Цитаты о многое

страница 9

„Многие женятся по любви, потому что не имеют возможности жениться по расчету.“

„О том, о многом, что в себе хоронишь,
сквозь дни свои неся в себе одном, -
ты никогда ни слова не прорóнишь,
не скажешь ни глазами, ни письмом. Всё бывшее души твоей уделом -
добро и зло, и муку, и любовь -
откроешь ты, достигнув тех пределов,
где, погибая, воскресаешь вновь.“

„Я не верю в хорошие дни и плохие дни. Есть просто дни, когда я узнал немного, и дни, когда я многому научился.“

„Найти на лужайке штопор — удача гораздо большая, чем найти четырехконечный листик клевера. Но многим ли это удалось?“

„Я подчеркивал, что никогда нельзя рассматривать историю формирования того или иного предмета (научного), группы предметов, сферы как линейное движение, или как, скажем, переход одного предмета в другой, третий, четвертый. Каждый раз настолько кардинально меняются сами ситуации за счет некоторых внешних обстоятельств, <…> — что эти ситуации не непременно развертываются одна в другую, а есть моменты дискретных трансформаций и преобразований. Например, была одна ситуация, но она насильственно ломается, скажем, война, которая разрушает всю ситуацию, и после этого начинается уже новый процесс с новыми людьми, новыми кадрами, где, с одной стороны, могут ставиться обществом совершенно новые задачи, втягиваться новые области материала, а с другой стороны, должна протягиваться культурная традиция. Причем, поколения, которые приходят заново, с одной стороны, стоят перед новыми задачами и проблемами, а с другой — должны протянуть руку и приобщиться к культуре, к традиции, которая уже сложилась, взять ее и втянуть в эту ситуацию. И именно втянуть в свою ситуацию, поскольку эта культура уходит вместе с людьми. А сумели ли эти уходящие протянуть ниточку, передать этот факел — это зависит от многих обстоятельств.“

„Мы не можем ограничиться равенством. Для многих женщин равенство — шаг назад.“

„Я люблю Алису в Стране Чудес, потому что я думаю, это то, что я могу сыграть очень хорошо. Ты не думаешь, что мы должны делать Э. У.? Алису в стране Энди Уорхола? Энди и так берётся за многое, я понимаю. Ну, это был бы фантастический фильм. Я хотела бы, чтобы кто-нибудь написал сценарий для него в современном стиле. Я думаю, это был бы чудеснейший фильм в мире, если его сделать. Не думаешь? На самом деле, я не думаю, что они сделали хотя бы что-то, как сделали Walt Disney, как одни из тех, которые на самом деле не делают это. В некотором смысле это так, но не сейчас они должны его делать. Сейчас необходимы реальные сюжеты. То есть не только символические мультики, но и актуальные для людей сюжеты, потому что здесь очень много фантастических людей, которые, как и ты, могли бы также использовать людей.“

„Как сказала Патрисия Петибон, оперная певица, голос — это центр души. Я с ней абсолютно согласен… Голос — это личность человека. Голос меняется на протяжении многих лет. Голос — это ваш накопленный опыт…
Однажды я спросил одного логопеда: какой голос для вас красивый? Он ответил, что самый красивый — это искренний голос, который говорит правду…“

„Когда я что-то делаю, я всегда полагаюсь на свои инстинкты. Многие люди думают, что я капризный и циничный, но они ошибаются. Поверьте мне, я руководствовался своими инстинктами и своим сердцем всю мою жизнь.“

„Если бы я читала современные произведения, которые являются достоянием критики, которые оценивают по этим стихам настоящий культурный период, я могла бы сказать. Дело в том, что наша страна – не только самая читающая, но и самая графоманская страна в мире. Для того, чтобы писать стихи, не нужно ничего особенного, потому что зарифмовать «ботинок» и «полуботинок», здесь нет ничего сложного, и посчитать слоги тоже очень легко. Я абсолютно уверена, что стихи пишет подавляющее количество населения России, а возможность их печатать и быть заметными для критиков имеют единицы, и не лучшие. Это закономерное движение социума. Я не знаю, на чем оно основано, но с открытием интернета как пространства для публикации, если зайти на знаменитые порталы, можно увидеть гиганское количество поэтов и гиганское количество стихов, и проблема не в том, что они плохи, и не в том, что они упадочны, проблема в том, что у каждого времени свой ритм, свои слова, свои темы и своя мысль, которая сквозит в стихах. Невозможно писать стихи под золотой век, потому что это будет не просто вторично и банально, это будет некое воровство тем, идей и времени у прошлого, то есть все хорошо в свой срок. Невозможно писать стихи экзаметром и считать себя великим поэтом, потому что это не ты. Где твой голос, где твоя мелодия, где твои слова, где твоя тема? С этого начинается настоящее подражание. Но проблема в том, что многие гладкие, хорошо сделанные стихи глубоко подражательны и глубоко неоригинальны, и упадок начинается не там, где заканчивается культура, а там, где человек перестает искать себя.“

