Цитаты о сталь

страница 4

„Царь Энопион правил богатым и красивым островом Хиос, который лежал в Эгейском море близ берегов Малой Азии. Был этот остров одним из центров эгейской культуры, и жили там очень просвещенные люди. Высокие, статные, здоровые телом и духом и красивые. Но краше всех — благолепные, величественно красивые, изящные, миловидные, прелестные, пленительные были семь дочерей Энопиона, царя острова Хиос. И царь Энопион, дабы не тратить время попусту и не перечислять всех дочерей поименно (Алкиона, Келено, Электра, Тайгета, Майя, Стеропа, Меропа), очень часто призывал их такими словами: 'плеяды', 'плеядушки', 'плеядные'. А время на острове Хиос текло тихо, безмятежно, умиротворенно и сладко. И ничто не предвещало превратностей судьбы. А потом эта неожиданная, шумная и скверная история с Плеядами и охотником Орионом приключилась. Что к чему, люди быстро разобрались. И стали подданные за глаза говорить про своего правителя: 'ой-ой-ой! Этот Энопион…!' — 'Ой, Энопион!“

„Я потратил очень много времени на то, чтобы построить какие-то мосты между националистами и либералами и то, что зарождающееся национал-демократическое движение сейчас как-то в связи с украинскими событиями превратилось в просоветское движение и националисты стали просто советскими патриотами, смешными образца 1991 года. В связи с этим есть определенная досада.“

„Н. Пимоненко, 1905 г. ]]Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключен в темно-зеленые стены садов. Девственные чащи черемух и черешень пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный ветреник — ночной ветер, подкравшись мгновенно, целует их. Весь ландшафт спит. А вверху все дышит; все дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в ее глубине. Божественная ночь! Очаровательная ночь!“

„Я слышал, что ее волосы стали золотыми от горя“

„Создание высоких технологий, в особенности в сфере коммуникаций, превратило урбанистические центры мира в единую "глобальную деревню" информации. Мода, стандартизизованные одежда, пища, жильё, а также определённый образ мышления стали распространяться в развитых странах с неслыханной скоростью, так что могло показаться, что они с определённостью ведут человечество к унификации. Доиндустриальный мир был чрезвычайно богат культурными различиями, но не смог противиться "плавильному тиглю" урбанизации. Тем не менее, национализм не ослабел в этом космополитическом столпотворении, а фактически усилился.“

„Слава Богу, масштабы ее не те, что у мировой. Но мотивы те же: границы давят кому-то, как малые сапоги, имперские амбиции, мечты возвращения "исконных земель", грубое пренебрежение международного права и якобы борьба за права своих единоязычных. Агрессивная политика нашего соседа стоила жизни почти 7 тысяч граждан Украины. Кстати, это данные Организации объединенных наций. Более тысячи пропали без вести. Сотни тысяч людей вследствие так называемой "русской весны" стали беженцами и должны были спасаться по всей территории Украины“

„Блистательный, трагический драматург, человек выдающихся способностей и роковой судьбы. Загадочное убийство Луизы Симон-Деманш в 1850 году <...> поломало жизнь писателя, он столкнулся с неправедным судом и продажными чиновниками. Деньги стали сквозной темой пьес Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского» и «Дело.»“

„Абдуллах ибн Саба был одним из тех кто стал ругать Абу Бакра, Умара, Усмана и других сподвижников, и отрекся от них, заявляя, что Али приказал ему это. Али задержал его и спросил его об этих словах, тот подтвердил (сказанное), после чего он (Али) приказал убить его. Тогда люди стали кричать: „О амир аль-муминин, ты хочешь наказать человека который призывает любить тебя, Ахли-бейт, призывает к лояльности тебе, и отвергает твоих врагов?“ И Али выслал его в Мадаин“

„В своих писаниях автор <Дионисий> сам провозглашал себя учеником Апостола Павла, очевидцем затмения в день смерти Спасителя и свидетелем Успения Богородицы. Среди его адресатов мы находим Гайя, Тимофея, Поликарпа Смирнского (жившего, как известно, во II веке) и святого Иоанна Богослова. В подлинности «Ареопагитик» (как стали называть сочинения Дионисия) никто не усомнился, и вокруг псевдо-Дионисия начала формироваться традиция.“

