Цитаты о начать

страница 3

„Секрет продвижения вперед - заключается в том, чтобы начать двигаться.“

„В 1946 году, когда Чан Кай-ши начал наступление против нас, многие наши товарищи и весь наш народ беспокоились о том, сможем ли мы выиграть войну. Меня тоже волновало это. Но у нас была уверенность. В то время приехала в Яньань одна американская журналистка по фамилии Анна Луиза Стронг. В беседе с ней я затронул много вопросов: и о Чан Кай-ши, и о Гитлере, и о Японии, и о США, и об атомной бомбе и т. д. Я тогда сказал, что все так называемые могучие реакционные силы на самом деле представляют собой всего лишь бумажных тигров, ибо они оторваны от народа. Посмотрите, разве Гитлер не был бумажным тигром? Разве с ним не было покончено? Я тоже говорил, что русский царь был бумажным тигром, китайский император был бумажным тигром, японский империализм был бумажным тигром. Ведь со всеми ими было покончено. С американским империализмом ещё не покончено, у него есть и атомные бомбы. Но я думаю, что с ним также будет покончено, он тоже является бумажным тигром. Чан Кай-ши был в свое время очень сильным, его регулярная армия насчитывала более 4 миллионов человек. Тогда мы находились в Яньане. А сколько было в то время в Яньане населения? 7 тысяч человек. А сколько у нас было войск? Всего 900 тысяч партизан, причём они были полностью разбросаны в нескольких десятках опорных баз, отрезанных друг от друга Чан Кай-ши. Однако мы говорили, что Чан Кай-ши является не чем иным, как бумажным тигром, и мы непременно победим его. Во имя борьбы с врагом, в течение длительного времени у нас складывалось такое понятие, что в стратегическом отношении мы должны презирать всех врагов, а в тактическом отношении должны уделять всем врагам серьёзное внимание, то есть в целом мы непременно должны презирать врагов, а в каждом конкретном случае мы непременно должны уделять им серьёзное внимание. Если в целом не презирать врагов, то мы можем совершить оппортунистические ошибки. Когда жили Маркс и Энгельс и их всего было двое, они тогда уже заявили, что капитализм во всем мире будет свергнут. Однако в конкретном случае, в отношении каждого врага в отдельности, если ему не уделять серьёзного внимания, то мы совершим авантюристические ошибки. Войну можно вести лишь отдельными операциями, врага можно уничтожать лишь по частям, заводы можно строить лишь по объектам, землю крестьянин может вспахивать лишь по участкам. То же самое можно сказать и о еде. С точки зрения стратегии нам еда нипочем: мы готовы поесть всю пищу. Но в конкретном случае, когда кушаешь, то глотаешь пищу частями и не можешь проглотить сразу все явства со стола. Вот это и называется решать каждый вопрос в отдельности, а в военной литературе это называется разгромить врага по частям.
Мао Цзэдун. Выступление на Московском совещании представителей коммунистических и рабочих партий“

„Я думаю, что одной из проблем [с воспитанием умных детей в современном обществе] является обязательное школьное образование… и что дети сидят там, и их учат и говорят, во что верить; они пассивны с самого начала - и нужно быть очень, очень агрессивно интеллектуально, чтобы иметь высокий IQ […] ребенок с самого начала - это пассивный процесс. Он или она сидит там, и они просто пытаются верить всему, что им говорят?“

„Человек, который с самого начала ведет себя достойно, избавлен от угрызений совести.“

„Душа человека — своеобразный сплав бога и зверя, арена борьбы двух начал: одно — частичное, ограниченное, эгоистическое, а другое — всеобщее, бесконечное и беспристрастное.“

„Есть определённый жанр, которым я насладился, когда я начал, тот, который объединил действие и поп-культуру. Я люблю ту аудиторию, потому что они любят фильмы. Они становятся настолько разожжёнными. Они не критики. Они только наслаждаются этим.“

„…Изумление <…> есть начало философии.“

„Мне кажется, все началось, когда люди начали искать безопасность вместо свободы. Проблема в том, что большинство людей считают, что безопасность и свобода — это одно и тоже. Но это не так. В действительности, безопасность и свобода означают прямо противоположные вещи.“

„Мой пессимизм берет начало в моих собственных разочарованиях в себе и окружающих, в моей эгоистичности, в том, что мои поступки иногда ранят людей, в моем замешательстве, в том, что большую часть времени я не знаю, чего хочу, в том, что я капризная сволочь… Обычное самоаналитическое дерьмо.“

„Вера не начало, а конец всякой мудрости.“

„Это ужасно! Не те страдания и гибель живых существ, но то, как человек без нужды подавляет в себе высшее духовное начало, чувство сострадания и жалости по отношению к подобным ему живым существам, — и, попирая собственные чувства, становится жестоким. А ведь как крепка в сердце человеческом эта заповедь — не убивать живое!“