„Ещё раз повторю фразу, которую я сказал одному нашему американскому известному коллеге, внезапно ставшему экспертом по всем вопросам, на одном из ток-шоу у Владимира Соловьева: «Американцы врут как дышат». <…> Человек на голубом глазу выходит и говорит: «Всьё толко дла обшего уравноправия, толко на основе соблудэния и тэ дэ и тэ пэ…» Вот. И он считает, что такую лапшу можно вешать всем на уши и что ему должны верить, а мы, конечно, такие вот мерзавцы, типа меня, мы, конечно, их очерняем, наговариваем на них. Смысл-то совсем в другом, смысл в том, что мы им поверили, ещё раз повторяю, причем, поверили искренне и долго ждали от них чего-то хорошего. А потом стали мучительно избавляться от собственных иллюзий. И теперь смотрим на эти вещи трезвым взглядом. Может, иногда перегибаем, эмоционально перегибаем. Бывает такое, бывает. Отчасти, конечно, у нас есть такое раздвоение личности: понимая, что на самом деле Запад ничего хорошего нам не несёт, нас всё равно к нему тянет. Да. Это есть. Такие отголоски шизофрении. <…> В целом, к сожалению, это ситуация расставания с иллюзиями. Для многих, между прочим, она была болезненной, когда многие действительно верили в эту вот благородную непогрешимость Запада и верили таким вот этим сказкам убаюкивающим. Тоже как, вот опять же, вспоминаю старый советский фильм про Садко, который приехал в Индию, там его привели, там такая птица Феникс, вот она там им: «Вы будете счастливыми!» — и они, бац, засыпают. Вот Обама — он примерно такой вот: «солидарность, международное развитие, соблюдение всех правил…» и все вокруг так… хррр… и засыпают потихоньку, засыпают… А он там всё бла-бла-бла. Так вот, мы от этого устали. Мы поняли, что это враньё.“

„Многие люди принимают свою память за интеллект и свои взгляды — за факты.“

„Любовь, как и всё, что происходит с человеком в жизни, многому учит.“

„Все мы прекрасно понимаем, что в нашем материальном мире деньги значат очень многое. Но если вы принимаете какое-то серьёзное и ответственное решение, то не основывайтесь только на них. Деньги – это не цель, а лишь средство, способ достижения ваших желаний и задач. Ещё мудрый Рокфеллер говорил, что если целью вашей работы является лишь заработок денег, то вы никогда их не получите. Конечно, какой-то мизер, для того, чтоб выживать, вы заработаете, но по-настоящему больших денег Вам не видать.“

„У меня был странный период: я учился в школе, но не проявлял интереса к занятиям. Раздумывал о поступлении в университет, и в то же время не хотел уезжать из Лос-Анджелеса. Я брал уроки актерского мастерства, ходил на прослушивания… В конце концов, я принял решение поступить в колледж и взять несколько открытых курсов. Это были не лучшие времена, когда практически не было работы, но, в то же время, они мне многое дали. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что, наверное, не достиг бы того, чего достиг, если бы не прошел через это. Именно тогда я понял, насколько важно для меня добиться успеха, стать востребованным актером. Все изменилось лишь два года назад. Да, быть может, в моей удаче был элемент случайности, но в то же время она была закономерной.“

„При том, что многое в панке дико, уродливо, абсолютно неприемлемо, мы должны констатировать, что это движение и его музыка были восприняты как антибуржуазные и по содержанию, и по форме.“

„Кто отказывается от многого, может многое себе позволить.“

„Очень многие думали, что можно сделать добро из зла. Но Стругацкие всем пафосом «Пикника», куда они взяли этот эпиграф, доказывают: нет, нельзя сделать добро из зла. Это не получается. А разговор о том, что больше его сделать не из чего, извините, есть из чего. Извините, из зла кроме зла ничего сделать невозможно. Эта такая горькая истина, которая, как мне кажется, в этом романе есть.“