„Напор атакующих математиков на косных, по их мнению, историков был столь силен, что по решению Президиума АН СССР в 1982 г. было даже проведено специальное заседание Отделения истории АН, на котором обсуждалось их "выдающееся" открытие. Естественно, что профессиональные историки не только опровергли этот псевдонаучный бред, но и осмеяли его, показав полную несостоятельность "новой хронологии", которая построена на основе наглого насилия над фактами и элементарного невежества. К этой позиции присоединились также многие математики и астрономы. Отражением дискуссии стали статьи, опубликованные в ряде научных и научно-популярных журналов 8. Это заседание и критика, которая на нем прозвучала, а затем появилась в печати, оказали на некоторое время отрезвляющее воздействие на эту группу.“

„…Обвинители возлагают на меня ответственность за концентрационные лагеря, за уничтожение евреев, за действия эйнзатцгрупп и так далее. Все это не соответствует ни предъявленным доказательствам, ни истине… Вопреки общераспространенному мнению, я решительно и категорически заявляю, что не знал о деятельности Гиммлера… В вопросе о евреях я также долго заблуждался… Я никогда не попустительствовал их биологическому уничтожению… Сегодня, после разгрома империи, я вижу, что меня обманывали… Я от души приветствую ту идею, что истребление народов должно быть заклеймено международным соглашением как преступление и должно строжайшим образом наказываться!.. Я не могу, господа судьи, разделять с Гиммлером и Гейдрихом ответственность за то, что они натворили в империи. Мое имя, моя честь и моя семья являлись для меня слишком священными… Самый важный вопрос, который необходимо было, с моей точки зрения, решить, — это вопрос о том, улучшит ли дело моя отставка… или же я, находясь на этом посту, должен сделать все, чтобы в действительности изменить те условия, которые стали здесь известными… С моей точки зрения, я мог воздействовать на Гитлера, Гиммлера и других лиц и потому совместил со своей совестью обязанности начальника РСХА. Я считал своим долгом лично выступить против несправедливости… Можете улыбаться, можете негодовать, но только забота о жертвах гитлеровского произвола понудила меня остаться на посту шефа гестапо…“

„Он всегда был хорошим мужем. Он старался изо всех сил, чтобы воспитать детей, чтобы они не стали предателями. С 1985 года, когда мы поженились, я никогда не видела, чтобы он сделал что-то плохое.“

„… я говорил о факторах ограничения. Так вот, перед тобой фактор, которым не так-то просто пренебречь. Подвергни сталь давлению в пятьдесят тысяч фунтов на квадратный дюйм — и она потечёт. Здесь-то, должно быть, металл воспринимает гораздо большее давление, но и у него есть предел прочности, выходить за который небезопасно. На высоте двадцати миль над поверхностью планеты её хозяева достигли этого предела. Упёрлись в тупик. <…“

„В книге Эсфири ни разу не упоминается имя Божие. Если бы уцелела только она, вы бы стали уверять, что евреи не знали идеи Бога… Или вот, тоже о красках и вообще о художестве. Во-первых, кроме русого Давида и смуглой Суламифи, в Библии есть ещё и «зеленеющие» деревья, и «красная» чечевичная похлебка, и «синяя» пряжа. Во-вторых, картины природы в «Песне песней», именно по богатству зрительных впечатлений, куда полнее Гомера и его розопестрой зари. В-третьих ― почему вы напираете на отсутствие пластических искусств, а забываете о высоком развитии музыки у древних евреев? Книги Паралипоменон полны музыки даже чересчур ― на каждом шагу музыка и пение.“

„Кто из нас не мечтал о романтике далеких плаваний и приключений, о пиратах и необитаемых островах, о тайнах океанов? ... В чём перед моряками провинилась птица альбатрос и как бананы убивают корабли, существуют ли в реальности волны-убийце действительно существуют, и почему знаменитая Ассоль выбегала на берег всегда только после бури, какая связь между золотой заклёпкой и гибелью «Титаника» и почему моряки боятся брать пассажира по имени Иона, как рождаются «флотские» дети и в какой стране «красные носки» стали символом нации…“

„Омраченные и стыдящиеся, вышли Эдвига и Адельстан от графа, но радость любви все же ликовала в их сердцах.
Сначала оба они были счастливы. Но скоро и Эдвигу и Адельстана утомили ласки по чужой воле, ибо любви ненавистно всякое принуждение, — и утомили даже до взаимной ненависти. И оба они стали помышлять о том, как бы избавиться им от сладких, но тягостных оков любви, повелеваемой господином.
«Убью графиню!» — думал Адельстан.
«Убью пажа!»“

