. Если сегодня — последний день моей жизни, я проживу его как всегда. Жизнь — это дар, живите сегодняшним днём и всегда будьте сильны духом!“

„Женитьба — самый большой комплимент, который мужчина может сделать женщине. Обычно он оказывается и последним.“

„В середине беседы мы устроили перерыв. Бродский спросил, какое пиво я люблю, и вышел в ближайший магазин. Когда он возвращался, я услышал, как во дворе его окликнул кто-то из соседей: «Как дела, Иосиф? Ты, по-моему, теряешь в весе!» Бродский отозвался: «Не знаю, может быть. Волосы теряю — это точно». И добавил: «И последний ум, кажется, тоже».“

„Люди убьют тебя со временем. Они срежут все до последнего кусочка веселья с тебя, маленькими, невинными на вид фразами, которые люди используют каждый день, типа: «Будь реалистом! Можешь хоть на секунду стать реалистом?». Это значит: увидь реальность так, как вижу её я, или сдохни.“

„Живи каждый день так, словно этот день у тебя последний, — и очень скоро он станет последним.“

„Я занимаюсь бизнесом, в котором людей волнует только то, как продалась твоя последняя коллекция.“

„С последним подсчитанным голосом все волшебники превращаются в обыкновенных политиков.“

„Первый мужик, на которого не потянула.
Первый мужик, на которого не посягнула.
Первый, перед кем, задрожав, подкосились колени…
Первый мужик о котором сказала: «Последний».“

„Мне кажется, что деньги — это последнее прибежище для людей, которые боятся жизни, которые могут выжить, только сосредоточив в своих руках как можно больше денег и власти — они нужны им для защиты… Но от чего?“

„В последнее время много пишут, что можно считать последним табу в стендапе — расистские шутки или шутки про изнасилования. Но — нет. Ни то, ни другое: судя по моему опыту последних пяти месяцев, последнее табу в стендапе — это когда человек пытается сделать что-то искренне. Никто этого не любит…
«Давай лучше про изнасилования», — мысли зрителей.“

„Страсть — последняя возможность человеку высказаться, как небо — единственная возможность быть буре.
Человек — буря, страсть — небо, её растворяющее.“

„Недавно я прочитал, что, согласно последним исследованиям, женщины чувствуют себя гораздо комфортнее, раздеваясь перед мужчинами, чем мужчины, раздеваясь перед женщинами. На мой взгляд, тут все просто: женщина всегда смотрит на мужчину оценивающе, а мужчина смотрит на женщину с благодарностью.“

„Красноречие дороже денег, славы и власти, ибо последние очень часто достигаются благодаря красноречию.“

„Есть альтернативные методы медицины, которые более успешно помогают жертвам СПИДа. Правительство не хочет говорить об этом публично. Потому что правительство и фармацевтические компании зарабатывают биллионы долларов на человеческой смерти. Последние пятьдесят лет от нас скрывали лекарства, помогающие от различных болезней. Смерть Фредди побудила меня бороться за право, чтобы люди знали об альтернативных методах лечения. Богом каждому из нас дано право быть здоровым, но это отрицается голодными до власти, жадными людьми, которые хотят и этот процесс контролировать.“

„Не спорь с эхом: последнее слово все равно будет за ним!“

„Каждый концерт должен быть как последний, иначе это ложь.“

„Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?
— Он находится слишком далеко от начала.“

„Кошка постарается удержаться на ваших коленях, даже когда вы встаёте со стула. До последней минуты она надеется, что у вас проснётся совесть и вы сядете обратно.“

„Харрингтон в Океании сходным
образом отсылает к «целому телу народа», а позже, в Поли-
тической системе, сообщает, что «форма правления соответ-
ствует образу человека». Особенно систематично применяет
эти традиционные образы Невилл, который создает из них
обрамление трех диалогов, образующих его Plato Redivivus.
Он начинает с того, что представляет нам трех персонажей,
один из которых — Благородный венецианец, член полити-
ческого тела, которое в данный момент наслаждается состоя-
нием наибольшего политического здоровья. Сам он, однако,
как мы узнаем, в последнее время несколько занемог и при-
ехал в Англию искать медицинского совета. Здесь мы пере-
ходим ко второму участнику диалогов — излечившему его
Доктору. Затем узнаем, что оба персонажа хотят выяснить у
третьего персонажа, Английского джентльмена, о расстрой-
ствах, которые беспокоят политическое тело его собственной
страны. Джентльмен честно им отвечает, что английское го-
сударство недавно пережило такую агонию, что едва не испу-
стило дух. Оставшаяся часть диалогов посвящена изложению
планов Джентльмена по восстановлению здоровья английс-
кого политического тела.“