„Жизнь — игра коллективная, но от индивидуального мастерства многое зависит.“

„Умный многому сумеет научиться у врага.“

„Для того чтобы судить о действительной важности человека, следует предположить, что он умер, и вообразить, какую пустоту оставил бы он после себя: не многие выдержали бы такое испытание.“

„Знаменитость — человек, которого знают многие из тех, кого сам он, по счастью, не знает.“

„Многие триумфальные арки народ позднее носил как ярмо.“

„У неопытных девушек можно многому научиться.“

„Я много зарабатывала и могла купить себе всё, что хотела. Это было здорово. Но известность ко многому обязывала. Модель всегда должна находиться на виду, чтобы о ней не забыли. Если ты заболела или решила отдохнуть, то будь готова к тому, что тебе придется отрабатывать пропущенное.“

„Многие думают, что толерантность — это «Делай то, что хочешь, если это мне не мешает.» Пока ты делаешь то, что меня устраивает, я тебя терплю, я толерантен. Но я не радуюсь за тебя по-настоящему! Если ты сделаешь то, что мне не нравится, моя толерантность на этом заканчивается. Но это не есть толерантность в настоящем ее понимании. На самом деле толерантность — это готовность принять то, что другой тоже хочет быть счастливым. Если у него все хорошо, даже если мне это и мешает, я могу принять это. Я могу быть счастливым от того, что счастлив другой.
Толерантность происходит от понимания того, что мы все равны. Мы все хотим быть счастливыми. Если вы это чувствуете, вы можете принять других, таких же желающих быть счастливыми. Они хотят быть счастливыми, и мы тоже хотим им счастья. Это и есть толерантность.“

„Не жалейте о том, что стареете. Многим в этом было отказано.“

„Я хочу, чтобы слова стали смыслом, а не звуком. Слова – это скучно. Мы говорим «люблю». За буквой «л» идет мягкая «ю», запрыгивает на «б». «Б» и еще одна «л» — целуются и опять сливаются в «ю». Пока произносили буквы – потеряли любовь. Такую сильную любовь. Я хочу, чтобы у всех где-то в районе сонной артерии появилось маленькое ядрышко. Я хочу, чтобы это ядрышко улавливало смысл и пропускало звуки. Хотя многие, мне кажется, начнут вскрывать сонную артерию, как алкоголики руку, в поисках ампулы“

„Многие жены не изменяли бы мужьям, если бы знали более тонкий способ отомстить!“

„Мы говорим на многих языках. Плачем на родном.“

„Многие сомневаются, что именно я сделал «Триллер» Майкла Джексона. Что ж, быть недооцененным — великая сила.“

„Многие люди, которые не должны находиться в психиатрических больницах, все же там находятся, в то время как многих из тех, кто должен в них находиться, там нет.“

„Я думаю, что у многих существует ошибочное мнение, что конгресс регулирует Уолл-Стрит. В действительности это не так. На самом деле Уолл-Стрит регулирует конгресс.“

„Нам нужна вполне очевидная информация: документы, касающиеся разведки, войны и массовых финансовых махинаций. Потому что они затрагивают очень многих людей.“

„Мы не произошли от обезьян. Мы просто многому от них научились.“

„Для многих актеров слава и деньги являются основными мотиваторами. Я тут ни при чем. Я снялся в «Вундеркиндах», потом полтора года отдыхал. Потом снялся в «Человеке-пауке», потом бил баклуши полтора года. Потом снялся в «Фаворите». Не люблю перерабатывать.“

„Криштиану мечтал стать суперзвездой, как и многие другие. Разница в том, что он работал над собой так старательно, как никто другой, чтобы действительно стать суперзвездой. Именно в этом его отличие от остальных.“

„Когда ты знаменит, многое становится неправильным… бывает так, что я просто трахаюсь, особо не уделяя этому эмоций, а на меня смотрят так, как будто я сотворил чудо…“

„Один несправедливый приговор влечет больше бедствия, чем многие преступления, совершенные частными людьми; последние портят только ручьи, только одинокие струи воды, тогда как несправедливый судья портит самый источник.“

„Я устал от нее и от чувства вины за усталость.
Я сижу и дышу, неподвижно в окно уставясь,
а за ним — как и было написано раньше другим — осина. Я не многих любил так всесильно и так бессильно.“