„Человек не может быть наделенным с самого начала от природы добродетелью или пороком, так же как он не может быть прирожденным ткачем или писцом. Но он может от природы быть предрасположен к состояниям, (связанным) с добродетелью или пороком… Точно так же он может иметь природное предрасположение к действиям, (сопряженным) с писанием или другим каким-либо искусством, и эти действие ему выполнить легче, чем какие-либо другие.“

„Вселенная так устроена, что не только сама она бессмертна, но бессмертны и её части в виде живых блаженных существ. Нет начала и конца Вселенной, нет начала и конца также жизни и её блаженству.“

„Еще раз начать сначала, только как перед этим закончить?“

„Придет время, когда ты решишь, что все кончено. Это и будет начало.“

„Не уверен, должен ли я сомневаться, чтобы начать; но я уверен, что не должен останавливаться.“

„Вы не должны быть великими, чтобы начать, но вы должны начать, чтобы быть великими.“

„Тебе придется иметь дело с людьми, которых ты еще не знаешь. С самого начала думай о них все самое плохое, что только можно вообразить: ты не слишком сильно ошибешься.“

„… главная ирония жизни в том, что она абсолютно непредсказуема. Непредсказуема с начала и до конца. Ты ни за что не узнаешь, что она решит сотворить с тобой в следующую секунду: подкинет ли неожиданно счастливый случай или отберет последний шанс… Будет ли она короткой, но яркой, сияющей вспышкой, или обернется длинным, но невероятно тяжелым и даже мучительным марафоном… И нет ни малейшего смысла пытаться предугадать и спланировать её повороты – всё, что мы можем сделать – это с благодарностью принять и прожить её такой, какая она есть…“

„Давайте вспомним хотя бы, как шло интервью маленькой 12-летней девочки и её тети, проживающих, как я понял, в Соединённых Штатах, которая была свидетельницей событий в Южной Осетии. Как на одном из крупнейших каналов «Фокс ньюс» её постоянно перебивал ведущий. Он её постоянно перебивал. Как только ему не понравилось, что она говорит, он начал её перебивать, кашлять, хрипеть, скрипеть. Ему осталось только в штаны наложить, но сделать это так выразительно, чтобы они замолчали. Вот единственное, что он не сделал, но, фигурально выражаясь, он был именно в таком состоянии. Ну, разве это честная, объективная подача информации? Разве это информирование населения своей собственной страны? Нет, это дезинформация.“

„Самое опасное в войне, которая начинается при таких условиях, как теперь война с Польшей, самое опасное — это недооценить противника и успокоиться на том, что мы сильнее. Это самое опасное, что может вызвать поражение на войне, и это самая худшая черта российского характера, которая сказывается в хрупкости и дряблости. Важно не только начать, но нужно выдержать и устоять, а этого наш брат россиянин не умеет. И только длительной выучкой, пролетарской дисциплинированной борьбой против всякого шатания и колебания, только посредством такой выдержки можно довести российские трудящиеся массы, чтобы они от этой скверной привычки могли отделаться.“

„Назначенный на 11.00 вылет космонавтов из Перми в Тюра-Там задержался на час из-за переговоров Беляева и Леонова с Брежневым. Незадолго до выезда на аэродром для встречи новых героев космоса группа главных конструкторов и руководителей полета (Королёв, Келдыш, Тюлин, Руденко, Пилюгин, Бармин, Керимов и другие) собралась в «маршальской» столовой десятой площадки. Королёв провозгласил тост за сотрудничество: «Друзья! Перед нами ― Луна. Давайте же все вместе работать ради великой цели освоения Луны. Помните, как дружно трудился наш коллектив?» И тут я услышал, как сидевший рядом со мной В.П.Бармин негромко произнёс: «Работали дружно, когда все были главными… А теперь ― один главный теоретик и один главный конструктор…» Да. Владимир Павлович прав: былой дружбы между членами «космической кооперации» давно уже нет, и в этом есть доля вины и самого Королёва. Он нередко принимает опрометчивые решения и бывает деспотичным во взаимоотношениях со своими помощниками. Не без оснований местные остряки прозвали его «Скорпионом-4». Дело в том, что при возникновении угрозы Байконуру со стороны иностранной агентуры Генштаб немедленно оповещает соответствующие службы полигона кодированными сигналами. Код «Скорпион-1» означает, что в районе полигона по железной дороге проезжают иностранцы ― они могут запеленговать работающие радиостанции и тем самым определить дислокацию и количество пусковых площадок. Сигнал «Скорпион-2» означает пролёт разведчиков в самолётах гражданской авиации, «Скорпион-3» ― другие, более серьёзные акции иностранной разведки. По любому из этих сигналов жизнь на Байконуре на несколько минут замирает… Королёв узнал о «Скорпионе-4» три дня назад и в самый неподходящий момент. Оставалось около двух часов до пуска «Восхода-2», подготовка ракеты, корабля и экипажа шла строго по графику, обстановка на старте была спокойной. Наверное, именно поэтому предстартовые минуты казались нам особенно долгими. Чтобы как-то скоротать время в ожидании пуска, Королёв, Бармин, Северин и я решили обсудить наши планы на будущее. Завязавшийся деловой разговор проходил в непринуждённой манере и лишь изредка прерывался небольшими паузами. И вот в одну из таких пауз Северин, неожиданно обратившись к Бармину с вопросом: «А знаете ли вы, как на полигоне называют Сергея Павловича?» ― начал рассказывать о «Скорпионах»… Реакция Королева была бурной. Вспыхнув, он заявил срывающимся голосом: «Фашистским скорпионом я никогда не был! «Скорпион-4»“