„За последнее десятилетие вокруг моей карьеры было столько скандалов, что никто никогда не обращал внимания на мою музыку. Мои песни забывали»“

„Последний герой боевика“

„Это Дэвид Боуи. Поразмыслив о Мадонне… как исполнитель она чудесным образом объединила все элементы, которые у исполнителях 70-х годов были лишь в зачатке. Совсем не просто достичь сделанного ею за последние 10 лет. Она акробат, вращающий тарелочки на шкафу — и я считаю, что сейчас она действительно хороша.“

„О, я часто вспоминаю опыт откровенной съёмки для журнала «MAXIM». Я пришла к выводу, что делать делать такие смелые вещи надо либо получая удовольствие, либо для PR, либо за большие деньги. Тогда мне было всего двадцать лет, и пиарила я не себя, а «Последнего героя», в котором принимала участие. До сих пор помню, насколько я некомфортно себя чувствовала. Потом папе объясняла, что это нужно для работы.“

„Всякое наслаждение достигает высшей силы в последний момент. Потому из возрастов самым приятным должен считаться старческий, а не зрелый.“

„Тост донжуана: "Дай бог - не последняя!"“

„… идея опричнины в современной России довольно ярко приживается. <…> В этом, собственно, и сила этой идеи, что параноик Иван Грозный сумел заразить ею российскую власть. <…> У неё, конечно, бывают латентные периоды и бывают обострения. Последние лет десять — период обострения. Но очень может быть, что до пика мы ещё не дошли.“

„Не будем думать, будто дела наши ограничиваются пределами настоящей жизни, но станем верить, что будет непременно суд и воздаяние за все, что мы здесь делаем. Это так ясно и очевидно для всех, что и иудеи, и язычники, и еретики, и все вообще люди согласны в этом. Ибо хотя и не все мыслят как должно о воскресении, но что касается до суда, наказания и тамошних судилищ, все согласны в том, что есть там воздаяние за здешние дела. Если бы этого не было, то для чего Бог распростер столь великое небо, подостлал землю, расширил море, разлил воздух, явил такую промыслительность, если бы Он не до конца хотел иметь о нас попечение? – Не видишь ли, сколь многие из живых добродетельно претерпели многочисленные бедствия и отошли, не получив ничего доброго, а другие, напротив, жили весьма нечестиво, похищали чужое имущество, грабили и притесняли вдов и сирот, наслаждались богатством, роскошью и бесчисленными благами и отошли, не потерпев ни малейшего зла? Итак, когда же и первые получат награду за добродетель и последние понесут наказание за нечестие, если дела наши оканчиваются со здешней жизнью? Если Бог существует, как и действительно существует, то всякий скажет, что Он праведен, если же праведен, то надобно согласиться, что и тем и другим воздаст по достоинству. Если же Бог имеет воздать тем и другим по достоинству, а здесь никто из них не получил: тот – наказания за грехи, а этот – награды за добродетель, то ясно, что будет еще время, когда и тот и другой получат должное воздаяние.“

„Ваша синяя тетрадь, ещё недочитанная мною, ходила по рукам и везде вызывала восторг. <…> Никто из читавших не говорил о незаконченности, о неокончательности отдельных стихотворений, никаких недостатков никто не находил, а я по-прежнему поразился богатством основного потока, питающего стихотворения, одухотворенностью наблюдений, чувств и мыслей, точностью слов и их тонкостью, и, относительной, по сравнению со всем этим, недостаточностью того, что превращает некоторую последовательность строф в отдельно стоящее стихотворение, в самостоятельную форму, в какое-то последнее слово по данному поводу.“

„Перед выборами хочется напомнить главное, что необходимо. Выбирайте честных людей. Не говорите, что «это предполагается само собою». Все хорошее предполагается, а в последний момент ничего не оказывается налицо. Есть всякого рода цензы для выборов – состояние, образованность, политический опыт, ораторский талант, происхождение, титул. Можно от всего сердца посоветовать: ищите честных людей, «остальное все приложится».“

„Когда матросу хоть изредка предоставляют свободу, то отнюдь не последним благом этого является возрождение в нем бодрости и чувства собственного достоинства, которые пусть бессознательно, но все же направляют его мысли на светлые стороны жизни.“

„Все говорят о государе Николае Павловиче не только без раздражения, но даже с участием, желая даже извинить его во многом. Но между тем все невольно чувствуют, что какой-то камень, какой-то пресс снят с каждого, как-то легче стало дышать; вдруг возродились небывалые надежды; безвыходное положение, к сознанию которого почти с отчаянием пришли, наконец всё, вдруг представилось доступным изменению. Ни злобы, ни неприязни против виновника этого положения. Его жалеют, как человека, но даже говорят, что, несмотря на все сожаление об нём, никто, если спросить себя откровенно, не пожелал бы, чтобы он воскрес. Мир его душе! Он действовал добросовестно по своим убеждениям; за грехи России эти убеждения были ей тяжким бременем. Его система пала вместе с ним; в последнее время она достигла крайности.“