„Актёрский мир яркий и манящий. Люди весёлые, озорные, за кулисами все треплются, шутят. Не удивительно, что желание стать артистом испытывают многие молодые люди. Несколько раз я приходил на консультации в ЛГИТМиК посмотреть, кто поступает. Ничего неожиданного: в актеры идут люди, как правило, никакого представления не имеющие ни о профессии, ни о театре, ни о кино. Вероятно, я точно таким же был. Хотя… Я вырос за кулисами, кое-что знал. Сейчас большинство будущих артистов довольно бледные персоны. Как поганки в лесу. Боровичок редко встречается, но зато его сразу видно. Но так было всегда, и во времена моего студенчества тоже. С каждого курса хорошо, если один, ну два артиста заявят о себе. Такие звезды, как Фрейндлих, Юрский, сразу были заметны: оп, есть! Закинул старик невод в третий раз, и вместо травы золотая рыбка!“

„Жажда наживы не создала еще ни одного художника, но погубила многих.“

„Неудивительно, что я стал религиозным, ведь только религия даст вам ответы на многие вопросы и заставит вас поверить в чудо.“

„В жизни часто многие наши поступки спонтанны. Они совершаются мгновенно, в секунды. Если раздумывать, прикидывать — ничего не сделаешь.“

„Гафт очень многих изметелил
И в эпиграммах съел живьем.
Набил он руку в этом деле,
А остальное мы набьем.“

„Кровавый след на памяти клинке -
Я прошлого не в силах изменить.
Пульсирует воспоминаний нить,
Как тоненькая жилка на виске. И многое хотелось бы забыть,
Стереть, как неудавшийся эскиз,
Порвать, как рвут в сердцах черновики,
Как дубль, что был испорчен, повторить…“

„Многие невежливы не потому, что они хотят быть такими, а потому что не умеют лучше поступать; многие кажутся жесткими, сосредоточенными и гордыми, тогда как, в сущности, они только застенчивы.“

„Я думаю, что многие сейчас вовлечены в благотворительные компании, которые требуют остановить запугивания. Я знаю, что в школах с этим сейчас серьёзные проблемы, даже если травят не вас, и вы, скажем, самая популярная девушка в школе. Я думаю, что быть самой популярной – это работа, и если вы видите, что кого-то запугивают или несправедливо относятся к вашим товарищам, то нужно поставить точку, чтобы люди знали, что это не хорошо, это не смешно и не мило, и это не круто вставать на подобный путь. Я думаю, что для меня всегда было важным быть скорее лидером, чем последователем. И я думаю, что одна из самых крутых вещей, которые девушки могут сегодня делать, так это то, что они могут быть сильными.“

„Многие супружеские пары выглядят так, словно они познакомились по брачному объявлению.“

„Это очень важно, так и должно быть, музыка именно для этого. Не для того, чтобы фейерверки взрывались, все танцевали и прыгали – это второстепенно. А когда время останавливается – это момент истины, и для этого нам даны голоса, для этого мы учимся играть на инструментах, для того, чтобы передать что-то вечное, чтобы дать людям какую-то силу, понимание, смысл, чтобы это поднимало людей. Потому что многие артисты занимаются тем, что кидают в толпу куски гнилого мяса и зарабатывают на этом деньги.“

„КНИГА – способ разговора с многими людьми сквозь время.“

„На данный момент мы находимся на вершине, но серьезное финансирование не имеет к этому отношения. Мы на пути к победе к завоеванию многих титулов благодаря тому, что я работаю, не покладая рук“

„В следующий раз, если кто-нибудь спросит тебя: «И как же это ты стала лесбиянкой?» — отвечай так: «Прежде всего, в лесбиянки берут только талантливых, потом нужно пройти интервью. Очень многие отсеиваются на конкурсе купальников и вечерних платьев».“

„Я могу общаться с учеными, писателями, художниками или политиками, но также счастлив в обществе автобусных кондукторов, монтеров и простых рабочих: профессия или призвание не важны. Все эти классы мне знакомы, хотя я представляю, что никто из них не назовет меня «своим». Вероятно, манера, в которой я был воспитан, мои приключения — и мой способ мыслить — лишили меня моего класса. Лишь среди праздных классов мне довольно неудобно. Я не умею развлекаться и убивать время. Многие люди заявляют, что только они меня понимают. Они не видят, как мало они видят, и каждый видит своё. Имя моё — Легион!.“