„…Женщине свойственно полагаться на своего мужчину — это естественный порядок вещей. И столь же естественно, что женщина, осознав ненадежность избранной опоры, ищет для себя другую. Глупо и бессмысленно по этому поводу морализировать: так устроен мир. Женщины не любят оказываться в сложных ситуациях. Да что там скрывать — они их просто боятся. Просто потому что не уверены в собственной способности справиться с лавиной проблем. И это тоже естественно. Страх заставляет искать опору и защиту. Первобытный реликтовый страх. Генетическая память о том, что в пещеру может ворваться саблезубый тигр или стая волков, в конце концов, пещера может начать обрушиваться — конечно, страшно. Сегодня «волки» другие, но какая разница? Все равно страшно. Меня считают сильной женщиной, но это — чисто внешнее впечатление. Ну да, я умею отстаивать свои интересы. Но при этом прекрасно понимаю, что в мире, как ни крути, есть силы, намного превосходящие мое упрямство и упорство. С некоторыми вещами женщине справиться невозможно. К тому же мне в глубине души всегда хотелось быть слабой. Чтобы кто-то улыбался: не бойся, милая, я обо всем позабочусь, — и действительно заботился бы. Хотя в наше время это, наверное, непозволительная роскошь — быть слабой женщиной, полностью доверяясь мужчине. Вот и приходится изображать этакую независимую валькирию.“

„Сознание своей болезни и готовность лечиться - уже начало исцеления.“

„Я не ищу гармонии в природе.
Разумной соразмерности начал
Ни в недрах скал, ни в ясном небосводе
Я до сих пор, увы, не различал.
Как своенравен мир её дремучий!
В ожесточенном пении ветров
Не слышит сердце правильных созвучий,
Душа не чует стройных голосов.
<…>
Но в тихий час осеннего заката,
<…>
Как бы прообраз боли человечьей
Из бездны вод встает передо мной.

И в этот час печальная природа
Лежит вокруг, вздыхая тяжело,
И не мила ей дикая свобода,
Где от добра неотделимо зло.“

„Нет ничего хуже, чем великолепное начало.“

„Пока живешь, никаких приключений не бывает. Меняются декорации, люди приходят и уходят — вот и все. Никогда никакого начала. Дни прибавляются друг к другу без всякого смысла, бесконечно и однообразно.“

„Когда твёрдо идёшь путём, по которому начал идти, по моему мнению, ты счастлив.“

„Лучше плохо начать, чем плохо кончить.“

„Совесть есть духовное, сверхприродное начало в человеке, и она совсем не социального происхождения. Социального происхождения скорее засорение и искажение совести. Совесть и есть та глубина человеческой природы, на которой она не окончательно отпала от Бога, сохранила связь с Божественным миром.“

„Большевики с самого начала определили характер гражданской войны: Истребление.“

„Ложь — источник всех несчастий, ложь - начало всякой муки.“

„Армия Паулюса капитулировала полностью и русские начали наступление на юг, где находились две румынские армии под моим командованием… Поэтому сопротивление шестой немецкой армии до последнего человека было необходимо.“

„Едва люди начали менять, как уже они сами стали предметами обмена. Действительный залог превратился в страдательный — хотели того люди, или нет.“

„Пока большинство учёных слишком заняты развитием новых теорий, описывающих, что есть Вселенная, и им некогда спросить себя, почему она есть. Философы же, чья работа в том и состоит, чтобы задавать вопрос «почему», не могут угнаться за развитием научных теорий. В XVIII в. философы считали всё человеческое знание, в том числе и науку, полем своей деятельности и занимались обсуждением вопросов типа: было ли у Вселенной начало? Но расчёты и математический аппарат науки XIX и XX вв. стали слишком сложны для философов и вообще для всех, кроме специалистов. Философы настолько сузили круг своих запросов, что самый известный философ нашего века Витгенштейн по этому поводу сказал: «Единственное, что ещё остаётся философии, — это анализ языка». Какое унижение для философии с её великими традициями от Аристотеля до Канта!“

„Я начал заниматься гольфом после сорока, и мне очень не нравится, когда кто-то называет это излишним оптимизмом.“