„В одном месте я случайно наступил на ногу молодому человеку. Виноват был я, но парень улыбнулся и первым сказал: "Извините". Если уехать из дому надолго, то потом ты начинаешь замечать штуки, на которые прежде совсем не обращал внимания. Например, то, что за последние годы в стране появилось множество людей, которые ни при каких обстоятельствах не желают драться.“

„Спустилась ночь. В темном небе ярко блистали звезды, искрилось ​​море​​. Тускнели и умирали ​​одиночные​​ огни родного берега. Вот потух последний... Прощай родина!“

„Бог, защити Германию. Бог, будь милостив к моей душе. Моё последнее желание, чтобы Германия вновь обрела своё единство, чтобы взаимопонимание между Востоком и Западом вело к миру на Земле.“

„В последнее время у некоторых групп в нашей стране сложилось мнение, что всего лишь вследствие получения человеком или корпорацией прибыли от общества сколько-то лет правительство и суды обязаны гарантировать им эту прибыль в будущем, даже когда обстоятельства меняются, и вопреки интересам общества. Эта странная доктрина не поддерживается ни законом, ни обычаем. Ни отдельные лица, ни корпорации не имеют права являться в суд и просить, чтобы часы истории были остановлены или стрелки их переведены назад.“

„Всеобщее уважение к деньгам — это единственное в нашей цивилизации, что даёт надежду, единственное здоровое место в нашем общественном сознании. Деньги важнее всего, что есть в мире. Они являются столь же ярким и бесспорным отражением здоровья, силы, чести, щедрости и красоты, сколь бесспорно болезни, слабость, бесчестие, низость и уродство отражают их недостаток. Не последним из их достоинств является то, что они сокрушают людей низких с той же неизменностью, с какой укрепляют и возвышают людей благородных. И только когда они удешевляются до степени обесценения в глазах одних людей и удорожаются до степени недосягаемости в глазах других, только тогда они становятся проклятьем.“

„Я пытался облегчить страдания шестой армии, которой я командовал прежде Паулюса, но во время контратаки это было невозможно. Вскоре я отдал приказ шестой армии контратаковать - но это сделать не получилось. Наконец, я отдал приказ шестой армии вырываться из окружения, но Паулюс сказал, что уже слишком поздно и невозможно. Гитлер не хотел, чтоб шестая армия вырывалась из котла, и приказал ей сражаться до последнего человека. Я считаю, если бы Гитлер приказал шестой армии прорываться, это стало бы ее гибелью.“

„По большому счету, ему ничего не нужно было. Хотя, конечно, мог себе позволить многое: шикарную квартиру, машину (даже несколько). Талант открывал перед ним огромные возможности. Но он предпочитал быть свободным человеком и совершенно спокойно мог отказаться от роли, которая принесла бы ему большой гонорар. И все только потому, что ему не нравились люди, с которыми предстояло работать. Деньги никогда не были для него на первом плане. Не делал сбережений. Мог последнее отдать в помощь украинским бойцам или детям-сиротам.“

„У нас ведь государство — это живое существо всегда было. Как медведь. Сейчас медведь лежит в берлоге, и со стороны видно, что он вроде жив. Шкура поднимается и опускается. Он как бы дышит. Как бы! Потому что внутри он набит паразитами, а не живой плотью. Они там шевелятся, выжирая последнее. А мы всё ещё принимаем это движение за естественное дыхание.“

„В этой стране саун больше, чем автомобилей. Никто не знает, как зародился этот культ, но по традиции во многих местах сауну строят прежде, чем дом. В многоквартирных домах сауна часто располагается на первом или последнем этаже, и каждой семье выделяется свое персональное время – например, в четверг с 7 до 8 вечера (четверг и пятница часто бывают банными днями). Так можно избежать риска встретить своих соседей в голом виде.“

„Кому, по-вашему, живётся приятней и привольней — пастуху или овцам? Стадо ли создано для пастуха или пастух для стада? Вот бесхитростное олицетворение народа и государя, если только последний — подлинный государь.“

„Кокетка до последнего своего вздоха уверена, что она хороша собой и нравится мужчинам. Она относится ко времени и годам как к чему-то, что покрывает морщинами и обезображивает только других женщин, и забывает, что возраст написан и на её лице.“