„Я не согласен, что серьезная политика — это стучать кулаком по столу. Когда Хрущев на Генассамблее ООН стучал ботинком по столу и угрожал ракетами, это не было признаком нашего величия. Признак великой державы — когда твоя страна необходима, с ней хотят иметь дело. Россия — великая держава именно потому, что многие проблемы на международной арене без нее решаться не могут.“

„Я многого жду от людей, которых люблю, — быть может, слишком многого. Я жду, даже прошу. Но требовать я не умею.“

„Я сейчас очень часто думаю о старости. Интересно, когда я буду очень старенькой, смогу ли я быть такой, как мне бы хотелось? Я вижу многих стариков, вижу, как им тяжело с самими собой. Как они сами от себя страдают, как сами создают себе сложности, проблемы. Вижу их тоску, одиночество… Какой я буду в старости? Не знаю. Но я хочу быть хорошей. Мне дети говорят: что ты, мама, ты будешь хорошей. Я говорю: не знаю, не знаю, дети мои. Смотря какая болезнь меня подкосит, вдруг какая-то нервная. Я же вас покусаю всех. И я им сказала: только вы меня одну не бросайте. Есть буду мало, буду тихо сидеть в уголке, но чтобы я была в семье…“

„Жизнь с Энджи меня многому научила. Она очень прямой человек, ни в грош не ставит тактичность, если на самом деле требуется правда. С ней я начал понимать: жизнь одна – и в том смысле, что она единственная, и в том, что едина, ее невозможно делить на части – вот я в семье, вот в офисе, а вот на вечеринке. Для меня теперь очевидно: все в жизни связано нерасторжимо. Я известен и поэтому могу помогать. Я помогаю, и это расширяет мой мир, мои горизонты. Это все здоровый эгоизм, который понимаешь только после сорока, – использовать мир в собственных целях, главная из которых – быть полезным миру.“

„Многих сгубила женская красота, ибо любовь красавицы подобна испепеляющему пламени.“

„Многим приходится расплачиваться за поступки, которых у них не хватило решимости совершить.“

„Я лично многим, очень многим обязан игре по переписке.“

„Несомненно, что большинство людей всегда предпочтет легкую и ясную философию точной, но малодоступной и многие будут рекомендовать первую, считая ее не только более приятной, но и более полезной, чем вторая.“

„В Библии многое звучит вполне современно — взять хотя бы историю о Моисее, который сорок дней искал место для парковки.“

„Виноватых ищут всегда. Но многие забывают о том, что есть дама по имени Удача.“

„Кто не довольствуется малым, а устремляет свои взоры на многое и дальнее, не задумываясь о причинах и следствиях, добьется того же, чего мухи: им ведь недостаточно, чтобы летать на цветы и деревья, вот и оказываются они задавлены, влетев порою в слоновые уши.“

„Пытаться влиять на многое можно до тех пор, пока не поймёшь, как мало от тебя зависит.“

„Молчание иногда более многозначительно и возвышенно, чем самое благородное и самое выразительное красноречие, и во многих случаях свидетельствует о высоком уме.“

„Многие люди проводят целую жизнь, пытаясь прикрыть свои слабости, потому что хотят быть хорошими. Успешный человек всегда их ищет, потому что именно с этого места можно стать лучше. Я не могу улучшиться, если я уже и так хорошая.“

„Почему-то многим кажется, что я республиканец, но это не так. На прошлых выборах я вообще не знал, за кого голосовать. Ты смотришь на них, а в голове у тебя что-то вроде: «Ну хорошо, выбор, получается, такой: вы хотите, чтобы вас ударили или чтобы вас пнули».“

„Я думаю, что многие остались бы в живых, существуй у нас смертная казнь.“

„Великие возможности приходят ко всем, но многие люди даже не подозревают, что встречались с ними.“

„Многие удивляются. А я мечтала стать артисткой с детства. Мне часто поступали предложения купить и исполнить песню, но я понимала, что заниматься музыкальной карьерой — каторжный труд. Но прошлым летом мне показали песню «Под звуки поцелуев», и я поняла, что хочу её спеть. Купила, показала близким людям, но все были единодушны: «Нафиг тебе это надо, песня ни о чём…» Но если я загораюсь какой-то идеей, то остановить меня сложно. Первую песню я записала ещё в браке — получается, что написала себе будующее: «Вопросы без ответов, и слёзы не от ветра. Друг друга не слышим, сгораем как вспышки. И нервы натянуты, терпение не вечное…»“

