Цитаты о НЕМ.

страница 5

„Мир — бездна бездн. И каждый атом в нем
Проникнут Богом — жизнью, красотою.
Живя и умирая, мы живем
Единою, всемирною Душою.“

„Гнев поднимался в нем. Трудно злиться на Бога, когда знаешь, что нет никакой возможности обратиться с жалобой в следующую инстанцию.“

„Воспитание, значит питание способностей ребенка, а не создание тех новых способностей, которых в нем нет.“

„Список «народных», работающих в жанре эстрадной песни, не так уж велик и очень показателен. В нем нет ни одного лишнего имени. Для того, чтобы быть «народным», у нас надо либо прожить долгую жизнь на сцене, либо очень сильно любить родину. Лучше и то, и другое. Во главе списка «народных».“

„Немая ночь! прими меня“

„На нем было модное красивое лицо из тисненой кожи.“

„Что можно сказать об этом альбоме, так это то, что на нем записаны вещи, через которые я прошла за последний год, которых, знаете, было не мало, некоторые из них хорошие, а некоторые плохие, и было много немаловажных уроков. И я должна была о многом написать с людьми, с которыми я прежде работала, поэтому я чувствую себя уверенно.“

„Чудо – событие, описанное людьми, услышавшими о нем от тех, кто его не видел.“

„Дом родителей твоих яко чуждь имев, водворился еси в нем нищеобразно: и по преставлении венец прием славы, дивен на земли явился еси Алексие человече Божий, ангелом и человеком радование.“

„Чем мир разумнее, тем безопаснее: чем больше в обществе ученых и людей искусства, тем меньше в нем бандитов, мошенников и дураков, а вместе с ними — полиции, прокуроров, судей, надзирателей, психиатров.“

„…когда Святый Дух восхощет вселиться в человека, то прежде всего возбудит в нем именно эти чувства. Человек узнает от Духа Божия свою совершенную нищету и убожество духовное; исчезнет в бездне самоосуждения, как капля в море: смирится не на словах только, а в чувстве сердца своего — истинно и действительно.“

„Он — один из главных активистов украинской общины. Голос Василия Слипака, его «Слава Украине!», как он поет гимн — это то, что остается в памяти. Он уже на тот момент был легендой, потому что далеко не каждый оперный певец может поехать на фронт, а теперь, когда такое случилось… о нем очень долго будут помнить.“

„Писал президенту, но по ходу он нем, глух и слеп. Или просто не любит русский рэп“

„Наше государство правовое — каждый в нем имеет право воя.“

„Современное русское общество устроено несправедливо. В нем, у кого больше кулак, у того больше и прав. Сегодня в России правда в силе, а должно быть наоборот – сила в правде.“

„Если вы будете носить арабское одеяние, носите его получше. Одежда имеет большое значение у племен; вы должны носить соответствующее одеяние и чувствовать себя в нем совершенно свободно. Если они не возражают, одевайтесь, как шериф.“

„Единственный способ изучать новый язык программирования — писать на нем программы.“

„Без труда ты сделаешь другом кого захочешь, стоит только хорошее нечто сказать о нем, когда его нет при том разговоре, о котором много желающих ему сообщить. Началу дружбы способствует похвала, началу вражды — порицание.“

„От вина утомлённый ум становится подобен плохому конюху, который не может повернуть колесницу: сам дергается, коня туда и сюда задергал, и видящих то забавляет; так у страдающего от вина всегда есть потребность в нем, и душа его пребывает в грехе.“

„Немногословность, вероятно, слишком давно известный принцип, чтобы о нем распространяться, однако с художественной точки зрения, я уверен, он работает. Недоговоренность способствует драматическому эффекту, а прямота его разрушает.“

„Никто не изгонит нас из рая, который основал Кантор (нем.“

„Каждый наш день — это счет в банке, а деньги на нем — это наше время. Здесь нет бедных и богатых, у каждого есть по 24 часа.“

„О том, что если выбрал поле, так на нем и стой“

„… быть рядом с писателем — тяжкое бремя для женщины: он очень силен в области идей, но весьма непрактичен в повседневной жизни. Писатель поступает не совсем честно. На самом деле ему нужно, чтобы кто-то из любви к искусству состоял при нем в сиделках!“