„Мне было 12 лет, когда я повернулся к вам спиной. Я забыл о своем прошлом, чтобы обеспечить безопасное будущее.
Выбор сердца. Инстинкт. С того самого дня я перестал смотреть вам в лицо, я начал любить вас. Чтобы оборонять вас. Быть вашей первой и последней линией защиты.
Я пообещал себе делать все возможное, чтобы больше не пересекаться с вами взглядами. Или чтобы эти случаи происходили как можно реже. Каждый раз, когда это происходит, мне больно от того, что я подвел вас.
И все же. Мы всегда были противоположностями, дополняющими друг друга, как луна и солнце. Вынужденные жить рядом друг с другом, никогда не будучи в состоянии прикоснуться.
Больше 25 лет назад я сделал свой выбор. Я поклялся защищать вас и держать вас в безопасности. Я стал вашим щитом от врагов. Я всегда думал о вашем благополучии, поставив его вперед собственного. Каждый раз, когда я оборачиваюсь, я должен поддержать вас.
Мне было 12 лет, когда я повернулся спиной к своей цели, и я буду продолжать защищать вас до тех пор, пока мои ноги, голова и сердце позволят мне это делать.“

„Хочешь, чтобы хвалили твои сочинения? Умри! Со смерти человека начинается людская благосклонность, и конец жизни — начало славы.“

„Я начал с нуля и упорным трудом достиг состояния крайней бедности.“

„Сложнее всего начать действовать, все остальное зависит только от упорства.“

„Душа человека есть руководящее начало его тела.“

„Во имя Милосердного Творца,
Создателя начала и конца,
Предвечного, Единого, Живого.
Всебытия, пространства мирового,
Что озаряет дивным светом разум,
Сокрытое дает увидеть глазом.
Вершился быстротечной жизни бег,
Обрел и мысль и чувства человек.
Ему из тайн в туманном мирозданье
Сквозь ощущенья открывалось знанье.
Огонь священный в сердце не потух,
Пылает разум, обновляя дух.“

„Однажды одного спартанского юношу отправили на охоту, он обнаружил лисье гнездо, возле которого лежала мертвая лиса, а в норе был живой лисенок, мальчик взял его, хотя это было запрещено, и спрятал под туникой. В это время его вызвал кто-то из старших и завел разговор. Лисенок начал кусать мальчика, но юный герой спокойно внимал беседе, пока не упал бездыханный, когда его перевернули, под туникой обнаружили лисенка и расцарапанное до органов тело.“

„Я понимаю, что уже навряд ли что-то можно поменять. Понимаю, что с начала 90-х годов мода на воровство стала чем-то вроде тренда: первые олигархи своровали заводы и фабрики у народа, положив, тем самым, начала воровства в будущем под лозунгом: «А чем мы хуже?» Вот так и живем: плодоовощная база в Бирюлево, где воровство исчисляется миллиардами долларов и сотни детей, ожидающих операций, нуждающихся в сотнях тысяч рублей, проекты по развитию молодежи, на которые нужны миллионы рублей, а следом за ними — культура, образование, на которые тоже вечно не хватает средств… Но при этом триллионы долларов, которые утекают за рубеж безвозвратно…“

„Мне нравится сама идея: возможность вставать каждое утро и начать что угодно заново.“

„Начал думать — реши, решил — действуй.“

„Начать можно откуда угодно и с чего угодно. Возьмите, к примеру, меня. Я рос в нищей семье, у меня не было отца, мы сидели на пособии. Но работа, работа, работа, жертва, жертва, жертва — и вот я перед вами: успешный человек, который жал руку Брюсу Ли.“

„Приветствовали вы мои сужденья,
Когда я пел: «Презри ханжей презренье,
Пред сильным мира оставайся смел,
От слабого не требуй униженья!»
Когда же сам я начал жить, как пел,
Мое вы осмеяли поведенье!“

„Изучение медицины можно сравнить с землепашеством; врождённый талант есть хорошая почва земли; учительские наставления суть семена; начать раньше учиться медицине, значит сеять семена в хорошее и приличное время года. Добрая нравственность есть благорастворенный воздух, который питает семена и споспешествует их созреванию. Любовь к занятиям своей науки заключает в себе значение всех способов и трудов, необходимых к полезному возделыванию почвы земли; наконец, значительное время одно в состоянии привести все труды к полезному созреванию.“

„Мужики от начала дней до их конца за сиськой тянутся.“

„Мы видим, как многие евро-атлантические страны фактически пошли по пути отказа от своих корней, в том числе и от христианских ценностей, составляющих основу западной цивилизации. Отрицаются нравственные начала и любая традиционная идентичность – национальная, культурная, религиозная или даже правовая. Проводится политика, ставящая на один уровень многодетную семью и однополое партнерство, веру в Бога и веру в Сатану.“

„Но ведь что же такое наша революция, если не бешеное восстание против стихийного, бессмысленного, биологического автоматизма жизни, т. е. против мужицкого корня старой русской истории, против бесцельности её (нетелеологичности), против её «святой» идиотической каратаевщины — во имя сознательного, целесообразного, волевого и динамического начала жизни?“

„Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская — вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.“

„Крестьянин, даже если он решил побездельничать, встаёт с петухами, чтобы начать это дело пораньше.“