„Мы получаем знаки свыше гораздо чаще, чем может показаться. Научись мы распознавать каждый – стали бы всемогущими.“

„В наше время не только продукты питания превратились в суррогаты —суррогаты чувств стали обыденными настолько, что вытеснили настоящие чувства. Суррогаты любви, суррогаты заботы, суррогаты сочувствия. Но если натуральные продукты человек может себе позволить, переплатив за «естественность», то натуральные чувства для многих жителей мегаполиса просто недоступны. Нет на них ни сил, ни времени у вымотанного, выжатого досуха современного горожанина. Потому и приходится довольствоваться суррогатами. И когда случается почти что чудо, и рядом появляется человек, готовый проявить искреннее сочувствие, то просто грех не воспользоваться такой возможностью.“

„Мы построили новый технологичный мир, изобрели кучу самых невероятных вещей, многие из которых уже стали гораздо умнее, чем современные люди. Мы обожаем произносить мудрые фразы и цитировать великих, но мало кто сможет выдать хотя бы одну интересную мысль собственного производства. Мы ежедневно большими ложками черпаем знания из интернета, но при этом так и не разобрались в своем внутреннем мире…“

„Если бы мы однажды узнали, что скоро уйдём, мы бы не стали уже такими циничными, грубыми и жестокими, как сейчас.“

„С давних лет Всемирный совет магов оберегал от зла страну Нарлания и царскую династию Маруа. Но шли годы, времена менялись, враги стали ещё сильнее, их козни ещё опаснее.

Моё имя Феус. Я сын великого героя планеты Меер и внук бессмертной царицы по имени Изгальдина. Я решил вступить во Всемирный совет магов дабы позаботиться о безопасности своих близких и планеты Меер.“

„Сегодня многие слова вдруг стали лишними: неинтересными, не нужными, пустыми и не оправданными, но любовь — это то, что по-прежнему хочется читать в людских сердцах (глазах).“

„Потускнели лица, стали редкостью улыбки
Замолчали птицы, из закрыли люди в клетки
Все цветы увяли, на их месте лишь бурьяны
Где леса стояли, на земле остались раны“

„И тут я открыл в себе твердость.

Кэт, во мне всю жизнь жила твердость – тихая и сонная – или он ее одним взмахом вложил – но я открыл в себе твердость.

Этого ощущения не передать словом. Это чувство. Нет. Даже не чувство – действие.

Действие, когда все бесполезное, туманное, бескостное в тебе вдруг
собирается и становится звонкостью и льдом. Сталью дамасской.

Я открыл в себе твердость.“

„Запомни, девочка, есть сверхсущества чистые-чистые – сталь и звонкость.
— Как Ницше писал?
— Лучше, девочка.Любое существо, что любить умеет. Не сосуществовать, но любить умеет, способно оно на то – умно достаточно, твердо достаточно, сильно. Таких существ надо беречь.“

„Мы стали объектом нападок, потому что больше не хотим подчиняться ... и отвергать коррупцию. Нас пытались подкупить, мне обещали миллионы, но я отказался, я не взял ни копейки.“

„А я не верю в патриотизм. Это атавизм, в лучшем случае. А по сути – призрак, которого не было никогда. Во времена австралопитеков патриотизм был к собственному стаду, во времена общинно-родового строя – к общине, в Средневековье вообще не было понятия «патриотизм»: если ты серв, ты служишь своему сеньору, обрабатывая свою землю в своей общине. И выбора у тебя нет. А самое близкое к «патриотизму» ты испытываешь к матери-церкви. Вольтер и энциклопедисты «свергли бога», тогда ты вообще ни к чему не испытывал патриотизма, потому что самое близкое к патриотизму ты должен был чувствовать к своему королю. God save the King! Vive le Roi! И, конечно же, Боже, царя храни! Но коммунистам-большевикам это не понравилось. Тогда, чтоб управлять большим стадом людей, они стали изобретать патриотизм, хотя понятие «Родина» в принципе идет в разрез с марксистским «пролетарии всех стран, объединяйтесь!». Ты можешь либо верить в мировой пролетариат – и тогда тебе абсолютно не важна страна, а важен именно пролетариат. Либо, если ты веришь в «Родину», тогда ты не можешь быть объединенным пролетариатом, потому что понятие «Родина» будет стоять на пути этого объединения. Две вещи превыше всего быть не могут.
Но массы не вдумываются в такие детали, и поэтому патриотизм чудно заменил «религию – опиум для народа».
А сегодня среднестатистическому россиянину скармливают и опиум-религию, и патриотизм-героин, чтоб россиянин или белорус совсем отупел, осовел и точно не дергался.“

„Ты полагала, нам форма важна.