„Гораздо более логично предположить, что суды были созданы, чтобы занимать место посредника между народом и законодателями, чтобы, в числе прочего, сдерживать последних в рамках их полномочий. Толкование законов — это полномочие, присущее судам. Конституция является, и должна считаться таковой судьями, основным законом. Следовательно, именно они уполномочены разъяснять её значение, равно как и значение любого правового акта, изданного законодательным органом. Если возникает неразрешимое противоречие между ними (Конституцией и иным актом), разумеется, должен применяться тот, который имеет более высокую силу. Другими словами, Конституция должна иметь преимущество перед статутом, воля народа — перед волей его представителей.“

„Все говорят о государе Николае Павловиче не только без раздражения, но даже с участием, желая даже извинить его во многом. Но между тем все невольно чувствуют, что какой-то камень, какой-то пресс снят с каждого, как-то легче стало дышать; вдруг возродились небывалые надежды; безвыходное положение, к сознанию которого почти с отчаянием пришли, наконец всё, вдруг представилось доступным изменению. Ни злобы, ни неприязни против виновника этого положения. Его жалеют, как человека, но даже говорят, что, несмотря на все сожаление об нём, никто, если спросить себя откровенно, не пожелал бы, чтобы он воскрес. Мир его душе! Он действовал добросовестно по своим убеждениям; за грехи России эти убеждения были ей тяжким бременем. Его система пала вместе с ним; в последнее время она достигла крайности. К новому же государю <…> во всех такое искреннее тёплое сочувствие и такое желание восстановить доверие между ним и нами, что даже почти странно было видеть людей, большею частью до тех пор смотревших на власть, как на враждебную им силу, привыкших постоянно в продолжении по крайней мере 30 лет не доверять ей и избегать даже с ней сближения. Эти самые люди вдруг с детской доверчивостью и любовью и надеждой обращаются к новому государю, не получивши от него еще никакого доказательства, которое бы оправдывало их надежды. Эти люди готовы предложить ему руку на союз любви и доверия, готовы предложить ему свою деятельность на благо общее. Они, которые до сих пор так недоверчиво смотрели на всякое даже участие в деятельности государственной, на всякое изъявление сочувствия к державному лицу! Что же это такое, какая тому причина?“

„Быть одним из списка, даже первым, — унизительно… Каждый первый всегда становится вторым, третьим, последним… Лучше жить без номера.“

„Они несколько лет душат опасный, цветущий молодой мозг в куче навоза своих доктрин, пока он не перезреет, не зачахнет и не уйдет в семена. И вот, когда ветер сдувает последнюю одуванчиковую вспышку креативности, они присваивают вновь посвященному степень с уверенностью, что в своём слабоумии он увековечит их святое писание. Вот как это работает, не правда ли? Любая инициатива обучаемого воспринимается как сопротивление, разве нет?“

„Лично я буду переживать, что Валентина Петровна Семенюк-Самсоненко как последний бастион нашей коалиции выстояла, а шансы у неё максимальные.“

„В последнее время у некоторых групп в нашей стране сложилось мнение, что человек или корпорация, получая прибыль на протяжении ряда лет, тем самым приобретает на неё особое право, а правительство и суды обязаны гарантировать им эту прибыль в будущем, даже когда обстоятельства меняются, и вопреки интересам общества. Эта странная доктрина не имеет никакой опоры ни в гражданском, ни в уголовном законодательстве. Ни отдельные лица, ни корпорации не имеют ни малейшего права являться в суд и просить, чтобы часы истории были остановлены или стрелки их переведены назад.“

„— Ах, — сказала мышь, — мир становится тесней с каждым днем. Сначала он был так широк, что мне делалось страшно, я бежала дальше и была счастлива, что наконец вижу вдали стены справа и слева, но эти длинные стены так спешат сойтись, что я уже в последней комнате, а там в углу стоит ловушка, куда я угожу.
— Тебе надо только изменить направление, — сказала кошка и съела её.“

„Огорчилась девочка, расчувствовалась — вот и всё. Пройдёт. Бывают минуты хорошие, бывают и горькие — это в порядке вещей. Но и те и другие только скользят, а отнюдь не изменяют однажды сложившегося хода жизни. Чтоб дать последней другое направление, необходимо много усилий, потребна не только нравственная, но и физическая храбрость. Это почти то же, что самоубийство. Хотя перед самоубийством человек проклинает свою жизнь, хотя он положительно знает, что для него смерть есть свобода, но орудие смерти все-таки дрожит в его руках, нож скользит по горлу, пистолет, вместо того чтоб бить прямо в лоб, бьет ниже, уродует. Так-то и тут, но еще труднее. И тут предстоит убить свою прежнюю жизнь, но, убив ее, самому остаться живым. То «ничто», которое в заправском самоубийстве достигается мгновенным спуском курка,— тут, в этом особом самоубийстве, которое называется «обновлением», достигается целым рядом суровых, почти аскетических усилий. И достигается все-таки «ничто», потому что нельзя же назвать нормальным существование, которого содержание состоит из одних усилий над собой, из лишений и воздержаний. У кого воля изнежена, кто уже подточен привычкою легкого существования — у того голова закружится от одной перспективы подобного «обновления.»“