„Привычка всего прочнее, когда берет начало в юные годы; это и называется воспитанием, которое есть, в сущности, не что иное, как рано сложившиеся привычки.“

„Правду стали всячески искажать — сперва по неведению государственных дел, которые люди начали считать себе посторонними, потом — из желания польстить властителям или, напротив, из ненависти к ним.“

„Характер ребёнка определён уже в утробе матери. Перед моим рождением мать переживала трагедию. Она ничего не могла есть, кроме устриц, которые запивала ледяным шампанским. Если меня спрашивают, когда я начала танцевать, я отвечаю — в утробе матери. Возможно, из-за устриц и шампанского.“

„Кто-то сейчас начал называть это гибридной войной, кто-то – скрытой. Но убивают наших военнослужащих, террористы убивают мирных граждан и убивают страну. Убивают только потому, что мы с вами сказали: мы — свободные люди и свободное государство, мы хотим двигаться в Европу.“

„Реформы должен завершать тот, кто их начал. А начал-то их я!“

„Самое важное для меня — это замысел. С самого начала необходимо иметь чёткое представление о целом.“

„Начало всех приёмов — в гармоничном сотрудничестве правого и левого. Левая рука держит жизнь и смерть. Правая рука управляет ими. Четыре конечности есть суть четыре опоры неба. Они проявляют восемь направлений, Инь и Янь, внешнее и внутреннее.“

„Существованию Бога нет начала и нет конца. То есть он не возник из небытия и никогда не перейдет в небытие. Он всегда был, Он есть и никогда не прекратит Свое существование.“

„Бойтесь малейшего начала непонимания или отчуждения.“

„Если я уйду <из „Интера“>, то только потому, что у „Реала“ огромные амбиции — такие же, как у меня. <…>
Я хотел бы стать единственным тренером, который побеждал в Лиге чемпионов с тремя разными клубами. Мне нравится испытывать себя. Когда я начал работу с „Порту“, он ничего не выигрывал на протяжении многих лет. Когда перешел в „Челси“, он не побеждал в чемпионате Англии 50 лет. „Интер“ 45 лет не выигрывал Лигу чемпионов. Такие испытания придают мне мотивацию.“

„Сложна дорога жизни, но она
На лицах наших запечатлена.
Вот здесь любовь морщину начертала,
Вот линия усталости видна.
На лицах ясно доброе начало,
И злая сущность тоже нам ясна.
И все ж мы друг о друге знаем мало:
Не каждый разбирает письмена.“

„Что вы скажете о движении в Детройте, которое хочет уничтожить «The Beatles»?
— Мы уже начали кампанию по уничтожению Детройта.“

„Тот день, когда вы полностью возьмете на себя ответственность за собственное будущее и прекратите искать оправдание сомнениям, станет днем начала движения к вершинам.“

„Сначала человек демонстрирует все лучшее, что в нем есть, потом он демонстрирует то, что есть на самом деле. В каждом человеке есть дурной характер, странные черты и заморочки, но в некоторых есть и божественное начало. Если божественного не достаточно, чтобы стоило терпеть человеческое, искусства не получится. Как только человеческие черты начинают перевешивать, Муза превращается в назойливую бабу.“

„Круг небес ослепляет нас блеском своим.
Ни конца, ни начала его мы не зрим.
Этот круг недоступен для логики нашей,
Меркой разума нашего неизмерим.“

„Женщина и красота — синонимы. Без женщины и без красоты жизнь остановится. Поэтому я хочу, чтобы мужчины, призванные беречь красоту, помнили об этом. Для начала нужна самая малость — знать всего 10 слов, которые могут сделать жизнь каждой женщины лучше. Это одно слово — «Спасибо». Одно — «Извини». Одно — «Пожалуйста». Три слова — «Я люблю тебя». И четыре слова — «Чем я могу помочь?»“

„С возрастом ты понимаешь, что практически все банальности, клише и расхожие мнения верны. Время действительно идет быстрее с каждым прожитым годом. Жизнь действительно очень короткая — как об этом и предупреждают с самого начала. И, кажется, в самом деле есть бог. Потому что если все остальные утверждения верны, почему я не должен верить этому?“