И мы только формой, как эти трупы, живем!

А распятие не про Иисуса, дура.

Про целостность.

Про сердце, которое разделяешь.

Про молитву вечернюю, когда воли сковываются в одно

лезвие,

тверже стали.“

„Каждый раз, когда тебе херово, ты должен просто себя спрашивать, как я могу сейчас стать счастливей?

Что я могу сделать, чтобы все люди вокруг стали счастливей? Вот я пойду и сделаю это. Прямо сейчас. Даже если кажется, что эта миссия невыполнима, на самом деле, это мне только кажется, это просто сбитая химия сейчас моего мозга, это очень легко. Вот прямо сейчас я встаю и делаю.“

„И ты стоишь всё ещё после таких ударов
Закаленный как сталь, нету в сердце пожара
Холодный как лед, ни страха, ни жалости, боли
Вся доброта и наивность в ненависти потонет“

„Бог создал музыку, чтобы люди стали добрее!“

„Люди все чаще стали прибегать к синопсису, смотрят через призму не углубляясь в суть вопроса, они довольствуются информационной выжимкой. Дела их, как дворец стоящий на песке. — постоянно, времени не хватает. Безусловно, оно уходит, с собой забирая, лучшие возможности и Несостоявшееся моменты.“

„Каким человеком мы стали — это вопрос наших привычных склонностей. Чем глубже в нас укореняется определённая привычка, например, подверженность гневу, ревности и так далее, тем больше мы превращается в человека с аналогичными чертами характера. Но по этой же причине мы можем и меняться. Плохие и хорошие привычки в равной степени возможно изменить.“

„Мне жаль, что люди стали близоруки.
Мне боязно, что перестали видеть вдаль!“

„Если бы Божественное «Прости» звучало не только в Прощёное воскресенье, — люди стали бы намного добрее и человечнее.“

„Если бы божественное «Прости» звучало не только в Прощёное воскресенье, — люди стали бы намного добрее и человечнее.“

„Праздничное настроение навевает зимний лес,
След за следом на снегу намекает на прогресс,
Что не будет все по старому, изменения придут,
Мы детей, они науку к процветанью приведут.
Не к кому с вопросом подкатить ребенку,
Все в стране работу ищут днем с огнем,
Стали как кочевники — рыскают по свету,
Выхода на пенсию мы теперь не ждем.“

„Любые научные труды по юриспруденции начинаются с постулата о том, что ныне интересы личности в России стали преобладать над интересами государства, и, вроде бы, совсем не так было в СССР?! При этом, если в СССР последней инстанцией был не суд, а законодательное собрание соответствующего уровня (т. е. Верховный Совет, в финале), и последнее было избираемо, а не назначаемо, то в России теперь последняя инстанция — суд, который не имеет своим источником власть народа, вопреки республиканской форме правления и предписанию «власть народа» ст. 3 К РФ. Судьи в России никому не подотчетны — и если граждан незнание закона не освобождает от ответственности, то судей – освобождает. Никто не ставит вопрос о квалификации и служебном соответствии судей ВС и областных судов, даже если решение судьи отменено в Европейском Суде Прав Человека.“

„Какими мы были, какими мы стали.
Кого обрели, кого потеряли.
Есть возможность подумать.
Исправить едва ли!“

„Как бы то ни было, мы стоим перед новым реальным фактом, заключающимся в том, что мы живем в мире,где цветы стали прекраснее и многочисленнее, чем в прежние времена, и, быть может, мы вправе прибавить, что и мысли людей стали более справедливыми и жадными к истине. Малейшая обретенная радость и малейшая побежденная печаль должны быть отмечены в книге человечества. Не надо пренебрегать ни одним из доказательств, подтверждающих, что мы, наконец, начинаем распоряжаться некоторыми законами,
управляющими судьбой живых существ, что мы акклиматизируемся на нашей планете, что мы украшаем наши дома и мало помалу увеличиваем счастье и красоту жизни.“