„Ах, если бы знали, сколько на этом свете злых языков и как много в нем печали!“

„Рождение детей является одной из основ брака. Если люди уклоняются от рождения детей в браке, то они лишают себя огромной радости, лишают себя возможности видеть плод любви, которая связывает их между собой. Рождение и воспитание ребенка — хотя и трудная, но величайшая радость. Выше этой радости нет почти ничего на земле. Когда в семье появляется младенец, её жизнь обновляется, освящается чудом рождения. Ты заново проживаешь с ребенком ещё одну жизнь, заново знакомишься с миром, переосмысляешь многие вопросы. Трогательное, маленькое, чистое дитя умножает любовь, пробуждает нежность. Забота о нем заставляет забыть все свои печали и трудности.“

„Американcкие пcихологи провели опыт: не подозревающим подвоха людям читали выбранные наугад цифры. Вcе учаcтники экcперимента немедленно обнаруживали в перечне заведомо не cущеcтвовавшие в нем закономерноcти — они их cебе проcто придумали. Природа не терпит пуcтоты, человек — хаоcа. Наше cознание уcтроено таким образом, что мы воcпринимаем окружающее только тогда, когда оно укладываетcя в какую-нибудь иcторию.“

„Театр — пожизненная галера. Ни днем, ни ночью не перестаешь думать о театре. Ночью снятся сны о нем, утром сталкиваешься с реальностью, и каждый раз это проблемы не только творческого порядка, а еще быт, зарплаты, жилье, болезни, похороны, огромный комплекс проблем табора, который собрался неизвестно насколько.“

„Всякое художественное произведение есть всегда верное зеркало своего творца, и замаскировать в нем свою натуру ни один не может.“

„На нем в толпе не стопорится взгляд,
Таков его удел, такая участь.
Котируется нынче все подряд,
Но только не лучистость и летучесть. Нет меры неземной его красе
В кулонах, вольтах, граммах, децибелах,
А значит он — такой же, как и все.
За исключеньем крыльев. Белых-белых.“

„Человек морален, когда не из страха перед авторитетами, а вследствие высокой сознательности и солидарности в нем не может даже зародиться желание совершать преступление. После же того, как мысль о преступлении зародилась, совершит его человек или не совершит, он для нас безнравственный человек, ибо, если бы не закон, запрещающий его, он совершил бы преступление. Он не совершает преступление не из сознания, что причинит лишение, горе или смерть ему подобному, а потому что это-грех, потому что преступление наказуемо. Иначе говоря, такой человек причинил бы вред другим, если бы это не угрожало тем же ему самому. Здесь нет нравственности, это официальная нравственность.“

„… с кем-нибудь разговаривать, я же человек, я же тоже так не могу! А с кем я могу разговаривать? С папой – он плакать начинает, ну, то есть, нет, вообще – что с папой? С папой нечего. А с кем? Алик приходит в десять часов с работы и бухается прямо в ботинках на диван, я ему один раз что-то такое, так он говорит: дай мне умереть спокойно, как будто я, понимаешь, его… его… не знаю, что. А я человек, ты понимаешь, ну мне надо же разговаривать с кем-то! Так я выходила на Лубянке на Пушечную туда, а там «Детский мир», и тут я думаю – да пошли вы все нафиг! Пошла и там, знаешь на первом этаже, где карусель такая стоит, купила себе зайца плюшевого. Ты знаешь, такого с длинными ногами, как потертого? Такого, знаешь, да? Шестьсот рублей, ты прикинь, но я в конце концов могу же? Я себе джинсы последний раз купила девять месяцев назад, ну могу я шестьсот рублей потратить? Короче, я его засунула в пакет и пронесла к себе, и знаешь, Алик ляжет, а я запрусь в ванной, сажаю его на доску и ну все ему рассказываю, понимаешь, всю душу, вот пока ни капельки не останется… Так в первый вечер до шести утра. Уже я и ревела, и таблетки пила, и что только не делала… И так ну не было вечера, чтобы я минуточку хоть не нашла. А прятала там в шкафу в пакет, ну, знаешь, где трубы, у нас пакет висит, в нем лежит клизма, так туда же никто не заглядывает, и я его там держала. А вчера у папы снова было это самое, так я его отпоила, уложила и пошла, значит, к зайцу, и как начала ему рассказывать – ну не могу остановиться, говорю-говорю, говорю-говорю, и так, знаешь, тряхнула его и говорю: «Ну что ты молчишь?» И тут он на меня смотрит и говорит: «Послушай, ты когда-нибудь думала поинтересоваться вообще, как у меня дела?»“