„Если бы я могла на секундочку выйти из своего тела и посмотреть на себя со стороны, то сразу и без тени сомнения признала бы, что передо мной самая счастливая девушка на свете. Я даже не знала бы, о чем еще эта девушка может мечтать. Мне не хватило бы воображения придумать, что я могу для этой девушки сделать. У меня не нашлось бы слов, чтобы рассказать ей что-нибудь, что заставило бы ее услышать меня. Мне не хватило бы смелости задать ей те вопросы, на которые так хочется знать ответы. Я растерялась бы. Я бы испугалась. Я прошла бы мимо. Но, к счастью, я никогда не смогу посмотреть на себя со стороны. К счастью, я буду просыпаться утром и видеть в зеркале свое заспанное лицо, буду три часа выбирать, что надеть, буду переживать из-за двух лишних килограммов и обещать себе начать заниматься спортом буквально завтра, буду забывать позвонить друзьям, буду опаздывать на свидания, буду менять свои планы каждые пять минут. Я буду влюбляться, встречаться, расставаться, буду очаровываться, разочаровываться, плакать навзрыд и жалеть себя, бедняжку. Буду каждый день ругать себя за то, что я не могу, не могу, не могу справиться со своими страхами, комплексами и слабостями и стать лучше, сделать больше, прыгнуть дальше. И еще я буду мечтать. Мечтать, что если сегодня не очень, значит, завтра будет просто супер. Что где-то ходит по земле моя вторая половинка. Что однажды я ее обязательно встречу. Что можно жить не так, как все. Что мир гораздо больше того, который существует в моей голове, и мне его еще только предстоит увидеть. И что этот мир будет добрее, светлее и красивее того, который я знаю сегодня. Что все еще впереди. И это, как всегда, будет прекрасно и похоже на сказку.“

„Я не знаю ни ямбов, ни хореев, никогда не различал их и различать не буду. Не потому, что это трудное дело, а потому, что мне в моей поэтической работе никогда с этими штуками не приходилось иметь дело. <…> Я много раз брался за это изучение, понимал эту механику, а потом забывал опять. Эти вещи, занимающие в поэтических учебниках 90%, в практической работе моей не встречаются и в трех.
В поэтической работе есть только несколько общих правил для начала поэтической работы. И то эти правила — чистая условность. Как в шахматах. Первые ходы почти однообразны. Но уже со следующего хода вы начинаете придумывать новую атаку.“

„У мужчины совершенно нет потребности быть любимыми, как у женщины. У меня такое ощущение, что они хотят быть любимыми со всей свободой, которая позволяет не чувствовать себя во власти. Если у него есть желание привязаться к кому-нибудь и испытывать нехватку свободы, он единственный, кто решает это! В противном случае, это продиктовано чувствами, он принимает это, но длится это лишь какое-то время! Мне кажется намного более приемлемым, если все начинается с дружбы! Я приведу пример: когда вы идете в кино с другом, вы не пытаетесь выглядеть красивее, вы одеваетесь так, чтобы вам было удобно, даже если надеваете мешковатую одежду или огромный пуловер. Если вы хотите соблазнить, вы стараетесь выглядеть как можно более красивой, показать себя с безупречно идеальной стороны. Но все же, через несколько месяцев, неизбежно вы станете девушкой в мешковатых штанах и большом свитере! Так почему же с самого начала не быть немного такой? Этот пример, относящийся к одежде, может применяться ко всем сторонам нашей личности! Мы собираемся показывать наши хорошие манеры, говорить красивыми словами, говорить только о том, что он знает, хотя следовало бы говорить и о том, чего он не знает! Короче говоря, пока ты хочешь понравиться, хочешь соблазнить, ты стараешься показывать только самое лучшее, что есть в тебе. И это приводит к путанице, это является провалом с самого начала. Мы собираемся создать себе какой-то облик, который со временем чахнет, поскольку в него привносится много других вещей, и это может возыметь обратный эффект! Итак, я пытаюсь быть такой, какая я есть!“

„В этом году я действительно начала чувствовать себя влиятельной. Я находилась на канале Disney вместе с Майли [Майли Сайрус], Jonas Brothers и Деми [Деми Ловато]. Даже несмотря на то, что мое шоу имело успех, мне казалось, что я очень много работаю, но не вижу результата. Я сомневалась в том, хорошо ли я выгляжу, играю, пою, пишу. Я охладела к своей музыке, когда поняла, что делаю ее в первую очередь для других, а не для себя. Когда мне исполнилось 20, я прошла через довольно неприятный разрыв и поняла, что должна была взять свое. Тогда я записала «Come & Get It», и это было удивительно. Я хотела иметь успех, потому что устала чувствовать себя проигравшей. Все это время я пыталась выяснить, почему я чувствовала себя такой неудачницей, и поняла, что просто была не готова. Все-таки, я даже рада, что это происходило со мной, потому что это помогло мне стать такой, какая я есть. И теперь я готова.“

„В наши дни мыслить можно лишь в пустом пространстве, где уже нет человека. Пустота эта не означает нехватки и не требует заполнить пробел. Это есть лишь развертывание пространства, где наконец-то можно снова начать мыслить.“

„Музыка — это баланс мужского и женского начал. Женщина — это мелодия, мужчина — это ритм. Моя задача — отправить их в постель, где все, чем они станут заниматься, будет естественным и нормальным.“

„Чтобы изобразить человека, надо полюбить его — узнать. Грибоедов любил Фамусова, уверен, что временами — больше, чем Чацкого. Гоголь любил Хлестакова и Чичикова, Чичикова — особенно. Пришли Белинские и сказали, что Грибоедов и Гоголь «осмеяли». — Отсюда — начало порчи русского сознания, понятия об искусстве — вплоть до мелочи — полного убийства вкуса.“