„По больному месту - да калёным швом,
По открытой ране - да сырой землей,
Из родной кровати - да в последний раунд,
Из крейзовой благодати - да в андеграунд.“

„Ведь у меня был приказ категорический — не сдавать Славянск. А когда я сообщил о том, что намерен выйти, мне несколько раз повторили приказ не выходить, оборонять Славянск до последнего. "Вас обязательно деблокируют, обороняйте Славянск". Спрашиваю: "Чем поможете?"“

„С Василием мы часто встречались на митингах в поддержку Майдана, которые проводились недалеко от Эйфелевой башни. Мы старались поддержать материально участников Революции достоинства, собирали деньги. Объединившись в несколько волонтерских ассоциаций, работали каждый в своем направлении. Ассоциация Fraternite Ukrainienne («Украинское братство»), которую основал Василий Слипак, помогала бойцам на передовой. Василий и сам регулярно ездил на родину. Возвращался совсем другим человеком. По его рассказам мы понимали: он видел то, чего не видели мы. Он очень переживал за Украину. И хотя был связан контрактами с несколькими оперными коллективами, в том числе и с Парижской оперой, в промежутках между работой регулярно бывал на Донбассе в качестве волонтера. А потом ушел добровольцем воевать… Последний раз мы виделись с ним за двадцать дней до его гибели.“

„Хотите, расскажу вам страшную историю? В ней всего две фразы:
«Последний человек на Земле сидел в комнате. И тут в дверь постучали...»“

„Идеи книги Стэплдона «Последние и первые люди» получают отражения в лучших текстах современной научной фантастики.“

„Именно внутри католицизма можно обнаружить последние остатки того традиционного духа, который еще сохранился на Западе.“

„Альетта была бельгийкой, жившей в Африке с самого рождения. Она потеряла мужа, а её сына и племянника пытали, а затем убили солдаты-повстанцы, однако она всё же сумела полюбить эту землю. <…> Пока я стояла, ломая бамбуковые ловушки по одной, наше ранее гармоничное товарищество омрачилось страстным спором. Моя подруга, стоя поодаль от меня, очень твёрдо спросила, какое я имела право, американка, живущая в Африке всего четырнадцать месяцев, нарушать охотничьи права африканцев, которые владели [страной, Руандой] по факту рождения здесь. Я продолжала ломать ловушки, но не могла больше соглашаться с ней. Африка принадлежала к африканцам, но я чувствовала, что письменные распоряжения, касаются они человека или животных, должны по-прежнему превалировать. Если бы я могла применять писаные правила якобы охраняемого парка и предотвращать убийства животных, то только потом приступила бы к охране охотничьих прав. Пока я продолжала ломать бамбуковую, надёжную и удобную смертельную западню для последних диких животных Африки, Альетта продолжала защищать свой аргумент: «Эти мужчины имеют право охотиться! Это их страна! Вы не имеете права разрушать их усилия!»“

„Соединенные Штаты, а не Россия являются самым крупным нарушителем прав человека в мире, это подтвердилось в последние месяцы, и об этом говорит хотя бы система тотальной электронной слежки по всему миру. 5 миллиардов перехваченных и прослушанных сообщений в день — это ли не глобальное покушение на фундаментальные права и демократические свободы, на право тайной переписки и право на частную жизнь“

„Сейчас люди часто ищут ответы в Сети, но раньше искали их в книгах… Считай это последним тестом на человечность.“

„Сейчас радиостанция «Эхо Москвы», да и другие либеральные издания у нас еще более предсказуемы, чем кремлевские. Это вот как раз газета «Правда» 1978 года. Они открывают рот — и ты уже знаешь, что они скажут; обычная диссидентская вонь, которая всегда была, всегда. Только в последние годы люди научились еще и дивиденды себе зарабатывать на этом: если не кормит одна кормушка, значит, можно покричать на нее и получить деньги из другой.“

„Насколько опустошенным и несчастным чувствовал себя на этом посту я, не знает никто, разве только Йодль. Последнее слово подсудимого на Нюрнбергском процессе стало моей исповедью — я был искренен, когда пытался объяснить свои поступки и устремления. Единственное, что мне остается теперь, — повторить вслед за классиком: «…Таков конечный вывод мудрости земной». Я бы пожелал себе (так было бы лучше и для членов моей семьи) приличествующей солдату смерти. Почему судьба обошла меня 20 июля 1944 г., в день покушения на фюрера?“