„Петли дверные многим - скрипят, многим - поют…“

„У нас все боятся, причем непонятно, чего боятся. Ну кто тебя накажет, если ты будешь писать жалобы? Все эти страхи — они в основном выдуманные. Мы боимся собственного страха. Каких-то фантомов. Мне кажется, я это показываю своей деятельностью. Вот мои орудия труда — компьютер, Интернет, какие-то юридические знания. Каждый может это делать, и многие делают и не боятся. Просто мы их не видим. Так получилось, что я стал известен и по сравнению с ними нахожусь даже в более выигрышном положении. Это не так уж и опасно. Быть журналистом, который занимается Северным Кавказом, намного более опасно. Конечно, у меня нет горячего желания, чтобы мне дали по голове. Я возвращаюсь домой поздно и каждый раз, когда захожу в подъезд, я не боюсь, но испытываю неприятные ощущения. И моя жена это испытывает. За мной раньше ездила машина. Сейчас я ее не замечаю. К этому вряд ли можно привыкнуть. Пули над головой, конечно, не свистят, но все эти комментарии — ты молодец, но тебя скоро убьют. Проблема в том, что их читают моя мать, моя жена. Это несет дискомфорт. Они переживают. Когда-то мы это обсуждали. Но потом я запретил — какой смысл толочь воду в ступе. Это контролировать нельзя. Если я хочу это минимизировать, я должен все бросить. А я ничего не брошу. Я не понимаю, как можно по-другому. У нас распространен такой конспирологический подход, что никто ничего не делает просто так. Это наследие циничной политики 1990-х, когда политика была продажная, пиар был продажный, средства массовой информации были продажными, все продавалось и покупалось.“

„В России очень много успешных грузин, например, Лео Бокерия или тот же Зураб Церетели. В Украине тоже есть успешные грузины. Но я вижу, что здесь они быстро растворяются, становятся украинцами. А российские грузины, какими бы успешными они ни были, так и не становятся русскими. Что-то их останавливает. Им постоянно будто кто-то напоминает, что это не их страна. Даже если ты Зураб Церетели или Лео Бокерия. Кстати, замечу, что в Грузии такая же история — ​тебе всегда будут напоминать, что ты — ​иностранец. Да и во многих других странах так, в Польше тоже. А в Украине ты можешь быть кем угодно.“

„Бог ежедневно устрояет для нашего спасения много такого, что известно Ему одному. Он благодетельствует роду нашему по благости Своей, не нуждаясь ни в прославлении от нас, ни в каком-нибудь другом возмездии, и поэтому очень многое оставляет скрытым от нас, а если иногда и открывает, то и это делает для нас, чтобы мы проникнувшись чувством благодарности, сподобились еще большей помощи Его. Будем же благодарить Его не только за то, что знаем, но и за то, чего не знаем, потому что Он благодетельствует нам не только когда мы желаем того, но и когда не желаем. Зная это, и Павел внушал благодарить всегда и за все“

„Не будем думать, будто дела наши ограничиваются пределами настоящей жизни, но станем верить, что будет непременно суд и воздаяние за все, что мы здесь делаем. Это так ясно и очевидно для всех, что и иудеи, и язычники, и еретики, и все вообще люди согласны в этом. Ибо хотя и не все мыслят как должно о воскресении, но что касается до суда, наказания и тамошних судилищ, все согласны в том, что есть там воздаяние за здешние дела. Если бы этого не было, то для чего Бог распростер столь великое небо, подостлал землю, расширил море, разлил воздух, явил такую промыслительность, если бы Он не до конца хотел иметь о нас попечение? – Не видишь ли, сколь многие из живых добродетельно претерпели многочисленные бедствия и отошли, не получив ничего доброго, а другие, напротив, жили весьма нечестиво, похищали чужое имущество, грабили и притесняли вдов и сирот, наслаждались богатством, роскошью и бесчисленными благами и отошли, не потерпев ни малейшего зла? Итак, когда же и первые получат награду за добродетель и последние понесут наказание за нечестие, если дела наши оканчиваются со здешней жизнью? Если Бог существует, как и действительно существует, то всякий скажет, что Он праведен, если же праведен, то надобно согласиться, что и тем и другим воздаст по достоинству. Если же Бог имеет воздать тем и другим по достоинству, а здесь никто из них не получил: тот – наказания за грехи, а этот – награды за добродетель, то ясно, что будет еще время, когда и тот и другой получат должное воздаяние.“