„О музыка! Отзвук далекого гармоничного мира! Вздох ангела в нашей душе! Когда замирает слово и объятие и наполненный слезами глаз, когда наши немые сердца в одиночестве томятся за решеткой нашей груди — о, тогда только благодаря тебе могут они послать друг другу отклик из своих тюрем, соединить в одной пустыне свои далекие стоны.“

„Мне нравится Роберт Родригес. Он бесстрашен и он… кладет на все *уй. Я как-то сказал о нем: Роберт плавает в той воде, в которую еще никто не входил до него. Я уважаю это. А еще мне нравится его ковбойская шляпа.“

„Жизнь навсегда останется непревзойденной школой для людей. Оглянитесь на пройденный путь, присмотритесь к нему и увидите, что в нем всегда было достаточно событий и вещей, необходимых вам для понимания жизненных проблем. Как важно пользоваться этим своевременно! Посему, изучайте свой жизненный путь, сколь бы он ни был мал, и чаще обращайтесь к собственному опыту, особенно к печальному.“

„Если я в кого-нибудь влюблена и начинаю думать о нем, как об источнике радости, я теряю себя. Я должна напоминать себе, что источник радости и любви всегда во мне, что я испытываю любовь снаружи только потому, что она есть внутри меня.“

„Когда я думаю о Боге я могу только представить себе о Нем, как бесконечно большое и бесконечно хорошее. Это последнее качество божественной природы вдохновляет меня с такой уверенностью и радостью, что я мог бы написать еще Miserere в темпе аллегро.“

„Пожалейте пропавший ручей!
Он иссох, как душа иссыхает.
Не о нем ли средь душных ночей
Эта ива сухая вздыхает!
Здесь когда-то блестела вода,
Убегала безвольно, беспечно.
В жаркий полдень поила стада
И не знала, что жить ей не вечно,
И не знала, что где-то вдали
Неприметно иссякли истоки,
А дожди этим летом не шли,
Только зной распалялся жестокий.
Не пробиться далекой струе
Из заваленных наглухо скважин…
Только ива грустит о ручье,
Только мох на камнях еще влажен.“

„Чтобы русскому народу действительно пребыть надолго тем народом «богоносцем», от которого ждал так много наш пламенный народолюбец Достоевский, – он должен быть ограничен, привинчен, отечески и совестливо стеснен. Не надо лишать его тех внешних ограничений и уз, которые так долго утверждали и воспитывали в нем смирение и покорность. Эти качества составляли его душевную красу и делали его истинно великим и примерным народом. Чтобы продолжать быть и для нас самих с этой стороны примером, он должен быть сызнова и мудро стеснен в своей свободе; удержан свыше на скользком пути эгалитарного своеволия. При меньшей свободе, при меньших порывах к равенству прав будет больше серьезности, а при большей серьезности будет гораздо больше и того истинного достоинства в смирении, которое его так красит.
Иначе, через какие-нибудь полвека, не более, он из народа «богоносца» станет мало-помалу, и сам того не замечая, «народом-богоборцем», и даже скорее всякого другого народа, быть может. Ибо, действительно, он способен во всем доходить до крайностей… Евреи были гораздо более нас, в свое время, избранным народом, ибо они тогда были одни во всем мире, веровавшие в Единого Бога, и, однако, они же распяли на кресте Христа, Сына Божия, когда Он сошел к ним на землю.“

„Проблема хип-хопа в том, что он отрывается от реальности. Он не говорит о нашем времени. В нем много амбиций, но амбиции скучны. Это амбиции стать номером один. Все ради потешить свое эго.“

„…этот мир не стоит того, чтобы в нем жить…“

„Я хочу думать, что Богу все равно, верят в него люди или нет, говорят о нем или молчат. Он — Бог, и он не должен интересоваться такими мелочами.“