„Любая страсть берёт начало в наслаждении или страдании.“

„Как часто люди боятся признаться в том, что их друг к другу тянет, боятся быть непонятыми, отвергнутыми… Но ведь жизнь — короткая цитата, и, по-моему, мы просто обязаны прочесть ее от начала до конца, не упустив ни одной буквы. Не нужно робеть!“

„Расправясь со мной как с вещью, Вы для меня сами стали вещь, пустое место, а я сама на время — пустующим домом, ибо место которое Вы занимали в моей душе было не малó.<…>
Живите как можете — Вы это тоже плохо умеете — а с моей легкой руки, кажется, еще хуже, чем до меня — Вам как мне нужны концы и начала, и Вы как я прорываетесь в человека, сразу ему в сердцевину, а дальше — некуда.
Для меня земная любовь — тупик. Наши сани никуда не доехали, всё осталось сном.“

„Многие думают: это вся жизнь, а это начало, и все еще будет совсем не так. Я подумал: кто же начинал счастливей? У лучших людей в прошлом — невеселая молодость, а молодость, пока она есть, кажется бесконечной. И по ее первоначальным огорчениям и бедам мы судим о жизни так далеко вперед, что, конечно, жить в таком свинстве нет никакого желания. К счастью, все не так. И мы такие маленькие, и жизнь такая большая, и так ей наплевать, что мы о ней думаем.“

„Временное правительство за всё свое время должно было вести не только военную борьбу с Германией, но и систематическую борьбу с союзниками. В западных странах были непримиримые империалисты, которые не выносили совершенно наших требований созвать союзную конференцию для пересмотра целей войны. И в последние 2 месяца у нас внутри России борьба шла по треугольнику. В центре — Временное правительство с народом. С одной стороны — Ленин с немцами. С другой стороны — Корнилов с союзниками, которые поддерживали его совершенно откровенно.
В это время состояние всех воющих, особенно Франции, Германии, Австро-Венгрии, Турции и России было более менее в том же тяжком положении. За несколько дней до переворота большевиков мы получили через Швецию предложение от министра иностранных дел австрийского императора Карла с заявлением, что они готовы заключить мир с Россией и ее союзникам без согласия Германии. Никто кроме нас этого не знал, но знал Ленин. Откуда? Он жил в Финляндии. У него были связи в Берлине с его агентами. И тогда 24 октября он пишет истерическое письмо с целью во чтобы то ни стало начать переворот: «Если мы сейчас не победим, то всё потеряем. Это единственный момент, когда мы можем победить и захватить власть».“

„Не браните погоду — если бы она не менялась, девять человек из десяти не смогли бы начать ни одного разговора.“

„Если мы хотим развалить какое-нибудь государство, мы с этим государством должны начать дружить. Гонку вооружений они с нами кое-как перенесли, а дружбы не перенесет никто.“

„Всякий раз, как я замечаю угрюмые складки в углах своего рта; всякий раз, как в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь; всякий раз, как я ловлю себя на том, что начал останавливаться перед вывесками гробовщиков и пристраиваться в хвосте каждой встречной похоронной процессии; в особенности же, всякий раз, как ипохондрия настолько овладевает мною, что только мои строгие моральные принципы не позволяют мне, выйдя на улицу, упорно и старательно сбивать с прохожих шляпы, я понимаю, что мне пора отправляться в плавание, и как можно скорее. Это заменяет мне пулю и пистолет. Катон с философическим жестом бросается грудью на меч — я же спокойно поднимаюсь на борт корабля. И ничего удивительного здесь нет. Люди просто не отдают себе в этом отчёта, а то ведь многие рано или поздно по-своему начинают испытывать к океану почти такие же чувства, как и я.“

„Моя тень упала на темно-красную кирпичную стену. Она смотрела мне прямо в самую душу, копируя каждое мое движение. Словно устраивая мне главное итоговое испытание. Увлеченная музыкой, я начала танцевать, глядя в лицо своим демонам. Оковы спали. Страха нет. Моя тень танцует джаз.“