„Тимей в XVIII книге говорит, что многое в нём вызывало удивление. Так, когда пассатные ветры дули так сильно, что портились плоды, он приказал содрать кожу с ослов и сделать меха, которые он расставил вокруг холмов и горных вершин, чтобы уловить ветер; и ветер унялся, а Эмпедокл получил прозвание «ветролова».“

„Говорят, у меня хорошее чувство юмора. Именно с ним я отношусь ко многим трудностям.“

„Мне нравится думать, что я не только красива. Например, считаю, что во многих вопросах я довольно объективна, умею себя мотивировать, баловать и критиковать. Многие считают, что я открытый и жизнерадостный человек, и это правда, но при этом я люблю находиться одна в тишине — мне не бывает скучно, так как я самодостаточна. Люблю больше отдавать, чем брать, обожаю делать подарки.“

„В странах, где личная предприимчивость развилась уже давно и где действие правительств стало более ограниченным, последствия современной экономической эволюции переносились без труда. Страны, где этой предприимчивости у граждан не существовало, оказались безоружными, и население их вынуждено было прибегать к помощи своих правителей, которые столько веков и думали и действовали за них. Таким-то образом правительства, продолжая свою традиционную роль, были приведены к необходимости руководить столькими промышленными предприятиями. Но ввиду того, что изделия, производимые под контролем государства, по многим причинам обходятся дорого и изготавливаются медленно, народы, предоставившие правительству то, что сами должны были бы делать, очутились в положении менее выгодном, чем другие.“

„Знаете ли, что весьма многие люди больны именно своим здоровьем, то есть непомерной уверенностью в своей нормальности, и тем самым заражены страшным самомнением, бессовестным самолюбованием, доходящим иной раз чуть ли не до убеждения в своей непогрешимости. Ну вот на таких-то мне и случалось много раз указывать моим читателям и даже, может быть, доказать, что эти здоровяки далеко не так здоровы, как думают, а, напротив, очень больны, и что им надо идти лечиться…“

„Все говорят о государе Николае Павловиче не только без раздражения, но даже с участием, желая даже извинить его во многом. Но между тем все невольно чувствуют, что какой-то камень, какой-то пресс снят с каждого, как-то легче стало дышать; вдруг возродились небывалые надежды; безвыходное положение, к сознанию которого почти с отчаянием пришли, наконец всё, вдруг представилось доступным изменению. Ни злобы, ни неприязни против виновника этого положения. Его жалеют, как человека, но даже говорят, что, несмотря на все сожаление об нём, никто, если спросить себя откровенно, не пожелал бы, чтобы он воскрес. Мир его душе! Он действовал добросовестно по своим убеждениям; за грехи России эти убеждения были ей тяжким бременем. Его система пала вместе с ним; в последнее время она достигла крайности.“

„…ну, это чисто такое местное название в Воронеже, где был рок-клуб, к которому мы принадлежали, он находился в очень задымлённом районе, и я его так прозвал — «сектор газа», и мы в этом клубе постоянно играли, а так как я жил там неподалёку в этом районе, группу я назвал также — «Сектор Газа». Чисто местное название, я ведь не думал тогда, что мы так раскрутимся, я думал, что мы поиграемся и на этом всё закончится, как и многие коллективы тогда первые в 85-ом, 87 году, когда открылись рок-клубы, вы помните, было очень много команд довольно-таки интересных…“

„Ты глумишься над чьей - то людскою мечтой,
Отравляя жизнь многим, ты рушишь покой…
Не кричи, что тебя обошла справедливость,
Если также как ты, вдруг поступят с тобой!“

„Старость многих толкает на одиночество,и чувство-быть кому то нужным,для стариков-это слабое утешение.“

„Темнота,подходящая среда для страхов и для многих-это настоящий удар.“

„«Алешку» принимали таким, каков он был. Многое не совсем ладное ему прощалось. Даже такой редкий джентльмен, как М. Алданов (недаром прозвала я его «Принц, путешествующий инкогнито»), дружил с ним и часто встречался. И когда Толстой уехал из Парижа, нам очень его не хватало. <…“

„Потому что я пошла против природы, ведь многие считают, что в моём возрасте так одеваться не положено. Ну что я могу на это сказать… Друзья, время меняется. Люди стали жить дольше лет на 20. И современные 50 лет — это как 30. Поэтому жить нужно ярко, а придавать значение цифрам — это преступление.“