„Развитие — процесс подсознательный, который сразу же прекращается, когда о нем начинают думать.“

„Две возможности биографии человека: по снам, которые он видит сам, и по снам, которые о нем видят другие.“

„— Увы, в нынешней жизни мы все существуем сами по себе. А что, по-вашему, способно вернуть нашему народу изначально присущее ему единение? Так все-таки хочется видеть в ближнем тот душевный отклик, о котором вы говорили, вспоминая 60-е.
— Я по-прежнему дышу воздухом тех лет. Ну не вписываюсь я в эти интернеты, 3D, айфоны… Ну, и ладно… Но больше всего меня ранит воспитывающая нас с экранов жестокость, которая и способствует нашему разъединению. Думаю, чтобы сегодня сблизить, объединить людей, надо прекратить воспитывать в них жестокость. Вернуть их к изначальным человеческим истинным, библейским заповедям. Нашим политикам нужно прежде всего озаботиться нравственным, духовном возрождением общества, пробуждением в нем чувств добра и сострадания.“

„Мы чувствуем, что цивилизация в своем поступательном движении отрывается, что ее отрывают от традиционных исторических корней, поэтому она должна зондировать свое будущее, она должна сегодня принимать решения, последствия которых спасут или погубят наших детей и внуков. Такое положение дел выше наших сил, и его иногда называют future shock – шок будущего, потрясение от видения непостижимого, раздираемого противоречиями, но вместе с тем и неотвратимо приближающегося будущего. Это положение дел застало литературу и science fiction неподготовленными. То, о чем сегодня говорит «нормальная» беллетристика, как и то, что рассказывают разукрашенные книги SF, уходит и уводит от мира, который есть, и тем более от мира, который стоит у ворот, – у ворот, ведущих в XXI век. «Обычная» литература часто замыкается в себе самой или прибегает к мифологическим мутациям, к алеаторизмам (alea – игральная кость, жребий; алеаторика – учение о случайности, алеаторизм – введение случайных элементов), к языку темному и запутанному – а science fiction превращается в псевдонаучную сказочку или пугает нас упрощенными картинами грядущих кошмаров цивилизации. Обе склоняются к подобным формам – отказу от действий, которые придавали литературе качество, которое Дж. Конрад назвал «воздаянием по справедливости видимому миру». Но чтобы воздать по справедливости, надо сначала понять аргументы спорящих сторон; поэтому нет ничего более важного, чем попытки понять, куда наш мир движется и должны ли мы этому сопротивляться или, принимая это движение, активно в нем участвовать.“

„Москва — это город-мутант, и дети, которые в нем живут, — тоже мутанты. Детский мозг вряд ли может правильно воспринять и уложить в голове все, что он видит: рекламу с голыми женщинами, машину президента с черными шторами и мигалками, бомжей, проституток в огромном количестве. Поэтому у столичного ребенка достаточно изуродованное мировоззрение. А если взять нашу необъятную родину, там все совершенно по-другому. Там нет проблем восприятия, там есть проблема, что воспринять, там полный вакуум. Дети видят большой мир только в телевизоре. А в Москве и без него можно прожить.“

„Красивое тело делается потом и ограничениями. Это сложно, но оно того стоит. Такое тело автоматом возвышает тебя над обывателями. В нем есть стержень. Стержень — это личность. Личности не живут в целлюлитных оболочках.“

„О, мелочный расчет, всечасный и подспудный,
Чередование расчисленных затей -
Задора шалого, печали безрассудной,
Покорности немой — что хочешь делай с ней! Что хочешь делай с ней! Бери ее такую -
Прикрытые глаза, полуоткрытый рот, -
Когда, умолкнув вдруг, сдается поцелую,
Закинет голову — и даже этим врет!“

„Немого учат говорить.
Он видит чьих-то губ движенье
И хочет слово повторить
В беззвучных муках униженья. Ты замолчишь — он замычит,
Пугающие звуки грубы,
Но счастлив он, что не молчит,
Когда чужие сжаты губы. А что ему в мычанье том!
То заревет, то смолкнет снова.
С нечеловеческим трудом
Он хочет выговорить слово. Он мучится не день, не год,
За звук живой — костьми поляжет.
Он речь не скоро обретет,
Но он свое когда-то скажет.“