„«Последнее прибежище негодяя — патриотизм», сказано в «Круге чтения» Толстого. Не всякий патриотизм, конечно… приемлем патриотизм лишь тогда, когда он прошёл сквозь очистительный огонь отрицания. Патриотизм не дан человеку, а задан ему, он должен быть отмыт от всей эгоистической, самоупоенной мерзости, которая к нему прилипает. С некоторым нажимом педали можно было бы сказать, что патриотизм надо «выстрадать», иначе ему грош цена. В особенности патриотизму русскому…“

„Нравится вам это или нет, но последний век или два экономически разумно именно то, что мужчина зарабатывает на хлеб, женщина копается в дерьме, обеспечивая ему безопасное убежище в бессердечном мире, а дети строем идут в молодёжные концентрационные лагеря, называемые «школами»“

„Конечно, в том, что героин стал таким модным, есть и доля моей вины. Но когда я начинал писать, все музыканты искренне верили в его стимулирующую силу. «Знаешь, в чем состояла наша ошибка? — спросил меня Джимми Пэйдж во время последнего нашего с ним разговора.“

„Многие из романов Дика, прочитанные по отдельности, могут показаться кладовками, заполненными хаотичными и сложными идеями, как если бы автор пытался уместить в одну вещь сразу всё, что пришло ему в голову. Возможно, этот недостаток проистекает от тогдашней обстановки на книжном рынке и от тех жёстких ограничений по объёму, которые издательство «Эйс» установило для своих авторов. С другой стороны, можно поспорить: а стали бы его романы такими глубокими и богатыми по мысли, будь они хотя бы на четверть длиннее? Чудесная, многоуровневая паутина тем и концепций, образовавшаяся в результате такого вынужденного «процесса конденсации», придаёт творчеству Дика некий специфический привкус, ту самую характерную особенность, которая делает его творчество поистине уникальным. Непокорное, эксцентричное, экстравагантное — в любом случае, оно свидетельствует о том, что Дик, по-видимому, первый настоящий гений в фантастике со времён Стэплдона. Он — некий своеобразный гибрид Диккенса и Достоевского, обладающий даром комизма и увлекательности первого и трагической глубиной второго, но выбравший, тем не менее, такой вид литературы, где его эксцентричность пришлась как нельзя ко двору. В любом случае, как и многие НФ-писатели, он узнал и полюбил этот жанр, читая журналы задолго до того, как сформировались его литературные вкусы. Он так и не оправился от первого увлечения запретными прелестями ван Вогта.
Дик — один из мастеров современных неудовлетворенностей, в лучших традициях описателей безнадёжности, которая проходит через Свифта и Хаксли. Для Дика нет простых решений, нет лёгких установок и всемогущих супергероев. Его герои, часто хилые, часто совсем не отвечающие ситуации, стоят по колено в технологических отбросах и смотрят с тоской на видения, которые выходят за пределы их понимания. Настроение, доминирующее в книгах Дика, сродни угрюмым метафизическим комедиям — как, например, в сцене из романа «Снятся ли андроидам электроовцы?», где Рик Декард, уже полностью избавившийся от иллюзий, вдруг делает открытие, что жаба, которую он подобрал в пустыне, надеясь, что это последний экземпляр исчезнувшего вида, вовсе не живое существо, а всего лишь машинка. Эта жаба внушает нам такое же сильное отвращение, смешанное со смехом, как и робот у Гаррисона, работающий на угле (хотя там пафоса больше); должно быть, мы бессознательно противопоставляем эту жабу и этого робота великому образу Человека, Сына Божьего, видим их как символы одновременно и наших достижений и наших падений — нашего наследства Франкенштейна, превращённого в тягостный фарс.“

„Если я возьмусь перечислять основные вехи своей жизни за последние десять лет или больше, в этот перечень попадет довольно много событий, связанных с детьми. Знаете, как это бывает: они пишут этюд или стихотворение, и у тебя комок подкатывает к горлу. Они дарят такую ошеломительную любовь. Лорен победила в футбольном турнире. Рэй становится крупным парнем. У Дженнифер свой бутик — он называется «Жемчужина.»“

„Несмотря на то что от грозы его действительно в последнее время могли гибнуть десятки людей, а может быть и сотни, он всегда господствует над своим негодованием и оно имеет почти шутливую форму. Этот гром, «как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом.»“

„Первое и последнее, что вам нужно сделать в этом мире, это пережить его, а не разбить его.“

„Обучение никогда не заканчивается, Ватсон. Это череда уроков, и самый важный — последний.“

„Люди смотрят на меня и говорят
Близок ли конец, когда последний день?
Какое будущее у человечества?
Откуда я знаю, ведь я остался позади“