„И вообще, — начал он о чем-то другом, — история нас ничему не учит. Ты представляешь, что такое танковая война? Это великое переселение народов. Вот представь себе этих простых немецких механиков, молодых ребят, большинство из которых впервые выбрались так далеко от дома. Скажем, ты родился и вырос в небольшом немецком городке, ходил там в церковь, в школу, познал первую любовь, без особого интереса следил за политикой, за сменой канцлера, скажем. Потом началась война и тебя забрали в армию. Там ты прошел подготовку и стал танкистом. И начал продвигаться на восток, всё дальше и дальше в восточном направлении, пересекая границы, занимая чужие города, уничтожая вражескую технику и живую силу противника. Но всюду, ты понимаешь, всюду это были примерно такие же точно города и такие же точно пейзажи, как у тебя на родине. И люди по большому счету, ну, если не иметь в виду коммунистов и цыган, тоже были такими же, как у тебя на родине, и женщины красивые, а дети — непосредственные и беззаботные. И ты занимал их столицы, не особо заботясь о том, что тебя ждет дальше и куда завтра проляжет твой путь. И вот таким образом ты прошел Чехословакию, потом — Польшу и наконец въехал на своем танке сюда, в страну развитого социализма. И сначала всё шло хорошо — молниеносная война, стратегический гений твоих генералов, быстрое продвижение на восток. Ты более-менее беспроблемно пересек Днепр. И тут начинается самое худшее — неожиданно ты попадаешь в такую местность, где исчезает всё — и города, и население, и инфраструктура. И даже дороги куда-то исчезают, в этой ситуации ты даже им радовался бы, но они тоже исчезают, и чем дальше на восток ты движешься, тем тревожнее тебе становится. А когда ты наконец попадаешь сюда, — Эрнст широко обвел рукой воздух вокруг себя, — тебе вообще становится жутко, потому что здесь, за последними заборами, стоит отъехать метров триста от железнодорожной насыпи, заканчиваются все твои представления про войну, и про Европу, и про ландшафт как таковой, потому что дальше начинается бескрайняя пустота — без содержания, формы и подтекста, настоящая сквозная пустота, в которой даже зацепиться не за что. А с той стороны пустоты — Сталинград. Вот такая танковая война, Герман …“

„Компании просто тоталитарны, как большевизм или фашизм. У них одинаковые интеллектуальные корни начала двадцатого века. Следовательно, как и другие формы тоталитаризма, должны были исчезнуть, то же самое должно случиться и с частными тираниями. Они должны быть поставлены под общественный контроль.“

„А демократия - закончил работу, перешел проходную и, идя в магазин, думай, что рядом люди. Поэтому твоя демократия ограничена квадратным метром, где ты стоишь. Зацепил плечом человека, то тут твоя демократия кончилась, потому что здесь интересы другого человека. Домой пришел - ты свободен. Один дома, нет жены, детей - демократия полная, хоть на голову становись. Пришла жена домой - все, свобода ограничена, а еще и дети пришли и начали тормошить.“

„Отец был со мной суров. Я был на Дальнем Востоке на корабле — нырял. Я первым в стране начал профессионально заниматься подводным плаванием: у меня удостоверение № 2. Вдруг штормовое предупреждение. Мы ушли на Сахалин — пробыл я там три дня с капитаном. Он меня все время угощал водкой. Но на одной водке не проживешь — а денег рублей десять оставалось. Шлю отцу телеграмму: пришли мне 25 рублей. Получаю ответ: а зачем тебе нужны деньги? У меня даже не было возможности толком ему ответить. Пошел к капитану — денег просить. Он говорит: какие деньги? Будешь моим гостем. И мы стали пить шампанское.“

„Для начала надо понять, что Творец — это абсолютное добро.“

„Цивилизация — это такая прекрасная идея, что кто-то должен начать её осуществление.“

„Начала довольной причины изобретатель Лейбниц принял оное без всякого доказательства. К изобретению же того подал случай Архимед, который на предложенный ему вопрос, для чего не бывает перевесу, когда на обеих весков чашках равная находится тяжесть, ответствовал: «ибо перевесу нет довольной причины.»“

„Ах, Керстен, я ведь совсем не собирался уничтожать евреев. У меня в отношении их были другие планы. Это все на совести чёртова Геббельса… Ещё несколько лет тому назад я получил приказ фюрера выслать евреев из Германии. Им разрешалось взять с собой ценности и движимое имущество. Я начал осуществление этой акции и даже наказал некоторых из своих людей за излишнее усердие и злоупотребления. Для меня было ясно лишь одно: евреи должны быть выдворены из Германии. До весны 1940 года евреи могли свободно выезжать за границу, потом победил Геббельс… Геббельс придерживался мнения, что еврейский вопрос можно решить лишь путём уничтожения всех евреев. Покуда будет жив хоть один еврей, он будет продолжать оставаться врагом национал-социалистической Германии. Поэтому никакая гуманность и мягкость в отношении их неприемлемы.“

„Вычеркивать людей, которые вас разочаровали, нужно не простым карандашом – так, чтобы можно было стереть зачеркнутое и начать все сначала, - а черным маркером, не оставляющим пути назад. И не только из жизни, а из головы и из сердца – тоже. Прекратите делать себе больно. Вы действительно можете это!
(с) Олег Рой (эссе)“

„Это не так уже и необычно для людей, провести всю жизнь в ожидании того момента, когда можно начать жить как надо.“

„Чем больше думаешь, тем тяжелее грусти ноша
Начал далекий путь уже истоптаны подошвы
Бывает, обернёшься, смотришь вдаль
И задушу берет тоска, печаль
В дали бездумное веселье, суета
Ни ноши, ни печали. Красотааа!
Ты выбрал путь и должен одолеть,
Куда бы ни свернул, назад дороги НЕТ!“

„Интрига рано или поздно губит того, кто её начал.“