„Человеку не дано понимать, если в нем нет любви, и не дано узнавать, если он не жертвует собой.“

„Я не ощущаю шального темпа сегодняшней жизни, потому что привык к спокойному течению у себя в поместье, где с удовольствием развожу лошадей. И хочу сохранить это ощущение спокойствия. В иные дни говоришь себе: «Господи, как я счастлив!» А потом приходит следующий день — и в нем что-то новое и еще лучше. Думаю, жизнь — это ансамбль многих надежд.“

„Любовь нема — словами не выразишь! Чем глубже чувство, тем труднее говорить.“

„Нынешняя критика больше напоминает средневековую инквизицию: сами в искусство не верят, но зарабатывают на нем, прикрываясь заботой о духовности.“

„Сердцу ненавидеть непривычно,
Сердцу ненавидеть несподручно,
Ненависть глуха, косноязычна.
До чего с тобой, старуха, скучно! Видишь зорко, да ведь мало толку
В этом зренье хищном и подробном
В стоге сена выглядишь иголку,
Стены размыкаешь взором злобным. Ты права, во всем права, но этой
Правотой меня уж не обманешь,-
С ней глаза отводятся от света,
С ней сама вот-вот старухой станешь. Надоела. Ох, как надоела.
Колоти хоть в колокол набатный,-
Не услышу. Сердце отболело,
Не проймешь. Отчаливай обратно. Тот, кто подослал тебя, старуху…
Чтоб о нем ни слова, ни полслова,
Чтоб о нем ни слуху и ни духу.
Знать не знаю. Не было такого. Не было, и нету, и не будет.
Ныне, и по всякий день, и присно.
Даже ненавидеть не принудит,
Даже ненавидеть ненавистно.“

„Церковь – это прежде всего поток, непрерывность потока, звука, мелодии. Можно и нужно восстать против обессмысливания их в восприятии, сознании, благочестии, но – не будь этого потока и этой непрерывности, не было бы того, «во имя чего» можно и нужно восставать… <…> В том, следовательно, смысл этого «потока» Церкви, что в нем всегда можно найти «образ неизреченной славы», ту трансцендентную реальность, вне которой человек все равно «разваливается», сколько бы Кантов не появилось… Пускай этот поток загрязняется – языческим благочестием, приходскими комитетами, узким «богословием», ни истина, ни сила потока от этого не уменьшаются.“

„Режиссёр Сергей Бондарчук предложил смелую и неожиданную трактовку образа, при котором «маленькая княгиня» становилась трагической фигурой. Недалёкая, неумная, ограниченная женщина. Прелестная, хорошенькая, уютная. Возможно, останься она жива, мы не полюбили бы её. Ведь она была женой князя Андрея, а что она рядом с ним?.. Думаю, их пути всё равно разошлись бы, слишком разными они были. Но Лиза умерла. А в душе князя Андрея на всю жизнь остался этот немой трагический вопрос: «Зачем? За что? За что погиб человек?» Мне кажется, Толстой предостерегает здесь от той роковой ошибки, которую мы иной раз совершаем, не замечая любви ближнего. Снимаясь в «Войне и мире», я поняла, что можно, не играя трагедии, создать образ трагического звучания.“

„Каждый мужчина знает, что если подойти к женщине ласково, она сделает все что угодно и обойдется без чего угодно. Он знает, что несколько ничего не стоящих комплиментов, несколько слов о том, какая она хорошая хозяйка, как хорошо помогает ему, заставят ее экономить каждый цент. Каждый мужчина знает, что если он скажет жене, что она выглядит обворожительно красивой в своем прошлогоднем платье, она не променяет это платье на самую последнюю парижскую новинку. Каждый мужчина знает, что целуя жену в глаза, он может закрыть ей их на очень и очень многое, сделав ее слепой, как летучая мышь, и что достаточно ему поцеловать ее в губы, чтобы она стала нема, как рыба.
И каждой жене известно, что муж ее знает все это о ней потому, что она сама снабдила его исчерпывающими сведениями о том, как с ней следует обращаться, чтобы достигнуть цели. И ей никогда не понять, сердиться ли на него или возмущаться им, потому что он скорее будет ссориться с нею и получать за это скверно приготовленную еду, скорее согласится на то, что она будет транжирить его деньги, он же станет покупать ей новые платья, автомобили и жемчуг, он скорее пойдет на все это, чем позаботится о том, чтобы немного польстить ей и обходиться с ней так, как она просит.“