„Если ангелы живут среди нас, если укрывают каждого белоснежными крыльями, то почему тогда в мире так много зла? Я много видел хороших людей со сложной, трагичной судьбой и последних негодяев с прекрасной обеспеченной жизнью. Все эти мысли, что когда-то где-то там, наверху, каждый из нас будет держать ответ, конечно, имеют место быть, но сегодня мы живем здесь, на земле. И на этой земле женщина, которая прожила достойную жизнь – честно работала, искренне любила, растила детей превратилась в старушку с укропом под дождем, возле метро. Старик, который сделал много добрых дел, причем, от души, не по списку, не по замаливанию грехов – так многие делают обеспеченные люди – сегодня грабанул миллион, а завтра в церковь пошел, десятину отдал, икону поцеловал и вышел «святым». Так вот, старик этот остался один, на вокзале, без обратного билета. И все будут проходить мимо старика и этого текста, говорить, что сами виноваты. Сами довели себя до такой жизни. Сами вырастили таких детей. «Сами». А где в это время были ангелы?

Никогда не бойся изменить жизнь ради своего счастья, иначе однажды счастье может изменить тебе“

„Следует признать: никогда прежде за всю историю человечества женщины не были столь независимы и свободны, как теперь. Осталось избавиться от последнего, главного поработителя – собственных потаенных глубинных страхов.“

„«В последние дни люди из-за греха плоти будут такими глупыми, что примут на себя основной удар смерти как спасение, а проигравшего как спасителя …»“

„Ты никогда не сможешь казаться хорошим или счастливым, потому что даже собаки и кошки, даже бактерии, судя по последним исследованиям, знают, когда человек боится, когда зажимается и как он несчастен, как бы сам человек ни старался этого от себя спрятать.
Ты никогда не сможешь казаться счастливым – нельзя обмануть жизнь.
Ты можешь только стать лучшим человеком, чем есть сейчас – более открытым и живым, более вовлеченным, более способным любить.“

„Запомни женщина:
Мои деньги должны интересовать тебя в самую последнюю очередь!“

„Проживание — это разница между дохлой фразой в учебнике истории: ""По дороге на Теночтитлан Кортес после нескольких вооруженных стычек заручился поддержкой тласкальцев"" и тем ужасом, когда горстка (сотни две) раненных, голодных, дезентерийных испанцев, отбив атаки, днями сидели в окружении нескольких тысяч тласкальцев на последних ресурсах, не сдаваясь, ставя тех в полнейший тупик — неужели боги?

Это та разница, что нужна, чтоб не зная результата (нет его еще), все равно делать. Несмотря на все сомнения, страх, неудачи, невезение — делать. Это обаяние невероятное, мастерство оратора, огонь, искренность, чтоб нищим на переговоры прийти и самое воинственное племя Мексики, от которого даже ацтеки натерпелись, своим союзником сделать. Такое, что, как Спарта, союзников не любило и верило — всё только дубиной решается, а если не дубиной, так стрелами, и в одиночку.“

„Жизнь — как песочные часы, где каждый миг безвозвратно исчезает, оставляя за собой лишь следы в нашей памяти. Каждая песчинка — по своему уникальна, как и каждое мгновение нашей жизни. Потому, не стоит откладывать свою жизнь на потом. Нужно проживать каждый день так, как будто он последний.“

„Последнее время мне всё чаще снятся благословенные дивные сны.
Наверное я правильно живу!“

„«Сами вы порнографы и калоеды, а я последний европейский романтик». Все мы помним эти замечательные слова режиссера Ларса фон Триера, автора таких атмосферных ромкомов, как «Нимфоманка» и «Антихрист».“

„«Да не смотри ты на часы, а посмотри ты на меня». А вы поверните это в обратном порядке — смотрите на часы и свои планы, а не на тех, кто у подъезда. Когда человек осознает, что он занят делом, он забывает о стеснении. Если вы будете думать о планах на день, а не о том, кто расселся по парапетам вдоль дорог, то последнее будет крайним в очереди оценки. Если вы, к примеру, душа компании, то мнение других компаний вам не указ. Если вас ждут где-то с гитарой или просто с советом или новостями, то вам в спешке некогда будет стесняться.“

„В последнее время нам часто говорят "не сыпать соль на раны". Обычно это говорят люди, которые не страдали от ран.“

„В последнем анализе, если мое тело может быть формой и если оно может иметь перед собой привилегированные фигуры на безразлично каком фоне, то дело здесь в том, что оно поляризовано собственными задачами, что оно существует по направлению к ним, что оно сосредоточивает свою массу ради достижения собственных целей.“

„Этот дом простоял много лет.
Только дома давно уже нет.
А когда-нибудь даже руины
Зарастут одичавшей малиной,
И последний забудется след.
Через бреши прогнивших оград
Лес вернулся в запущенный сад,
Где тропинка к воде заросла.
А у груши теперь два ствола,
И по старому — дятлы стучат.“