„Человек может быть одинок, несмотря на любовь многих, если никто не считает его самым любимым.“

„Многие художники не замечают, что трепетная искренность души и подлинность волнений давно потеряны и вместо них явилось бойкое подобие простого опыта, любовно названное ими обретённым мастерством.“

„Глупость всё увидит, разум многое не станет замечать.“

„Привычка к труду развивается быстро, подобно всякой другой привычке. Люди даже с очень скромными способностями достигают многого, если всецело и неутомимо отдаются какому-нибудь одному делу, а не разбрасываются.“

„Вопрос изучения прошлого особенно важен, поскольку прошлое выступает категорически против собственной проекции на будущее. Изучение человеком истории способно предотвратить многие ошибки в отдельном государстве. Да, это занятие может показаться скучным, но оно никогда не приведёт к недугу. Недуг – это когда история начала вас обучать.“

„Я же вырос прямо здесь, в Голливуде, именно в этой части Лос-Анджелеса, но только не в благополучной киносемье, как многие из моих коллег.“

„Тут ведь далеко не глупость. Речь идет о важном документе, да не по Сеньке шапка, — не по зубам этот текст, никто не может прочесть его сегодня. И текст, и карта копировались уже много раз: от поколения к поколению пытаются люди открыть тайну текста. Но расшифровать его не может никто. А речь в этом документе идет вовсе не о спрятанных сокровищах, а о древней письменности, до сих пор неизвестной миру. Такие же иероглифы начертаны на внутренней стороне каменного гроба, спрятанного глубоко в земле, многие тысячи лет тому назад. И даже если люди случайно найдут саркофаг, они не смогут прочесть письмена. Там столько интересного — там рассказана история мира, каким он был две тысячи лет назад и каким будет еще через две тысячи лет. Этот саркофаг спрятан в нашей земле людьми, пришедшими из Египта. Было так: шел караван верблюдов, его сопровождали воины и высшие их командиры, кроме того, с ними следовало множество рабов. Дойдя до наших краев, они остановились на долгий отдых, и однажды ночью рабы стали рыть глубокую яму. В яму был опущен таинственный груз — саркофаг, и яму быстро засыпали землей. Те, кто выполнял работу, были убиты, все до одного. Тайну эту окропили потоки невинной крови, тайна дожидается своего часа, чтобы быть раскрытой, разгаданной людьми, послание тысячелетней давности бесценно, оно принадлежит человечеству. Сегодня самые ученые из ученых, профессора из профессоров не расшифруют карту и не найдут саркофаг. Не пришло время.“

„Любовь всегда многообразна как во многих отношениях, так и в том, что затрагивающие ее шутки одних тяготят и вызывают у них негодование, а другим приятны. Тут надо сообразовываться с обстоятельствами момента. Подобно тому как дуновение может погасить возникающий огонь вследствие его слабости, а когда он разгорится, придает ему питание и силу, так и любовь, пока она еще тайно возрастает, возмущается и негодует против раскрытия, а разгоревшаяся ярким пламенем находит в подшучиваниях пищу и отвечает на них с улыбкой.“

„Ужасно было зрелище по тесноте, в которой жался этот народ, и по смешению женщин с мужчинами. Женщины, не мертвецки пьяные, спали с мужчинами. Многие женщины с детьми на узких койках спали с чужими мужчинами. Ужасно было зрелище по нищете, грязи, оборванности и испуганности этого народа. И, главное, ужасно по тому огромному количеству людей, которое было в этом положении. Одна квартира, и потом другая такая же, и третья, и десятая, и двадцатая, и нет им конца. И везде тот же смрад, та же духота, теснота, то же смешение полов, те же пьяные до одурения мужчины и женщины и тот же испуг, покорность и виновность на всех лицах; и мне стало опять совестно и больно, как в Ляпинском доме, и я понял, что то, что я затевал, было гадко, глупо и потому невозможно. И я уже никого не записывал и не спрашивал, зная, что из этого ничего не выйдет.“

„Я всегда сам всего добивался. У меня нет людей, которые бы вывели меня за руку и дали все готовое. Я всеми своими успехами обязан именно этим качествам настоящего мужчины, еще я своим рукам многим обязан, они у меня индивидуальные, больше таких рук ни у кого нет. Если вдруг сейчас у меня все исчезнет мигом, я все равно смогу подняться и выжить, потому что со мной останутся мои руки.“