„В Югославии мы должны показать, что не может быть меньшинства и большинства. Социализм не допускает большинства и меньшинства. Он требует равноправия между большинством и меньшинством, а тогда нет ни большинства, ни меньшинства, есть один народ, производитель, рабочий человек, социалистический человек. Ми морамо у Југославији показати да не може бити мањине и већине. Социјализам мањину и већину одбацује. Он тражи равноправност између мањине и већине, а онда нема ни већине ни мањине, него има један народ, призвођач, радни човјек, социјалистички човјек.“

„Он не просто игрок, как можно подумать сначала, а пытается найти настоящую любовь. И я нахожу привлекательным в нем то, что он отчасти одиночка, он принес в жертву делу свой собственный комфорт. Это шоу о четырех главных героях. Мы показываем предысторию каждого героя. Но все же это часть оригинальной истории.“

„Не говорите о нем [самоубийце] ничего. Не чтите его, но и не проклинайте.“

„Ефремов справедливо говорил, что базовым вопросом является не наличие соотношения горя и радости, счастья и несчастья, а динамика его изменения, увеличивается в нем инферно или уменьшается.“

„Перед тем как нанять человека на работу, подумай: хотел бы ты с ним поужинать? Если нет – забудь о нем.“

„Мир — дерьмо, но в нем много поводов любить.“

„Путь небесной истины невообразимо широк. Стоит лишь немного помечтать о нем, и на сердце становится легко и просторно. Путь людских страстей поразительно узок. Стоит вступить на него, и перед глазами вечно будут колючие травы да грязные лужи.“

„У немого кино были свои преимущества. Сейчас почти все фильмы ты можешь смотреть вполоборота. То, что ты не увидишь, — ты услышишь. Но с немым кино такие штучки не проходят. Отвернулся от экрана — значит, все пропустил!“

„По-моему, это вот «должен» — самое опасное слово на свете. В этом слове есть требование и ответственность. Но в нем нет ответа на вопрос «кому я должен и почему?».“

„Прошлое — это неплохое время. Не надо ни забывать о нем, ни жалеть. Но не стоит быть его пленником.“

„Часто, смотря в зеркало, я боялся развидеть в нем нечто ужасное, пока вдруг не осознал, что самое худшее, что можно в нем увидеть, глядело на меня всякий раз, как я смотрел в него.“

„Существование не может быть объяснено только необходимостью. В нем есть некий вызов.“

„Итальянец не занимается сексом, он просто много говорит о нем.“

„Если стул хороший, то ты не потратишь много времени на то, чтобы на нем устроиться.“

„Не свершив ничего, смерть без смерти узнать,
Если просто пропасть
В черном чреве беды и барахтаться в нем.“

„Я не придаю большого значения тому, что сделала в театре и в кино. Люблю играть эпизод — он в состоянии выразить больше, чем иная многословная роль. … Почему мои любимые роли: бандитка Манька из «Шторма», продувная Дунька из «Любови Яровой» и даже спекулянтка Марго из «Легкой жизни»? Может быть, в моих глубинах затаилась преступница? Или каждого вообще тянет к тому, чего в нем нет?“

„Простите, но владеть Aston Martin DB9 и не ездить на нем — это как если бы Кира Найтли оказалась в вашей постели, а вы бы отправились спать на кушетку. Если у вас есть хотя бы пол-мошонки, вы этого не допустите.“