„С появлением интернета писатели освоили навыки иконописцев - стали всё хуже писать, всё лучше списывать.“

„«Есть люди с простой, чистой душой, детской. В них нет хитрости и злобы, такими они не стали, такими они родились. Они любят и видят только красоту и добро, другое им чуждо. Им не надо самолюбиво держаться за маленькие чужие истины и добродетели, они уже наделены душевным добром с рождения. Простых, чистых и блаженных видно сразу, душа их чувствует и с улыбкой принимает. Мы знаем и не делаем, говорим, надо идти и не идём. Но есть и другие, они идут и живут, как умеют, в своей чистой простоте»“

„Проблема многих людей сегодня, что они судят о России исключительно из своих внутренних убеждений, вплетая свои нереализованные желания в непонятую ими действительность. У России есть душа, и она прекрасна, для многих она ещё не открыта, вот почему она порой кажется жестокой. Убери эту мнимую жестокость, и в нашу жизнь тут же войдут смута, раздоры и вражда. Вспомни времена, когда стали менять настоящих патриотов на антипатриотов, вот где было настоящее самоубийство“

„Отрадно наблюдать со стороны, как умудренные опытом классики умудряются красть чужие мысли. Ну, и слава Богу! А то некраденые мысли графоманов никогда бы не стали великими.“

„По тающим берегам земли пробежало изумрудное пламя, леса и поля стали яркими, и веселье окрылило людские стада.“

„Жить стало лучше, жизнь стала веселее: недовольные нищие стали довольно бедными.“

„Социализм очень правильно признан капиталистическим классом как единственная туча на горизонте, которая предвещает конец системе, в которой они разжирели, стали наглыми и деспотичными благодаря эксплуатации несметного числа людей.“

„Сегодня все стали ужасными хипстерами. Вот что я вам скажу. Нынче по улицам
разгуливают тринадцатилетние шлюхи. Пять лет назад такого и быть не могло. Не было и
тринадцатилетних наркоманов. Многое сегодня стало иным. Говорю вам, весь мир перевернулся. Попросту, все сбрендили. Все носят мини-юбки, все рядятся, все читают кучу книг. Как, черт побери, справиться со всем этим? Фальшь, хипстерство, все такое. Сегодня действительно ужасно много хипстеров.“

„Мы были друзьями, а стали врагами.
Мы просто слова поменяли местами!“

„Таблетки от нервов стали бодреее. Стало спокойнее за завтрашний день.“

„Мы оба пробили отношений дно,
Злоба возвысилась над нами.
Чужими мы стали уж давно,
Но лишь сегодня навсегда расстались!“

„Самое лучшее в гольфе - это огромная дистанция между тобой и партнером.
Вы встречаетесь только при первом ударе и в самом конце. Все равно что жизнь.
А в промежутке делай что хочешь. Там много одиночества и сосредоточенности, и прекрасное ощущение силы, когда можешь - просто своими руками и маленьким металлическим инструментом - отправить мяч на сотни ярдов, просто силой рук, не напрягаясь, одним изящным движением, - да не просто на сотни ярдов, а на сотни ярдов точно туда, куда надо. Прикол. Мой переход от гольфа к музыке воплотился в паре тапочек для гольфа, стоящих на гальванизированной стали и снабженных контактными микрофонами - это мои танцевальные тапочки.“

„Я пытался говорить о хороших дорогах, хороших школах и всех этих вещах, которые были частью моей карьеры, но никто меня не слушал. А потом я заговорил о неграх, и они стали топать ногами по полу.“

„Да, это было так – норы, в которых проходила наша жизнь, действительно были темны и грязны, и сами мы, может быть, были под стать этим норам – но в синем небе над нашими головами среди реденьких и жидких звезд существовали особые сверкающие точки, искусственные, медленно ползущие среди созвездий, созданные тут, на советской земле, среди блевоты, пустых бутылок и вонючего табачного дыма, – построенные из стали, полупроводников и электричества и теперь летящие в космосе. И каждый из нас – даже синелицый алкоголик, жабой затаившийся в сугробе, мимо которого мы прошли по пути сюда, даже брат Митька, и уж конечно, Митёк и я – имел там, в холодной чистой синеве, свое маленькое посольство.“