„Как уже упомянуто, тварь эта была в пядь длиною; в птичьей голове ее торчали два круглых блестящих глаза, а из воробьиного клюва высовывалось еще нечто длинное и острое, наподобие тонкой рапиры, изо лба же над самым клювом выступали два рога. Шея, также птицеобразная, начиналась непосредственно под головой, но, постепенно утолщаясь и не меняя своей формы, переходила в безобразное туловище, видом своим походившее несколько на орех и покрытое темно-коричневыми чешуйками, как у армадила. Но удивительнее и своеобразнее всего было сложение рук и ног. Первые имели по два сустава и выходили из щек вплотную около клюва. Непосредственно под ними находилась одна пара ног, затем еще другая, обе двухсуставчатые, как и руки. Эта последняя пара ног имела, по-видимому, особенно важное значение для маленькой твари, ибо, уже не говоря об их значительно большей длине и мускулистости обуты они были в превосходные золотые сапожки с бриллиантовыми шпорами.“

„Жак вернулся в сад, улегся на животе на лужайке и, ни о чем не думая, забавлялся тем, что щипал вокруг себя цветы.Здесь не было ни одного цветка, который был бы порождением садовой культуры; только цветы, которые растут на дорогах, болезненная цветочная голытьба.
И, тем не менее, некоторые из этих цветов были очаровательны, как, например, дикий цикорий со своими звездочками бледно-васильковой лазури. Некоторые пронзили корку мхов и жили в одиночестве. Другие объединились в маленькие колонии и занимали крошечные участки, расположившись на них со всеми удобствами. Среди последних Жак распознал семейство гвоздики, раскачивавшей свои головки, увенчанные, как головки маков, приплюснутой графской короной; отделенная от них муравьиными песчаными тропками, росла полевая мята.
Жаку нравилось разминать ее листья между пальцами и нюхать их. Он наслаждался переливчатыми вариациями ее аромата, перетекавшими от ее настоящего запаха к оттенку керосина и легкому послевкусию пота.“

„Высшее развитие больших полушарий у человека находится в какой-то связи с духовным его началом, какого бы рода не было последнее.“

„А то, что было потом, можно изложить в нескольких словах: теплый летний вечер, опера битком набита и все сплошь иностранцы. Еще до того как началось представление, прилетели комары. Но лишь когда последний комар, тот, что всегда прилетает последним, считая это аристократичным, возвестил кровожадным звоном о своем появлении, все и началось — в самом деле и одновременно.“

„В ту пору я был совсем молодым,
Наш дом обветшалый стоял у болота,
И бледной фатой вечереющий дым
Стелился во тьме по кочкам седым,
А топи всё звали кого-то.
Какие растут на болотах цветы! —
У разных соцветий — разные лица,
И легко голоса различаешь ты,
Когда в твою комнату из темноты
Белёсый туман струится.
Они проникают сквозь камыши,
Голоса туманные эти,
И шепчут в полночной гулкой тиши
О тысячах тайн одинокой души,
Пока наконец, на рассвете,
Последний цветок не остудит роса,
И они ускользают в тот мир непохожий,
Где птичьи рождаются голоса,
Где цветок нерождённый скрывают леса,
Где цветы и птицы — одно и то же.“

„У кузнечиков есть голос, у улиток его нет. Последние любят сырость, первые – тепло; последних заставляет вылезти из скорлупы роса, первые просыпаются от жгучих лучей солнца, вместе с его восходом и начинают свои песни. Так если и ты хочешь быть человеком приятно и дельно говорящим, не показывай своей души на обедах, когда ее окропила винная "роса", или загрязнишь ее. Когда же, в тихой беседе, ее согреет своими лучами разум, тогда пусть раздастся ее голос, как голос пророка – пусть она заговорит голосом правды.“

„В результате, после одной практически бессонной июльской ночи, когда радар интуитивного мышления сигналил очень уж тревожно, я собрал свои вещи (ящик с мемуарами и деньгами спрятал под запаской), оставил записку и последний чек с арендной платой для владельца домика и покатил на север по автостраде 19. Первую ночь провел в унылой гостинице для автомобилистов в Дефуньяк-Спрингс. В сетках от насекомых хватало дыр, и пока я не погасил свет (лампочку без абажура, свисавшую с потолка на шнуре), меня осаждали комары размером с истребитель. Однако спал я как младенец. Никаких кошмаров, и встроенный радар интуитивного мышления помалкивал. Этого вполне хватило для крепкого сна.“

„Последние пятьсот лет мы только и делаем, что разглагольствуем о духе первооткрывательства, словно и не замечая, в какое болото превратилась человеческая вселенная.“