„Точно так, как человеку иногда посылаются мысли, вдохновения, чувства, которые лучше его, так, кажется, какая-то темная, посторонняя сила зарождает в нем иногда такие, которые хуже его, которых он, несмотря на свое падение, никогда не желал, никогда не искал, от которых силится и не может освободиться: не есть ли это доказательство того, над чем смеются или по крайней мере хотят смеяться питомцы философии 18 века? Доказательство существования врага, сеющего плевы посреди пшеницы душ человеческих? Мысли эти, говорю, не грех, но наказание: бог их допускает, дозволяет врагу терзать ими того, кто для этого врага приготовил храмину «убранну и пометену»; но и они, если только грешник обратится всем сердцем к богу, и они должны же наконец служить к благу и спасению: обратившемуся они напоминают прежнее его осквернение, сделавшее его вместилищем подобных чудовищ, и тем предохраняют от духовной гордости.“

„В общем курсе истории мимоходом упоминается, что Великое Княжение вместе с символами власти и государственно-церковными реликвиями из Киева во Владимир переносит Андрей Боголюбский — в 1169-м году. <…> По существу, с 1169 года Киев теряет значение общерусской столицы и общерусского центра государственности и больше никогда себе его не возвращает. <…> Те, кто сегодня на Украине и в России гадают, случится ли в Киеве «третий майдан» и не слишком ли это много за 12 лет, просто не знают старую Киевскую историю. Потому что за время от смерти Ярополка Владимировича в 1139 году до переноса столицы Андреем в 1169 году, то есть за тридцать лет, в Киеве произошло двадцать (!!!) государственных переворотов. Порой – по два либо три в один год. Андрей переносил столицу не потому, что чем-то ему не понравились киевские соборы, а потому, что понял — невозможно строить государство и править в нем в условиях постоянных бунтов и мятежей. <…> Двадцать государственных переворотов за тридцать лет – это пережить сложно. ДВАДЦАТЬ МАЙДАНОВ Древний Киев не пережил. Андрей, в целом пытаясь продолжить курс своего деда Мономаха, ориентированный на сохранение единства страны, решил отдать Киев во власть его «майданной судьбе» и стал собирать государство из нового центра. Хотя Киев, даже утратив статус столицы, не смог не справиться с этой судьбой, как не перестал и привлекать княжеские страсти. Перевороты и Майданы так и продолжались – практически до ордынского нашествия и падения Киева в 1240-м году. К этому времени за семьдесят лет в княжестве произошло еще четыре десятка переворотов – ЕЩЕ СОРОК МАЙДАНОВ. И с тех пор практически уже ни один из князей, формально занимавших киевский престол, собственно в Киеве уже и не правил.“

„Вы, государством управляющие люди,
Держащие в руках людское правосудье,
Уполномочены пасти господне стадо,
Вам, пастырям людским, скажу я, помнить надо: Коль вы на сей земле на место сели божье,
То, сидючи на нем, обязаны вы все же
Не столько о своем заботиться доходе,
Сколь думать обо всем людском несчастном роде.“

„Чем хуже владеешь языком, тем меньше можешь на нем соврать.“

„Чем дольше я остаюсь с объектом, вещью или живым натурщиком, или пейзажем, тем больше я вижу то, чего прежде в нем не замечал, был слеп. И начинаю проникать в суть, глубже видеть.“

„Если поля перед нашим взором расстилаются широко, вид их не забудется. Если добро, которое мы оставляем после себя, распространится далеко, память о нем не оскудеет.“

„Средь многих земных чудес
Есть и такое —
Листья кружат на ветру,
Преображается лес,
Нет в нем покоя.
Это не страшно, это не навсегда,
Настанет покой снежный,
А там, глядишь, и весне подойдет чреда
В срок неизбежный.
У нас похуже, но мы молчим.
Ты, лес, посочувствуй.
Весна — это юность,
а старость — не множество зим,
Минует одна, и место пусто.
Сомкнется воздух на месте том,
Где мы стоим, где мы идем.
Но и это не страшно, коль ты пособишь
И в нашу подземную тишь
Врастет деревцо корнями живыми.
Пожалей нас во имя
Пожизненной верности нашей
Ветвям, и листве, и хвое,
Оставь нам дыханье твое живое,—
Пусть растет деревцо
Все ветвистей, все краше!..“

„В Японии человек может работать кондуктором в электричке или пекарем, но при этом относиться к своему делу с почтением и полной отдачей. Искать в нем смысл жизни. И действительно, не столь важно, чем ты занимаешься. Важно двигаться к совершенству.“