„Ваши овцы, — отвечаю я, — обычно такие кроткие, довольные очень немногим,
теперь, говорят, стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей,
разоряют и опустошают поля, дома и города. Именно, во всех тех частях королевства, где добывается более тонкая и потому более драгоценная шерсть, знатные аристократы и даже некоторые аббаты, люди святые, не довольствуются теми ежегодными доходами и процентами,
которые обычно нарастали от имений у их предков; не удовлетворяются тем, что их праздная и роскошная жизнь не приносит никакой пользы обществу, а, пожалуй, даже и вредит ему.
Так вот, в своих имениях они не оставляют ничего для пашни, отводят все под пастбища, сносят дома, разрушают города, делают из храмов свиные стойла. Эти милые люди обращают в пустыню все поселения и каждую пядь возделанной земли, как будто и без того у вас мало ее теряется под загонами для дичи и зверинцами.“

„Причудлива и переменчива наша жизнь; кристалл блестит на изломе стали, во лбу у жабы - изумруд, и смысл мгновения неуловим, как дуновение ветерка в осиновых листьях.“

„Двое старших, Рене-Жан и Гро-Алэн, не обратили внимания ни на рожок, ни на трубу; они были всецело захвачены другим: по полу ползла мокрица.
Гро-Алэн первый заметил ее и закричал:
– Зверь! Рене-Жан подбежал к брату.
– Укусит! – предупредил Гро-Алэн.
– Не обижай его! – приказал Рене-Жан. И оба стали рассматривать забредшую в библиотеку странницу.
Жоржетта тем временем покончила с супом; она обернулась, ища братьев.
Рене-Жан и Гро-Алэн, забившись в проем окна, присели на корточки и с озабоченным видом рассматривали мокрицу; касаясь друг друга головой, смешав свои черные и каштановые локоны, они боялись громко дохнуть и с восхищением следили за зверем, который застыл на месте и не шевелился, отнюдь не польщенный таким вниманием.“

„Как только избирается один из антиамериканских президентов, один из нас приходит и говорит: "Поздравляю, господин президент. Теперь, когда вы стали президентом, я хочу сказать вам, что могу сделать вас очень, очень богатым - вас и вашу семью. Это несколько миллионов долларов в этом кармане, если вы будете играть по-нашему. Если же вы решите этого не делать, то в этом кармане у меня лежит пистолет с пулей с вашим именем на случай, если вы решите выполнить свои предвыборные обещания и вышвырнуть нас вон. Продавайте нашим нефтяным компаниям свою нефть по дешевке, или голосуйте с нами на следующем голосовании в ООН, или отправьте войска в нашу поддержку в какую-нибудь точку мира, например в Ирак", и таким образом нам удалось построить мировую империю, причем мало кто знал, что мы это сделали.“

„Сначала было слово. Потом стали затыкать рот.“

„• Хочу, чтобы хаоса мир стал сном моим, а мир доброты сталь явью.“

„• В моих мечтах лишь искорки надежды на то, чтобы люди стали людьми.“

„Увлечение покойного банкира рационализацией сказалось и на архитектуре его дома, построенного по последнему слову американизированной строительной техники.
Красота этой новой архитектуры определялась новым каноном: утилитаризмом. Весь огромный,
растянутый в длину трехэтажный дом Готлиба был сделан из железа, стекла и бетона и внешне был скучно прямолинеен, как разграфленный лист гроссбуха. Ни одной радующей глаз кривой линии, ни одного украшения. Огромные стекла во всю стену придавали дому вид какого-то гигантского аквариума. Казалось, стекла были слишком хрупкой защитой для миллионов, которыми ворочал банк Готлиба. Но «золотые рыбки» этого аквариума хранились глубоко на дне его – в подземном этаже. Сталь и бетон этого казнохранилища способны были выдержать налет не только земных, но и воздушных бандитов. Сотни автоматических звонков и световых сигналов, особые перископы, дающие возможность находящимся в первом этаже сторожам видеть, что делается в подвале, автоматически захлопывающиеся двери, электрические заградители и киноаппараты обрекали на неудачу всякую попытку проникнуть сюда силой или хитростью.“

„Он с раннего детства грезил высотой и так сильно мечтал стать лётчиком, что стал смотреть на этот ущербный мир свысока.“

„Всё реже и реже, мы стали прислушиваться к сердцу.“