„Уверенность в том, что ты любим, смягчает страдания разлуки. Последнее «прости» даже теряет свою горечь, когда в нем еще слышится отзвук любви.“

„Не надо бояться быть глупым, смешным, нелепым. Человек так устроен, что в нем масса интересного чаще всего остается за кругом нашего внимания. Мы идем по первому слою.“

„Человек не может быть счастливым, если сердце его волнуется беспорядочными пожеланиями; если благополучие ближнего возбуждает в нем зависть; корыстолюбие заставляет его домогаться чужого, а честолюбие и ненависть лишают душевного покоя. Из сего следует часть воспитания, имеющая предметом образование сердца и называемая учеными нравственным воспитанием.“

„Тупице подносить стихов святое зелье —
Что наряжать осла в шелка и ожерелье.
Стоишь и за стихом читаешь пышный стих,
А честь твоя меж тем стекает на пол с них…
Не стыдно ли тебе великое слагать
И славословье лить и в каждом слове лгать?
И вот надменный шах до облака раздут, —
А ты награды ждешь за этот рабский труд?
Не открывай же уст для пошлой суеты,
Не оскорбляй того, кто ищет красоты.
Ведь в шуме слов твоих стиха такого нет,
Чтоб заключались в нем раздумье и совет.
Они ведь рождены во имя серебра!
Так и не жди от них пи света, ни добра.
Ни трепета любви, ни скорби, ни веселья
Не сыщешь ничего в ослином ожерелье.“

„Оскорбительные о нем стишки Тиберий переносил терпеливо и стойко, с гордостью заявляя, что в свободном государстве должны быть свободны и мысль, и язык.“

„Мужчина озабочен тем, что о нем думают; для женщины важнее, что о ней говорят.“

„Французский язык в сущности беден, но французы умеют использовать все, что в нем имеется, в интересах разговорной речи, и поэтому они на деле богаты словом.“

„… Или вот антикризисный план правительства. Никто толком не знает, что в нем, но план — уже неплохо.“

„Удивление выражается громкой хвалой, любовь нема.“

„Почему я так счастлива рядом с мужем? Он обожает меня и окружает вниманием, в каком бы состоянии я не находилась. Мне не страшно открыться ему. Кроме того, Джастин делает меня лучше, так как у меня есть потребность заботиться о нем. Мне больно думать, что ему может быть плохо. Он очень хороший человек.“

„Лед не ковер, чтоб на нем валяться.“

„Думаю, это гран­ди­оз­ный тех­ни­че­ский про­рыв, од­на­ко до­ми­ни­ру­ю­щую роль в нем будут иг­рать пра­ви­тель­ства.“

„На самом деле, депрессия — это тоже наркотик своего рода. Человек, впадающий в депрессию, начинающий её подкармливать, в нем она растёт как такой, знаете, ядовитый плющ и обвивает всё внутри, всю душу, весь мозг, там, сердце, всё, все органы. И вот он живёт в этом: «да… ну конечно… у нас так всегда… да… всё плохо… тра-та-та». Есть и то, что плохо, несомненно, и в нашей истории, и есть многие неоднозначные вещи, но купаться в этой депрессии нельзя, потому что она деструктивна! Именно в эту депрессию вас и хотят поместить наши, как это принято говорить, — конкуренты или оппоненты. Они хотят, чтобы мы были в депрессии, по одной простой причине — человек в депрессии не способен на конструктивную деятельность, он способен, может быть, только на какие-то саморазрушительные порывы; и второе, когда он в депрессии и уверен, что всё плохо — ему гораздо легче впаривать всякую чушь, и заставлять его делать то, что от него хотят получить, ему легче всякие сказки впаривать.“

„Трэш — музыка для умных. В нем присутствует очень много интеллекта: и в музыке, и в лирике, и даже в делах самих групп. Трэш породил кучу умных парней. Может быть, мы не похожи на всяких интеллектуалов и ботаников, но каждый из нас умен именно в своем деле — профессионально и творчески. Мы все всегда были дальновидными.“

„Мой дом — моя крепость. И все, что в нем, — за семью печатями.“

„Не пили сук, на котором сидишь, разве только тебя хотят на нем повесить.“